Львица в объятиях змеи

Я обернулась и увидела мужчину в тёмно-синем костюме. Видимо, в этот вечер мне решили понадоедать все, кто за мной хоть как-то и ухаживал. Моё лицо светилось пунцовым оттенком, так как поза у меня была не самая подходящая, чтобы встречать гостей. — У вас очень красивое платье, — сказал министерский работник, осматривая меня с ног до головы. — Ох, прошу вас, избавьте меня от вашей вежливости. После того, что вы сделали со мной, вам не противно притворяться джентльменом, мистер Винтон? — усмехнулась я. — Вы правы, я поступил не красиво, но может мы способны это исправить? — Не вижу путей, которые могли бы исправить ваш поступок. — С виду моё лицо было гордым, но внутри всё било ключом от ощущения опасности. Тут уже Северус не поможет. — Здесь мне не помешает ваш воздыхатель. — Словно читая мои мысли, произнёс он. — Вы боитесь меня, Минерва? — прощебетал Джейкоб, подходя всё ближе и ближе ко мне. — Вы ещё не оставили надежды, которые вам вбил в голову Альбус? Да, Дамблдор умеет убеждать людей и заманивать. — Я прошу вас, оставьте меня. У меня есть любимый человек, и изменять я ему не буду никогда, — моему гневу не было предела. — Я не прошу вас ему изменять. Вы скорее всего пользуетесь его заботой, а он вашей, но… Вы не чувствуете приятной физической близости с этим мрачным человеком. Поверьте мне, со мной вам будет лучше, — умеренным голосом молвил мистер Винтон. — И это вы называете не измена? Вы в своём уме? — смеялась я ему в лицо. — А я и не думал, что вас так трудно уложить в постель. — Усмехнулась его наглая морда. — Признайте уже, я вас возбуждаю… На всю комнату раздался хлопок. Пощёчина оказалась увесистой, и на щеке мужчины виднелась довольно заметная отметина. Меня охватил безумный смех. Как этот идиот не поймёт, что я его не люблю? Мне не хотелось терпеть всю эту дрянь из его уст, и я направилась к двери. Вдруг меня обхватили чьи-то руки и подняли, больно надавив на лёгкие. Почти в тот же момент опрокинули на стол, чуть ли не вдавливая животом в деревянный предмет. Господи, пусть с малышом всё будет хорошо. Мои запястья сильно стянули верёвкой за моей спиной, и я уже не могла контролировать свои эмоции. Я кричу, бьюсь в истерике, а этот чёртов насильник ещё пуще разогревается. — Отпусти…меня!!! — кричала я, задыхаясь. Он поднял подол платья и вошёл в меня резко и требовательно. — Прошу… Прекрати, — я чувствовала себя плохой, «грязной». На меня накатывал стыд, смятение, страх, и всё это в один момент, и всё сразу. Во мне борются две стихии: страх и удовольствие, и из-за этого я чувствую себя униженной.

***

«Я мертва? Или это один из тех снов? Это ужасные сны? Кажется, что они вечны. Если я жива. Почему? Почему? Если есть Бог или кто-то ещё… Кто-то, где-то. Почему всё покинуло меня? Я когда — либо знала? Я когда-нибудь любила? Или я — просто тушка мяса для мужчины, или хищница, охотящаяся на свежее мясо? Какой смысл? Боже, дай мне знак или я сдаюсь. Я не могу больше это делать… Пожалуйста, позволь мне умереть. Быть живой слишком больно.»

***

— Кричи сильнее… Я хочу, чтобы ты стонала, — рычал он, ускоряя темп. Я уже ничего не чувствовала. Моё тело словно отказалось воспринимать что-либо. Я почувствовала себя заполненной, и через секунду мужчина вышел из меня. — Что ж, Минни, я думал, что ты ещё не разучилась испытывать оргазм. Видимо, я ошибся, — он смотрел мне прямо в глаза, показывая своё доминирование. — Ну хорошо. Возможно, ты была психически напугана, но в следующий раз постарайся хотя бы постонать. Хорошо? — спросил Джейкоб, наклоняясь ко мне. — Не смей меня больше трогать, и никакого следующего раза! — взвизгнула я осипшим голосом. — А жаль. Ну мы ещё посмотрим. — Произнёс он и поцеловал. «Его близость так противна. Были бы у меня развязаны руки, он бы сразу получил пощёчину.» — Что ж, я своё получил. Будем считать это подарком на Рождество от тебя, — он немного помедлил. — Отдать своё тело — это отличный подарок для меня. — Развяжи меня, мерзавец, — скалила я зубы. — Хах. Ты это заслужила. — Произнёс Винтон и, развязав меня, вылетел из комнат. — Подлец, мерзавец, скотина!!! — кричала я ему в след. Моё лицо было мокрым от слёз, а запястья невыносимо болели. — С тобой всё хорошо? — спросила я, прикладывая руку к животу. Послышался толчок. — Слава Мерлину, — выдохнула я. — Мама, ты в порядке? — из-за угла на меня смотрели два больших, как море, синих глаза. — Да, солнышко, — ответила я, но всё тело била дрожь. Девочка маленькими осторожными шажками подошла ко мне и крепко обняла. — Тот дядя сделал тебе больно? Да? Ты злишься на него? — Я…я не злюсь, нет…я не…я просто сломлена, — на моих щеках появились новые дорожки слёз. — Почему никто не замечает моих страданий? — Никто не замечает твоей печали. Никто не замечает твоих страданий, но все они замечают твои ошибки. С этим, наверно, нужно жить всю жизнь. — Малышка улыбнулась и посмотрела на меня ангельскими очами. — Ах ты, юный Дамблдор, — я потрепала её по голове и подняла на руки. — Мама, ты правда себя хорошо чувствуешь? Может мы позовём папу? — она выговаривала все буквы чётко, несмотря на свой малый возраст. Я помедлила с ответом, но потом сказала: — Не надо папу. Я в порядке, когда ты рядом, — и обняла ребёнка крепко — крепко.