Taunts of the Gods

      Ноги, обутые в странного вида деревянные туфли, звонко стучали на бегу по уличному асфальту своими не менее странной формы каблуками. Стук привлекал много внимания, по крайней мере должен был, но засматриваться на прохожих сейчас было абсолютно не подходящее время, и, даже если бы было оно, это время, — чтобы бросить беглый взгляд на идущих навстречу и обгоняемых пешеходов, — то странно одетый бегун не привлёк бы к себе пристального внимания. Подумаешь, служитель храма вышел на пробежку, или просто переодетый парень развлекается — в нынешнее время все бывает, и не такое на улице может встретиться. А скорость бега не позволяла рассмотреть подробнее одну, точнее две малюсеньких детали: среди выбившихся на макушке из белесого хвостика волос прижатые от напряжения к голове подрагивали тоже совершенно белесые, чуть розоватые изнутри, заячьи уши.       Ясуши никогда не был отличным бегуном, хоть и несколько принадлежал к шустрым млекопитающим — унаследовать удалось, однако, только излишнюю дерганость движений и осторожность перед хищником. Может быть поэтому его ошибочно посчитали достойным посыльным, который передаст «кое-что, что имеет абсолютную важность» для кое-кого, кто, несомненно, имеет важность не меньшую. И Ясуши вот уже который квартал мчался со всех ног прямо в логово, которое вовсе не принадлежало, но в котором прочно обосновался беспощадный хищник. Просто демон во плоти. Буквально.       Ясуши знал, что Акура-Оу его недолюбливал еще с их первой встречи, но также и надеялся, что не больше, чем всех остальных. «Он же демон, убийца, насильник!» — уговаривал себя служитель на подходе к бывшему храму Ай, — «Все без исключения в божественном пантеоне должны вызывать в нем жгучую ярость, ведь в этом его суть, верно? Я ничем не хуже и не лучше, чем кто бы то ни было другой, у всех нас одинаковые шансы, да?»       Остановившись у ворот святилища, Ясуши обессиленно оперся руками о колени. «Да, шансы-то одинаковые, только восстановление у всех пройдет по-разному. Боги, в отличие от меня, вообще волноваться не стали бы, им-то что будет?»       В этот момент Ясуши как никогда понимал, почему Акура-Оу относится к нему с таким презрением. Так точно понимал. Пустяковое дело, а он уже битый час рефлексирует над своей слабостью перед освобожденным демоном, хотя даже не знает, в какой мере тот обрел свою силу после возвращения. А ведь то, что его попросили доставить, так важно и нужно для Ай, она так просила, даже умоляла со слезами на глазах. В голове появилась картина того, как она, практически встав на колени, извинялась за подобную просьбу, потому что сама не сможет отлучиться ни при каких обстоятельствах. Так почему в нем даже то возникшее сочувствие к такой несчастной девушке не может перебороть его чертову наследственную трусость?       Ясуши попытался удержать перед собой образ рыдающей пленницы и наконец вошел на территорию храма в поисках Акуры-Оу, повторяя на ходу «Лучше бы бегать умел, ей богу».       Акура нашелся почти сразу же. Сложно было не заметить развалившуюся на пороге не шевелящуюся тушу. У Ясуши на мгновение возникло желание взять где-нибудь поблизости ветку и на пробу ткнуть ей демону в бок, настолько паршиво тот выглядел даже для самого себя. Казалось, что он вышел на порог и внезапно упал в обморок прямо там, где стоял, что не лишено было здравого смысла.       Хранитель взял демона за плечо и слегка потряс его. — Господин Акура-Оу. У меня послание. Вставайте.       От монотонной тряски демон приоткрыл глаза, однако сразу же закрыл, едва увидев, кто пришел нарушить его покой, и слабо попытался вывернуть свое плечо из хватки. — Ты-то чего тут забыл? Какое у тебя ко мне дело? Отстань… — Господин Акура-Оу, — уже тверже повторил Ясуши, — Меня просили передать вам кое-что, и я не смогу вернуться, пока не передам.       Демон, недовольно скорчившись, рывком поднялся с пола, чем несколько ошарашил служителя. — Передашь и уйдешь, да? Давай, только быстро. Видеть тебя не могу!..       