Рай.
Прошло некоторое время, недолгое, но все же прошло. Чак ощущал какой-то сбой в ангельском радио. Он не мог понять, что происходило: слышны лишь помехи. Убив время на вычисление проблемы, и в конце концов найдя ее, Всевышний отправился исправлять поломку.В мире людей.
В эту же секунду мужчина оказался в маленькой квартире неизвестного смертного. Жуткий запах чего-то непонятного кружил голову, комната была пустой. Здесь никого нет, в отличии от соседнего помещения, где были слышны радостные голоса. Было понятно, одним из них был мамин, такой уверенный. Чак пошел на голоса. Почему-то, любопытство проняло его. Он шел по коридору, где лежало куча зеленой сухой травы. Сейчас была весна, приближение лета. — Тише, Михаэль… Тише. — приговаривал женский голос. Маленькая девочка стояла и шипела, словно так и нужно. — Еще немного и мы с тобою… Чарльз шел по квартире, где было все в вперемешку: сырость, дохлые тараканы, куча икон. Кому они тут нужны? Картина была настолько жуткая, что у самого Бога пробежали мурашки по телу. — Мы с тобою избранные… — Чак приоткрыл дверь и увидел женщину, сидящую в рясе монахини, закутанная по самое ничего, только лишь лицо было видно. Она вырезала на собственном ребенке, девчонке, крест. На запястье. Другая рука уже была порезана и капли крови стекали вниз. Честно сказать, зрелище не для слабонервных. Такое даже Чаку то не нравилось. — Михаэль, мы с тобою попадем в его райские кущи. В самое лучшее место в мире. — женщина продолжала нести бред в таком же духе. Чак узнал ее: эта женщина… он столкнулся с ней давно. Ну, для него недавно, а вот для нее может и давно. Она упала и умерла в тот же миг. Ах да, там вроде была стрела купидона, которая пронзила ее сердце. Видимо женщина влюбилась в его божественную сущность. Как-то так. Ребенок все же заметила его. Того, кто стоял подле двери. Среднего роста, мужчина. С кудрявыми волосами. Да, еще с бородой. И как аккуратно уложенной. Мать взяла девочку за руку и потащила в другую комнату. Закинув туда небрежно, как котенка, она закрыла дверь на замок. Она отправила ее туда, где круглый год темно и не знаешь, что на дворе. Обидно, что люди не понимали, что им была дана свобода. Выбор был их, но все же… Ребенок сидел тут взаперти. Скоро был праздник и мама планировала взять девочку с собою в храм, чтобы показать священнику всю ее чистоту и особенность. Но так считала только она. И к какому бы она не приходила, все было бесполезно, каждый говорил, что Михаэль была обычной. И вот завтра был такой самый ответственный день. Мама вытащила девочку на улицу, ведя ее за собой и сильно сжав ее запястье. Ребенок был одет в ночнушку и длинный свитер Возможно, даже не ее размер.Храм Девы Марии.
В это святое место вошла женщина таща за собой ребенка, на вид лет пяти, худую, словно тростника. Цвет кожи слегка темноватый, как у мулатки. Голубые глазки моргали и не понимали, что происходит. Михаэль вновь увидела эту знакомую фигуру, этого мужчину с бородой из-за двери. Он сидел так вольно закинув ногу на ногу и рассматривал потолок. Его голубые глаза бросили взгляд на ребенка. Они посмотри друг на друга. Из-за алтаря вышел священник. Он не косился на этого мужчину, словно не видел его. Да и мама так же прошла мимо, не замечая его. Ребенка подтащили к священнослужителю. — Вот моя Михаэль. — сказала мать показывая ее кисти рук. — У нас уже давно появились эти шрамы. — сказал та. — Скажи мне дитя, ты что-то ощущаешь? — спросил ее священнослужитель. — Руки болят. — та потирала их. Мать злостно фыркнула. — Вот как. — сказал священник. — Тогда тебе нужно в больницу, раз у тебя болят руки. — Простите, но помочь я больше ничем не могу. — сказал он и мирно ушел готовится к службе. — Я что просила тебя говорить?! — прорычала женщина. — Да, но ты же сама мне завет читала и там написано что вранье — это грех. — замялся ребенок держась за ночнушку. Михаэль все прекрасно помнила, но сделать ничего не могла. Она боялась маму, да и выбора, как она считала, не было особо. За этой картиной все еще наблюдал Чак. Он все еще думал помогать или нет, но что ему понравилось во всем этом, так это честность дитя. Даже в такой ситуации была честность. Хоть и не матери, ну хоть ребенка. Тот встал с места и направился прочь из этого храма, хотя на подлесок он все же обернулся, чтобы взглянуть на малышку.