Lacuna

      Статный мужчина в дорогом костюме и с едва посеребрёнными висками, посмотрел в окно своего кабинета. Перед его задумчивым взглядом открылась панорама на красоты Готэма: на той стороне Гудзонова залива, в лёгкой дымке, виднелась неприступная местность Суорнхилл. Возвышенность поросшая вековыми соснами, вызывала оторопь в сердцах людей: они обходили холмы десятой дорогой. На самой высокой скале мыса белел старый маяк, окружённый невзрачными постройками Викторианской эпохи. Некогда эти нелюдимые земли принадлежали Томасу Уэйну-старшему, затем их унаследовал его правнук Томас Уэйн-младший. Когда в тысяча восемьсот тридцать четвёртом году в силу вступил закон о бедных, старший Уэйн решил построить в этих местах мануфактуру и работные дома. Впоследствии в них жили и работали малолетние преступники и беспризорники. Уэйн считал, что забрав детей с улицы и приобщив к труду, их ещё можно вернуть на путь исправления. Сегодня, по прошествии стольких лет, проблема преступности среди подростков Готэма, осталась актуальной. Ситуация на улицах города стала ужасающей — толпы малолетних оборванцев в подворотнях нападают на достопочтенных граждан Готэма. На собранном мэром Бергом совещании, была затронута эта тема. Помощник Томаса — Люциус Фокс, порывшись в архивах Уэйнов, предложил как решить проблему. Молодой человек посоветовал шефу возродить проект предка, но только в наших реалиях. Люциус предлагал отремонтировать дома и восстановить фабрику, чтобы юные преступники через вовлечённость в работу, трудились на благо города. Сегодня он подпишет кое-какие бумаги и возродит «детище» своего предка. Он поможет детям с улицы! Кстати о детях. С утра звонила Марта и сказала, что сегодня вечером их ждёт сюрприз, который для них приготовил сын. Брюс стал таким скрытным, постоянно где-то пропадает и всё время шепчется по углам с Альфредом. Марта, видя какой он взбудораженный, попыталась вытянуть хоть какую-то информацию из дворецкого. Оказывается, в школе дети готовили выступление для родителей. Руководитель театрального кружка доверил их сыну одну из главных ролей. Вот Брюс всё это время, в тайне от родителей, готовился к спектаклю. И только он, дворецкий, знал о секрете и беспрекословно помогал мальчику с подбором костюма. Марта случайно узнавшая о готовящемся сюрпризе, решила предупредить мужа, чтобы он ничего не запланировал на этот вечер. Он должен успеть к началу представления. Позвонил секретарше и отменил все запланированные на сегодня встречи. Томас покинул кабинет и отправился в конец офиса, где располагался конференц-зал. В помещении никого, если не считать мулата, который ёрзал в кресле и судорожно перекатывал золотую ручку меж пальцев. От взгляда Уэйна не скрылось, как он переживает: оно и неудивительно, ведь это первый самостоятельный проект Фокса. Как только Томас переступил порог, молодой человек подорвался с места и прижимая к груди папку в кожаной оплётке, затараторил: — Сэр, я ещё раз всё перепроверил. Всё сходится. Осталось только дать своё согласие, — протянул документ. — Вы точно готовы? Думаете это поможет им? — Глаза шоколадного цвета испытывающе уставились на начальника. — А где Ричард? — забегав взглядом по сторонам, взял папку из рук подчинённого. — Сэр, мистер Берг немного задерживается и просил начинать без него. В этом деле он вам полностью доверяет, — Люциус поправил тугой узел галстука и протянул боссу ручку, но тот, закачав копной иссиня-черных волос, промолвил: — Спасибо, Фокс, но у меня своя, — достал из футляра перьевую ручку и размашистым росчерком поставил подпись. «Ну вот и всё, проекту быть», — пронеслось в голове мужчины. — Люциус, я уже запаздываю к сыну на выступление, поэтому уже сам дождёшься мистера Берга и заверишь документы. Я тебе тоже доверяю, — Томас добродушно улыбнулся и покинул комнату. ••• Счастливое семейство Уэйнов возвращалось после спектакля домой. Брюс ликовал как никогда. Учителю драмкружка понравилось представление, а особенно его восхитила игра подростка. После выступления он подошёл к родителям Брюса и немного побеседовав с ними, похвалил