***
Во мраке старых стен, хранивших дух и боль прошлого, бродила одинокая фигура. Тёмный балахон скрывал его истинное тело, делая похожим на таинственного призрака. Лишь редкие огни, встречающиеся в окутанных чернотой галереях, отражались бликами на его одеянии. Он был скрючен словно старое дерево, а его тонкие, как у скелета, пальцы давали понять, что возраст этого существа огромен. — Великий Магистр, прошу милости, у меня новости, — из коридора послышался покорный голос. Такой же балахон, лишь тут было более очевидно, что человек не стар. Его дрожащие губы виднелись под тенью капюшона. Поклонившись, он продолжил: — Король только что оправил армию из столицы, она движется на север в сторону Ре-Боулорэл. Во главе неё стоят принц Барбро и маркиз Боулроб. Всё как вы и планировали, — в его голосе чувствовалось почти что рабская преданность и страх. — Прекрасно, фигуры расставлены, осталось лишь сделать решающий ход, — его тихий словно ласка клинка тон, лизнул слугу, но внезапно он замолчал, раздаваясь лишь редкими скрипами, — Что с… нашими нежданными гостями? — Великий Магистр, чужаки, взявшие Ре-Боулорэл, вышли на контакт с Графом Уламнесом, наш агент слышал весь их разговор. Они никак не связаны ни с Теократией, ни с Империей, ни с одной из важных сторон. Но от нашего источника я узнал, что они выдвигаются навстречу армии королевства. — Хм, Граф вышел на связь с ними без совещания с советом дворян в Ре-Уловал? Подозрительно, — выпустив воздух, словно сдувающийся шар, произнес он. — Боюсь, Великий Магистр, это было сделано с позволения герцога Кристиана, днями позже он выехал лично в Ре-Боулорэл. — Ха, видимо птичка решила вырваться из когтей, — приглушённо усмехнулся Магистр, — что ж, покажем, что бывает, когда такое происходит. — Магистр? — склонился брат, ожидая приказов. — Настойчиво посоветуйте Лорду Эриосу не спешить на предстоящую битву. Пусть юнец познает отчаяние и поражение со своими новыми друзьями. — Конечно, Великий Магистр, — тут же повиновался брат. Подобный ход событий хоть и был маловероятен, но всё же вертелся в голове старика, что прекрасно понимал мысли одного из претендентов на будущий трон сбросить его ниточки кукловода. Правда, эта часть предусматривалась в самом начале. Герцог Кристиан был молодым, энергичным, но имел малую поддержку среди знати и старейшин, да и кроме личного отряда и ополчения он на поле боя ничего выставить не мог. Лорд Эриос, что уже был на половину слеп по вине злого времени, пользовался уважением и доверием дворян, а также мог собрать внушительную силу лояльную исключительно ему. Только вот, Кристиан, в отличие от Лорда, мог положится на благосклонность коммерческих кругов, которые с надеждой смотрели на молодого герцога, воплощения зарождающегося меркантилизма. И так по плану Великого Магистра, обе его пешки были на весах. Один имел силу и авторитет, а другой энергию и поддержку буржуа. Ни один не уступал другому, но и враждовать они не могли. И лишь заверение каждого, что корона достанется ему, держала этих вечных врагов вместе, ведь в противном случае общее дело, а с ней и цель, окажутся под угрозой краха. Но теперь, герцог увидел альтернативу силе Лорда. А именно — незнакомцы, что для Магистра оказались неприятной внезапностью. Кристиан, после быстрого взятия Ре-Болорэла, вместе с парой мелких городов на Тракте и разгромом регионального гарнизона без единой потери, решил воспользоваться ими. Теперь у него появится и военная сила, и поддержка крупного влиятельного сословия купцов. А такое угрожало планам Магистра. Такого он не боялся от старого Лорда. Даже с силой и авторитетом он бы не стал королём. Его открытая авторитарная манера точно бы побудила буржуа к сопротивлению. А такая нестабильность последнее, что нужно в новом государстве. Поэтому, для Магистра Лорд Эриос был пешкой в чистом виде, от которой после исполнения своей роли