Бухгалтер

Глава 49 За последние недели Надав ни разу не приехал к Мирону после работы, а тот и не настаивал. Они вроде и не отдалились: на работе общались как и раньше, да и в кабинет к нему Надав заглядывал нередко. Спрашивал какую-то чепуху, и ответы получал соответственные. Кажется, бухгалтер боролся с желанием покрутить пальцем у виска и выпроводить его подальше, но пока сдерживался. А что думал Мирон в целом о ситуации, Надав не спрашивал. И так понятно, если тот сбежал к Кремеру сразу же после идиотского признания в любви на лестничной клетке. Признаков расцветающего между этими двумя романа Надав по-прежнему не видел. Мирон каждый день уезжал с работы в сопровождении серого «мерседеса», и вечерами был дома один. Надав несколько вечеров даже сторожил у него под окнами, хоть и понимал, как жалко это выглядит со стороны. Вдобавок Илай, хоть и стал в последнее время намного оживленнее и бодрее, чем раньше, смотрел на друга все с тем же ненасытным, неудовлетворенным отчаянием. И это успокаивало. Самым странным было то, что все окружающие до сих пор ничего не заметили. Надаву все стало ясно чуть ли не с первого дня в «Магеллане», когда он перехватил взгляд своего начальника на Мирона. Помнится, даже удивился тогда: что нашел в нем яркий и красивый даже по классическим стандартам Илай? А потом и сам увяз по горло. Чувства свои Надав теперь держал при себе, как ни хотелось послать к черту гордость и быть с Мироном на любых условиях — пусть даже на вторых ролях после Илая. Но он держался — а был ли у него вообще другой выбор? Внимательно следил за ними, варясь в своей ревности, как в остро-горьком киселе. В первый раз в жизни он столь остро ревновал — и при этом сам понимал, что даже любовь здесь уже не причем. А еще с некоторых пор и Кремер начал следить за ним — это Надав почувствовал почти сразу. Невзначай задавал вопросы — иногда пустяковые, иногда слишком уж личные. Да и сам отвечал на них же с пугающей откровенностью. Про погибших в теракте родителей Надав узнал уже давно от Мирона, но услышал теперь это и от Илая. Тот рассказал обо всем с бесстрастным выражением лица, и Надаву показалось, что сделано это было дабы вызвать не жалость или сочувствие, а встречную откровенность. Обычно эти словесные ловушки ему удавалось обойти — но все же пару раз он задним числом с неприятным удивлением осознавал, что все же попался. С такими способностями Кремеру самое место следователем в полиции, хмыкал он про себя, и обещал себе быть впредь осторожнее. **** В воскресенье в утренних газетах появилась новость о кончине Эхуда Шахара, одного из самых старых и изворотливых криминальных авторитетов в стране. Семидесятисемилетний Шахар скончался за несколько часов до исхода субботы после продолжительной болезни в своей собственной постели, окруженный родными и близ… Надав смял «Последние известия» и бросил в мусорный контейнер возле холодильника. Оплакивание вора и убийцы местной прессой было совершенно не тем, чем он хотел бы начать свою рабочую неделю — и так убил весь вчерашний вечер, пока мерз на похоронах. Уж очень хотелось выяснить, кто в криминальном мире явится отдать последнюю дань уважения покойному лису, а кто — позлорадствовать над свежей могилой. Люба, которая размешивала сахар в кофе тут же на кухне, покосилась с легким неодобрением, но ничего не сказала.  — Доброе утречко! — окликнул его отвратительно бодрый с самого утра Илай — о, Люба, неужели кофе для меня? Вот спасибо!  — Обойдешься — буркнула та, выходя из кухни. Видимо, тоже не выспалась после похорон — Надав усмотрел ее вчера украдкой в толпе провожавших на кладбище. Она стояла достаточно далеко от Оханы, но так, что тот всегда мог держать ее поле зрения. И это Надав тоже заметил. Илай, нимало не смущаясь, залез рукой в мусорку, благо та была еще пустой после выходных, выудил оттуда смятые Надавом «Известия» и принялся перелистывать. Дошел до статьи об Уде и погрузился в чтение. Надав тем временем достал с полки коробку с кофейными капсулами, и принялся копаться в ней в поисках самого крепкого — сегодня ему точно требовалась двойная доза.  — Видал, какие ему проводы отгрохали? — хмыкнул Илай, переворачивая страницу.  — Видел — буркнул Надав. Тот присвистнул, продолжая читать:  — Ну ни хрена себе! Там были даже мэр Герцлии и министр транспорта. Пришли, значит, проводить старого друга. Странно, что не вручили ему заодно премию «Дело жизни»* посмертно. Нам бы такое, да, Гурин?  — Как-нибудь обойдусь — пробормотал Надав.  — Лучше бы они жертв терактов так хоронили — сказал Илай тихо, но Надав услышал. Против собственного желания он ощутил даже что-то вроде сочувствия к Кремеру. Тот скомкал уже мятый лист и бросил его обратно в контейнер. Сверху плеснул остатки кофе из картонного стакана, и закрыл контейнер крышкой.  — И все-таки Уда был отчимом нашего Мирона — сказал Илай задумчиво — Может, надо было все-таки пойти на похороны?  — Там и без нас хватало… уважаемых людей — процедил Надав.  — Вот и завели бы полезные связи — заметил Илай — не каждый день удается пересечься с президентом торговой палаты, или консулом Колумбии.  — Мда… — сказал Надав рассеянно, вспоминая вчерашний вечер. Известных личностей возле могилы Уды хватало — даже парочка дикторов телевидения. Не всех упомянули в статье, и не все желали бы быть упомянутыми. Но все же они были там. Мирон, разумеется, тоже присутствовал. Стоял на отшибе, пока Охана на правах единственного ближайшего родственника принимал соболезнования. Было ли так задумано, дабы указать Мирону место «у параши» в новой иерархии, или чтобы скрыть и обезопасить его от чересчур любопытных взглядов, было пока непонятно. Двое амбалов сопровождали Шахара на протяжении всей церемонии буквально на каждом шагу, и Надаву было прекрасно видно, что тому от этого весьма неуютно. Видимо, Охана времени зря не терял — сразу после смерти Уды начал закручивать гайки.  — Как ты думаешь, он придет сегодня на работу? — негромко спросил Илай — все-таки отчим…  — Не знаю. Он мне не отчитывается — сухо ответил Надав.  — Мне вот кажется, что нет. Отчим-не отчим, но хотя бы из уважения Мирон точно останется на пару дней дома. А мне, хоть и терпеть не мог Уду, придется навестить его вечером. Могу и тебя подвезти за компанию. Спасибо, подумал Надав, вспоминая о собственном зароке быть осторожнее с Кремером, с тобой я точно никуда не поеду.  — Как-нибудь в другой раз — ответил он очень вежливо.  — В другой раз, когда Мирон будет сидеть траур по своим родителям? — усмехнулся Илай — ну, как знаешь. Если передумаешь, я выезжаю к семи. Вернувшись в кабинет, Надав задумался. Уда Шахар умер — и это значило, что все их с Озери планы рухнули в небытие. Расследование закрыто по причине смерти главного действующего лица, а расследовать Охану им никто не даст — на него уже облизываются новые кандидаты на место Дорона. Срок в четыре месяца обнулился — в ближайшее время им с Озери надлежит передать все дела и отчеты новой команде, сдать оружие и удостоверения и помахать своим бывшим коллегам ручкой. Будем надеяться, что на прощальном торте не будет выведено зеленым кремом издевательское «лузеры», подумал он с горечью — а то бывали в прошлом преценденты. О том, что теперь ждет организацию покойного Уды Шахара, можно было только догадываться. Но он предполагал, что часть бизнесов, работавших под ним, попробует отделиться — сильные и старые подельники давно уже ждали смерти главаря, чтобы заявить о своей независимости. Это было бы наилучшим выходом: империя без денежных вливаний быстро ослабеет и развалится, оставив Сами Охане руины былого величия. Да вот только вопрос, сдастся ли Охана так просто без боя? Или же их ждет новая волна убийств в арабском и «русском» секторах — многие партнеры Уды были представителями этих двух групп, и с молодым выскочкой вряд ли захотят иметь дело. Какого смысл вообще теперь об этом думать, одернул он себя. Единственное, что предельно понятно уже сейчас — его карьера в органах накрылась тазом, даже не успев начаться. Работа в «Магеллане» тоже находится под большим вопросом: Кремер явно решил под него копать после того, как застукал с Мироном. К Охане он сам не пойдет работать — с криминальным миром пора рвать раз и навсегда. Надав покачал головой и тихо рассмеялся — последние три года его разрывало по трем фронтам, даже странно, как он все успевал. Плохо успевал, положа руку на сердце. А сейчас вдруг оказался без пяти минут безработным. Вернуться, что ли, к продажам мобильной связи в торговом центре? Словно эхом его мыслям, в кармане завибрировал телефон. Надав взглянул на экран и мгновенно собрался.  — Да, Дорон — сказал он сухо в трубку — я на работе. Смешок.  — Ну хоть у кого-то из нас пока есть работа, Надави. Меня вот в конце недели ждет прощальный обед с начальством и выход на пенсию. Надав вздохнул. Ну, начинается…  — Мы ведь давно уже знали, что все так и закончится — сказал он с усилием — Уда с лета был одной ногой…  — Нет, Надави — прервал его Дорон — это ты надеялся, что все закончится со смертью Уды. Что тебе не придется выбирать между Мироном Шахаром и своим долгом, и что кто-то другой сделает всю грязную работу за тебя. И что в конце? Старик оставил нас с носом и отправился к праотцам в ад, Охана оказался куда осторожнее, чем я ожидал, и черную работу за нас никто не сделал. Да и твоего Мирона этот щенок успел уже прибрать к рукам. Так что завтра приедешь в отделение к девяти утра, будем передавать материалы по Охане команде Риттера. Всё, дело закрыто. Надав промолчал.  — Ну чего молчишь? — резко спросил его Дорон. Думаю, всерьез ли ты отказался от своей идеи прикончить под шумок Сами Охану, или же хорошо конспирируешься, подумал Надав, и сказал вслух:  — Значит, со всеми планами покончено? Даже то, что мы обсуждали в вашем кабинете?  — Забудь — отозвался шеф — Уже слишком поздно, Надави. Я стар, меня выбросили на свалку. Да, я мечтал отомстить Уде… да что там, до сих пор мечтаю. Но до Оханы мне уже не добраться. Может, новичкам повезет больше.  — Может — эхом отозвался Надав.  — А ведь во всем виноват этот твой счетовод — внезапно жестким голосом произнес Дорон — он ведь точно сливал информацию Охане, а нам шиш с маслом. Даже прослушка не помогла.  — Если бы сливал, я с вами сейчас не разговаривал бы — слабо возразил Надав. Потому что и сам не был уверен в Мироне до конца.  — А кому охота убивать копа и разбираться потом с большими проблемами? — хмыкнул Дорон — ты ведь наверняка распиздел ему все — и что в случае неудачи нас обоих попрут, и про мою пенсию, и про конец расследования. Ну так он доложил это Охане, а тот сделал правильные выводы, лег на дно и выжидал, пока дядюшка отдаст концы и дело закроют. А кто придет нам на замену — это уже дело десятое. Надав неслышно вздохнул. Озери был прав, прав на двести процентов. Он непозволительно доверял Шахару: всегда казалось, что тот, нейтральный, как швейцарский банк, никогда не выдаст никому — а тем более Охане, которого явно ненавидел. Так что же произошло, в какой именно момент Мирон сделал свой выбор — и выбрал не ту сторону?  — Не надо было его тащить в отделение и пытать до полусмерти — сказал он глухо — Шахар отказывался сотрудничать с нами, но и с ними он никогда не хотел работать. До того самого дня.  — А ты больше верь своему ангелу небесному — просипел Дорон. Видимо, от злости у него сел голос. С Надава хватило.  — Давайте прекратим этот разговор — сказал он сдержанно — все равно уже поздно о чем-либо говорить. Да, мы с вами проиграли эту партию, но вся война еще не проиграна. Отдадим материалы Риттеру, и пусть он со своими парнями разбирается.  — Эх, Надави — сказал треснутым голосом Дорон — даже если Риттер совершит чудо, даже если Охана сядет завтра на пожизненное, это будет для меня недостаточно, неужели ты не понял? Мне нужно было самому свершить правосудие — а лучше пробраться в дом Уды и придушить его подушкой, пока он еще был здоров и в своем уме. И племяша его тоже.  — Дорон… — Надав даже поежился от тона, каким были сказаны слова Озери.  — А что «Дорон»? — рявкнул тот — моя семья разрушилась из-за Уды Шахара, из-за этого гиблого, дохлого расследования. В один прекрасный день моя жена собрала мне чемоданы и потребовала развод — мол, не узнает что-то меня, и замуж она выходила за нормального, а не… неважно. Но в конечном счете, нет у меня больше семьи, нет дома, нет почетной работы. Я живу один на съеме, не вижу даже своих внуков. Когда я выйду на пенсию, обо мне забудут быстрее, чем о позавчерашней банке хумуса в мусорном ящике. У тебя еще есть будущее, тебе, к сожалению, меня не понять. Надав стиснул телефон, сдерживаясь, чтобы не сказать лишнего. В отделении ему довелось недавно случайно подслушать чей-то тихий разговор о том, что Озери в последние месяцы брака нередко поднимал руку на жену, доставалось и дочкам. Женщины от него в конечном счете сбежали, а Уда Шахар неведомым образом превратился из трудного дела в заклятого врага. Теперь эта ненависть перекинулась и на Охану.  — Все, закончили разговор — после паузы сказал Дорон — Приезжай завтра к девяти, передадим дела, сожрем нашу порцию дерьма от этих идиотов, и пусть дальше они мудохаются с Оханой. С меня достаточно. И, не дожидаясь ответа Надава, первым бросил трубку. Илай позвонил Мирону из машины. Без особой надежды — тот не отвечал на звонки в течение всего дня. Но сейчас неожиданно отозвался.  — Я хочу тебя навестить, пока ты в трауре — торопливо заговорил Илай, пока Мирон не отговорился занятостью — слушай, я понимаю, что Уда… в смысле, я знаю, кем он был. Но… в общем, давай я подъеду к тебе хотя бы на полчаса? Ты дома сейчас?  — Не дома — чуть помедлив, ответил Мирон — шиву решили сидеть у Уды в Герцлии, так что, если хочешь, приезжай. Или подожди пару дней, я на неделе постараюсь вернуться.  — Мир, никто от тебя не требует, чтобы ты прервал траур — сказал Илай негромко — сиди хоть всю неделю. Ты там один, что ли?  — А то как же — усмехнулся тот — тут толпы народу, проходной двор. Приезжай, потолкаешься, может поможешь мне отсюда сбежать хотя бы на несколько часов.  — Тебя оттуда не выпускают? — Илай встревожился.  — Да все нормально. Просто куча дел навалилась, вот и застрял. -Тебя хотя бы кормят? — вздохнул Илай, а потом понял, что и сам дико проголодался.  — Меня здесь закармливают — хмыкнул Мирон — если поторопишься, успеешь к ужину.  — Так бы сразу и сказал. Скоро буду! Улыбаясь, Илай спрятал телефон в карман. От сердца отлегло — судя по голосу, у Мирона все и правда было в порядке. Но все же навестить его стоило — а вдруг получится урвать поцелуй где-нибудь на заднем дворе, пока остальные визитеры будут околачиваться в гостиной? Но в реальности все выглядело совсем не так, как Илай себе представлял. Впустили его с огромной неохотой — и только после того, как он снова набрал номер Мирона и сообщил о своем прибытии, после чего тот позвонил охраннику с внутреннего телефона. Уже зайдя в дом, Илай понял, что посторонних внутри резиденции нет. Здесь не было праздношатающихся гостей и родственников покойного. Все люди в резиденции — на воротах, во дворе, внутри дома — были солдатами Уды Шахара — точнее, уже его преемника, кем бы он ни был. И невольно в душу Илаю закралось страшное подозрение — уж не Мирон ли тот самый преемник? Мирон выглядел уставшим. Он сидел за столом в огромном кабинете, куда Илая провел один из охранников, и перед ним высились горы бумаг, папок и бухгалтерских книг. Кажется, он даже не заметил присутствие Илая в первые несколько секунд. Рассеянно кивнул охраннику и продолжил разбирать какие-то бумаги на столе. Потом бросил взгляд на Илая, лицо его, немного осунувшееся с последней их встречи, оживилось, и он поспешно поднялся с места. Это было чертовски приятно.  — Я не очень понял, ты в трауре тут сидишь, или к аудиту готовишься? — усмехнулся Илай, пожимая ему руку.  — И то и другое — в тон ему ответил друг — у меня задница скоро совсем квадратной станет от этого просиживания штанов. Жаль, что ты пропустил всех гостей — их выгнали минут за двадцать твоего прибытия. Зрелище было еще то.  — Так ужин отменяется? — немного расстроился Илай.  — Нет, конечно, сейчас поужинаем с тобой вдвоем. Ну и я на сегодня закончу с этим, пожалуй. И Мирон принялся методично складывать разложенные на столе бумаги и прятать их в железный несгораемый шкаф у стены. Илай огляделся по сторонам, потом тихо спросил:  — Мир, так ты сейчас здесь… за главного? «Крестный отец» и все такое? Иначе зачем это все? — он обвел широким жестом завал на столе. Мирон усмехнулся:  — Нет, слава богу. Я тут всего лишь за бухгалтера, главному недосуг такими вещами заниматься.  — И кто же он? Мирон открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут дверь в кабинет открылась и на пороге появилась пожилая, но все еще очень красивая женщина. Кажется, Илай ее уже видел здесь, но точно он уверен не был, уж в очень нездоровом состоянии он явился сюда в прошлый раз.  — Мирон, ужин накрыт… о, у тебя гости?  — Это мой друг, Илай Кремер — ответил Шахар — он поужинает со мной, Хеди.  — Я принесу еще один прибор, поужинаете тогда вчетвером — отозвалась Хеди. Илай заметил, что при этих словах Мирон заметно напрягся.  — Он что, здесь? — спросил он быстро — вроде же уехал куда-то.  — Ну за своей девушкой уехал, они как раз должны были вернуться — сказала Хеди. Судя по всему, это известие понравилось Мирону еще меньше.  — Слушай — сказал он Илаю, бросив взгляд на часы — как насчет хумусии на набережной? Проветримся, заодно поговорим нормально, без посторонних. Поверь мне, ты не хочешь ужинать вчетвером — тоска будет несусветная. «Без постронних» Илай был готов ехать куда угодно хоть сейчас. Эти два слова обещали ему куда больше, чем Мирон имел ввиду — хоть и хотелось посмотреть, с кем тот делит свои трапезы. Но он не успел ничего ответить, потому что в этот момент дверь в кабинет распахнулась без стука, и на пороге появился тот самый мутный тип, Сами, которого Илай встретил в гостях у Мирона месяц назад, а до этого еще летом в компании Уды Шахара. А за типом… За типом следовала Люба Смирнова. Лицо ее разрумянилось с уличного холода, русые волосы растрепались, голубые глаза сияли — было видно, что она только что отсмеялась над какой-то удачной шуткой своего спутника и пребывает в великолепном расположении духа. Увидев начальника, она остановилась как вкопанная, улыбка сползла с ее лица. Машинально она дотронулась рукой до локтя Сами — один маленький жест, но как много он сказал Илаю… А еще ему сразу стало понятно, кто же сделался преемником Уды Шахара.  — Что здесь происходит, Шахар? — осведомился тип, цепко оглядывая Илая сверху донизу — какого черта ты не сообщил, что ожидаешь гостей? Сами вел себя как хозяин этого дома. Свободный, уверенный в себе хозяин — не только этих стен и комнат, но и людей, здесь обитающих. Включая Любу… и Мирона. Илай вдруг почувствовал, что ему душно. К горлу подступила тошнота — непонятное, необъяснимое отвращение. Он словно наяву увидел цепи и кандалы, сковывавшие Мирона, и ясно осознал: весь этот огромный особняк, шикарный кабинет, дорогой интерьер — все это сейчас является тюрьмой для его друга. Просторной и со вкусом обставленной тюрьмой.  — На воротах его записали в журнал посетителей — ответил Мирон — охранник обещал дать тебе знать.  — С охранником я разберусь — Илаю стало не по себе от едва скрытой угрозы в голосе Сами. Бедный охранник, подумал он — но ты-то мне почему ничего не сообщил?  — Я тебе позвонил и оставил два сообщения, проверь телефон — сказал Мирон. Он говорил очень спокойно, словно успокаивал буйнопомешанного, и Илай поймал себя на том, что этот сдержанный мягкий тон ему слишком печально знаком. Сами полез в карман за телефоном. Илай с виноватым видом улыбнулся Любе:  — Извини, что так вышло. Та еле кивнула:  — Все в порядке. Просто неожиданно получилось. Поужинаешь с нами? Илай выразительно взглянул на Мирона. Мол, ему решать. Сами, тем временем проверил что-то в телефоне, и, убедившись, взял Любу под руку.  — Ладно, Шахар, мы идем на ужин. Или вы присоединяетесь, или валите куда-нибудь и нам не мешаете.  — Мы сваливаем — отозвался Мирон — поехали, Илай. Сами осторожно подтолкнул Любу к выходу:  — Иди в столовую, я сейчас подойду. Дождался, пока девушка с Хеди выйдут, а потом, круто повернувшись к Илаю, ухватил его за воротник куртки:  — Если хоть одна живая душа узнает про то, что Люба здесь, тебе не жить, Кремер. И я не просто так говорю. Я тебя убью своими собственными собственными руками. Ты это понял?  — Понял — Илай сбросил с себя чужую руку. Хотел добавить что-то грубое, на грани хамства, но благоразумно промолчал. Начинать драку в доме, в котором всего сутки назад умер человек, он не собирался. Молча отряхнул куртку, смерил Сами взглядом с головы до ног и вышел вслед за Мироном.