сына, сказав, что он очень талантливый ребёнок. И вот сейчас находясь на седьмом небе от счастья, мальчик упрашивал родителей пойти в Роу-парк, прогуляться перед сном. Доводом служило то, что они уже давно никуда не выбирались вот так всей семьёй. Томас поддался уговору сына, ведь тот оказался прав — в последнее время у него накопилось много дел и он допоздна задерживался в офисе, порой даже пропуская семейные ужины. Проект «Суорнхилл» отбирал у него кучу сил и времени. Марта, как всегда, поддержала идею сына. В общем Томасу ничего другого не оставалось, как плестись следом за сыном и женой. Брюс не захотел после спектакля снимать костюм. И сейчас стремглав бегая по аллейкам парка, поглядывал на свой развевающийся на ветру плащ. Достав из ножен бутафорский меч, он взмахнул им и грозно произнёс: — Эге-гей, трусишка, выходи и честно сразись с Чёрным рыцарем! * — ребёнок начал угрожать мечом куда-то в темноту аллей. Вдруг кусты затрещали и на парковую дорожку вышел долговязый парнишка. Нагло ухмыляясь, он уставился на Брюса, который продолжал махать своим «грозным оружием». Испугавшись незнакомца, Марта подбежала к сыну и прижала его к груди. Тактично отстранила меч в сторону. — Простите, сэр, если мой сын напугал вас, — извинилась женщина перед молодым человеком с зализанной причёской. — Напугал? — переспросил юноша глубоким голосом с хрипотцой, — да, нет, это я скорее вас напугал. Подошёл к Томасу и поинтересовался: — Вы не подскажете который час? Кажется я заплутал. Уэйн потянулся к цепочке и достал поблёскивающий в бледном сиянии фонарей брегет. В глазах юнца вспыхнула алчность и, заливаясь безудержным смехом, он задал странный вопрос: — Тебе доводилось танцевать с дьяволом при свете луны? — Этот жутковатый смех продолжал вырываться из его горла. Томас не поняв вопроса, часто заморгал и переспросил: — Простите, что? Не успел засунуть часы в карман жилета. В руках молодчика холодным блеском сверкнуло остриё ножа. Последующие события пролетали перед лицом Брюса со скоростью молнии, он даже толком и не понял что происходит. Как только пришло осознание, что родителей убивают, ребёнок отогнал оцепенение и грозно закричав, кинулся с мечом наперевес на обидчика. Незнакомец развернулся и, зажимая в кулаке часы Томаса, попёр на мальчишку: в его обезумевших глазах отражался свет желтобокой луны. Наотмашь врезал тому оплеуху — Брюс упал на землю и пополз к матери. Всхлипывая, сквозь слёзы посмотрел на женщину — та уже не дышала и остекленелым взглядом поглядывала на звёздное небо. Поднялся и начал колотить мечом по спине удаляющегося прочь незнакомца. Тот развернулся и намотав плащ на руку, подтянул мальчика к себе. Злобно зашипел ему на ухо: — Хреновый из тебя защитник, пацан, — толкнул подростка в кусты. Прищурившись, посмотрел в сторону, откуда доносились звуки. Развернулся и резко побежал в темноту парка. Выбравшись из колючего кустарника, ободранный Брюс подполз к отцу. Томас захлёбываясь, дрожащей рукой погладил сына по слипшимся от крови волосам. — Пообещай мне, Брюс, что ты станешь храбрым мальчиком и никогда не будешь бояться, — со свистом выдавил из себя мужчина, и хрипя: — теперь ты… — замолк, так и не успев закончить фразу. Разорвав гробовую тишину, прозвучал истерический вопль ребёнка. В сторону мальчика бежал смотритель парка в сопровождении нескольких прохожих. Брюс впал в ступор, всё происходящее проносилось перед его затуманенным взором, как в калейдоскопе: Вой сирен режущий его слух… Яркие вспышки проблесковых маячков полицейских машин плывут перед его слезящимся взглядом… Солоновато-металлический привкус родительской крови на языке… И вот прежде чем потерять сознание, он слышит родной голос, который перекрывают окрики: — Всё, грузите тела в фургон, мы здесь закончили! Санитары кладут черные мешки в машину. Он падает в тёплые объятия Альфреда и темнота накрывает его с головой. ••• Нерешительно потоптавшись в пороге, Сол тихонько постучал в дверь, и услышав: — Да-да, войдите. Переступил порог кабинета дона Фальконе. Растерянно забегав затравленным взглядом по сторонам, задался наивным вопросом: «На кой чёрт я нужен главному мафиози Готэма?». Подойдя к громадному столу из красного дерева, что занимал большую часть помещения, адвокат нерешительно промолвил: — Вы хотели меня видеть, мистер Фальконе? — снял от волнения с головы кипу и стал обтирать со лба испарину. Он всегда так поступал, когда нервничал. Развернувшись в кресле лицом к посетителю, статный мужчина в дорогом костюме расплылся в пафосной улыбке и, закачав изящной рукой с печаткой на мезинце, произнёс: — Ох, нет-нет, мистер Шерман, зовите меня дон Фальконе, а возможно, если мы подружимся, — наклонился чуть вперёд и заговорщически подмигнул трясущемуся от страха адвокату, — вы будете звать меня, просто Кармайн, — заметив, как посетитель обливается потом, нахмурился. Потянулся к пульту и щёлкая по панели управления, завозмущался: — Надо будет вызвать мастера. Этот кондиционер меня совсем не слушается, — невзначай прыснул от смеха. — Ох, что-то я заболтался, присаживайтесь, мистер Шерман, — поднялся со своего места и с учтивостью подвинул кресло к Соломону. Старикашка прижав к груди свой потрёпанный портфель, неуверенно присел и захлопал слезящимися глазками с красноватыми прожилками. В его мозгу, всё это время что он шёл до офиса бандита, зудела одна назойливая мысль: «За что ему такая почесть и внимание?». Засуетившись, Кармайн полез на полку бюро, что примостилось в углу его кабинета, подальше от любопытных глаз. Послышался звук звенящей посуды и на столе появилась початая бутылка виски и стаканы. Затем мафиозо склонился над своим рабочим местом и извлёк из ящика деревянную шкатулку с резной крышкой. — Угощайтесь, мистер Шерман, — открыл ларец, в котором на чёрном бархате, в ячейках, лежали сигары. — В наше время* отыскать качественный алкоголь и хорошие сигары, ой как не просто, — запричитал мужчина. — Спасибо, дон Фальконе, но я не пью и не курю, — закашлявшись ответил адвокат. — Здоровье не позволяет. — Тогда я попрошу секретаршу принести вам кофе, — хмыкнув, потянулся к трубке телефона, — надеюсь, хоть кофе, эти паршивцы доктора вам не запретили? — бросил испытывающий взгляд на посетителя. — Не стоит такого беспокойства, — промолвил Сол и решился приступить к сути. — Дон Фальконе, думаю нам не стоит тратить ваше драгоценное время на пустяки. Как сказал один известный банкир: время — это деньги. Так давайте перейдём к делу. — Уже более уверенно изрёк адвокат. — Вот это я люблю, — заметил Кармайн и прищёлкнул в азарте пальцами. Но улыбка в тот же миг сползла с лица и он серьёзным тоном промолвил: — У меня есть приёмный сын Джек, — взял со стола фотографию в красивом подрамнике и протянул её Соломону. Тот с любопытством уставился на снимок. На фото были изображены дети: два подростка стояли по бокам от кресла, в котором сидели дети-погодки — мальчик лет шести и милая девчушка. Дети были похожи между собой — карие глаза и тёмные вьющиеся волосы, чего нельзя было сказать о долговязом подростке с зализанной причёской. Взгляд его глубоко посаженных глаз стального цвета, вызывал в душе оторопь, от чего мурашки ползли по спине. Видя с каким интересом Шерман поглядывал на портрет, Кармайн расплылся в лучезарной улыбке и принялся разъяснять: — Это Джек с моим старшим сыном Альберто, они одногодки, в кресле — Марио и моя принцесса София, — с теплотой в голосе произнёс мафиозо, но в миг улыбка сошла с его лица и там пролегли глубокие тени. Голосом полным печали сообщил: — Я пообещал Луизе на смертном одре, что не откажусь от Джека и позабочусь о нём, — закачав головой, он отогнал призраков прошлого и вновь приободрился. — В общем, мистер Шерман, Джек попал в беду, а я наслышан, что вы самый лучший адвокат во всём Готэме и… — сделав многозначительную паузу, — вот обратился к вам. Помогите! — с мольбой в голосе попросил глава мафии. — Ох, вы мне льстите, Кармайн, — старик зарделся, — конечно помогу, но знайте, мои услуги не из дешёвых. — Я же уже сказал, что это касается моей клятвы, которую я дал покойной супруге. Поэтому в этом деле деньги не играют роли. — Мы договорились? — протянул пятерню адвокату и вопросительно приподнял