Бухгалтер

Глава 6 Дома они расположились напротив огромного плоского телевизора Илая и принялись за еду.  — Хорошо, что не поехали в порт — признал Мирон — сейчас, наверное, только ждали бы в очереди на стол. Илай выжал пакетик кетчупа на тарелку и облизал пальцы.  — Точно. Вдобавок, что-то мне немного стремно сидеть за одним столом с Региной и думать, что из трех присутствующих она успела переспать с двоими.  — За меня стремно? — хмыкнул Мирон.  — Точно. Выбиваешься из большинства. Мирон отпил большой глоток пива.  — Ты успел поговорить с ним насчет меня?  — Завтра. Волнуешься?  — Не очень. В соседнем здании ищут старшего бухгалтера, максимум перейду к ним, а ты и так останешься у меня под боком.  — Тоже неплохо — одобрил Илай — да, кстати. Что ты там говорил насчет Надава? Чем он тебе показался подозрительным? Мирон закинул в рот чипсину, подумал.  — Не знаю. Странно, что сидел допоздна. Что ему делать в офисе после шести? Он не звонит, переписки не ведет.  — На что намекаешь?  — На промышленный шпионаж.  — Шутишь? Какого черта…  — Слушай, я не знаю. Это просто паранойя, интуиция — называй как хочешь. Можешь его проверить — проверь. Но сделай это раньше, чем он уведет у нас файлы с клиентами, проектами и лучшими переводчиками. Илай перестал жевать.  — Черт, из-за тебя я сам что-то разволновался. Завтра поговорю с Мишей, пусть поставит следилку какую-нибудь.  — Поговори — согласился Мирон. Они засиделись — легли спать к часу ночи. Илай, как всегда, в своей детской, Мирон — в гостиной. О спальне ни один из них никогда не заикался — это был памятник, мавзолей родителей Илая, а не жилая комната. Шахар проснулся под утро. Секунду лежал, пытаясь понять, что его разбудило — до подъема оставалось еще часа два. Из комнаты Илая донесся тихий звук — всхлип? Стон? Черт, подумал Мирон. Что с ним? Кошмары? Или дрочит, чтобы заснуть? Хотелось проигнорировать и пойти спать дальше, но он не смог — слишком сильно въелась привычка следить за благополучием друга. Неслышно поднялся и прошел в «детскую». Илай не спал, но и рукоблудием не занимался. Лежал на боку тихо, только щека его блестела от влаги в полутьме комнаты.  — Ты в порядке? — тихо окликнул его Мирон.  — Нет — глухо ответил друг — и если заикнешься про таблетки, клянусь, я тебя задушу.  — Не заикнусь. Мирон шагнул в комнату, встал возле кровати, скрестив руки на груди.  — Ну что еще — так же глухо сказал Илай.  — Просто скажи уже.  — Что сказать  — «Это из-за тебя они погибли, Мирон. Не из-за меня. Ты во всем виноват». Илай молчал. Облизнул губы.  — Я мечтаю сказать это уже пятнадцать лет — сказал тихо — но это не так. Это неправда. Мы оба виноваты — просто ты заплатил цену куда меньшую, чем я. Точнее, вообще ничем не заплатил. Вышел сухим из воды, как всегда. Это правда, подумал Мирон. Он от случившегося только приобрел — деньги, чтобы не возвращаться в свои трущобы; неоспоримое влияние на друга; знакомства в определенных кругах, наконец. Впрочем, последнее Илаю совсем необязательно знать. Хватило того, что знал Габи — и пользовался этим.  — Мне жаль — сказал он вслух — ты думаешь, я не виню себя за их смерть? Еще как…  — Не ври, ладно? — резко сказал Илай — ты ни в чем себя не винишь. Наоборот — видишь себя жертвой из-за своего идиотского комплекса мамзера, и думаешь, что заслужил хоть какую-то компенсацию. Разве не так? Мирон даже растерялся — настолько точно Илай описал его мировоззрение.  — Хочешь, поеду домой? — спросил он вместо ответа — скажешь завтра Бернарду, что я увольняюсь по собственному.  — Блин, Шахар — Илай раздраженно сел в кровати — ведешь себя, как польская мамочка*. Ложись спать. Не бойся, я не собираюсь кончать жизнь самоубийством и оставлять тебя одного на всем белом свете. Просто дай доспать. Иди к себе. (Польская мама — в израильском фольклоре означает высшую степень пассивно-агрессивного поведения и манипуляции). Мирон молча вернулся в гостиную. Резкими словами они обменивались не впервые — каждый раз, когда Илай вновь углублялся в болезненные и абсолютно лишние воспоминания о прошлом. И каждый раз это обозначало одно — спад не за горами. Надо готовиться и следить за тем, чтобы литий принимался регулярно и точно по рецепту — тогда спад не перейдет в полноценную депрессию, а дальше просто терпеть и ждать. Он оказался прав, конечно: наутро Илай проснулся разбитым, мрачным и с почерневшим лицом. И пиво тут было ни при чем.  — Хочу остаться дома — пробормотал, с отвращением глядя на электробритву.  — Сегодня четверг. Просто переживем этот день, а дальше можешь хоть все выходные лежать под одеялом — Мирон протянул ему осточертевшую уже им обоим баночку с литием.  — Не хочу — резко сказал Илай.  — Хватит — рявкнул Мирон — перестань изображать обиженного мальчика. Перестань делать из меня свою мамочку — мне тоже это надоело, представь себе! Начинай принимать свои таблетки сам! Блядь, возьми уже ответственность за себя самого! Илай вырвал у него из рук лекарство, открыл крышку и закинул в рот таблетку.  — Все. Взял. Вали отсюда, мне надо принять душ. Желательно без посторонних. На работу они ехали в машине Мирона — в полном молчании. А в офисе сразу разошлись в разные стороны: Мирон — в свой кабинет, Илай — на кухню, за первой чашкой кофе.  — Я, наверное, приглашу Мирона на свидание — сказала Ариэль вполголоса.  — Забудь ты уже о… что?! — Люба от неожиданности круто повернулась к подруге — я не ослышалась? Мирона, не Илая?  — Тихо! Ну да, его. Что кричишь-то?  — С чего это такая перемена?  — Ну… можно сказать, что я взглянула на него другими глазами.  — Когда это ты успела, дорогая?  — Вчера во время обеденного перерыва.  — Неужели? И что тебе в нем внезапно приглянулось? То, как сексуально он греет свой обед в микроволновке? Ариэль фыркнула.  — Нет, конечно. Просто мне показалось, что он очень… — она замолкла.  — Очень — что?  — Очень ранимый — выпалила Ариэль — ранимый, но хорошо это скрывает. Он совсем не таков, каким мы его видим. Люба пожала плечами.  — Если тебе хочется так думать — на здоровье. Пригласи его, конечно — хуже во всяком случае не будет.  — А если он откажется?  — Его проблемы. Переключимся на кого-нибудь другого, менее ранимого. Краем глаза Ариэль заметила приближение Бернарда и уткнулась в экран. Люба сделала тоже самое. Дождалась, пока начальник отойдет, и тихо добавила:  — Только не жди три года, трусишка, спроси сегодня.  — Трусишка? — прищурилась Ариэль. Поднялась с места и быстрым шагом двинулась к кабинету Мирона. Заметив, что Илай зашел в кабинет к Бернарду, Мирон напрягся. После утреннего разговора захочет ли друг просить за него? С тем багажом, который они собрали за пятнадцать лет, проще и здоровее было бы уйти самому. Но он не мог. Если бы Илай сам выгнал бы его из компании и из своей жизни, Мирон бы смирился. Это значило бы, что друг все-таки решил взять свое благополучие под собственный контроль. Уйти же самому казалось предательством. А еще — он ведь и сам боялся остаться один. Мирон попытался поработать, но минут через десять сдался. Нет, так нельзя. Он должен знать, о чем они говорят. Незаметно подошел к двери кабинета Бернарда и прислушался — теперь уже не случайно, как вчера, а совершенно точно специально. Голоса Бернарда и Илая звучали раздраженно, даже зло. Мирон нахмурился, а потом понял, что говорят не о нем. — Я не знаю, что сказать жене, Илай.  — Ты меня спрашиваешь, как ей лучше соврать? Извини, не по адресу.  — Я не собираюсь ей врать. Но Регина…  — Она — любовница, дурень! Всего лишь подружка, временное явление. Не ври, что никогда раньше не имел подружек.  — Не вру. Но она… это что-то другое.  — Правда? Не заметил, извини. Может, надо было трахнуть ее еще пару раз, проверить. Как по мне — было средненько.  — Заткнись, Илай. Богом прошу — заткнись.  — Ради этой сучки ты готов бросить жену? Серьезно?! Мирон отшатнулся. Беседа точно не предназначалась для его ушей, и быть пойманным в данном случае было чревато. Он неслышно отошел в сторону. Так значит, Бернард не на шутку увлекся Региной. Неудивительно — все-таки она и правда… стоит многого. Странно, что Илай не смог оценить ее по достоинству. И уж точно его вчерашний прогноз не оправдался — скорее даже совсем наоборот.  — Мирон? Он поднял голову. Перед ним стояла Ариэль, почему-то с очень решительным видом. Он вздохнул и отпер дверь кабинета.  — Заходи. Уселся в кресло, жестом указал ей на стул напротив.  — Да, Ариэль. Чем я могу помочь тебе сегодня?  — Помочь?.. — озадаченно сказала она — нет, я не по работе. Просто… послушай, давай сегодня после работы поужинаем? Мирон молча смотрел на нее.  — Я не… в смысле, это не свидание — заторопилась она — просто… дружеский ужин.  — Мы не друзья — заметил он.  — Я знаю. Ну, тогда считай, что у нас ужин двух коллег! Я приглашаю и угощаю, конечно.  — Не надо — прервал он ее.  — Не… что?  — Не надо угощать. Поужинаем, но заплачу я. Мирон и сам не очень понимал, почему согласился. Но менять что-либо было уже поздно. Ариэль несмело улыбнулась.  — Так значит… ты пойдешь? Сегодня?  — Да, нет проблем. Часов в восемь подойдет?  — Да! Да, разумеется! В восемь… где?  — Напиши свой адрес, я к тебе подъеду. Если есть предпочтения — тоже напиши. Нет — найдем что-нибудь.  — Договорились — она поднялась, улыбнулась теперь куда увереннее.  — Тогда до вечера?  — Угу. Ариэль вышла, и Мирон покачал головой, удивляясь сам себе — впрочем, не слишком сильно. Илай меняет женщин, как носки, Бернард уже по сути завел себе гарем. А он? Разве он не заслуживает хотя бы малого — ужина с довольно-таки привлекательной девушкой? Немного симпатии? Даже если ужин перейдет в нечто большее — Илай прав, надо относиться к этому проще. Пусть Кремер посидит дома в гордом одиночестве в эти выходные — он, Мирон, хочет расслабиться. Илай вышел из кабинета начальника настолько взбешенным, что даже руки тряслись. Разумеется, о Мироне он совсем забыл спросить, а заходить снова и заводить беседу теперь не представлялось возможным. Он и сам не понимал, почему так завелся. Ну хочет Ливне послать псу под хвост свой многолетний брак — на здоровье! Нравится ему пресная, как соевый сыр Регина — замечательно! Откровенность начальника застала его врасплох — он совершенно точно шел говорить о Мироне, а Бернард неожиданно перевел разговор на любовницу — к этому