У Ясуши вконец закончилась накопленная уверенность и он стал нервно взмахивать руками, примериваясь, до каких точек на теле демона нужно дотронуться. Получив пару случайных ударов по лицу, Акура схватил чужие предплечья, на самом деле не для того, чтобы прекратить эту суету, а только чтобы занять свои собственные руки — придумывать, куда прятать тело ему сегодня не хотелось. — Прекрати дергаться и говори, что тебе надо! Я не намерен терпеть твою возню и рукоприкладство! Достал!       Ясуши прижал уши к затылку, ужаснувшись, зато наконец-то вспомнил расположение точек. Жаль руки были уже схвачены. — Г-госп-подин Аку-ура-Оу, я в-вспомнил, что н-нужно, отп-пустите, пож-жалуйс-ста. Я н-не смог-гу перед-дать с-сообщен-ние п-по-другому. — Что ты там такое должен мне передать, что не можешь рассказать словами?! Тебя подослали меня добить, что тебе нужны твои руки?! А что будет, если я их оторву, а?       Демон на пробу дернул за запястья. Суставы жалобно хрустнули. — Говори кто тебя прислал! Оокунинуши?! Уже донесли, что теперь меня никто не контролирует?! Испугались и решили прикончить, пока бездействую, да?! — Н-не Оокун-нинуши! Ай! Госпожа богиня Ай!       Акура перестал трясти чужие руки. Его лицо на мгновение прояснилось, но почти сразу же приобрело грозное выражение. — Врешь! — Не вру! — Врешь! — Клянусь! — Тогда почему сама не пришла?! Дорогу забыла?! Врешь! — Не вру! Она не может! Ее не выпустили из клетки! Ее осудили и она заперта, а сейчас все слишком заняты, чтобы вспомнить о ней и открыть!       Демон отпустил Ясуши и уставился куда-то сквозь него. — За что осудили? — его голос стал тише.       Ясуши потирал ноющие предплечья. — За кражу Молота Удачи. За ваше освобождение. За то, что покрывала вас и скрывалась от стражи, отправленной на поиски.       Демон помнил эту тюрьму. Не самое охраняемое место, на самом деле, но для его богини могли сделать исключение. Хотя, зная ее, она сама бы не посмела оттуда выйти, с ее-то вечным чувством вины. — И что же она просила передать? — все еще ничего не видящий взгляд сквозь Ясуши.       Немного осмелев, хранитель уселся поудобнее и сосредоточился, чтобы не забыть нужное расположение точек. — Перед тем, как я передам основное сообщение, она просила сказать: «Отдаю обратно то, что однажды забрала, хотя и не имела на это право. Прости, я не хотела, но мне необходимо было это сделать»       Ясуши прижал пальцы правой руки к вискам демона, а левой надавил чуть ниже яремной впадины. В голову к Акуре потоком полились воспоминания.

***

      Аюми бежала. Ветки кустов и деревьев задевали ее одежду, царапали руки и лицо, камни впивались в кожу стоп, волосы запутывались в листьях и рвались. Ничего. Не страшно. Главное — бежать, бежать как можно быстрее и дальше, пока ее не обнаружили и не поймали.       Сегодня она снова сбежала от Акуры. Тот месяц в прошлом, что был ей отведен, уже подходил к концу, а она все еще ничего не вернула на круги своя, только хуже сделала, если честно. Акура изменился. Она его изменила. Заставила жить человеком, переступить через свою гордость, подчинила себе. Она никогда не хотела быть главной, не хотела командовать и подчинять, она всего лишь хотела, чтобы к ней прислушались, так почему?! Может быть всему виной ее божественная сущность? Может быть им с Акурой вообще не было суждено понять и принять друг друга без последствий для кого-то?       Она столько сил положила на то, чтобы облегчить страдания Акуры от ухода Томоэ, но на самом деле просто заменила их на новые, менее заметные но все еще разрушительные для него и, как оказалось, для нее тоже. Сколько Ай планировала этот побег? Всего лишь несколько дней, несколько отвратительных, гнусных дней, когда она видела, как Акура на нее смотрит, будто цепями прикованный. Невыносимо больно. И она приняла решение: нельзя, чтобы так было всю его жизнь. Нужно действовать быстро и четко, оторвать наконец этот старый пластырь с загноившейся раной. Больно еще будет и намного больнее, чем было, но это продлится недолго. После этого все должно наладиться: Акура вконец разочаруется и возненавидит людей, а значит продолжит свои бесчинства и дальше. Будущее не изменится и мироздание останется в порядке, а она сама вернется в камеру и так и останется в ней до нападения демонов. Потому что она виновата. Потому что так и должно быть. А пока она спрячется где-нибудь, дожидаясь, когда закончится последняя неделя.       