Бухгалтер

Глава 7 Илай заехал за Ариэль без пяти девять. Она давно уже была готова, и последние минут пятнадцать просто сидела на краю кровати, бездумно скроля ленту в инсте в ожидании заветного «Я тут».  — Так куда едем? — спросила она, забираясь на переднее сиденье. Машина пахла таким знакомым и головокружительным ароматом духов Илая. Надо бы спросить название, подумала она.  — Даже не знаю. Наверное, «Дайнер»?  — Там же очереди на километр — ахнула Ариэль — мы простоим полночи!  — Нормально, не волнуйся — буркнул Илай, и она прикусила язык. Обещала же самой себе использовать второй шанс на всю катушку! На входе и правда выстроилась длиннейшая очередь, но Илай, в духе голливудских фильмов, просто кивнул селектору на входе и провел Ариэль за руку внутрь. Внутри было темно и забито людьми. Красный и зеленый свет прожекторов метался над толпой, и люди — пахнущие кремом для волос, алкоголем, сигаретами и травкой — казались стадом красно-зеленых зомби. Ариэль замешкалась, но Илай потащил ее к барной стойке. Каким-то неведомым способом отхватил за пару минут пива себе и какой-то светящийся голубым коктейль ей.  — Потанцуем? — спросила она, осторожно отпивая от своего напитка. Кажется, сахара в нем было намного больше, чем алкоголя.  — Давай — он залпом выпил половину своего стакана и привлек ее к себе. Сердце Ариэль заполошно заметалось о ребра. А ведь я уже много лет не была так счастлива, как сейчас, в эту секунду, отстраненно подумала она, глядя сияющими глазами на своего спутника. В эту самую секунду я живу полной жизнью. Надо запомнить! И если у нас все получится — когда-нибудь рассказать ему про этот момент. Губы Илая требовательно прижались к ее, и все мысли исчезли. Оставался только бешеный ритм музыки, пульсирующий в ушах, и столь же бешеный ритм сердца. Илай устало махнул бармену, заказывая еще один стакан пива. Опьянение никак не наступало, наоборот — мозг в преддверии спада работал холодно и трезво. Клуб выглядел тем, чем он и был на самом деле — занюханной дырой, полной вонючих арсов и малолеток. Он пришел сюда сегодня в надежде развеяться и отдалить неизбежное, но, кажется, все стало еще хуже. Ариэль уже не просто раздражала — она бесила до невозможности. Своим обожанием, своей податливостью. Хотелось чего-то… Он и сам не знал, чего. Хотелось набить кому-то морду, и потом его же трахнуть, подумал Илай и поперхнулся пивом.  — Все в порядке? — заботливый и оттого еще более бесящий голос Ариэль заставил его сжать кулаки. Так не пойдет. Четверговый расслабон не должен вызывать рвотные позывы. Зачем он сам себя мучает?  — Давай я тебя отвезу домой — сказал он, с трудом цедя слова сквозь зубы.  — Почему? Что-то случилось? — встревожилась она.  — Да. Кажется, переоценил свою трудоспособность — голова трещит и вообще.  — Конечно — сказала она тихо — как хочешь. Сквозь раздражение возникло легкое чувство благодарности к ней — за понимание. Наверное, Регина на ее месте сейчас из чистого принципа бы пошла танцевать, не обращая внимания на страдания партнера. Хорошо все-таки, что Ариэль — не Регина.  — Тогда я на секунду в туалет, и потом поедем. Извини, ладно? Обещаю, что компенсирую как-нибудь в другой раз. Она кивнула и слабо улыбнулась. Илай поднялся, и, слегка расталкивая толпу плечом, направился к уборным. Ариэль смотрела ему вслед. Вот и все, билось у нее в голове. Все закончилось, не успев начаться. Какой еще «другой раз»? По его отстраненному виду ясно, что это был ее последний шанс — который она тупо проебала. Но почему?! В какой момент он отдалился? Ведь поначалу все было прекрасно — поцелуи с языками где-то на уровне миндалин друг друга, поглаживания и прощупывания… Она закусила губу. Вытащила украдкой из сумки то, чем хотела поделиться позже — когда они оказались бы у него дома — ну, или у нее, не суть важно. Просто чтобы расслабиться. Полтаблетки эксты в стакан пива. Не лучший вариант, но другого не предвидится. Она сидела как на колючках, молясь, чтобы таблетка успела бы раствориться