Бухгалтер

Глава 10 Мирон вернулся домой без четверти одиннадцать. Дико, до визга хотелось спать. Уда не давал ему поблажек — работать надо было в полную силу, не отвлекаясь и без перерывов, что требовало огромной концентрации внимания на протяжении четырех часов. Спасибо хоть, не задерживал дольше, чем они договорились. Предложил поужинать, но Мирон отказался — тогда бы его точно окончательно бы сморило, а ночевать дома у мафиози не входило в планы. Ах, да. Еще он обещал Илаю вечер с пиццей. Он устало взглянул на экран телефона. Как же тянет просто отключить звук и завалиться спать… если лечь прямо сейчас, то вполне получится выспаться, завтра станет уже легче, а там он втянется в новую рутину, и… «Ты закончил?» — пискнул телефон. «Да. Но устал. Давай завтра?» — написал он, надеясь, что Кремер поймет и простит. «Поздно. Я под твоим домом с пиццей» — пришло следующее сообщение. Мирон потер покрасневшие от напряженного многочасового чтения глаза. «Ладно, поднимайся. Только недолго». Илай принес две коробки пиццы — как раз той, что Мирон любил больше всего. Правда, от усталости аппетит отшибло напрочь, но он все же сжевал пару кусков. На матче никак не удавалось сконцентрироваться, мяч и игроки рябили в глазах. Мирон прикрыл глаза на минутку — а когда открыл, оказалось, что телевизор выключен, пицца исчезла со стола, свет в комнате приглушен, а Илай сидит на диване напротив него не двигаясь, и смотрит с каким-то странным выражением.  — Который час? — хрипловато спросил Мирон.  — Часа два ночи — ответил Илай.  — Ясно. Чего тогда не пошел спать?  — На тебя смотрел. По коже Мирона снова прошелся неприятный холодок.  — Ну так я собираюсь в постель — сказал он ровно — чего и тебе желаю.  — С тобой? Охотно. Сон как рукой сняло.  — Нет. Ты поедешь домой — жестко сказал Мирон — и не будешь приезжать сюда, пока не выкинешь эту блажь из головы. Илай стремительно поднялся с дивана, в два шага оказавшись вплотную к Шахару.  — Тебе ведь самому понравилось. Иначе почему не остановил меня, когда я полез с поцелуями?  — Чтобы ты кончил поскорее и дал бы мне свалить.  — Ха, ты сам-то в это веришь? Рука Илая прошлась по затылку Мирона, но тот сбросил ее бешеным движением.  — Отвали. Илай не протестовал. Немного отстранился, сел на пол прямо перед Мироном.  — Я знаю, что обещал забыть, Мир. Я пытаюсь, честно. Весь этот вечер — пицца, футбол… — все это было, чтобы показать, что все у нас по-старому. Честно. Но я… я не могу. Я смотрю на тебя, и вспоминаю, как ты мне…  — Заткнись.  — Почему ты согласился, Мир? — с отчаянием прошептал Илай — почему? Это все испортило, все. Мирон молчал. Почему согласился? Уж точно не потому, что хотел. Но Илай прав — соглашаться на безумную просьбу находящегося под кайфом лучшего друга оказалось огромной ошибкой. Надо было звонить тогда в больницу… или же связать его по рукам и ногам и попросту свалить домой.  — Я уже два часа на тебя смотрю — сказал Илай, не дождавшись ответа — ты спал, а я на тебя пялился. Знаешь, сколько планов я выстроил за эти два часа? Не считая того, чтобы связать тебя и изнасиловать, или купить билет в Австралию в одну сторону, чтобы в жизни тебя больше не видеть? Что мне делать, а, Мир?  — Смириться с тем, что произошла ошибка — сказал тот тихо — пригласить к себе домой любую бабу, первую, какая даст. Трахнуть ее. И выбросить эту дурь из головы. Ни ты, ни я подобной херней в жизни не страдали, так что тебя сейчас так перемкнуло? Илай не ответил. Протянул снова руку, провел ладонью по колену Шахара. Тот снова отшвырнул ее.  — Отвали, сказал. Езжай домой.  — У меня стоит.  — С чем тебя и поздравляю.  — Отдрочи мне — прошептал Кремер. Отголосок пятничного кошмара отозвался в Мироне как удар током.  — Сам передернешь. Вали отсюда, мать твою. Он уже не стеснялся в выражениях — паника и отвращение сорвали все границы, стерли все сострадание к другу. Вместо того, чтобы свалить, Илай встал на колени. Не сводя глаз с Мирона, расстегнул джинсы, и провел руку за пояс — туда, где уже выделялся знакомый бугор.  — Что ты… — голос Мирона сорвался.  — Передергиваю себе сам, как ты и советовал. Не хочешь помочь — просто смотри. Не бойся, ничего я тебе не сделаю. Мирон не двигался. Молча смотрел, как друг — наверное, уже бывший друг? — проводит рукой за плотной тканью, закусывает губу, не сводя глаз с него самого. Наверное, надо позвонить в полицию, мелькнуло в голове, но отбросил эту мысль сразу же — отчим очень хорошо натаскал его насчет того, что к «синим» обращаются только лохи и фраера. Да и что им говорить — мой друг дрочит в моей гостиной, спасите? Самому выкинуть извращенца за дверь? Но нет — мысль о том, чтобы прикоснуться к Илаю, казалась невыносимой. Да и стоит ли? Пока он сидит без движения, сохраняя хрупкий статус кво, вряд ли тот пойдет на более смелые действия. А борьба вполне может привести к обратному результату — агрессия заведет того еще сильнее, и чем все закончится, он успел уже убедиться всего пару дней назад. Кроме того, Мирон трезво оценивал свои шансы: необдолбанный и недепрессивный Илай был заведомо сильнее его. Тот тем временем расстегнул джинсы еще сильнее, неловким движением стянул их себе на бедра, обнажая бесстыдно блестящую головку на крупном, стоящем гордо члене.  — Смотришь, Мир? — спросил, едва заметно переводя сорвавшееся дыхание. Мирон молчал. Смотрел не вниз, а в глаза Илая — в упор, без выражения.  — Так меня заводит сильнее, чем с любой бабой — прошептал тот. Провел второй рукой по животу, словно лаская сам себя напоказ.  — Не хочешь тоже? — спросил с кривой усмешкой.  — Нет — разлепил губы Мирон.  — У тебя стоит, Мир?  — Нет.  — Нет? И в ту ночь не стояло?  — Нет.  — Может, ты робот? Или импотент? Мирон не ответил на выпад. Все тело было напряжено, сон исчез окончательно. Наверное, сейчас было еще хуже, чем в прошлый раз — потому что тогда Илай хотя бы точно был не в себе.  — Ты что-то принял? — спросил он, цепляясь за последнее логическое объяснение происходящему.  — Кроме обычного лекарства, которое ты мне сам ежедневно пихаешь, ничего — ответил Илай, продолжая ласково поглаживать свой стояк — можешь гордиться мной, Мир. Я наконец взял свое здоровье в собственные руки. Вряд ли ты захочешь возиться со мной после всего, что случилось, так? Он легонько застонал, провел по плоти с усилием, на секунду прикрыв глаза. Потом его взгляд снова пересекся со взглядом Мирона.  — Тебе нравится?  — Нет. Илай облизал губы.  — Знаешь, что бы мне сейчас хотелось? Увидеть, как ты делаешь себе то же самое. Ты ведь хочешь, чтобы я поскорее кончил и убрался отсюда, правда? Так дай мне, с чем поработать. Немного экшена. Мирон покачал головой.  — Нет.  — Серьезно? — немного сбиваясь с дыхания, хохотнул Илай — предпочитаешь любоваться мною подольше? Что же, это льстит. Я ведь очень долго могу так продолжать. Всю ночь. Мирон сделал движение, чтобы встать, но друг резко ухватил его за колени и бросил обратно на диван.  — Ну уж нет. Не хочешь сам — не надо. Но уйти я тебе не дам. Рисковать больше этого Мирон не стал. Смотрел в синие глаза Илая, чувствуя, как в горле поднимается душная жаркая ненависть. Захотелось позвонить Уде — сейчас, немедленно. И попросить разобраться с помехой, мешающей спать. Трусливо и подло, да. Но эффективно. Конечно, он этого не сделал. Устало смотрел на ритмичные движения Илая, пока не понял, что тот и правда не уйдет еще очень и очень долго. Молча потянул вниз резинку своих штанов, выпрастывая из-под нее вялый член, усилием воли и руки заставляя его встать. Увидел, как растекаются черным по светлой радужке зрачки Илая.  — Думал… не осмелишься — выдохнул тот. Завороженно смотрел, как двигается вниз-вверх рука Мирона, невольно подстраиваясь под чужой ритм. Потом перевел глаза обратно вверх, посмотрел другу в лицо.  — Я кончу сейчас, Мир. Очень скоро. Можно я кончу? Пожалуйста, скажи «да». Долбаный манипулятор, подумал Мирон, стискивая зубы. Ты так мечтаешь вытянуть из меня это чертово «да». Так привык получать от всех согласие, что даже не можешь представить, что тебе могут отказать. Особенно я, твоя вечная нянька. Не дождешься.  — Кончай и выметайся отсюда — процедил он сквозь зубы.  — А ты? — лихорадочно прошептал Илай — ты кончишь? Чтобы я успокоился окончательно… чтобы ушел, обещаю, что уйду. Только покажи мне, как кончаешь… прошу. Может, это все сон, подумал Мирон. Кошмар, навеянный годами недотраха. Куда исчез его друг — его единственный близкий человек, Илай Кремер? Кто это чудовище напротив, с ласковым и вкрадчивым голосом? В какой момент он так изменился? В тот самый, когда ты согласился отдрочить ему, хотя и понимал прекрасно, что это ошибка, подсказал услужливо внутренний голос. Как будто сам не знаешь. Рука тем временем делала свое дело — нежеланное, несвоевременное удовольствие шло жаркими волнами по телу, обещая скорую радрядку. Член пульсировал в кулаке, дыхание сбилось, вторя такому же тяжелому дыханию Кремера.  — Ты тоже… скоро — простонал тот — я же вижу… Мирон не ответил. Прикрыл глаза и вел по члену уже с полной отдачей, не заботясь, что там болтает Илай. Психоз или не психоз — теперь уже поздно метаться. Просто дождаться, когда тот уберется. Смыть с пальцев сперму. И лечь спать, спать…  — Ты со мной, Мир? — донесся до него надорванный голос Илая, а потом негромкий вскрик. В ту же секунду кончил и Мирон, и замер, едва подрагивая от острых судорог наслаждения, и вместе с тем — от невыразимого стыда за все то, что сейчас произошло в этой комнате. Не хотелось открывать глаза, но с Илаем он больше позволить себе этого не мог. Поднялся, попутно возвращая истерзанный нежеланной дрочкой член на свое законное место.  — А теперь ты съебываешь отсюда. Немедленно. Могло бы получиться эффектнее, если бы голос не был таким уставшим. Илай тоже поднялся, оправляя одежду. Взял со стола салфетку из пиццерии, вытер руку.  — Спокойной ночи, Мирон. Не оглядываясь, прошел в прихожую, и Мирон услышал, как открывается и захлопывается за ним входная дверь. На всякий случай проверил, что Кремер и правда свалил. Запер дверь на ключ и на верхний засов. Последних сил хватило лишь на то, чтобы прополоскать рот после пиццы — и упасть прямо на нерасстеленную постель. Будильник он с утра проспал — на автомате выключил, а не переставил на пять минут. Проснулся в десять, оттого, что солнце било сквозь открытые трисы прямо в глаза. Спешить уже было некуда — опоздал так опоздал. Так что Мирон неторопливо умылся, оделся и позвонил в офис — сказать Захаве, что приедет к полудню.  — Приболел? — участливо спросила та.  — Нет, просто проспал.  — Ну вот и хорошо. А то я уже беспокоюсь, что у нас эпидемия в офисе — Илай вон тоже дома сегодня сидит. Голос больной совсем был по телефону, наверное, грипп где-то подцепил… Новость об Илае вызвала смешанные чувства. С одной стороны — настроение немедленно улучшилось, потому что можно было ехать на работу со спокойным сердцем, не рискуя столкнуться с тем лицом к лицу. С другой, стало ясно, самая тяжелая фаза цикла все-таки наступила, и теперь остается только держать руку на пульсе. А надо ли, шепнул внутренний голос. Кому она нужна, эта твоя бдительность? Пусть отлеживается, пусть сам принимает лекарство. Да к черту, пусть самоубивается, если ему так угодно! И сразу же взял себя в руки. Да, Кремер с недавних пор окончательно скурвился, но смерти он за это не заслуживает. Да и не сможет он сам себе простить, если с другом что-то случится. Наконец, Мирон пришел сам с собой к разумному компромиссу. Звонить не будет, даст время до вечера. А там — будут силы, поедет проведать после того, как вернется от Уды. Нет — так нет. Но судьба, видимо, благоволила к Кремеру. Минут через сорок после того, как Мирон приехал на работу, позвонил Шахар-старший.  — Сегодня не приезжай.  — Хорошо — коротко ответил Мирон, переводя дух от внезапного нахлынувшего облегчения. Спрашивать о причине отмены встречи он даже не думал.  — Завтра жду в обычное время — сухо добавил Уда — и выспись до того, будь добр. Не хватало, чтобы ты прозевал мне ошибку.  — Пока что я ничего не нашел.  — Тогда проверь снова.  — Вы что-то знаете? Есть повод для подозрений? — насторожился Мирон. Пауза.  — Да. Не повезет его финансистам, если я правда что-то найду, подумал Мирон с невольным сочувствием. Ну что ж, такова жизнь. Как говорится: работаешь на мафию — не удивляйся, если однажды проснешься с ногами в бетоне.  — Я приеду завтра — сказал вслух.  — Хорошо. Отбой. А если из-за меня погибнет еще один человек, подумал Мирон. Еще один на моем счету — при том, что я сам оружия в руках и не держал почти, если не считать дежурств по охране и курса молодого бойца. И уж точно никогда не стрелял в живую мишень. Он отбросил эту мысль. Об этом надо было думать давно, пятнадцать лет назад — когда согласился на аферу с кражей из оружейной, а особенно — когда побежал потом к «дяде Уде», умоляя о помощи. Сейчас он просто расплачивается за свои поступки. Как в бухгалтерском учете — в одной колонке записываем дебет, в другой — кредит. А в остатке выходит… Ни хрена хорошего не выходит, заключил он ожесточенно. И давно уже пора с этим смириться. Работа проглотила так, что не осталось времени даже на кофе. Бернард потребовал список требований к новому бухгалтеру перед тем, как публиковать вакансию, пришлось откладывать все дела и придумывать лист из двадцати пунктов. Ариэль ходила вокруг него кругами, думая, что он этого не замечает. Он замечал, и это одновременно было и странно, и немного приятно. Чего бы просто не подойти и не извиниться, думал он. Хотя — какая разница? Стоит Илаю поманить ее пальцем — побежит к нему снова, даже не вспомнив про Мирона. Так что — пусть себе ходит. Подальше от него.  — Еще не извинилась? — спросила Люба.  — Нет — хмуро отозвалась Ариэль.  — Чего так?  — Боюсь, что пошлет меня подальше, и будет прав. Люба покачала головой.  — Пошлет, ну и хрен с ним. Слушай, тебе с ним не детей крестить. Но работать вам еще долго, так хоть какое-то подобие хороших отношений надо иметь.  — Что у тебя с Нафтали? — спросила Ариэль. Разговоры о Мироне ей уже порядком надоели.  — Вчера поужинали вместе — рапортовала Люба.  — И как?  — Нормально. Хороший он парень, что есть то есть.  — Но?..  — Но ему нужна жена ему под стать — кошерная, порядочная еврейка, а не я.  — Почему ты себя принижаешь? — возмутилась Ариэль — чем ты хуже кошерной еврейки?  — Я сказала, что хуже? — удивилась Люба — нет, я просто сказала, что Нафтали нужна такая.  — А он сам что об этом думает?  — Он сам меня пригласил на второе свидание — неохотно сказала Люба.  — Ну так, наверное, ему лучше знать, что ему подходит, а что нет? Люба не ответила, но чувствовалось, что она думает над словами подруги.  — Больше всего — сказала она тихо — больше всего я боюсь, что поверю в это сама. Привяжусь, буду питать какие-то надежды насчет него. А потом он просто-напросто поставит меня перед фактом, что женится в следующий вторник — но не на мне. Ариэль понимающе вздохнула.  — Тогда скажи ему, что второго свидания не будет.  — Ты шутишь? — возмутилась Люба — мы идем в музей Израиля в Иерусалиме. Чтобы я отказалась от такого? Хрен тебе, дорогая.  — Ну… блин, делай что хочешь. В проеме появилась Регина.  — Ариэль, когда будет готов проект для «Кубикс»?  — Через двадцать минут — прохладным голосом сказала та. Уже все в компании слышали про то, что главный бросил семью ради красавицы-менеджера, и Ариэль была не на стороне разлучницы.  — Давай поскорее — сказала Регина чуть раздраженно — клиент уже два раза звонил с утра.  — Угу. Скоро. После Регины остался запах дорогих духов и много невысказанных мыслей — и Ариэль и Люба были вполне единодушны в своем мнении.  — Все, закончила — сообщила наконец Ариэль, нажав кнопку «отправить». Поднялась с места, потягиваясь.  — Приду минут через десять.  — Курить?  — Нет. Извиняться перед Шахаром. Мирон сверял данные между старой и новой программами, когда в дверь поскреблись.  — Да — сказал, не поднимая глаз от экрана.  — Мирон, можно? Он взглянул мельком на Ариэль, вернулся к экрану.  — Чем могу помочь?  — Я хотела… Мирон, мне так жаль. Я повела себя как идиотка в четверг. Больше этого не повторится, обещаю. Мирон так редко в своей жизни слышал от кого-либо извинения, что даже приостановился на минуту. Убрал руку от клавиатуры, посмотрел на смущенную Ариэль.  — Извинения приняты — сказал после секундной заминки — спасибо.  — Не за что — с облегчением ответила она — и я знаю, что слишком рано спрашиваю, но можно будет снова пригласить тебя? Обещаю, что не…  — Давай потом об этом поговорим — прервал он ее — в ближайшие недели все равно ничего не выйдет.  — Да, конечно — пробормотала Ариэль. Разумеется, он отказался. Любой человек со здоровой самооценкой отказался бы.  — Ладно, не буду мешать тебе — сказала скороговоркой и поспешно прикрыла дверь. Так тебе, дура, подумала она с горечью, возвращаясь на место — за двумя зайцами погналась — и упустила даже скромного бухгалтера.