Прятаться оказалось намного сложнее, чем она предполагала. В деревне и ее окрестностях сутками шныряли патрули демонов, каждую ночь пропадали люди, но всегда возвращались на следующий день без каких-либо сильных увечий, даже радостные, и рассказывали, что недолго им осталось бедствовать: демоны ищут лекаря или шамана, чтобы излечить Кровавого Короля, подвергшегося заклятью некоего божества.       Аюми считала уже считала часы до того, как ее унесет обратно в настоящее, но привычной слабости, предвещающей перемещение не было, а в голове вместо легкости были мириады мыслей, наиболее давящей из которых была: «Где я ошиблась?». Она ведь не могла остаться тут дольше, чем положено, но если она в ближайшее время не очистит разум от подобных мыслей, то они не дадут ей вернуться, и тогда поминай, как звали.       Лагерь демонов был непривычно оживлен в последние перед закатом часы: постовые сменяли друг друга, переформировывались группы захвата и поиска, повсюду зажигались факелы. Пройти через такую толпу показалось не очень сложно, но Аюми зря недооценила полностью мобилизованных демонов, парочка из которых, занимаясь факелами, услышала шорох в кустах, когда богиня пыталась пробраться по границе лагеря к пристанищу Акуры. Девушка еле еле успела накинуть на себя плащ и слегка поменять личину, чтобы никто не понял, кто попал к ним в лапы. Иначе она точно не сможет уйти.       Как и ожидалось, ее под локти привели к главной демонице. Старые знакомые, хотя это не то, чтобы обнадеживает. — Кто такая?! — все тот же хриплый властный голос, — Что делала на нашей территории?! Говори! — Ц-цветы собирала, — лекарей и травников всегда отпускали на следующий день, может помочь. — Травница, значит! Сама к нам в руки пришла! — демоница заглянула под нависший над лицом Ай капюшон, — Вроде новенькая. А даже если и не новенькая, то все равно! Значит тебе дан второй шанс! Ха!       Демоница повелительно махнула рукой в сторону чащи: — Ведите ее к повелителю! У нее на все ровно час. До захода.       И все так же, как и в первый раз, двое демонов волокут ее, приподнятую над землей, к дому прибывания их повелителя — Кровавого Короля. И все так же ее впихивают в темный коридор и закрывают за ее спиной дверь. Слышно, как скрипит порог под тяжестью ног ее надзирателей, которые дали ей только час, чтобы попытаться улизнуть самой прежде, чем ее уведут силой.       Аюми сняла мешающий обзору капюшон и стала пробираться к ближайшей комнате с выходом на улицу — вряд ли конвой стоит у всех возможных окон и дверей. Но только богиня увидела узкую полоску света и решила приотворить дверь, как тут же встретилась своим взглядом со взглядом красных усталых и таких знакомых и родных глаз, которые, Ай предполагала, сейчас должны были светиться яростью и ненавистью. Акура сидел на пороге комнаты, выходившей на запад, к склону, где обычно медитировала богиня.       Осознав, что ее заметили и прятаться больше нет смысла, девушка отворила дверь до конца и вошла в озаренную рыжим закатным светом комнату. Акура, казалось, не узнал ее, что было только на руку, и отвернулся от гостьи, не выражая совершенно никакого интереса. Аюми подала голос: — Какая помощь от меня требуется, повелитель? — благоразумно завышен тембр голоса.       Акура слабо усмехнулся: — Какая помощь?.. Эти идиоты… Вместо того, чтобы искать ее, ищут мне знахарей… — Так чем же…       Вдруг Акура оглушительно ударил рукой об пол. — Ничем ты мне не не поможешь, ясно?!!! Не нужны мне настойки и амулеты!!! Я не болен и не проклят!!!       Плечи демона подрагивали в беззвучном смехе. — Хотя нет… Может все же и болен… Она говорила что-то про болезнь… В людской сказке. Которой болеют пленники… и их похитители… Надеюсь, хоть она не заболела…       У Аюми сжалось сердце. Он понял. Он все правильно понял. От этой болезни нет лекарства кроме времени, они оба это хорошо знают. Поэтому она не может показаться ему сейчас. Превозмогая подступивший к горлу ком, Ай полушепотом проговорила: — Тогда я могу уйти?..       