Поворот со встречной. Драбблы

Алиса проснулась на рассвете. Сквозь незашторенное окно в комнату потихоньку просачивалось серое московское утро. С негромким стоном подняв голову, она обнаружила, что всю ночь проспала на плече у Гриши. На ее лице медленно расцвела счастливая улыбка. Устроившись поудобнее, она легонько поцеловала его прямо над сердцем. Он улыбнулся сквозь сон и покрепче прижал ее к себе. Вставать не хотелось совершенно, но, прислушавшись к своему организму, Алиса с неудовольствием поняла, что все-таки придется. Осторожно, чтобы не разбудить парня, высвободилась из ставших такими родными объятий и, набросив его вчерашнюю футболку, так и валявшуюся на полу, осторожно потопала к ванной. Воспользовавшись местными удобствами, она прошла на кухню. Не включая свет, налила себе стакан воды из-под крана, и, утолив жажду, собралась уже вернуться в кровать, когда услышала за спиной сонный Гришин голос. — Знаешь, когда я проснулся, и тебя рядом не было, то подумал, что мне все приснилось. И я такой: «Нееет, не хочу просыпаться, верните меня обратно!» А потом повернул голову и почувствовал, что подушка пахнет твоими духами… Алиса повернулась к двери и увидела в проеме небрежно опирающегося о косяк Измайлова. Он не потрудился одеться, и у девушки пересохло в горле от мгновенно всплывших в памяти событий прошлой ночи. Внизу живота снова поселилась уже знакомая тянущая не-совсем-боль. Алиса медленно направилась к парню и остановилась на расстоянии вытянутой руки, пытаясь набраться храбрости, чтобы встретить его напряженный, ищущий взгляд. Теплая мужская ладонь погладила ее по щеке, сильные пальцы аккуратно подцепили подбородок, заставляя поднять глаза навстречу его, в которых отражались те же растерянность и смятение, что бушевали у нее внутри. — Ты жалеешь? — тихо спросил Гриша. Алиса отрицательно мотнула головой. — Я боюсь, что жалеешь ты. Он рвано выдохнул, как будто сбросил с плеч тяжелый ненужный груз. — Никогда. То, что случилось… — Секс, — без энтузиазма ввернула девушка его вчерашнюю шпильку. — Ты ж уже большой мальчик, Измайлов, называй вещи своими именами. Гриша странно улыбнулся. В его взгляде желание придушить боролось с непонятной нежностью. — Секс?.. Да нет, Лис. Чем бы не была эта ночь, но только не просто сексом. И, как ни странно, я об этом не жалею. Алиса согласно кивнула. Эта ночь была неизбежной кульминацией двух лет, наполненных одной на двоих болью, влечением и искренней привязанностью. — Чего ты хочешь, Гриш? — набралась, наконец, храбрости девушка. Он посмотрел на нее смятенными глазами. — Я не знаю, мелкая. Знаю только, что не хочу тебя терять. И знаю себя… Рано или поздно я облажаюсь, и тогда ты уйдешь. Или что-нибудь случится. Все, кого я люблю, уходят, Алис… Кровь прилила к щекам, сердце неистово заколотилось, вырываясь из оков грудной клетки, но Алиса заставила себя не заострять внимание на обычном обороте речи, ведь не мог же он сказать то, что сказал, всерьез. Она успокаивающе дотронулась до его руки. Гриша схватился за ее ладонь, как за спасательный круг, и притянул ее к себе. Несмотря на его наготу, в объятиях не было сексуального подтекста, только потребность в близости. Пытаясь изо всех сил не разреветься, Алиса и держала его, и отчаянно цеплялась сама, как за последнее существо, что имеет значение и смысл в этом гребаном мире. Она никогда еще не видела его таким уязвимым, даже прошлой осенью, когда он, впервые после похорон, нашел в себе силы навестить могилы родителей и непонятно зачем потащил ее с собой. Физическая близость между ними как будто сдернула последние покровы с их израненных, переломанных душ. Держать маску непробиваемой невозмутимости и жизнерадостного пофигизма становилось труднее с каждой секундой. Да и зачем, когда твой визави совершенно точно видит тебя насквозь? — Я не знаю, как это делается, Гриш, — сдавленно проговорила она. — Меня ведь вообще никто никогда не любил. Только мама, может быть, но она умерла так давно, что я почти не помню. Я не знаю, что теперь делать. Я боюсь все испортить… Да блин, я боюсь проснуться, потому что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Гриша глубоко вздохнул, собираясь с силами. Немного отстранился и заглянул ей в глаза. — Рискнем? Алиса непонимающе нахмурилась. Гриша до боли сжал кулаки, борясь с собой, а потом сдался и осторожно разгладил едва наметившуюся морщинку у нее на переносице. Алиса бессознательно потянулась за его нежными пальцами, в результате прижавшись к нему еще сильнее. — Я помню, ты говорила вчера, что не готова к… отношениям, — пояснил парень, практически выплюнув последнее слово. — Я тоже… не особо, честно говоря. Все эти ухаживания, цветы, рестораны — нет, я могу, конечно, организовать, но это не я, понимаешь? А с тобой мне просто хорошо. Я не хочу ничего менять в наших… ну да, отношениях, не смейся, мелкая! — и сам фыркнул Измайлов, глядя на давящуюся нервным смехом девушку. — Но, мне кажется, что теперь мы, как будто, стали еще ближе, и это… правильно. Так, как и должно быть. Так почему бы не оставить все, как есть? Пусть все идет, как идет, я не хочу сопротивляться. Что думаешь? — В принципе, я согласна, — ответила Алиса. Потом ехидно усмехнулась, вспомнив кое-что. — Только как же твое «друзей не трахают», а, Измайлов? — Для тебя, мелкая, — ухмыльнулся Гриша, подхватывая вскрикнувшую от неожиданности девушку на руки и направляясь к спальне под ее громкий счастливый смех, — я готов сделать исключение.