принято избавляться. Кристиана же надо просто проучить и лишить почвы под ногами в лице иноземцев. — Пройдём, сын севера, — фигура сделала чёткий знак, на который нельзя было не поддаться, — ты достойно служишь своему народу, я вижу это. Но когда-нибудь ты задумывался, что ожидает нас в будущем? — Нет, Великий Магистр, — растерянный голос чутко ловил каждое слово. — Когда наш народ возродится из крови и боли, необходимо будет вести его сквозь трудности и опасности, будто овцу сквозь лес волков. Доверите ли вы дворянам это? — Великий магистр, они благородные сыны… — Но как раз они и сдали наши земли на растерзание южанам, — прервала его тёмная фигура, — что останавливает их от такого же? — этот вопрос не искал ответа, лишь подводил к моментальной фразе: — Нет, дворяне прекрасные пешки, но снова ту же ошибку совершают лишь глупцы. Подобные беседы были редкостью. Их доводилось слышать только тем, чья судьба ждала высокого поста, либо тем, кто скоро встретит свой конец. Правда, Магистр никогда не говорил всей правды, даже половины. Его планы были известны, пожалуй, лишь ему самому. Но даже так они всегда венчались успехом. Кто-то даже говорил, что магистр видит будущее, хотя это вряд ли правда.***
Тем временем в саду дворца Священного Союза царил блаженный покой, что словно купол накрыл этот маленький мирок. Среди выложенных дорожек, скрытых зеленью лавочек и лабиринтов была укромное место, в самом центре. Растительные стены отрезали этот островок и лишь порезанные солнечные лучи падали на белоснежный чайный сервиз, стоящий на серебряном подносе с гравировкой прусского орла. Чай давно испустил последний жар и теперь лишь покорно ждал, пока лёгкой фарфоровой чашки коснётся нежная ручка сидящей за столиком девушки. Серебряно-белые волосы вольно струились до плеч и вниз, а лицо выражало удивительное умиротворение. Почему удивительное? Возможно, из-за того, что, несмотря на свою радость, даже горничные удивились перемене своей Госпожи. Та дождливая лунная ночь прошла, а с ней и начала таять та забитая девушка, что шарахалась от каждого шороха. Кто-то поговаривал, что панацеей стала музыка, которая и сейчас воздушно царит в саду, сливаясь с пением птиц и ласками ветра. Кто-то верил, что неизвестная болезнь отступила, а кто-то даже сплетничал о победе над злым колдуном, что хотел чарами овладеть Госпожой. Правда, все они сходились на мнение, что Кайрос изменилась, и даже стала иной, нежели до всех этих событий. По мере всё более частого появления Госпожи на глазах оставшихся солдат и вечно приветливых служанок, начал проявляться интерес к делам дворца. Кайрос постепенно вникала в события, прошедшие за время её меланхолии, которая, правда давала о себе знать и сейчас. Благо, был человек, который разгонял даже самые малые тучки депрессии. — Госпожа, — в овитой лозой арке появилась долгожданная фигура. Виктория. Она старалась не оставлять свою Госпожу надолго, боясь возвращения того недуга, что терзал Кайрос прошедшие недели. В её памяти всё ещё витал образ той уязвимой, беззащитной Госпожи, чью боль она хотела впитать в себя, лишь бы ей полегчало. Возможно, как раз это и произошло. По крайней мере, даже секундное уныние Кайрос не мешало некоторым горничным смотреть на Викторию, как на спасительницу. — О, присаживайся. Чай немного остыл, но его вкус не увял, — подняв взгляд от папки бумаг, с доброй улыбкой произнесла Кайрос. — Будешь? — предложила она севшему Командиру гусар мёртвой моловы один из трёх бисквитов, лежавших на блюдце. — Госпожа, благодарю вас, — с кроткой улыбкой, ответила та, наполнив фарфоровую чашку чаем, временами посматривая с любопытством на бумаги в руках Кайрос, — это доклад Наполеона? — А, это, — откусив кусочек бисквита, девушка вернулась к папке, — адъютант написал текстовую версию. Так удобнее, деталей не упущу, да и чтение за чаем - это великое удовольствие, — со