Бухгалтер

Глава 16 На следующий день Надав остался дома — идти на работу с перевязанной головой и черным от фингалов лицом было невозможно. Тем не менее, в сиделке он больше не нуждался, о чем сухо поведал Мирону утром, и тот, собрав вещи, вызвал такси домой. Побродил немного по раскуроченным полицейскими во время обыска комнатам, переоделся в деловую одежду и поехал на работу. Перед входом в офис помедлил пару секунд, понимая, какая буря поднимется при его появлении. И не ошибся: Захава сделала огромные глаза и буквально выбежала из-за стойки ресепшн. Обняла, обдав приятным запахом дорогих духов.  — Мируш, где ты был?! Ты хоть знаешь, что здесь происходило в твое отсутствие?!  — Знаю — сказал он сухо — я в порядке, Захава. Скажи Бернарду, что если хочет меня видеть, я здесь. Проверив текущие дела, Мирон мысленно поблагодарил Бога и Бернарда за коллегу — всю неделю его отсутствия она держала работу отдела если не в идеальном порядке, то по крайней мере на плаву. Поблагодарил и ее тоже, и извинился за долгое отсутствие.  — С тобой точно все в порядке? — спросила она с легким беспокойством — может, тебе нужна помощь?  — Пустяки, семейные дела. Потом как-нибудь расскажу. Уселся разгребать десятки непрочитанных мейлов, и в эту минуту на внутренний рабочий номер позвонил Бернард.  — Зайдите ко мне на пару, Шахар — сказал коротко и сразу же дал отбой. В кабинете, кроме главного, находился Илай. Кивнул другу, но не поднялся, чтобы приветствовать.  — Садитесь, Шахар — сухо сказал Бернард — хочу известить вас, что в данный момент вы находитесь на слушании по поводу вашего дальнейшего нахождения в компании — или увольнении из нее. Мирон бросил быстрый взгляд в сторону Илая. Видно было, что тому происходящее сильно не нравится, но он сдерживается. Бернард тем временем продолжил:  — Прежде, чем мы начнем, можем ли мы с Илаем все же узнать, где вы пропадали всю прошлую неделю, по какой причине вас искала полиция и почему вы не выходили на контакт все это время? Мирон прокашлялся.  — Я находился все это время на конспиративной квартире. Мой родственник был ранен и приказал мне скрываться ради его и моей безопасности. Полиция, скорее всего, искала меня по той же причине. Почему не выходил на контакт — мне дали понять, что без особой необходимости этого делать не стоит. Извещение работодателя о происходящем особой необходимостью мой родственник не посчитал, и вступать с ним в спор я не считал нужным — он пожилой человек со своими… странностями. Краем глаза он увидел, что Илай немного расслабился. Значит, поверил. Теперь главное, чтобы поверил и Бернард.  — Ваш родственник, случаем, не тот самый Эхуд Шахар? — спросил начальник после секундной заминки.  — Он. Пауза.  — И что же должно убедить меня поверить, что вы на него не работаете? Мирон пожал плечами.  — У него есть достаточно прекрасных специалистов, чтобы не нуждаться в бухгалтере средней руки.  — Это вы о себе так скромно выражаетесь? Похвально. В кабинете воцарилось молчание. Бернард, казалось, сражался сам с собой в споре, стоит ли увольнять проблемного работника. Илай впервые за всю встречу повернулся к Мирону, склонился вперед.  — Мир, ты в порядке? — спросил он вполголоса — тебе угрожали лично?  — Нет — признался Мирон — Уда влез в какие-то дрязги с конкурентами, подробностей не знаю. Вряд ли мне грозила серьезная опасность, но он все равно решил перестраховаться и поставил меня перед фактом, а телефон мне его люди забрать с собой не разрешили. На Бернарда он старался не смотреть — понимал, как хочется тому выгнать взашей племянничка местного «крестного отца», но уважительной причины пока не находилось — за одно родство не увольняют. Если попробует — Мирон в тот же миг потащит его в суд за дискриминацию. Он не гнал лошадей, терпеливо ждал, что решит главный. Тот хмуро взглянул на Илая.  — А ты что скажешь? Тот задумался, потом сказал:  — Мирон, ты уладил свои дела с полицией?  — Уладил.  — Ты работаешь на Уду?  — Нет, не работаю.  — Ты сейчас в безопасности?  — Надеюсь, что да. Пауза.  — Есть еще вопросы? — спросил Кремер Бернарда.  — Да. Габи тоже имел дела с Эхудом?  — Не знаю. Я не лезу в дела Эхуда, он не лезет в мои, так что ответить ничего не могу, уж извините. Илай кашлянул.  — Бернард, если Мирону и правда грозила опасность, то понятно, почему он не мог все эти дни писать объяснительных по поводу прогулов. Да и по собственному опыту, его дядя не из тех, кого можно в чем-либо переубедить. Тот заходил желваками.  — Хорошо. Что ты хочешь этим всем сказать?  — Хочу сказать, что конфликт исчерпан и стоит признать данный вопрос закрытым. Ну, и слушание об увольнении, соответственно.  — Ясно — сказал Бернард. Видно было, что он сдерживается изо всех сил — Мирон, наше прежнее с вами соглашение остается в силе. Вы здесь до первой ошибки — и прекрасно знаете, что это значит. К тому же, теперь я знаю, где именно искать эту ошибку. Имейте это в виду. Свободны. В проходе Илай втолкнул Мирона в какой-то закуток и заблокировал собой выход.  — Ты ведь не соврал мне? — сказал очень тихо, одними губами.  — Нет — так же одними губами ответил Мирон. Илай несколько секунд пристально изучал его лицо. Притянул к себе и крепко обнял.  — Я соскучился, братан. Мирон слегка его отпихнул, но без особого энтузиазма.  — Я тоже — признался.  — Пообедаем где-нибудь снаружи? Я угощаю.  — Давай после работы? У меня сто тридцать один мейл во входящих. Илай не настаивал.  — После так после. Только не сбеги опять на какую-нибудь конспиративную квартиру, ладно? Разобравшись с половиной мейлов, Мирон вышел на кухню приготовить себе кофе, и в дверях столкнулся с Ариэль. Та вспыхнула и попятилась.  — Ты как себя чувствуешь? — спросил он вполголоса, хотя рядом никого не было.  — Не твоими молитвами. Дай пройти.  — Ты сделала?..  — Не твое дело. Попыталась пройти мимо, но он не пропустил, загородив дорогу.  — Ты. Сделала. Да или нет. — сказал сквозь зубы, не заботясь более о том, чтобы сохранять маску цивилизованности.  — Нет — выплюнула она — доволен?  — Ясно. Пошли мне свои банковские реквизиты.  — На хрен мне твои деньги? Ты уничтожил мне жизнь — прошептала она, по щекам ее покатились слезы.  — Если ты собираешься плакать при каждой нашей встрече и палить контору, то лучше избавься от него прямо сейчас, пока не поздно. Поверь, ему так будет лучше — прошипел Мирон, оглядываясь по сторонам. Слава богу, кухня и проход все еще были безлюдны. Она помотала головой.  — Н-не буду… плакать…  — Хорошо. Пойди умойся. И пошли мне наконец эти чертовы реквизиты. Дети стоят дорого, если ты этого еще не знала.  — Пока ничего не надо — глухо сказала она, вытирая слезы ладонями — я сообщу, если… И родители обещали, что помогут. Он кивнул, удовлетворяясь пока таким ответом, и дал ей пройти. Приготовил себе кофе, отрезал кусок чьего-то деньрожденного торта, оставленного на буфете. Неужели все-таки родится, подумал немного заторможенно. Неужели все-таки получится обмануть судьбу. Подумал о матери — впервые за последние дни не с злостью, а с жалостью. А ведь мы с тобой чем-то похожи, Дафна. Только ты отреклась ради себя, а я — нет. Люба озабоченно посмотрела на подругу.  — Ты в порядке, Ариэлька? Не заболела случаем? Та выглядела, мягко говоря, неважно: бледная, даже зеленоватая. Кажется, немного похудела.  — Все в порядке — сказала едва слышно.  — Ну, в порядке так в порядке. Ариэль вдруг придвинулась вплотную в своем кресле.  — Люба… — сказала на ухо так, что та едва расслышала — я беременна. Люба пару секунд переваривала новость.  — Понятно — ответила тоже шепотом — а кто… в смысле, ну, ты понимаешь?..  — Я… — Ариэль облизала губы, замялась — я познакомилась в баре с туристом, ну, и… вот так.  — Туристом? В смысле, иностранцем? — выдохнула Люба — из какой страны? Как его звали, хоть помнишь? Или хотя бы номер телефона?  — Из Англии, кажется — пробормотала Ариэль — или Австралии?.. не помню. Звали… Майк, Майкл, а телефона он не дал.  — Ну так надо спросить в том баре, может, бармены его запомнили? Или в окрестных отелях проверить — имя же у тебя есть! Настырность Любы напугала Ариэль. Совсем не улыбалось, чтобы подруга открыла тут детективное агентство по поиску пропавшего отца ребенка — так и до правды можно докопаться. Она помотала головой, отчего ее сразу замутило:  — Я не собираюсь его искать, Люба. Что вышло, то вышло.  — Будешь… — Люба замолкла, не зная, как оформить вопрос — что будешь делать?  — Рожать — улыбнулась одними губами Ариэль. Видимо, Любе было что на это сказать, но она только молча кивнула и в знак солидарности легонько погладила подругу по колену. Ариэль не стала искушать судьбу и отсела обратно к себе: мимо них, недобро кося взглядом, уже третий раз проходил Кремер. Глаза у нее в последнее время постоянно были на мокром месте, и снова позориться, получая выговор от бывшего, да еще на глазах у Шахара, было бы чересчур. Я сделала то, что ты мне приказал, Мирон, думала она, вчитываясь сквозь слезы в текст на экране — теперь и ты держи язык за зубами. Ради моего ребенка. И не делай вид, что тебе не все равно. Илай заглянул к Мирону ровно в шесть.  — Поехали? Тот не возражал, быстро собрался и махнул другу рукой.  — На выход. Езжай первым, я за тобой. А ведь перерыв в общении пошел нам на пользу, подумал он, садясь к себе в машину. Страх и неприязнь после случившегося пару месяцев назад куда-то пропали, и Мирон понял, что и правда скучал по Илаю. Особенно теперь, когда тот, кажется, наконец-то перебесился. Они приехали в любимую забегаловку Илая — здесь в основном столовался рабочий класс, да и само заведение напоминало больше киббуцную столовку, чем захудалое кафе.  — Так-то ты меня угощаешь? — хмыкнул Мирон, вытаскивая из холодильной камеры банку пива.  — Ты ведь знаешь, что у меня дешевый вкус. Предложил бы сам что-то другое.  — Ничего, все нормально. Мирону тоже нравилось здесь — еда была вкусной, а на остальное он не слишком обращал внимания.  — - Ты принимаешь таблетки? — спросил он, когда они уселись за шатающийся стол из формайки.  — Принимаю — вздохнул Илай — что, не видно?  — Видно, видно. Молодец.  — Мир — тихо сказал Илай — ты ведь мне… не врешь?  — Что… ты о чем?  — О том самом. Почему Уда вдруг о тебе вспомнил? Вы ведь уже много лет как… закончили. Нет? Глаза Илая смотрели серьезно и испытующе, и Мирон в который раз поразился звериной интуиции друга.  — Он просто боялся потерять лицо, Илай. Ты же знаешь, как у них там принято: если со мной что-то случится, скажут, что он слабак, не смог защитить даже своего фраера-пасынка.  — Значит, все серьезно? Это не просто отмазка для Бернарда?  — Для Уды — серьезно. Для меня… надеюсь, что нет. Где я и где братья Харари? Эх, как бы хотел он и сам верить в то, что говорил…  — Может, переселишься ко мне, пока дела не уляжутся? — предложил Илай. При его словах Мирон вдруг вспомнил, на что стала похожа его квартира после «визита» полиции, и застонал.  — Что? — встревожился Илай.  — Мне нужна уборщица, братан. Ты не видел, во что они превратили мое жилье.  — Харари?!  — Да какие Харари… Мусора.  — Тем более — останься у меня, завтра позвонишь своей Кларе, или как ее там.  — Нет — покачал головой Мирон — сегодня не могу точно. Меня и так неделю не было дома, надо разобраться, что они там под шумок стибрили.  — Не любишь ты полицию — усмехнулся Илай — кажешься с виду таким… приличным, а как речь о ней заходит, сразу видно — гопник с района. Мирон только плечами пожал — что есть, то есть. На прощание Илай хлопнул Мирона по плечу, приобнял, как в старые добрые времена.  — Мир, если что — не стесняйся, ладно? Хоть в час ночи хватай шмотки и приезжай. Даже звонить не надо.  — Спасибо — искренне ответил тот — я буду иметь ввиду. И на том они расстались — до завтрашнего дня в офисе. Илай поехал домой, а Мирон… он тоже собирался к себе — поначалу. Проехал пару кварталов и остановился. Подумал пару минут. Потом развернулся и поехал в обратную от дома сторону. В Герцлию. Надав не отвечал на домофон, и этого было достаточно, чтобы Мирон начал нервничать всерьёз. Он стоял под дверью высотки, где тот жил, и ничего не мог поделать — номера телефона Гурина у него не было. Нажимать другие кнопки не отважился — час поздний, люди нервные. По счастью, кто-то из жильцов вышел выносить мусор, и он, не обращая внимания на косые взгляды, проскользнул в подъезд. По дороге на шестнадцатый этаж он перебирал в голове все уважительные причины, по которым Надав мог бы не подойти к домофону. Купается? Спит? Слушает музыку в наушниках? И старался не думать о более пессимистичных — заснул после сотрясения и не проснулся; или же совсем хреновых: Уда таки успел с ним разобраться. Лифт звякнул и остановился. Мирон постучал в дверь.  — Надав? Это я, открой. Молчание.  — Надав, открой. Просто покажись, что ты в порядке. Ему показалось, что за дверью послышался шорох. Значит, жив… пока? Потеряв терпение, он проделал то, что обычно работало с Илаем — вжал кнопку звонка до упора и не отпускал. Через минуту дверь открылась. На пороге стоял помятый Надав с распухшим черно-красным носом.  — Я жив. Вали отсюда.  — Хорошо. И Мирон повернулся, чтобы уйти.  — Стой. Купи мне молока внизу в круглосуточном, а то я даже выйти не могу с такой харей — буркнул Надав — подожди, сейчас принесу деньги.  — Что еще купить? Только убери деньги, не будь идиотом.  — Хлеб, котедж, хумус, молотый кофе. И овощей, если будут. Мирон кивнул, запоминая. Спохватился:  — Дай мне код от нижней двери. Я не собираюсь стоять полночи, пока еще кто-то решит вынести мусор. Несмотря на поздний час, Надав заварил себе кофе.  — Чего так? — спросил Мирон. Он положил продукты в холодильник и теперь наблюдал за хозяином квартиры.  — Все равно завтра на работу не надо — вяло ответил тот.  — Ты им позвонил?  — Да.  — Что сказал?  — Упал с лестницы, дома сижу. Вернусь через пару дней.  — Думаешь, через пару дней всё пройдет? — усомнился Мирон.  — А что, нет? — кажется, Надав занервничал. Мирон напряг память, вспоминая похожие случаи из детства «на районе».  — Дней десять будет «цвести» — неуверенно сказал он. Надав застонал.  — Ты понимаешь, что мне карьеру и жизнь испортил, Шахар?! Я — менеджер по продажам! Мое дело — встречаться с клиентами и продавать! Как я могу продавать с таким лицом?!  — Ну так если ты упал с лестницы, что же поделать? — хмыкнул Мирон.  — Да, но я НЕ ПАДАЛ С ЛЕСТНИЦЫ, БЛЯТЬ! ЭТО ТЫ МЕНЯ ИЗБИЛ!  — У тебя сейчас кофе убежит. Чертыхаясь, Надав снял джезву с горелки.  — Зачем ты заморачиваешься с черным, да еще на огне? — спросил Мирон, помолчав — мы что, на экскурсии в пустыне? Бедуинов собираемся в гостях принимать?  — Заткнись — устало сказал Надав — я просто хочу, блять, черный кофе. Вот и все. Он налил себе черную кипящую жидкость в большую кружку и кинул джезву в раковину. А Мирону даже не предложил. Они перешли с кухни в гостиную.  — Когда свалишь домой? — спросил Гурин.  — У меня там бардак. Перевернули все вверх дном.  — Я тебя спрашиваю, когда ты съебешься домой, а не достаточно ли убрана твоя квартира. Или надеешься остаться здесь еще на неделю?  — Нет, конечно.  — Тогда вали. Мирон вздохнул.  — Я же вижу, что ты не в самом лучшем состоянии. Посмотри на себя — вряд ли ты сегодня принимал душ, но при этом готовишь себе кофе по-турецки в двенадцатом часу ночи.  — Я в хреновом состоянии потому, что ты меня избил и подставил перед Удой — сказал Надав с горечью — зачем же сейчас играешь в заботливого друга, а? Или уже привык нянчиться с убогими?  — Я нечасто избиваю людей — признался Мирон — особенно тех, у кого гостил неделю до этого. Мне неприятно, что так вышло. Я хочу понять, могу ли как-то компенсировать ущерб. По губам Надава прошла нехорошая улыбка.  — Компенсировать. А ведь хорошая идея, Шахар. Может начнешь с того, что позвонишь папочке и попросишь снять меня с крючка?  — Он не мой…  — …отец, я это уже понял. Это неважно. Просто скажи ему, чтобы дал мне поблажку. Только в этот раз.  — Ладно — подумав, ответил Мирон.  — Ну, чего ждем? — осведомился Надав после недолгой паузы.  — Сейчас?!  — А когда еще?  — Он спит в это время, дурень. Он пожилой человек, ложится в десять, встает в пять — терпеливо объяснил Мирон. Надав сжал челюсти.  — Хорошо. Тогда… — он облизнул губы, и Мирон отчего-то насторожился.  — Тогда — едва слышно сказал Надав — …  — Что? — не услышал Мирон. Надав снова облизнул губы.  — Хочешь со мной расплатиться сполна? Отработай. Ртом. Ну, или рукой — как тебе удобнее. Мирон почувствовал, как темнеет в глазах от гнева. Еле сдержался, потому что все внутри требовало разбить пидору нос еще раз.  — Попроси что-то другое — сказал он подрагивающим от ярости голосом.  — Ты отказал мне уже на две просьбы — заметил Надав — как же собираешься компенсировать мне сломанный нос, сотрясение и две недели простоя на работе? Ах да, еще и вероятность безвременной смерти от рук твоего отчима?  — Я не знаю — тяжело сказал Мирон — попроси что-то другое. Деньги, услуги… не секс.  — Деньги? — удивился Надав — я зарабатываю в два раза больше тебя, если не все три. Услуги… спинку разве потереть в душе? Но ведь ты трясешься даже от одной мысли об этом. Что, плохой опыт сказывается?  — Я не имею склонности к подобным… развлечениям — сказал Мирон, стараясь звучать спокойно. Перед глазами возник последний вечер с Илаем дома — лицо друга, одержимое похотью, собственный стыд…  — А я не требую от тебя развлечься — так же спокойно ответил Надав — считай, что это работа. Двадцать минут позора — и мы квиты. Решай. А если нет… мне терять уже нечего — я просто расскажу Бернарду, что это ты меня избил. Думаешь, долго ты задержишься после этого в компании? Я прекрасно знаю, что он спит и мечтает тебя уволить.  — Значит, мы уже перешли на шантаж — помолчав, констатировал Мирон. Надав не ответил. Гнев стучал в висках Мирона, как литавры в симфоническом оркестре. Он прикрыл глаза, пытаясь совладать с ускользающим самоконтролем. Надав молчал. Наверное, знал, когда не давить. Хороший продажник. Почему бы и нет, сказал рассудительно внутренний голос. Пять минут позора и тебя снимут с крючка. Потому что это не так, ответил он сам себе. Пять минут позора — и все только начнется. Шантажист никогда не остановится. У тебя есть выбор? Есть. Плюнуть на «Магеллан», плюнуть на Илая. Уйти к Уде. Он стиснул кулаки так крепко, что самому стало больно. Получается, у него нет выбора. Разве что убедить Надава, что услуга предоставляется одноразово.  — Какие гарантии ты мне предоставишь, что это единовременно? — спросил он глухо. Надав подумал. Вытащил лист бумаги, написал на нем что-то и протянул Мирону. После секундного колебания тот взял лист и прочел: «Я, Надав Гурин, работал на Эхуда Шахара и участвовал в убийстве бизнесмена Габи Арензона. Прошу видеть данный документ как мое признание в вине». Подпись и дата. Он поднял глаза.  — Это правда?  — Да.  — Ты… ты спятил?  — Нет. Ты просил гарантий — ты их получил. Если я не остановлюсь — можешь спокойно идти с этим листом в полицию. В крайнем случае подкинешь его им под двери, если боишься, что Уда узнает.  — И ты серьезно думаешь, что я подставлю Уду?! Это же по сути доказательство и его вины тоже!  — Как видишь, у тебя есть сейчас оружие и против него. Ну так как, Мирон? Тот застыл, не зная, что и думать.  — Ради одного… ради одного раза ты согласен на такое? — наконец спросил он.  — Ты сам сказал, что я сейчас не в лучшем состоянии — усмехнулся тот невесело — давай, Шахар. Сделай мне хорошо. И Мирон сдался.