Taunts of the Gods

      На следующую ночь Аюми не пришла, чтобы читать мантру. И на послеследующую тоже. Демон не то чтобы обиделся или разозлился, нет. Он даже немного преисполнился чувством собственного превосходства, когда смог заснуть без богини. В первую ночь завернувшись в одеяло, все еще нагретое девушкой, во вторую — осветив комнату зажженной свечой, потому что одеяло уже остыло. И демон был не настолько глуп, чтобы не понять, что гордиться тут нечем. На третью ночь он снова, теперь уже сам, забормотал мантру, потому что заснуть не удавалось.       Аюми же будто вовсе исчезла — ее не было видно днем ни на улице, ни внутри дома, на завтраки, обеды и ужины она не являлась, хотя ее присутствие можно было почувствовать. Кажется, теперь пришло время Ай избегать Кровавого Короля. Это раздражало. Или злило. Или еще что-то, только не это странное и отвратительное человеческое слово «волновало». Акура не волновался, нет, он просто хотел подобающего к себе отношения той, кто была у него в плену. При их первой встрече обстоятельства сложились не самым удачным образом, да и не нужна была ему тогда богиня в услужении или забавы ради, но теперь демон точно заставил бы ее вылизать пол, как и обещал. Теперь он бы смог ее заставить. Осталось только умудриться перехватить девушку, когда она не успеет скрыться снова. Лучше всего ночью — она же жаловалась, что ей не дают спать, значит сейчас должна наслаждаться по полной.       Ночь. Стрекочут сверчки, трава холодит росой босые ноги… Короче, изменилась только фаза луны — теперь она была полной, — и направление движение вместе с тем, кто это движение совершает. Акура пролез в окно, не издав не единого скрипа и прислушался к тишине комнаты. Ай действительно была здесь и действительно крепко спала, свернувшись эмбрионом на полу, не имея возможности лечь на что-то более мягкое, за неимением оного — комната была пустой, равно как абсолютное большинство в этом доме. Демону не составило труда приблизиться к богине и присесть, чтобы произвести внезапный захват, если та проснется раньше времени. Акура медленно обвил рукой чужие запястья и уже собрался зажать девушке рот, как только сожмет их сильнее, но неожиданное осознание немного его отвлекло. Руки у Ай были ледяными и подрагивали, равно как это было в первые дни их ночных молений. Очень быстро это начало нервировать демона — дрожь отвлекала и мешала заснуть, — и он решил проблему посредством мехового одеяла.       В тусклом свете луны, заслоненной облаками, сжавшаяся в комок и подрагивающая от холода девушка выглядела как никогда хрупкой и слабой — человеческой. И Акура впервые — стыдно признаться — не почувствовал к этой слабости отвращения. Чтобы не позволить себе задуматься настолько сильно, что и сами люди покажутся не такими уж и жалкими существами, демон поскорее отпустил чужие запястья и выскользнул в окно так же бесшумно, как и входил. Чуть позже на спящую Ай было небрежно, но вполне основательно накинуто меховое одеяло. Чтобы она больше не сбивала с толку демона, представляясь по-человечески хрупкой и беззащитной, что выглядит нелепо и оскорбительно для божества.

***

      Демон, ступая по позолоченной закатным солнцем траве, подбирался к медитирующей на склоне холма тоже позолоченной богине. Шелест шагов рядом с ее коленями, оторвал девушку от занятия, и та приоткрыла глаза, щурясь от резанувшего по ним луча. Акура не говоря ни слова сел рядом и состроил недовольную мину, не самую, на которую был способен, но все же. Круги под глазами усиливали эффект. — Твоя мантра больше не работает.       Парень скрестил руки на груди и раздраженно зыркнул на богиню. Вывести ее на конфликт, чтобы показать свое превосходство было сегодняшней главной задачей, что, демон не исключал, было в некотором роде слишком незрело. Однако этот вариант все же был лучше первоначального — подраться, хотя не исключено, что и эта ситуация не сможет закончиться парой сломанных костей. Выяснения отношений такого рода методами были не в новинку для демона — они с Томоэ достаточно часто не сходились во мнениях и решали вопросы при помощи грубой силы. Акура зачастую побеждал, но Томоэ не переставал относиться к нему хуже или лучше, чего нельзя сказать о богине, которая после малюсенького захвата избегала демона несколько дней. Почему-то Акура не хотел, чтобы такое повторялось, да еще и тот образ хрупкости и трепетности — слово-то какое на ум пришло, фу, мерзость, — дрожащей девушки не желал исчезать из памяти. На этот раз демон решил действовать мягче.       