смешком добавила она, отпив. Виктория вновь облегчённо улыбнулась. Она не могла не радоваться живому лицу Кайрос, которая не прячется и не страдает, но глядит на неё с по-детски изумлёнными глазами. Она чувствовала, что Госпожа нашла опору, с помощь которой в скором времени она полностью излечится. И эта опора — Виктория. Конечно, это добавляло тяжести долга, но командир Гусар была готова принять его, ради Кайрос, ради той улыбки, которая сейчас на ней направлена. Чай успел остыть, но это не мешало двум девушкам, тихо беседовать в тени сада, ловя плавные звуки пианино. Погода, мягкость бисквита, прогулки по тихому лесу... Время шло незаметно быстро, будто минуты отделяли рассвет и закат. Виктория дарила тот уют, что помогал девушке укрепить свой дух, сломленный теми роковыми днями после попадания. И вот, когда последняя капля чая уже одиноко томилась на дне чашки, Кайрос непринуждённо начала обсуждение той папки, что она не выпускала из рук всё это время. Госпожа вступила в игру…***
55 Альбедо, 6 ДПА Ре-Боулорэл, Оккупационная Армия Священного Союза Цитадель сегодня сияла в свете восходящей луны, ловя взгляд каждого горожанина в этот час. Жизнь приходила в норму, даже с разгорающимся пламенем восстания. Лавки работали, как и прежде, в кузнях звучали удары молотов, а суда вновь ходят по великой северной реке в сторону океана. Да и новые власти не были страшными угнетателями. Обходилось без массовых грабежей и изнасилований, правда многие замечали, как из города периодически вывозят партиями продовольствие на запад. Это вызывало подозрение, но жителям было грех жаловаться. Правда, в эту ночь сияла не только цитадель, но лица множества влиятельных мужей, что собрались сегодня по приглашению Генерала Наполеона. Все обсуждали, как и злободневные проблемы, на примере надвигающийся угрозы вторжения армии королевства, так и восхваляли Генерала Карла, что разбил силы регионального гарнизона в блестящей победе. Служанки и слуги словно невидимые манекены ходили между гостями поднося напитки, унося пустые бокалы и предлагая закуски. Среди присутствующих можно было легко заметить глав гильдий и компаний Ре-Боулорэла, парочки местных дворян и членов прибывший недавно свиты Герцога Кристиана, который в этот момент вежливо заканчивает беседу с господином Квислингом, управляющим меховой компанией, и направляется в пустующую соседнюю гостиную, откуда совсем недавно вышел Лаурентиус Петри, прославившийся своими речами. Такой долгий путь он проделал далеко не из-за приятной компании буржуа. Как сообщил представитель восставших дворян и его личный друг, Граф Ульман, местный военачальник открыт к сотрудничеству. Кристиан прекрасно понимал преимущество личного союза с этими людьми, да и в противном случае их мог бы использовать его соперник — Лорд Эриос, или ещё хуже, те фанатики, что и организовали всё это. Нет, дворяне и сами мечтали о восстании, но именно эти таинственные люди в балахонах смогли собрать всё так быстро. Они могли достать всё что угодно и добиться нужного результата будто по велению высших сил. Но самого Кристиана волновала судьба после победы. Несомненно, эти балахонщики собираются править и влиять на его решения. Роль куклы серых кардиналов претила ему. Возможно, тут сыграла молодость, всё же ему лишь двадцать с небольшим, но себя он видел никак не ниже полноправного короля Северного Королевства, которому не подобало быть марионеткой. Ради своей цели и будущей независимости он искал встречи с тем, кто может помочь ему, а именно… — Мсье Кристиан, вы хотели поговорить, не так ли? — у окна пустой гостиной, где царил полумрак стоял Наполеон, тихо смотревший на вечерний город. — Да, Генерал, — закрыв за собой дверь, отделил их от шума герцог, — но безопасно ли тут? — Говорить? — с лёгким удивлением переспросил Наполеон, оглядев тёмную комнату. — Конечно, гостиная полностью изолирована