Акура мелко вздрогнул, будто очнулся, и махнул рукой, говоря «да». Богиня пошла к выходу, стараясь ступать как можно тише, чтобы больше не вырывать демона из его мыслей. Делая последний шаг по дереву порога, Аюми подняла голову к лучам заходящего солнца. Вот и все. Но не успела она сделать первый шаг на траву, как Акура взметнулся и схватил девушку за руку, отчего она непроизвольно повернулась. Глаза напротив смотрели пораженно, неверяще, а в уголках, удивительное зрелище, поблескивали слезы. Аюми ужаснулась. Выдала! Выдала! Чем же она себя выдала?! И, будто прочитав ее мысли, Акура ответил: — Глаза. Ты всегда так смотришь на солнце, когда оно не обжигает. Солнце всегда помещается в твоих глазах.       Пораженная, Аюми со стуком опустилась на колени, оказываясь на одном уровне с демоном, который все держал и не собирался отпускать ее руку. — Мне… — Ай попыталась собраться с мыслями, — Мне надо идти.       Акура только сильнее сжал ее руку. В его глазах отразился страх. — Так ты тоже заболела… — Да, заболела… Прости, из-за меня ты… Но это пройдет! Обязательно! Мне только нужно…       Акура внезапно ударился головой о порог, все еще сжимая в своих руках чужую ладонь. — Прости…       Богиня в замешательстве смотрела на парня. — Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости!..       В его голосе слышалось искреннее раскаяние, и Аюми почти молилась, чтобы демон сейчас не плакал. Она потянула его за руки, желая поднять с пола, о который он продолжал с шумом биться головой. Заглянув наконец Акуре в лицо, богиня поняла, что ее опасения подтвердились: на лбу, как и на полу, алели следы выступившей крови. Ай ойкнула и принялась судорожно осматриваться, чтобы найти, чем закрыть ушиб, но Акура обхватил ее лицо руками и заставил посмотреть на него. — Почему? Почему из-за тебя? Зачем ты опять пытаешься сделать из меня святого, я же знаю, кто я! Я зря тебя ловил, я знаю! Я не должен был! Ты ушла, чтобы вылечиться от того, чем ты заболела из-за меня! Я тебя не держу, только скажи, как можно вылечиться от этого, ты же знаешь! — Я… — Аюми с жалостью смотрела на демона и ей так не хотелось ему в этот момент лгать, — Я не знаю. Правда. Я только думаю, что это поможет, но это не всегда помогает или, может быть, вовсе не помогает. Я тоже не знаю, что делать. Я думала, что похитителю больше не надо главенствовать над жертвой, вот я и ушла. Я просто… Просто не хочу больше заставлять тебя это чувствовать… — Но… — Акура внимательно всмотрелся в лицо богини, — Я же первый заболел. Тебе должно было стать лучше, когда ты сбежала. Это не сработало?       Ай сокрушенно покачала головой. — Нет. Ты все еще болен, поэтому я и должна уйти. Чтобы ты не заболел еще сильнее. — Как я могу заболеть еще сильнее, если уже являюсь источником твоей болезни?! У меня она уже достигла пика, раз перекинулась на тебя!       Аюми с силой выдернула руку. — Да, как ты не поймешь?! Я! Я заставила тебя так жить! Быть жертвой! Мне уже не поможет ничего, может быть даже время, а ты забудешь обо всем уже через пару дней! Отпусти меня! Я не хочу быть причиной твоей зависимости от боли! — А ты что несешь?! Кто это тут был жертвой, по твоему, а?! Это ведь я тебя поймал и держал тут! Это из-за меня ты не могла уйти!!!       Девушка взглянула на Акуру, тяжело дыша от крика. — Как же… ты меня не боялся?.. не чувствовал себя угнетенным?..       Демон сложил руки на груди и, самодовольно хмыкнув, повернул голову в сторону чащи. — Еще чего придумала, чтобы меня, Кровавого Короля, угнетала какая-то человекорожденная богинька! Ага…       Тут он уловил краем уха тихий всхлип и развернулся. Богиня смотрела на него полными слез глазами, а дрожащие губы повторяли, словно мантру: «Слава Богу». — Эй! Ты чего? Я же ничего не… Ну, ладно, сказал что человекорожденная, но ты же сама знаешь… вырвалось…       Аюми, не слушая его оправданий, приподнялась и обвила его шею своими руками, прижимаясь ближе и продолжая повторять: «Слава Богу».       