Аюми скосила щелки глаз на незваного собеседника, притворяясь, что увлечена медитацией и не желает вступать в полемику. — И не будет.       Акура, к ее несчастью, отличался жуткой дотошностью в делах, в которых был крайне заинтересован лично, и касавшихся непосредственно его. — Почему это? Это ты что-то снова сотворила, богиня? — пренебрежительный тон, выделяющий последнее слово. Пусть она богиня, но это ее совершенно не красит. Наверное.       Уставшая за все время, проведенное вдали от дома, притворяющаяся тем, кем в полной мере не является, Аюми уже стало все равно, что она может нарушить какие-то там законы мироздания. Может, если она заставит их пустить хоть малюсенькую трещинку, то ей повезет и в будущем она не встретится с Акурой в теле Кирихито, не поможет ему украсть тело из преисподней, не поселится вместе с ним, не влюбится в него… Не влюбится. Если она сможет его образумить. Если скажет, что с ним не так.       Девушка раздраженно повернулась к оппоненту. В глазах ее читалась злость. Браво, Ваше Величество, вы смогли ее довести всего одной фразой, но этого ли вы хотели? — Так это я во всем виновата?! Я что-то сделала?! А ничего, что ты смог выкарабкаться из своей апатии только благодаря мне?! Неблагодарный, заносчивый, эгоцентричный, — богиня самозабвенно начала тараторить, уже даже не фокусируясь на демоне, — Меня к нему на блюдечке поднесли, он даже пальцем не шевельнул! При этом все еще мнит себя великим демоном, узурпатором и убийцей! Твое счастье, что подчиненные не отличаются особым умом и еще не просекли, что пора бы убить тебя и занять местечко под солнцем! Пока их предводитель днями и ночами безвылазно сидит в ими же построенном доме и оплакивает свою брошенную в расстроенных чувствах, вконец размягшую от тоски по побратиму душонку! Не высыпаешься, настроение в упадке, и во всем винишь других, как же ты меня бесишь! Почему бы хоть раз не обратить внимание на что-то, кроме своего демонического эго?! Но нет! Мы будем гнуть свое, продираясь через бурелом, только потому, что настолько трусливы, чтобы хоть на миг, на краткий миг, предположить возможным вариант, который нам противен, отвратителен! Чтобы!..       Слова начали потихоньку заканчиваться, а гнев — угасать, и Ай вскочила от неожиданности, когда, выходя из своеобразного транса, почувствовала вес на своих коленях. Кровавый Король тяжело повалился на траву и привстал на локтях, потирая ушибленную голову. — Ну чего ты дергаешься? Я только-только устроился…       Богиня схватила его за грудки и встряхнула, заставляя парня встать в полный рост. — Ты еще и спать умудряешься, когда тебя пытаются наставить на путь истинный и хоть что-то вдолбить в твою пустую голову! — Ничего она не пустая! И нечего в нее вдалбливать что-то, пока я сплю. Я, между прочим уже дня три не спал! Опять!       Девушка устало простонала, приложив руку к лицу и бормоча нечто, напоминающее «Господи… господа боги, за что мне эта кара, вечно влезать в дела, меня не касающиеся?». Потом она повернулась обратно к демону с более скучающим, но не менее несчастным видом и практически взмолилась: — Давай ты сейчас расскажешь мне все, о чем думал в последние несколько дней и даже то, что тебе кажется недостойным и постыдным. А я обещаю выполнить все, что прикажешь, идет?       Промелькнувший перед глазами Акуры образ богини, драющей пол своим языком и еще множество всего, на что был горазд демон, вновь воодушевил. — Договорились, — парень вновь уселся на траву, вслед за ним опустилась и богиня. — Ну, — подтолкнула та демона, — начинай. Или тебе будет проще, если я буду задавать вопросы? — Я сам! — ага, позволит он управлять собой, как же, — Я не могу спать. Меня это очень сильно бесит, но у меня уже нет сил, чтобы что-то предпринять…       Богиня перебила его: — Мы, кажется, не об этом говорили, — голос профессионального психолога, подруга бы позавидовала, — Томоэ. Давай начнем с этого.       