заклинанием, всё что тут будет произнесено, останется, между нами. — Я благодарен за вашу предусмотрительность, Генерал, — улыбнувшись столь внимательному отношению к безопасности, кивнул Кристиан, — думаю, вы уже знаете, что армия королевства на пути сюда. Бонапарт, взглянув на рослого парня, что элегантно убрал правую руку за спину и усмехнувшись ответил: — Конечно знаю, примерно двадцать восемь тысяч, их ведёт некий Барбро и Боулроб, так? На мгновение герцог отшатнулся, раскрыв столь любимые молодыми дамами зелёные глаза. Как так? Эти данные были свежими и переданы прямо из уст посланника фанатиков. А что, если они тоже в сговоре с ними? Или же они располагают разведкой не хуже того старика? Вернув более спокойный тон скромному лицу, со следами недавнего бритья, Кристиан продолжил: — Всё верно. Ваши разведчики достойны восхищения, Генерал. Вы пользовались местными? — попытался он приподнять тайну за столь качественной информацией. — К сожалению, мсье, пока местная сеть шпионов не налажена, лишь мои полковые разведчики, — скрыв часть про зеркало ответил Бонапарт. — Тогда, вновь примите моё восхищение, — разумеется герцог не поверил ему до конца, но всё же дела касались иного, — так что вы собираетесь предпринять? Мы союзники и всецело поддержим вас. — Хм, зависит от того, какими силами мы располагаем, — потерев подбородок произнёс француз. — Сейчас я могу выставить две тысячи бойцов, ещё двенадцать подойдёт от Лорда Эриоса и остальных дворян. — Тогда учитывая мои войска и соединение с Карлом, нам следует выступить и нанести им удар, — заявил Наполеон идею, что вызвала у Кристина ещё один приступ недоумения. Подобная самоуверенность была слишком даже для молодого энергичного духа. Имея в два раза меньше людей атаковать противника с численным преимуществом, во главе которого стоят не самые глупые военачальники — чистое самоубийство. Но Бонапарт не выглядел, как безумец или глупец, в его словах чувствовалось уверенность, что свойственна знающим людям. И на момент, когда Кристиан пытался представить хотя бы одну вариацию, где они могли бы победить, вселяющий веру взгляд француза даже мог убедить того, что такой план непременно сработает. — Генерал, но разве это разумно? Нас меньше, думаю, было бы выгодней использовать стены города, как защиту. — Мсье Кристиан, как вы думаете, как я взял город за столь короткое время? — поинтересовался Наполеон, стрельнув взглядом в собеседника и встретив лишь мотание головы, — Деньги. Это была главная мотивация во все времена. Я поставил под угрозу их кошельки, и они пошли на переговоры. — К чему вы? — нахмурился герцог, сложив руки на груди. — Если враг поставит под угрозу их доходы снова, превратив город в поле боя, нас быстро предадут те, с кем вы пару минут назад мило болтали, — с улыбкой, будто он объясняет ребёнку базовую истину, произнёс Наполеон, — если нас загонят в город, битва уже будет проиграна. — Но биться в поле тоже будет равняться поражению, нас просто раздавят, — качая головой, вставил Кристиан, — и неважно насколько будут сильны ваши бойцы. — Мсье, с чего вы взяли, что я собираюсь давать сражение в поле? — Бонапарт плавно прошёл от окна до кофейного столика, щелчком пальцев вызвав огонёк у стоящей на столике лампы. В свете Кристиан увидел свежую карту небольшого участка, но с достаточно хорошей детализацией. Были отмечены высоты и особенности рельефа. Парень легко узнал южный тракт по характерному озеру, что связано с рекой у небольшой горной цепочки. — Рельеф наш союзник, и если мы поспешим, то уже к завтрашнему закату сможем достигнуть идеальной позиции, где мы и встретимся с Карлом, — пройдясь по северной части заметил Бонапарт. — Идеальной? — подойдя к карте с интересом спросил Кристиан, внимательно смотря за Наполеоном, который наконец остановил палец на заветном участке. — Именно, мсье, место, где решится судьба всей кампании!