Солнце уже скрывалось за холмом, Ай все еще обнимала Акуру нервно вздрагивая после плача, а он осторожно гладил ее по спине, накручивая пальцами ее волосы. — Скажи, — демон подал голос, — Почему ты… — Думала, что я тебя сломала? — Ай отодвинулась от парня. — Ну, потому, что людям свойственно подчиняться командам более сильных существ или тех же самых людей. Со временем это превращается в зависимость, которую уже и вылечить не удается. — И ты думала, что я считаю тебя сильнее себя? Бред… — Но я же сильнее тебя. Я все-таки божество. — Но и я не какой-то там беспомощный человечек. Или ты думала, что своими наветами о людской жизни вконец меня очеловечила.       Ай негромко засмеялась. — Да, это было глупо, но, знаешь, когда есть кто-то, за кого ты беспокоишься, то очень легко дойти до абсурда. — Знаешь, я все хотел у тебя спросить, — вдруг оживился Акура, — Почему ты так упорно говоришь о себе, как о человеке? Ты же намного могущественнее, чем они. Ты — богиня! Чем тебе не живется как другим богам? — Что-то ты разоткровенничался сегодня.       Акура накрыл своей рукой ладонь богини. — Я уже давно не слышал твой голос. — Да, точно… — девушка смутилась от такого заявления, — Боги. Точно. Ты действительно думаешь, что богам хорошо живется? — А разве нет?       Аюми покачала головой. — Боги несут огромную ответственность, каждый за свою область власти. От их действий зависят наводнения, извержения вулканов, землетрясения… Поэтому им должны быть чужды все сильные эмоции и чувства, они должны чувствовать только то, что необходимо, уметь трезво мыслить. Они могут делать, что хотят, это правда. Да вот только они ничего не хотят, а если и хотят, то только то, что сами себе внушили и приказали желать. Они так умеют, меня тоже учили. А люди всегда хотят многого, и даже то, что не всегда могут получить или не могут получить вовсе. Но у них есть цель. Еще более яркая, чем божественная. И им не надо контролировать свои эмоции. Нет, надо, конечно, но не так, как это делают боги. А я всегда мечтала быть свободной в том, что я чувствую и не бояться это показывать. Так что, если решать, кто свободен больше — люди или боги, — то ответ очевиден.       Ай положила голову демону на плечо и прикрыла глаза. — Мне не нравится быть богом, потому что моя жизнь никак не изменилась. Я все так же скрываю все за маской. Как делала и как буду делать всегда. Потому что я приняла на себя ответственность.       Последние лучи закатного солнца светили сквозь полуприкрытые веки и оставляли отблески на ресницах. Богиня приподнялась и повернулась к Акуре. — Можно сегодня я побуду эгоисткой?       Демон коротко кивнул и Ай в ту же секунду заслонила для него солнце, прикасаясь своими губами к губам демона, но Акура все равно закрыл глаза, потому что Аюми ослепляла его не хуже настоящего солнца и он даже поспорил бы, какое из них настоящее: то, что уходило на покой до утра за горизонт или то, что сверкало и переливалось в разноцветных глазах его богини. И у обоих в этот момент в голове была одна мысль: «Что же ты со мной делаешь?».       Аюми первая, как начала, так и закончила поцелуй. Она гладила подушечками больших пальцев скулы Акуры, сидя в его объятьях, и он льнул к ее рукам, а она тихо, почти шепотом, говорила: — А теперь ты заснешь. Заснешь настолько, чтобы я смогла уйти, а когда проснешься, окажется, что я забрала все твои воспоминания обо мне. И ты все так же будешь ненавидеть людей за их слабость, а Томоэ — за то, что предал тебя, уйдя к человеку. И поэтому вы совершенно не похожи.       Пока Акура не успел прийти в себя, Ай коснулась губами его лба, забирая все воспоминания о проведенном вместе времени и погружая демона в сон. Потом девушка аккуратно выпуталась из его рук и взглянула туда, где еще несколько минут назад небо украшал величественный диск светила, в немом вопросе: «Почему это должна была быть я?». Но ей было некому ответить. Девушка последний раз обернулась на спящего Кровавого Короля, который несомненно, вернется к прежнему ритму жизни и все наконец то будет на своих местах. Он — не знающий о том, что несчастен, а значит счастливый, — здесь, а она — счастливая, потому что несчастной быть она уже не имеет права, — там.       Богиня закрыла глаза и открыла их уже в потоке реки времени.