Бухгалтер

Глава 13 Они добрались до одной из многочисленных тель-авивских барочных улочек, и Мирон припарковался на ночной стоянке — немного далековато от бара, в который они направились.  — Ты не хочешь попробовать найти парковку немного поближе? — спросила Ариэль.  — В четверг вечером? Невозможно— усмехнулся он — кроме того, я тоже хочу выпить. Так что закажу нам по такси, а завтра заеду за машиной на автобусе.  — Ты всегда все планируешь заранее, да? — спросила она серьезно.  — Не всегда.  — Не всегда — повторила она — а как насчет этой встречи? Ты ведь меня пригласил только потому, что на меня накричал Илай, разве не так?  — Это тоже — не стал отрицать он — но мне и самому захотелось напиться после похорон. Так что можешь считать, что Илай наорал на нас обоих.  — Я до сих пор не пойму, почему он на мне сорвался — шепотом сказала Ариэль. На глаза снова навернулись непрошеные слезы.  — Нервы не выдержали, наверное. Все-таки не каждый день хороним бывших начальников.  — Но ему ведь не нравился Габи…  — А кому он нравился? — философски сказал Мирон — о мертвых или хорошо, или никак, но, скажем так, популярностью он у нас в фирме не пользовался.  — Это точно — хмыкнула Ариэль — я слышала однажды от Захавы, что он… Они заказали первую порцию выпивки, заказали вторую — а посмертные байки об Арензоне все никак не заканчивались. Ариэль громко захихикала.  — Нас всех объединяет ненависть к бывшему боссу, кто бы мог подумать! Жаль, что он этого не знал — тогда корпоративы по сплочению коллектива обходились бы ему куда дешевле.  — Ну почему ненависть — возразил Мирон — скажем так — трезвое оценивание его характера. Ариэль захихикала еще громче, склонилась к Мирону через стол.  — Неужели ты всегда такой… — запнулась.  — Какой? — он тоже наклонился вперед, с интересом вглядываясь в ее сверкающие от недавнего смеха глаза.  — Интересный. Смешной. Классный — последнее она сказала тоном чуть потише.  — Всегда — сказал Мирон, пригубливая от своего напитка. Ариэль расхохоталась, запрокинув голову.  — Ох, Мирон — выдохнула она, чуть отдышавшись — я, кажется, сделала огромную ошибку, продинамив тебя в тот день.  — Я тоже так думаю.  — Сейчас мы уже могли бы… Она замолчала.  — Могли бы…? — тихо сказал он. Ее рука скользнула по столе к нему, к его руке, и несмело дотронулась, словно намекая: ну же, сделай первый шаг. Он не заставил себя ждать. Затуманенный алкоголем мозг расслабился, перестал холодно щелкать костяшками счетов: за, против, за, против… Мозг выбросил белый флаг и уступил место инстинктам, а инстинкты — они были только за. Он мягко сжал тонкие пальцы в своей ладони. Когда он вообще касался женщины… в своей жизни? Мать, бабушка и тети не в счет. Может, в раннем детстве, пока еще позволяли играть с девчонками? Кровь, смешанная с текилой и ромом, ударила в голову. Ариэль машинально облизнула губы, и это выглядело настолько неприкрытым приглашением, что он склонился еще ближе к ней. Остановился на мгновение, давая ей возможность отстраниться, но она не отстранилась. Встретила его губы трепещущими мягкими губами — и как непохоже это было на жесткий насильный поцелуй Кремера! Они слегка отстранились, переводя дыхание.  — Закажешь счет? — чуть дрожащим голосом сказала Ариэль. Мирон кивнул, махнул, подзывая бармена.  — Поехали… — она сглотнула — поехали ко мне? Мирон привлек ее к себе, снова поцеловал, наслаждаясь душистыми густыми волосами, в которых запутались его пальцы, податливостью и готовностью, с которой она отвечала ему.  — Поехали — сказал тихо. Мозг вяло семафорил ему на заднем фоне, убеждая не делать ошибки, проводить девушку до такси и валить домой. Мирон отмахнулся. Он хотел забыть сегодняшний день — похороны, свои подозрения насчет Арензона… и вообще забыть хоть на минуту о своем клейме. Оно, вроде, половым путем не передается… Ах, да.  — Извини за вопрос, но у тебя дома есть презервативы? — спросил тихо у Ариэль — если нет, заскочим перед этим в Суперфарм, я куплю… Она тихонько рассмеялась.  — Есть, все есть. Целая непочатая пачка. Поехали уже! **** В субботу Мирону позвонил Уда.  — Приезжай — сказал, как всегда, коротко. И сразу же дал отбой. Мирон ехал к «отчиму» с сжимающимся сердцем. Он знал, что разговор пойдет о Габи, и только гадал, что успел упустить из внимания за это время. Зачем Шахару понадобилось убивать Арензона? Какие общие дела были у этих двоих? На воротах в этот раз поставили незнакомого охранника. Мирон позвонил в звонок на бронированной двери будки, и тот неохотно включил динамик для переговоров.  — Кто такой?  — Мирон Шахар — дисциплинированно рапортовал Мирон.  — Удостоверение — бросили ему. Он вытащил из кармана внутренний паспорт, показал так, чтобы было видно на камеру.  — Подожди. Спустя пять минут терпеливого ожидания дверь наконец щелкнула и открылась. Мирон прошел в будку через металлодетектор, предварительно выложив все предметы из карманов на поднос для проверки.  — Не знал, что вы стали филиалом министерства внутренних дел — сказал охраннику.  — Приказ главного — буркнул тот. Война у них тут, что ли, подумал Мирон. Впрочем, даже если война — ему-то какая разница? Бухгалтеров мафия, кажется, не трогает. Уда встретил его в гостиной, что было необычно — Мирон привык, что «отчим» днюет и ночует в своем кабинете. Зачем ему при этом был нужен особняк с двадцатью комнатами, оставалось неясным.  — Пошли — бросил Шахар-старший, и младший послушно последовал за ним. Они оказались в комнате, которую Мирон до сих пор не видел — окон в ней не было, и закрывалась она на бронированную дверь. Да это же МАМАД*, догадался он через секунду. Неужели и правда война?  — Вы залегли на тюфяки**? — спросил он, садясь на жесткий и узкий диван у стены. Уда сел напротив него на такой же.  — Не остри, мальчик — тяжело произнес тот — но ты прав, в ближайшее время тут будет жарко.  — И против кого воюем?  — Братья Харари. Габи был их человеком. Мирон сглотнул. Вот черт. Он и не думал, что Габи со своей внешностью еврейского Билла Гейтса может иметь дела с преступными группировками. Одно дело — мелкие аферы в стиле белых воротничков, и совсем другое…  — Не трясись — прервал его Уда — Тебе-то что? Никто тебя не тронет.  — Зачем позвали?  — Война войной, а дела по расписанию — усмехнулся тот — открывай свой хваленый лэптоп, нам много надо сегодня с тобой успеть.  — Вы когда-нибудь слышали о такой вещи, как «интернет»? — процедил сквозь зубы Мирон — зачем заставляете меня приезжать, если все ваши указания можно передавать…  — Онлайн? — закончил за него Уда — и как ты себе это представляешь? Посылать тебе задания по аутлуку? Или конференции по Зуму открывать — «внимание, сегодня переводим пять миллионов на оффшоры, пожалуйста, отключите свой микрофон»? Меня пасут, Мирон — и враги и полиция. Так что перестань строить из себя умника и начинай работать.  — Ладно — сдержанно ответил тот. Открыл лэптоп и постарался устроиться поудобнее на жестком диване.  — Зачем все-таки вы убили Арензона? — спросил, набравшись духу. Потому что понял, что сейчас и есть последний шанс спросить.  — Он начал болтать на всех углах о моем новом бухгалтере — сказал Уда — - а мне слишком важен наш нынешний проект, да и кадрами я так легко не разбрасываюсь. Как понимаешь, пришлось его нейтрализовать. Значит, «меня никто не тронет», а то как же, подумал Мирон, нервно разминая пальцы в ожидании, пока загрузится тяжелая программа. Если Габи успел разболтать, то еще как тронут. Как знать, может в скором будущем придется просить Уду предоставить ему убежище в этой комнате. Он мотнул головой, отгоняя лишние мысли, и посмотрел на «отчима».  — Я готов. С чего начнем сегодня? **** За делами Мирон не сразу заметил новые изменения в Илае. Тот изменился — но, казалось, никакого отношения это к болезни не имело. Наоборот — Илай начал все больше походить на самого себя пятнадцатилетней давности. Тяжелая тень болезни, которую привык видеть Мирон в каждом поступке друга, побледнела и казалось, почти совершенно исчезла. Зато вернулось кое-что другое — его неразборчивость в связях. Все чаще он слышал друга, воркующего по телефону, видел его на рабочей парковке, вылезающего по утрам из машины — каждый раз другой, предварительно наградив страстным поцелуем сидящую за рулем водительницу — каждый раз другую. Мирон не особо реагировал на этот промискуитет — такова была натура Илая, и болезнью это, к счастью, не являлось. Куда больше ему мешало, что снова активизировался Надав. К Мирону он больше не лез, но опять начал задерживаться по вечерам, и пару раз Мирон слышал голоса его и Илая из кухни — судя по взрывам хохота, они обсуждали нечто весьма уморительное. Интересно, вспомнил ли Илай, думал он. И отвечал себе сам — нет, не вспомнил. Если бы тот узнал Надава, то вряд ли предавался с ним безудержному веселью у офисного кулера — случившееся в армии по ряду обстоятельств отразилась на нем куда тяжелее, чем на Мироне, и «привет из прошлого» скорее вызвал бы новый срыв. По той же причине он, после долгих размышлений, решил ничего не говорить Кремеру — до поры до времени. Но к Гурину продолжал присматриваться. В самом конце июня стояла совсем уж небывалая жара — настолько, что даже Люба с Ариэль сдались, и не возмущались, когда кондиционер запускали на двадцать градусов мороза. Сотрудники старались выходить с работы позже, чтобы не обжигаться о раскаленные кресла машин или скамейки на автобусной остановке. Для Мирона жара означала не только отметку +42 на термометре, но и конец квартала. Он бы с удовольствием поселился в эти дни в офисе — если бы удобства включали в себя и душевую кабину. Около девяти часов вечера Илай распахнул дверь его кабинета.  — Ты еще здесь?  — Да — буркнул Мирон — дел невпроворот.  — Помощь нужна?  — Разве что сделать массаж — сказал Мирон и сразу же прикусил язык — такое могло быть смешным полгода назад, а не после того, как они… Илай сделал вид, что ничего не заметил.  — Слушай, что у тебя с Ариэль? — тихо спросил он.  — Ничего — ответил Мирон, чуть удивленный вопросом.  — Я думал, что вы с ней одно время… — Илай цокнул языком.  — Ничего серьезного — неохотно сказал Шахар — точнее, было пару раз… но сошло на нет.  — Ведь хорошая же девушка — задумчиво сказал Илай — симпатичная, умная, смешная… и что с ней не так? Убей, не пойму почему, но больше чем на пару перепихонов она просто не тянет.  — Слушай, чего ты хочешь? — спросил Мирон, теряя терпение.  — Пошли пить с нами пиво.  — С нами — это с кем?  — Кремер, ну ты где? — раздался чей-то голос снаружи. Илай обернулся назад.  — Пять минут дай нам, ладно?  — Кто это там? — спросил Мирон, насторожившись.  — Надав, из отдела продаж.  — Ты с ним собираешься пить? — уточнил Мирон.  — С ним и с тобой.  — А я-то тут причем?  — При том, что… Илай зашел в комнату, запер за собой дверь.  — Мир, сколько можно, скажи мне?  — О чем ты… — начал Мирон, но Илай резко прервал его.  — Блять, да не веди себя уже как баба! Не делай вид, что не понимаешь! Ты поклялся, что все будет, как раньше — а ведешь себя, как юная жертва насилия. Мирон криво улыбнулся.  — Ты преувеличиваешь.  — Нет, это ты преувеличиваешь. Я извинился. Я лечусь, сплю по восемь ебаных часов в сутки, ем пять ебаных раз в день сбалансированную еду, трахаю кучу идиоток, чтобы показать тебе, что со мной все в порядке. А что делаешь ты?  — Если ты трахаешь идиоток только ради этого, с тобой точно не все в порядке — заметил Мирон.  — Зануда — беззлобно ответил Илай — просто скажи, что еще мне надо сделать, чтобы все стало, как прежде? Мирон задумчиво посмотрел на него. Подумал и спросил:  — Думаешь, после пива баланс лучше сойдется? Илай невесело усмехнулся — мол, не хочешь, не отвечай.  — Мы тебя ждем снаружи. Давай, закругляйся. Надав по пути молчал, Мирон тоже помалкивал, но кипучей энергии Илая хватало на троих. Он выбрал небольшую забегаловку на берегу моря, и они втроем расселись на больших пуфах вокруг плетеного стола, заказали по пиву, наргилу*** и арбуз с болгарским сыром.  — Ссать — не перессать — прокомментировал Мирон выбор напитков и закуски.  — Ничего, море рядом — в тон ему ответил Илай. Надав только хмыкнул.  — Сколько лет вы знакомы? — спросил, забирая у Мирона мундштук. Тот мгновенно напрягся. Ну вот, началось.  — Пятнадцать — ответил ничего не заметивший Илай — уже почти шестнадцать. Ух, как время летит… Надав присвистнул.  — Нехило. Это что же, еще с армии?  — Ну да. Прикинь, этот калькулятор служил тогда в транспортных войсках! Да его с руками оторвали бы в нашей компьютерной, да где угодно — а он грузовики гонял сутками. Мирон почувствовал, как взмокли от холодного пота его ладони. Заткнись, Кремер, ради бога, заткнись!  — Ничего себе — сказал Надав — а где служили-то? Илай назвал базу.  — А я пограничником — сообщил Надав, отпивая от своей бутылки.  — Мир, чего молчишь? — толкнул друга в бок Илай.  — О балансе думаю — сказал тот хмуро.  — Я же говорю, человек-калькулятор. Разговор перешел на офисные сплетни, в частности на Бернарда с Региной.  — Кто-нибудь видел когда-нибудь его жену? — сказал Илай — секс-бомба просто. Вот дурак человек.  — Ты знаешь, что у него есть орден за отвагу из армии? — спросил его Надав — может он и дурак, но герой. Теперь присвистнул Илай.  — За что ему такое?  — Обезвредил террориста, тот начал стрельбу по людям на центральной автобусной станции в Тель Авиве, а Ливне смог его ранить и обезоружить. Илай помрачнел и кивнул. Наверное, подумал Мирон, в эту минуту мы все думаем об одном и том же: в то время, как одни отнимали у террористов оружие, другие его им продавали. А ведь я читал ту статью, вдруг вспомнилось ему. Мы сидели у Илая дома на поминках его родителей. Кто-то принес газеты и на первой полосе красовалась фотография героя дня. Значит, вот откуда я его помню. Мда, мир тесен, ничего не скажешь.  — Пойду отлить — сказал притихший Илай. Поднялся на ноги и медленно побрел к морю.  — Он серьезно собрался ссать в море? — сказал Надав.  — Зачем ты ему сыплешь соль на раны? — тихо спросил Мирон — человеку и так хреново.  — Да? Не видно, чтобы он сильно убивался — хмыкнул тот.  — Его родителей убили в теракте. Он до сих пор уверен, что оружием из той самой партии, которую ты перегнал двоюродным.  — Может, еще громче это скажешь? — совсем тихо сказал Надав — давай, еще не все официанты тебя услышали. Мирон пожал плечами.  — Ты, кстати, тоже вроде не страдаешь.  — Я не страдаю — подтвердил тот — что сделано, то сделано. Как понимаешь, тот, кто провел эту операцию, сейчас уж совсем не мучается.  — Кто… — начал Мирон, но Надав покачал головой.  — Не знаю, но слухи разные ходят. Да и неважно это уже, сам понимаешь. Мирон хмуро смотрел в песок под подошвами ботинок.  — Не дай Илаю вспомнить — сказал наконец — он… он в плохом состоянии. Очень в плохом.  — Не дам — усмехнулся Надав — мы все не святые. Они курили наргилу и наблюдали за тем, как Кремер возвращается обратно к ним, под большой красный зонт, вспахивая своими дорогими ботинками тучи желтого средиземноморского песка.