Бухгалтер

Глава 20 Мирон слегка откинулся назад, невольно глядя на Надава снизу вверх — что ему совсем не нравилось.  — Не отвергать? — с неудовольствием понял, что голос сел — а если скажу «нет», то что? Опять шантаж и гарантии, которые ничего не значат? Тот дернул уголком рта.  — Инстинкт самосохранения говорит мне, Шахар, что таскаться за пасынком босса-мафиози не самое разумное решение. Но когда ты так близко, как сейчас, мне сносит голову напрочь, и я готов послать нахер Уду, «Магеллан», что угодно — только бы повторить с тобой то, что сделал в субботу. Я не хочу шантажировать тебя, но…  — Но если придется, то будешь — невесело закончил за него Мирон — эх, Гурин. Он так и остался сидеть на месте. Позволил Надаву коленом слегка раздвинуть себе ноги, приблизиться вплотную и склониться совсем уж близко. Жаркое дыхание опаляло кожу, но больше никаких других действий тот не предпринимал.  — Уда начал свою операцию сегодня вечером — прошептал Надав едва слышно — по телефону, как понимаешь, он этого сказать не мог. От меня требуется отвезти тебя в безопасное место и ждать там. Но он сказал, что последнее слово остается за тобой — ехать со мной или оставаться без защиты. Так что тебе решать, Шахар. Мирон прикрыл глаза, чтобы не видеть выжидающего взгляда недруга. Ехать непонятно куда с типом, мечтающим сломать его и даже не скрывающим этого — разумное ли это решение? Куда правильнее было бы остаться дома, а утром объявить Уде, что телохранители ему не требуются. Пусть тот сам решает судьбу своего человека. Но он знал, что не сделает этого. Отказ станет приговором попавшему в опалу Надаву, которого, видимо, решили сделать живым щитом — или просто мертвецом, в зависимости от решения Мирона. Они оба сбросили всю ответственность на меня, подумал он со злостью. А я не могу, не могу взять на себя вину за смерть еще одного человека, пусть даже такой сволочи, как Надав.  — Что за место — сказал, не открывая глаз.  — За городом. Я уже позвонил туда, это циммер* в часе езды отсюда. Мирон напрягся. Разом вспомнились обстоятельства смерти Арензона.  — Уда приказал убить меня? — спросил напрямик. Надав вздохнул.  — Ну и идиот… ты — не Габи, Шахар, не льсти себе. Твой «папочка» всего лишь хочет подстраховать твою задницу, пока он сам разбирается с конкурентами, вот и все. Отсидеться вдали от войны — не самый плохой вариант, согласись со мной. Тем более, что Харари, скорее всего, знают, где ты живешь. Я делаю ошибку, подумал Мирон отчетливо. Огромную ошибку. Все закончится еще хуже, чем в прошлый раз. Хуже, чем с Илаем. Но какой у меня есть выбор? Снова стоять на кладбище, как недавно с Габи, и слушать Кадиш** еще по одному человеку? Если переживешь эту ночь, уточнил внутренний голос. Люди Харари могут быть сейчас по дороге сюда. Хотя ведь есть еще одно решение — наиболее простое и выгодное для них обоих.  — Я скажу ему, что ты от меня не отходил всю ночь — сказал он, надеясь, что Гурин согласится — езжай домой. Я переночую где-нибудь в другом месте, а завтра утром проработаем «легенду». Надав покачал головой.  — Не сработает. Если с тобой ничего не случится, но он узнает об обмане, мало не покажется даже тебе. А если что-то случится… нет, Шахар. Так не пойдет. Так не пойдет.  — Тогда поехали — сказал Мирон обреченно. Отстранил от себя Надава и отправился в спальню — собирать вещи. В деревянном циммере было слишком тесно для двоих людей, не очень близких друг другу. Из мебели здесь были огромная трехспальная кровать, диван и журнальный стол у окна, небольшой обеденный стол в одном углу и треугольное джакузи — в другом. Напротив кровати висел широкий плоский телевизор. Стол, постельное покрывало и даже джакузи зачем-то были забросаны розовыми лепестками. Мирон смахнул большую часть лепестков с покрывала и положил на него рюкзак с вещами. Вытащил лэптоп, наушники и бумагу с ручкой для заметок, и уселся за журнальный стол.  — Что собираешься делать? — спросил Надав.  — Курс слушать — буркнул он. Надав взял со стола пульт от телевизора, включил первый попавшийся канал и с комфортом устроился на кровати.  — А расслабляться ты вообще умеешь, Шахар? Что вы, например, делаете с Кремером, когда зависаете вдвоем? Мирон поставил видеокурс на паузу.  — Как когда. В основном футбол смотрим. Включил «play».  — Не знал, что ты любишь футбол. За кого болеешь? Смогу ли я досмотреть свою порцию на сегодня, или меня доведут раньше до белого каления, подумал он с нарастающим раздражением. Снова поставил видео на паузу.  — Макаби Петах Тиква*** — ответил сухо. Надав удивленно хмыкнул.  — Они уже двадцать лет ничего не выигрывали. Почему за них?  — Мне надо досмотреть курс, извини — он вернулся обратно к экрану.  — Интересный ты человек — сказал Надав с непонятной интонацией. Мирон сделал звук в наушниках громче, хоть чувства комфорта это ему не добавляло — куда спокойнее было все-таки слышать, чем занимается непрошенный телохранитель. Тот тем временем поднялся с кровати, бросил свою дорожную сумку на обеденный стол и принялся выгружать из нее вещи.  — Я в душ.  — Хорошо. Гурин вздохнул, а потом с видимой неохотой вытащил из-за пояса пистолет. Мирон напрягся и снова нажал на паузу. Вот тебе и…  — Оставить его тебе, пока я купаюсь? Или захватить с собой?  — Оставь здесь.  — И ты сможешь выстрелить, если что? — с сомнением спросил тот.  — В горничную-филиппинку, когда она придет убирать номер? Надав снова вздохнул.  — Это не шутки, Шахар… Ну да зачем я спрашиваю — забыл, с кем имею дело. Прощай, оружие и все такое, да?  — Рад, что смог тебе напомнить — Мирону уже надоел этот разговор. Надав пару секунд, видимо, еще раздумывал, а потом положил пистолет на стопку чистой одежды для душа.  — Возьму его с собой. Так оно спокойнее.  — Делай как знаешь — и Мирон снова включил звук. Несмотря на поздний час, он тянул время до последнего — все равно завтра пятница, и можно дрыхнуть допоздна.  — Ты сегодня совсем не собираешься ложиться? — осведомился Надав. Он выключил верхний свет, и теперь комната освещалась неярким торшером у противоположной стены.  — Выспался днем.  — Ясно. Будешь кофе?  — В два часа ночи?  — Тебе есть куда завтра спешить?  — Нет. Сделай мне чай. Мирон погрузился в чтение, от которого его снова отвлек голос Гурина.  — Иди возьми свою чашку. Нехотя поднялся и направился к буфету с чайником, в онлайн-описании циммера гордо именуемому «кухней». Чай оказался слишком горячим, и Мирон поставил чашку на столешницу, ожидая, пока тот остынет. Огляделся по сторонам.  — Это что, номера для влюбленных парочек? Надав посмотрел на него как на идиота.  — Ты только что это понял?  — И в чем прикол?  — Тут тебя точно искать не будут. Спорить он с этим утверждением не стал, и вместо этого задал новый вопрос:  — Сколько нам здесь сидеть?  — Пока что до субботы. В субботу поедешь к Уде и будете решать вместе, что делать дальше.  — Делать дальше насчет чего?  — Это ты меня спрашиваешь? — удивился Надав — откуда мне знать, какие у вас там дела с «папочкой»? Чай все еще был слишком горячим.  — Долей холодной воды — посоветовал Гурин.  — Не люблю так.  — Ну, как знаешь. Мирон уже пожалел, что попросил — несмотря на дневной отдых, спать хотелось больше, чем пить. Устало потер переносицу.  — Ну и неделя выдалась — пробормотал себе под нос.  — Только не говори, что тебе это все не нравится, Шахар: экшн, стрельба, погони… — насмешливо сказал Надав.  — Погони?..  — Иначе зачем ты вообще влип в ту давнюю историю с оружием? В жизни не поверю, что только из-за денег — такие преступления совершаются не наживы ради. Потому, что так захотел Илай, подумал Мирон. Услышав от него о предложении перекупщика, Кремер вбил себе в голову, что это станет отличным армейским приключением, а он… он не особо протестовал — сделка обещала быть выгодной., а отпускать «мальчика из хорошей семьи» на такое одного было бы преступно. Ну, а еще ему и вправду нужны были деньги.  — Мне не нравится экшн — сказал он наконец — но Уда… И прикусил язык. Еще секунда — и разболтал бы об их с «отчимом» давнем уговоре: легальная жизнь в обмен на помощь в «проектах». Только в самый последний момент успел захлопнуть рот.  — Уда дорожит тобой — сказал Надав, словно не заметив заминки — наверное, и правда готовит себе в наследники? Мирон снова попробовал чай. Из свинца его тут готовят, что ли?  — Мы с ним говорили об этом пару раз — признался — вместе пришли к выводу, что я яйцами не вышел. Надав тихо рассмеялся.  — Эх, Шахар. Его ладонь мягко прошлась по плечу Мирона — ничего интимного в этом жесте не было, просто знак расположения. Тем не менее, Мирон замер. Он понимал еще перед выходом из дома, что рано или поздно они вновь придут к этому. И сам же решил для себя: не мешать, коли тот не станет сильно наглеть. Пальцы Надава касались его почти невесомо. В происходящем было что-то неправильное — и в то же время слишком хрупкое, чтобы этого бояться. Он слегка сжал пальцы Мирона в своих, давая тому привыкнуть. Терпеливо пережидал, пока тот решит сам для себя — уйти от ласки или остаться. Мирон понимал, что надо прекратить происходящее — чтобы не подавать ложной надежды, не зайти слишком далеко, не переступить через себя снова. Но отторжения не было. Не было, впрочем, и жаркого предвкушения, как с Ариэль. Хотелось просто стоять неподвижно, опираясь спиной о буфетную стойку, и чувствовать, как чуткие пальцы поглаживают по плечу, щеке, волосам. Послышался шорох — Надав подвинулся к нему поближе. Пробежался пальцами по горлу, груди и животу, но там и остановился, прежде чем Мирон успел напрячься.  — Ты как дикий зверь — сказал тихо ему на ухо — а я твой укротитель.  — Дикий осел — прошептал Мирон, глядя поверх его плеча. Смешок.  — Что-то вроде того. Надав качнулся вперед, опять, как давеча, обжигая его своим дыханием. Дотронулся сухими губами закрытых век Мирона, прошелся вдоль по виску и щеке — к плотно сомкнутым губам. Коснулся и их, но не стал настаивать, когда они остались неподвижны.  — Что хочешь сделать? — спросил негромко.  — Выпить чай и лечь спать.  — Ты же сам только что сказал, что выспался днем. Вторая попытка.  — Я не знаю — устало сказал Мирон, пытаясь выбрать что-то наиболее безобидное — просто… продолжай так, как делал. Без поцелуев.  — Без поцелуев — пробормотал Надав — понятно. Поглаживания возобновились — ненавязчивые, неторопливые. Мирон почувствовал, что его укачивает, и вместе с тем было приятно, как на сеансе массажа. Нет, не совсем как на сеансе — потому что губы Надава вновь коснулись его губ, словно заново проверяя границы — а сейчас можно? Нельзя, подумал он, отворачиваясь. Вспомнил поцелуи Илая и напрягся еще сильнее.  — Дикий осел — усмехнулся Надав — вот уж… Прикосновения тем временем постепенно стали менее нейтральным. Пару раз ладонь по широкой дуге доходила до паха, но Мирон его не останавливал: отвращения не возникало, а потому можно было потерпеть и посмотреть, к чему это приведет. Какое-то время он просто ни о чем не думал, сосредоточась на терпеливых ладонях на покрытой мурашками коже, а потом осознал, что у него стоит.  — Продолжать? Мирон облизал губы.  — Да. Вот что значит — думать нижней головой, подумал с легкой иронией. Рука Надава опустилась вниз, высвобождая сначала свой, а потом член Мирона из плена одежды. Тот прикрыл глаза, чтобы не видеть этого непотребства, но так стало еще хуже — ощущения обострились, и он сорванно выдохнул, почувствовав касание чужой горячей плоти к своей.  — Что скажешь? — тихо спросил Надав.  — Что ты отличный менеджер по продажам. Умеешь взять клиента за яйца и не выпускать.  — Спасибо за комплимент. Открой глаза, Шахар. Не хочу, чтобы ты представлял на моем месте какую-нибудь Регину. Образ Регины возник на миг в голове Шахара и сразу же померк.  — Она жена Бернарда. И хуя у нее, насколько знаю, нет.  — Жена Бернарда… а на замужних у тебя, очевидно, не стоит.  — Нет.  — Интересно… у тебя сейчас почти упало, кстати. Травма юности? Мирон не ответил. Вцепился пальцами в стойку за спиной, лишь бы не выдать своего состояния.  — Да ты весь один комок нервов — пробормотал Надав — а так и не скажешь.  — Я хочу остановиться — напряженно сказал Мирон.  — Нет — прошептал Надав, не прекращая своих действий. Мирон облизал губы.  — Я не могу… так. Ты требуешь от меня невозможного. Это как если бы я попросил бы тебя отсосать мне, и…  — Отсосать для меня не невозможно, Шахар. Думаешь, ты мой первый мужик? Только вот — как именно это тебе помогло бы сохранить свою драгоценную натуральность?  — Не о натуральности сейчас речь. А о выборе, которого ты мне не оставляешь — голос Мирона дрогнул. Надав прижал Мирона крепче к стойке, захватил за затылок и мягко тронул губами чувствительную кожу у горла. Рука его внизу совершала все те же движения, и Мирон откинул голову, чувствуя, как закипает кровь от столь непристойного положения. Надав оторвался от него и прошептал в сомкнутые губы:  — Если я дам тебе решать, ты попросту сбежишь. Тебя схватят люди Харари, будут долго мурыжить, а когда поймут, что твой отчим ради тебя не пойдет на уступки, убьют. Меня убьют еще раньше — сам знаешь, кто. Ты ведь знаешь, что Уда говорит в таких случаях?  — Чтобы человек принял правильное решение, ему нельзя оставлять никакого выбора — автоматически сказал Мирон.  — Точно — усмехнулся Надав — любимое изречение. Значит, и ты его слышал… я удивлен. Движения руки стали резче, и Мирон рвано выдохнул, сразу же пожалев об этом — глаза Надава вспыхнули.  — Тебе нравится, Шахар? Нравится, подумал Мирон. Самое страшное — что нравится. Кого я обманываю, говоря, что он не оставляет мне выбора? Хорошо, что он не рассмеялся мне при этом в лицо — а ведь мог бы. Он чувствовал пульсирование и трение чужой плоти об свою, слышал тяжелое дыхание Надава — тому стало уже не до светской беседы, и сам еле сдерживался, чтобы не начать толкаться самому внутри плотного захвата. Глаза он не закрывал — смотрел в упор в глаза Надава, хоть тот его больше не заставлял, словно в безмолвном поединке — кто кого. Это не было занятие любовью любовников, не было секс-разрядкой случайных партнеров или даже быстрым дружеским сексом. Это было противоборство — воля против воли, «я» против «я». Внезапно Надав схватил Мирона второй рукой за загривок, запрокидывая ему голову выше. Взгляд его, столь близкий сейчас, был расфокусирован, волосы, налипшие на лоб, мокрые от пота. Он не отрывал взгляда от губ Мирона, словно мечтая в эту секунду о высшем акте обладания своим противником — насильном, непрошенном поцелуе. Этот взгляд стал последней каплей для Шахара — столько в нем было звериного вожделения и жадности. Против воли он оторвал руки от несчастной буфетной стойки, обхватил того за шею, привлекая к себе вплотную. Сейчас, в этот самый момент, ни личность, ни пол, ни прошлое не имели значения. Тело требовало — возьми, что предлагают, возьми больше, отбери то, что не дали. Он сам раздвинул губы Гурина своими — яростно, безудержно идя на поводу у инстинкта обладания. Ощутил, как тот судорожно дергается от неожиданности, как жадно подставляется под жестокий поцелуй, почти повисая в его, Мирона, руках, не прекращая при этом рваных, быстрых движений рукой по ним обоим. И потом только почувствовал свой собственный оргазм — тяжелый, изматывающий и оплаченный слишком высокой ценой.