бровь. Соломон молча пожал руку Фальконе. ••• Молодой мужчина расхаживает взад-вперёд по приёмной мэра. Замер у столика со статуэткой бога Януса: двоякие чувства охватили его душу. О чём-то задумавшись, он потёр свой волевой подбородок. Харви в смятении. Что случилось? Что за спешка? Почему мистер Берг вызвал к себе на ночь глядя? И ещё куча вопросов зароилась в голове прокурора. Он взглянул на девушку в кресле напротив — её лицо до боли знакомо, но он не смог сразу вспомнить, где они до этого пересекались. Вспомнил! Её имя Марша Харлан, она работает в ювенальной службе наказаний. Почему она здесь! Почему он здесь! И вообще, что тут происходит!!! Задёргавшись, полез в карман пиджака и начал судорожно поглаживать монету. Достал серебряный доллар времён гражданской войны и вспомнил последнюю встречу с дедом… Харв нарушил семейную традицию — не пошёл по стопам Дентов. Дело в том, что его дед, Крис Дент, был знаменитым адвокатом Готэма. Отец Харви — Кристофер-младший, в одно время тоже работал в фирме деда, но стал злоупотреблять алкоголем и дед погнал его из бизнеса. Старик всю надежду возлогал на внука, а он, взбунтовавшись, перешёл по ту сторону баррикад. Кристофер долго плевался оскорблениями в адрес Харви и в опале вычеркнул из завещания. Находясь на смертном одре, немного поуспокоился и позвал к себе. После долгой и пленительной речи в духе: «семья может тобой гордиться», передал ему Моргановский доллар. И видя на лице Харви недоумение, добавил: Этот талисман в нашей семье передаётся из поколения в поколение. Внучок, бери его, поверь старому человеку, он тебе ещё не раз принесёт удачу. Закашлявшись, пожилой похлопал внука по плечу и умер. С тех пор Харви не растаётся с талисманом. На удачу, перед каждым процессом подкидывает доллар вверх. И ещё ни одно дело не было проиграно. И сейчас, находясь в приёмной, Дент незаметно подбросил монетку, которая задребезжав, замерла на ребре, прям перед статуэткой. Дверь в кабинет Берга резко распахнулась и в коридор вышел Бенджамин Хартфорд — главный судья Готэма. Опешивший Харви подцепил доллар и подумал: «Ох, это всё не к добру!». Подошёл к пожилому мужчине и робко улыбнувшись, пожал ему руку. — Ваша Честь. — Харви не переставал трясти руку судье: вся его нервозность вырвалась наружу. Вслед за Хартфордом в коридоре появился хозяин кабинета. — Оу, мистер Дент, вы уже здесь? Вот и прекрасно, проходите. У меня к вам серьёзный разговор, — Берг отошёл в сторону и предложил пройти в его кабинет. ••• Сегодня его первый рабочий день в новой должности. Теперь он окружной прокурор! Харви ещё раз придирчиво взглянул на своё отражение в зеркале. Вытер мокрые руки, и покинув уборную, отправился в зал заседаний. Заняв своё прокурорское место, достал из кейса папку и файлы с уликами. Углубившись в чтение, ещё раз просмотрел записи. На первый взгляд ничего серьёзного — очередной малолетка обчистил в подворотне смертельно раненного мужчину. Улик против мальца не имелось, а если и были, то дождь смыл с ножа отпечатки. Доказать его вину в убийстве, будет ой как не просто — зацепиться не за что. Дверь с треском распахнулась и в помещение вразвалочку вломился сероглазый парнишка в сопровождении полноватого мужчины в мятом костюме. Тот боязливо оглядывался по сторонам и нервно вытирая испарину со лба, что-то нашёптывал мальчишке. Самоуверенный малец с нагловатой ухмылкой взглянул на Харви и прошёл к соседнему столику, а незнакомец, всё время что шёл, не переставал бормотать. Дент, бросив поверх бумаг взор на семенящего толстячка, узнал его. Мужчину зовут — Сол Шерман, он один из одиозных адвокатов Готэма. Все уже наслышаны, что его клиенты часто выходят сухими из воды. «М…да-а-а, ничего хорошего от этого процесса ожидать неприйдётся», — подумал Харви, как только увидел злого Джеймса Гордона входящего в зал. Его заранее проинформировали что тот по делу проходит как главный свидетель обвинения. Дент уже наслышан о молодом полицейском. Гордон объявился в их городе не так давно, но уже навёл немалого шороху среди преступного контингента, заслужив себе славу неподкупного и