без остатка до того, как Илай вернется. Ну, и чтобы он допил это чертово пиво, потому что больше у нее таблетки нет — что было, досталось еще пару месяцев назад на свадьбе троюродной сестры. Голова шла кругом, и она даже не пыталась понять, зачем совершила настолько импульсивный поступок. Что подумает завтра Илай? Как объяснить ему трип, который его несомненно ждет, если план выгорит? Невыносимо тянуло поступить правильно — вернуть стакан бармену, пусть выльет все в раковину. Илай тем временем шел обратно — такой прекрасный и недоступный, что у Ариэль сперло дыхание — в который раз за этот вечер. Скажу, что отошла на минутку и кто-то подсыпал в клубе, думая, что стакан мой, решила она. В таких местах всякое может случиться. Он залпом допил то, что оставалось в стакане, улыбнулся ей своей невозможной улыбкой.  — Готова?  — Да — она сползла с барного табурета, незаметно поправляя одежду — готова.  — Тогда вперед. По дороге назад у Ариэль еще оставалась слабая надежда, что таблетка не подействует, или что Илай вдруг чудесным образом потеплеет к ней без всякой химии. Он не потеплел — даже когда они уже подъезжали к ее подъезду и стало понятно, что экста начала работать. Илай пару раз странно дергал головой, словно пытался отряхнуться от назойливого насекомого.  — Приехали — нарушил он молчание, царившее в машине последние двадцать минут.  — Зайдешь? — спросила Ариэль, и чертыхнулась про себя. Надо было не спрашивать, а обольстительно пригласить. И почему она не может быть такой, как Регина?  — Не сегодня, ладно? — пробормотал он.  — Тебе нехорошо? — она немного встревожилась. Экстази вроде делает человеку хорошо, а не наоборот?  — Что-то с глазами… вот черт…  — Наверное, пиво. Тем более лучше не ехать…  — Все нормально! — рявкнул Илай. Он выглядел совсем не так, как полагалось — со свадьбы сестры Ариэль запомнилось, что все были расслабленными и улыбчивыми. А этого, кажется, еще сильнее охладило — даже заметно, как его трясет. Стало страшно. Что-то пошло не так, но почему?  — Илай, послушай… — начала она, но прикусила язык. Если признается в содеянном — увольнения не миновать. Он все еще ее начальник, за такое может и к уголовке привлечь.  — Что? — устало спросил он.  — Ничего. Езжай домой, ладно? Ты неважно выглядишь. Выпей много воды и ложись спать. Если станет совсем худо — езжай в больницу. Хорошо? — с нажимом сказала она.  — Хорошо — кажется, он даже не слышал ее слов. Смотрел прямо перед собой, словно намеренно отрезая из своей реальности.  — Ладно. Не забудь выпить воды, ладно? И позвони мне завтра. Ариэль поспешно вышла из машины. Вечер пошел в тартарары — но теперь было важнее не попасться на содеянном. Вернуться в свою квартирку, закрыть дверь за собой и забыть, как кошмарный сон, сегодняшнее свидание. И еще — наконец забыть Илая. Если даже под действием дурмана он не загорелся к ней симпатией — значит, лошадь давно уже сдохла. В час ночи зазвонил телефон, и Шахар схватился за трубку. Он пока не спал, а звонки Илая в такое время никогда ничем хорошим не заканчивались. Можно было бы проигнорировать звонок, ссылаясь на недавнюю размолвку, но рисковать единственным другом не хотелось.  — Что случилось?  — Можешь приехать? — немного невнятно спросил голос Кремера.  — Зачем?  — У меня небольшая паническая атака… хха… Или… хха, инфаркт, хрен его знает. От судорожных «хха» Мирону стало не по себе — по телефону все звучало хуже, чем обычный приступ паники.  — Скоро приеду — отрывисто бросил он. Панические атаки у Илая случались и раньше — особенно в пограничной фазе, прямо перед депрессией. Проблема заключалась в том, что пару раз они выливались в попытку самоубийства, и каждый из этих раз добавлял Мирону седых волос, когда он в буквальном смысле слова вытаскивал друга из петли, или насильно перевязывал порезанные вены — Илай оба раза все-таки успевал позвонить ему в проблеске самосохранения до того, как совершить непоправимое. Он собрался в рекордные сроки, скатился вниз по ступеням и завел мотор, молясь, чтобы полиция не остановила по дороге за превышение скорости. Звонить в дверь Мирон не стал, открыв ее своим ключом. Зашел внутрь, гадая, как именно Илай собрался расправиться сам с собой на этот раз. В «детской» его не оказалось, как и на кухне, в ванной или даже на балконе. Обеспокоенный, Мирон обошел еще раз всю квартиру. И нашел его — скорчившимся на кровати родителей. Впервые на его памяти Кремер лежал на этой кровати, да и вообще находился в этой комнате. Он осторожно подошел к кровати, тронул друга за плечо.  — Илай?  — Ххаааххх… Кремер задыхался. Точнее, думал, что задыхается, заходясь в приступе гипервентиляции — не в первый и не в последний раз. В ответ на прикосновение Мирона он дернулся и рванулся. Лицо у него стало бешеным, словно он решил бороться не на жизнь, а на смерть — и мимо виска Мирона пролетел тяжелый кулак.  — Да… еб твою мать — пропыхтел тот, с силой накладывая Илаю на лицо пакет, захваченный из дома — хватит… вести себя как… долбоеб! Я же не убиваю тебя, баран! Хотя, наверное, со стороны все именно так и выглядит, мелькнуло в голове. Илай был сильнее и выше него, но Мирон все равно зажал его изо всех сил, почти что душа в безжалостном захвате. От борьбы он взмок, ладони скользили по пластику. Наверное, Илаю было сейчас не легче — он тоже вонял потом не лучше, чем сам Мирон, странно всхлипывал и стонал, а еще расцарапал тому грудь и плечи ногтями, пытаясь высвободиться. Пакет помог лишь отчасти: задыхаться Илай перестал, но видимого улучшения не наступило. При этом его состояние мало напоминало обычные приступы паники или черную меланхолию, к которой они оба привыкли за столько лет. Куда больше это походило на… психоз?  — Что с тобой? — резко спросил Мирон, встряхнув друга за воротник мокрой вдрызг рубашки — ты пьян? Обкурен? Лекарство принимал сегодня?  — Н-нет… Илай снова начал вырываться — а потом вдруг схватил Мирона за глотку, словно стремясь отомстить сполна за недавнее «удушение» пакетом. Возня вновь превратилась в борьбу — Мирон пытался высвободиться, Илай держал его мертвой хваткой, дышать становилось все сложнее.  — Кремер…отпус…ти — прошипел он. Собрался с силами и рывком уложил соперника на лопатки, вжимая изо всех сил коленом в кровать. Краем сознания уловил, что у Илая стоит — твердый член терся об его колено, и в какой-то момент стало ясно, что делает тот это нарочно.  — Что ты, блядь… — выдохнул Мирон. Хотелось отшвырнуть больного на всю голову барана, но он вынужденно держал его все так же — давать тому фору и оказаться в результате окончательно задушенным совсем не улыбалось.  — Выебать бы тебя… до смерти — донеслось до него хриплое мычание.  — Совсем с катушек…? — от возмущения и одышки Мирон не мог даже закончить целое предложение. Потом вспомнил:  — Где Ариэль? Ты же с ней сегодня собирался гулять.  — А хуй ее. Илай внезапно стал очень сильным и ловким. Выскользнул из хватки Шахара, перехватив инициативу, заломил тому руку и повалил на кровать.  — Бедный маленький Мирон — прошипел на ухо — Ариэль тебя продинамила ради меня, значит? Обиделся, наверное, что из-за меня так и помрешь девственником, да малыш? Его немаленький бугор в штанах ожесточенно терся об Мирона — точнее, о плотную джинсовую ткань, обтягивающую бедра. Дыхание Илая сбилось, и стало понятно, что на этом он не остановится. Мирон молча боролся — тратить дыхание на разговор сейчас было слишком опасно. Илай снова вцепился ему в горло, словно выплескивая всю ненависть, накопившуюся за последние пятнадцать лет. У Мирона потемнело в голове и зашумело в ушах. Неужели убьет, пронеслось в мыслях. По счастью, тот на секунду ослабил хватку — и получилось вновь перехватить инициативу. Он пригвоздил Илая спиной к постели — так сильно, как только мог. Заломил руки за спину, бешено встряхнул.  — Что, трахаться хочешь, долбоеб? Так получай, блять… Надавил коленом на внушительную эрекцию — специально так, чтобы тому жизнь медом не казалась. Но вместо ожидаемого крика боли получился совсем другой эффект — Илай закусил губу и застонал настолько неприлично, что Мирон чуть было не прибил его на месте.  — Блядь, Кремер, я же не железный — прошептал, пытаясь придумать, как успокоить друга.  — Отдрочи мне — простонал тот — прошу, Мир… все, что хочешь… Мирон замер. Показалось, что ослышался. Илай просит его — отдрочить?! Что, блядь, происходит?  — Кремер, это я, Мирон. Не Ариэль, не Регина. Давай, приходи в себя. Где твои таблетки? Тот мотнул головой.  — Нельзя… таблетки.  — Закинулся, значит — констатировал Мирон — ну охренеть теперь. Илай молчал. Облизывал пересохшие губы, и Мирон ощутил, как твердый бугор отчаянно трется об его бедро.  — Мир… Что делать с биполярником на наркоте, подумал Мирон. Везти в больницу? Невозможно — если госпитализируют, то компании мало не покажется. Бернард… да уж, тот уволит без всяких.  — Ну что тебе? — сказал вслух.  — Мир… мне хреново… пожалуйста. Один раз… прошу… с ума схожу! Последнее было выкрикнуто с такой силой, что Мирон зажал ему рот, испугавшись, что соседи вызовут скорую сами. Нет, нельзя ему в больницу. И лекарства нельзя дать — чревато летальным исходом. Все еще прижимая Илая всем весом в кровати, он внимательно смотрел в расширенные зрачки, почти полностью скрывшие синюю радужку, и лихорадочно думал. Отдрочить человеку, с которым дружишь пятнадцать лет, которого откачивал, доставал из петли, насильно кормил таблетками… С одной стороны — это кажется невозможным, запретным, противоестественным. Он — и Илай?! А с другой — после всего того, что было за эти годы — это было еще не самым страшным. Наверное, Кремер понял его сомнения, потому что выдохнул едва слышно:  — Ну же… Мирон прикрыл на секунду глаза. Почему-то стало ясно, что его выбор изменит многое, очень многое — если не все. Ощущая, как бьется пульс в висках, медленно потянулся рукой вниз, туда, где терлась об его колено твердая, как камень, плоть Илая.  — Один раз — сказал, и сам удивился, как хрипло, чуждо прозвучал собственный голос — один раз, и мы об этом забываем. Да или нет.  — Да… да… Прошу, Мир — прошептал Илай. Его лицо оказалось совсем близко к Мирону, так, что они почти соприкасались разгоряченными, покрытыми испариной лбами. Он сглотнул. Словно со стороны наблюдал за собой — вот растягивает пряжку ремня, расстегивает тугую пуговицу, змейку. Вот колеблется секунду, а потом проникает рукой под резинку трусов — и натыкается на горячий, твердый и совсем не маленький ствол, который за прошедшие годы видел не раз, но никогда не думал, что придется свести с ним столь близкое знакомство. Илай со свистом втянул в себя воздух. -Хорошо… еще… Мирон, словно во сне, обхватил полной горстью горячую плоть. Провел, как привык сам себе — снизу вверх и обратно вниз. На пробу. Илай всхлипнул.  — Мир… Мир… — прошептал, словно других слов не находил в лихорадке. Он и выглядел, как лихорадочный — его трясло мелкой дрожью, лицо было белым, только яркий болезненный румянец проявлялся на скулах, и Мирон понимал, что в таком виде оставить друга не сможет — даже если очень сейчас хочется встать и уйти. Он закусил губу. Если решил — то нечего уже мять яйца. То, что начал, надо довести до конца. А потом уже разбираться с тем, что произошло, а заодно и с собственным состоянием. Сжал кулак немного сильнее, усиливая трение. Пот в этот раз сыграл добрую роль — кожа легко скользила по коже, теплая влажная ладонь делала привычные движения — ничего нового, разве что плоть под пальцами не его, а посторонняя. Илай стонал и метался, но — молодец — даже не пытался дотронуться до него, Мирона. Наверное, подспудно понимал, что первая же попытка непрошеного контакта окончится полным провалом «сеанса». Стискивал пальцами простыню родительский постели, выгибался, подставляясь под прикосновения. Мирон снова прикрыл глаза — чтобы не видеть происходящего, чтобы зрелище раскинувшегося перед ним друга не запечатлелось в памяти навсегда. Но уже знал, что слишком поздно. Как возможно забыть этот взгляд — голодный, алчущий его, Мирона, прикосновений? Губы, пересохшие от учащенного дыхания? Никогда они не вернутся к тому, кем были до сегодняшнего дня — как бы ни хотелось этого ему самому.  — Сильнее… Мир… Он сжал челюсти и заработал рукой сильнее. Сглотнул, потому что в горле окончательно пересохло. К губам что-то прикоснулось — горячо, сухо, шершаво. Влажный язык раздвинул его губы, стремясь попасть внутрь, словно недостаточно было того, что происходило сейчас там, внизу. Мирон вдруг понял, что и сам недалек от панической атаки. Дыхание вышло из-под контроля, воздух стал словно обжигающе-горячим, с трудом заполняя легкие. Требовательный язык Илая бесстыдно скользил по его собственному, чужая ладонь осторожно легла на затылок, словно проверяя — можно ли? Не встретив сопротивления, легла тяжелее, жестче, прижимая к себе, не давая высвободиться. Он все еще старался не пойти окончательно вразнос — продолжал движения вверх и вниз кулаком, дышал — вдох и выдох, стараясь удержать свой хваленый самоконтроль. Илай теперь крепко сжимал его в своих объятьях. На секунду отстранился, и Мирон было подумал, что тот решил оставить все на середине. Вместо этого сказал:  — Погоди… хочу снять… чтобы не мешало… Стянул сам с себя всю одежду — рубашку и брюки вместе с трусами, со вздохом облегчения вытянулся обратно на простыне.  — Мир…  — Зачем разделся? — глухо сказал тот — дрочки недостаточно? Выебать теперь тебя в жопу? Илай как-то болезненно всхлипнул.  — Я горю, Мир… Жарко… Мирон чертыхнулся, поднялся с кровати.  — Куда? — схватил его Илай.  — Воды принесу тебе. И по-хорошему, холодный душ был бы куда эффективнее, чем моя левая рука.  — Не надо воды — прошептал тот — не надо душ. Просто… прошу… продолжай. Теперь и правда стало легче — плотная ткань не мешала движениям, и Мирон немного ускорился, усиливая трение кулака. Илай схватил его за руку.  — Не надо… так быстро. Ты хочешь кончить или крутить любовь всю ночь напролет, ожесточенно подумал Мирон, но послушался. Так же беспрекословно вынес возобновившийся поцелуй, ставший еще более глубоким. Да что там — чем больше Илай заводился, тем яростнее становились его ласки внутри мироновского рта. Руки, до этого дисциплинированно лежавшие на поверхности кровати, снова обхватили Мирона в цепкие объятия, прижимая к себе все крепче. Учащенное дыхание все чаще стало перебиваться стонами, и он обхватил Мирона коленями, раздвигая ноги, толкаясь резко и жадно навстречу движениям кулака.  — Да, Мир — шептал он, попутно вылизывая ухо Мирона — да, Мир. Да. Еще. Еще. Еще! Долгожданная пуля спермы выстрелила из почти раскаленного члена, а за ней еще и еще — пачкая темно-синюю футболку Мирона бесстыдными белесыми пятнами.  — Блядь — прошипел тот, безуспешно пытаясь отстраниться — руки Илая никак не желали отпускать. Все же смог высвободиться из объятий, резко поднялся, не обращая внимания на все еще содрогающегося в последних оргазменных судорогах Кремера. Вытер его рубашкой пятна, потом оставил это бесполезное занятие — все равно футболке после вчерашнего место в долгой стирке, а еще лучше — в мусорке. Илай зевнул и сонно улыбнулся.  — Мир — позвал, но не дождался ответа и, закрыв глаза, мирно заснул.  — Чертов… — Мирон беспомощно застонал. У него тоже слипались от усталости глаза — он встал утром в шесть, остался на работе почти до десяти, а сейчас было почти четыре часа ночи. Как бы ни хотелось сбежать отсюда, вернуться домой, принять горячий душ и забыть обо всем, на данный момент это не представляло возможности — вести машину после почти суток бдения было бы просто преступно. Мирон кое-как стянул с себя опозоренную футболку, принял короткий душ в полуостывшей воде, и лег спать на давно уже привычном диване в гостиной. Только вот обстоятельства, вынудившие ночевать сегодня здесь, были далеко не так привычны. Усилием воли он заставил себя не думать о случившемся — да и с нынешним уровнем недосыпа это оказалось на удивление легко. Закрыл глаза и уснул, надеясь только, что успеет проснуться и уехать раньше, чем встанет Илай.