Демон нервно сглотнул. — Уж не знаю, у кого ты все выведала, вроде не местная… Он ушел пару недель назад. Мы перед этим жестко повздорили, не так, как раньше. Из-за какого-то человека, — Акура скривился, — я никогда не видел Томоэ таким слабым. — Ты имеешь ввиду, что он смог разглядеть в человеке что-то лучше, чем есть в тебе? — Я имел ввиду то, что сказал, ясно?! Он так отстаивал ее в моих глазах, будто дело было о нем самом. Говорил, что его ждут, что он должен, что он хочет уйти. А я говорил, что он не может, что мы — почти единое целое. Как отражения… — Ты ему завидовал?       Акура вскипел. — Нет! Черта с два я ему завидовал! Чему тут можно завидовать?! Слабости?!       Демон вскинулся в направлении Ай и прижал ее за горло к земле. От неожиданности у девушки навернулись слезы и потекли к вискам. Акура, уже почти рычавший и яростно оскалившийся, широко открыл глаза и закричал, надрываясь: — Что это?! Что ты делаешь?! Зачем заставляешь меня быть слабым, как Томоэ?! Это все потому, что мы так похожи, я так реагирую?!       Демона начинало потрясывать и он не замечал, как машинально усиливал хватку на горле. — Я где-то слышала, как говорят «Кто слабее, тот и прав», — прохрипела Аюми, улыбаясь дрожащими губами, радостная, что скоро все наконец закончится. Горло сдавливало все сильнее, и с потерей сознания ее должно было откинуть обратно в настоящее.       Но Акура вдруг краем глаза скользнул по своей руке, чуть не до хруста сжимающей чужую шею, и резко одернул ее, отползая от богини с испуганными глазами.       Пока Аюми села, хрипло вдыхая и тяжело кашляя, демон, все еще дрожа, обхватил руками колени и забормотал: — Это же не считается, да? Ты же богиня, а не человек, значит не считается… Ты же богиня? Бог? Божество? Правда?..       Кое как выровняв дыхание, Ай повернула к демону раскрасневшееся лицо. — Не совсем. Я человекорожденный бог.       Эта информация несколько озадачила Акуру и он придвинулся поближе, начав понемногу успокаиваться. — Ты когда-нибудь видел Оокунинуши?       Демон отрицательно замотал головой. — Не приходилось, и я прекрасно обхожусь и без этого знания. — Ну, теперь ты сможешь узнать его, если встретишь, — девушка развернулась так, что стала видна только левая сторона ее лица, — я его ребенок, рожденный человеческой женщиной. Моя мать забеременела от него, но не знала, что он был богом. Когда выяснилось, что мама беременна, она начала молиться и посещать всяческие храмы, так как планировала убить нерожденное дитя, — Аюми не знала, как по-другому объяснить аборт в подобных реалиях жизни, — Тогда ей явился Оокунинуши и, так как я была нежелательным ребенком и для него, пообещал остановить беременность моей матери без потери ребенка. И я осталась в достаточно абстрактном состоянии бытия-небытия. Потом мама вышла замуж. Но с собственными детьми у родителей дело не заладилось. Все рождались раньше срока и мертвыми. Я думаю, что это все из-за того, что где-то в мамином теле уже успела сформироваться моя душа. Тогда мама опять обратилась в храмы к Оокунинуши. Теперь уже с просьбой обзавестись ребенком, — Ай улыбнулась уголком рта, — Мама говорила, что это было больше похоже на шантаж. Но Оокунинуши согласился вернуть маме прежнюю беременность и сделать меня похожей на маминого мужа. Я родилась и до восемнадцати лет действительно была почти папиной копией. И я этим гордилась, — девушка шмыгнула носом, а на ее глаза вновь навернулись слезы, — К восемнадцати годам я начала меняться и в итоге превратилась в это — то, что бывает при смешении человеческой и божественной крови. Половина мамы, половина настоящего отца. Так что не очень-то обольщайся. Я — наполовину человек.       Богиня потянулась рукой к лицу, чтобы стереть выступившие слезы, но Акура первый коснулся ее скулы, вытирая влагу в уголках ее глаз подушечкой большого пальца, аккуратно, стараясь на задеть когтем кожу. Потом уложил голову ей на колени и попросил: — Расскажи мне еще что-нибудь.       Его руки положили руки Ай в ставшее уже привычным положение: одна вплетена в волосы, другая чуть сжимает плечо. — Ладно, — опешившая богиня покорно приняла требуемую позу, — Ты, кажется, интересовался человеческими сказками?.. Когда-то в густом живописном лесу стоял роскошный дворец, в котором жил красивый, но надменный и эгоистичный принц…       Аюми рассказывала сказку о красавице и чудовище, надеясь, что Акура увидит в героях их двоих и перестанет обманываться тем, что чувствует. А Акура лежал на теплых коленях такой нежной и по-человечески хрупкой и слабой богини и, слушая ее неповторимый темп голоса, засыпал.