безпристрастного борца за справедливость… — Заткнись жирный поц! — раздался голос юноши: все взоры устремились в их с адвокатом сторону. Обнажив хищный оскал, парень с бравадой показал средний палец присутствующим и развалившись в кресле, уставился на кафедру. Покрасневшая секретарша, зашикав на него, приподнялась с места и объявила: — Всем встать, Суд идёт! — обратно заняла своё место и принялась ловко перебирать пальчиками клавиатуру макбука. Раздался гул кресел и присутствующие поднялись с мест: в помещение вошёл пожилой мужчина в мантии. Молодой человек продолжал сидеть в кресле, судорожно постукивая пальцами по поверхности стола. Бенджамин Хартфорд остановился возле постамента и бросил в его сторону придирчивый взгляд из-под кустистых бровей, поправив съехавшую на бок булавку пластрона, громко прокашлялся. Пухленькие щечки адвоката затряслись и он, резко схватив молодчика за ворот, поднял с насиженного места. Снял с головы кипу и виновато взглянув на судью, опустил голову в поклоне. Незаметно отвесил пареньку подзатыльник и расплылся в слащавой улыбке. Судья присев в кресло, постучал молоточком и объявил о начале процесса… И дальше пошло-поехало. И вправду талисман не подвёл его — там в приёмной, это был плохой знак. Всё сразу же пошло наперекосяк: защита строилась на том, что улики косвенные, ведь на найденном в канаве ноже не обнаружили отпечатки пальцев Джека Напьера. Да и свидетель, Сара Эссен, утверждала, что не видела, чтобы тот держал оружие в руках. Он только шарился по карманам жертвы разбоя. Но парень и не отрицал этого. Денту пришлось цепляться хоть за эту соломинку в своей версии обвинения. Ведь последующие аргументы оказались только на пользу защиты. Веский довод — результаты проведённой экспертизы характера ран. Она показала, что нанесённые мужчине удары, идентичны тем, что были нанесены чете Уэйн и ещё нескольким пострадавшим. Но по тем делам уже был найден преступник. Им оказался серийный убийца Джо Чилл по прозвищу Джонни-мясник, который уже мёртв. Когда его застали на горячем — на месте преступления, то он украв авто, бросился наутёк. Полицейские во время погони загнали его на Бёрнсайдский мост, с которого он, на большой скорости, сорвался в воды залива. И теперь его останки стали пропитанием для червей мемориального кладбища Вормвуд.* Конечно же, как ни крути, но против такого факта не попрёшь. — Ваша Честь, я думаю что этот молодой человек не мог быть убийцей. Возможно на улицах появился имитатор, — выдвинул версию Соломон и поджав губы, развёл руками.  Попросил позвать свидетелей защиты. Харви согласился — Шерман прав. Слишком сопливый этот шкет. Он не мог совершить столь тяжкие преступления, ведь в том деле фигурировали очень старые даты, когда этот сопляк ещё гадил в пелёнки. Да и свидетели под присягой поклялись, что видели Джека в другом конце города, когда совершались все эти нападения на семейство Уэйн и тех бедолаг. В общем, обвинению кроме разбойного нападения и нечего предъявить мальчишке. Пока выступали свидетели защиты, сержант, побагровев, злобным взглядом пожирал Джека, который выглядел безучастным. Он пустым взглядом поглядывал на судью… Судья Хартфорд вынес вердикт — в течении восемнадцати месяцев, пока наступит совершеннолетие, Джек Напьер будет отбывать наказание в исправительно-трудовом лагере Суорнхилл. Раздражённый Джеймс едва сдерживался: скрежетал зубами и бросая гневный взгляд в сторону парнишки, сжимал кулаки. Сара всё это время успокаивающе поглаживала его по плечу. Конвойный защелкнул браслеты на руках юноши и повёл к выходу из зала. Тот состроив недовольную мину, бросил недоумевающий взгляд на адвоката. Обтирая, градом катящийся по вискам пот, Шерман злобно прорычал: — Радуйся и такому, Джек, а то б сейчас твою тощую задницу усадили на электрический стул! — схватил свой неказистый портфельчик и пошёл в противоположную от парня сторону. Уже стоя на пороге, Напьер безумно захохотав, прокричал: — Джеймс! Харви! Я не прощаюсь с вами, я говорю до свидания. — Расплылся в дьявольской ухмылке.  Конвойный вытолкал его в коридор и дверь за ними захлопнулась.