Илай готов не был. Сначала отнесся к его намерениям с иронией — не верилось, что здравомыслящий человек станет ради недалекой, пусть и красивой женщины бросать проверенную временем жену. Но к возмущению примешивалось легкое сомнение в себе — может, я что-то упустил? Может, следовало оставить ее себе? Теперь уже поздно — он не полный осел, чтобы отбивать бабу у собственного начальника. Но злость и ревность требовали действий. Илай сделал пару шагов, остановился, тупо глядя перед собой. Почему не помогает таблетка? Он делал все, как ему сказал Мирон — пил лекарство по часам, вовремя ел, вовремя спал. Но сейчас ясно как день — надвигается очередной приступ, и от этого страшно и муторно. На смену гневу придет тревога, потом трагические атаки, а там и до ненавистной депрессии рукой подать. Чертов Бернард! Везунчик с серебряной ложкой во рту. Все у него есть: прекрасная семья, дети, жена, любовница. Родители его живы-здоровы, он не страдает биполяркой и не имеет на совести никаких страшных преступлений. Наверняка крепко спит по ночам, подлец. А его, Илая, ждут адские выходные — после утренней ссоры вряд ли можно рассчитывать на помощь Мирона. Да и не станет он просить — сколько можно?  — Илай? Что-то случилось? Он опомнился. Оказывается, все это время стоял прямо напротив стола Ариэль.  — Нет, ничего — сказал. Сделал пару шагов, потом вернулся назад.  — Ариэль.  — Д-да?  — Что делаешь сегодня вечером? С неудовольствием заметил, как вспыхивают ее щеки. Черт, девочка, перестань смотреть на меня, как на шоколадное парфе!  — Ничего не делаю — Ариэль мгновенно забыла, что всего несколько минут назад пригласила Мирона. Люба зашипела на нее, но Ариэль ничего не слышала.  — Тогда как насчёт встретиться вечерком?  — Встретиться?  — Ну да. Поужинаем и поедем в клуб.  — Да, конечно! — поспешно ответила Ариэль. Еще бы она отказалась, подумал Илай. Он наверное мог бы предложить хоть на сдачу спинного мозга ее позвать, и она не отказалась бы.  — Ну отлично. Я заеду за тобой часов в десять тогда.  — Угу — ответила она упавшим голосом, только сейчас вспомнив про Мирона. Илай на ее тон не обратил внимания — уже отошел.  — Ты дура? — шепотом накинулась на нее Люба — что с Мироном?!  — Я… не знаю! Но я не могу отказать Илаю, Люб! Я ждала этого полгода!  — Да пошел он, этот урод! Блин, ну что тебе стоит, Ариэлька. Сделай хоть раз в жизни правильное решение. Пошли на хер Кремера и иди ужинать с Мироном.  — Извини, не могу — убито сказала Ариэль и поднялась с места.  — Ты куда?  — К Шахару. Извиняться и отменять свидание. Извинения Мирон принял, перемена в планах его не слишком удивила — девушка осознала, что совершила ошибку, бывает. Не то, что его это расстроило… Нет, его это расстроило. И не потому, что так уж нравилась Ариэль. Просто та часть жизни, которую почти все люди проживают буднично и ежедневно, то, что называется «личная жизнь», словно лишь махнула хвостиком и оставила, как обычно — одного. К пяти заглянул Илай.  — Извини — сказал коротко — я не успел поговорить с Бернардом.  — Ничего.  — Ты скоро домой?  — Да, выйду пораньше. А ты?  — Я сегодня гуляю — ухмылка не давала усомниться в характере «гуляния».  — Поздравляю — миролюбиво ответил Мирон — новое знакомство в тиндере?  — Нет, сегодня всего лишь Ариэль. Ладно, я пошел. До воскресенья!  — Пока. Дверь за Илаем закрылась, а Мирон еще некоторое время смотрел ему задумчиво вслед. Так вот, значит. Как.