Сквозь пороховой дым и во славу человечества

Шум и гам торговой площади, на которую выводит одна из главных мощённых дорог города. Тут с рассвета и до заката не стихают торговцы, ремесленники и покупатели, что словно кислород насыщают кровь Ре-Боулорэл. Бесконечные ряды товаров, даже порой диковинки с другого конца света. Улыбчивые лица торговцев и заинтересованные взгляды покупателей. Круговорот денег. Новая повозка останавливается на краю, выгружая товар, а там, чуть в глубине площади, среди толпы детей и зевак вещает глашатай последние новости. Однако его легко затмил шут, что веселит народ в паре метров от него. Солнечный день над столицей Северного Королевства был в самом разгаре, и движение по её улицам не останавливалось ни на секунду. Всё же жизнь кипела не только на торговцах площадях. На востоке города активно мостили дорогу, что было огромным событием для местных. Где-то шли уличные представления, собирающие кучки зрителей, к северу вы всегда найдёте много лавок со сладостями и гуляющих родителей с детьми в ближайшем общественном парке, что был открыт после редукции земель знатных домов. Пивные ещё были пусты, но к вечеру в них забьётся ночное сердце города. Ближе к порту вы всегда найдёте рыбные рынки и огромные склады, и прочие здания судоходной гильдии. Портовые рабочие немногословны, но всегда продуктивны, обеспечивая этим прекрасное функционирование одного из главных мест Ре-Боулорэл. Но не только парками и дорогами преобразился бывший город торговцев. Если вы никогда тут не были, то будете поражены обилием плакатов и листовок на улице. Воззвания, агитация и просто карикатуры. С появлением массового печатания, улицы наводнились этим новым видом искусства. Среди агитационных плакатов, призывающих к вступлению в армию Священного Союза, или присоединится к боевой организации, были и пропаганда борьбы с ксеносами до полного их истребления. Тут активно использовался образ чистой невинной девы, что должна быть защищена любой ценой от грязных и диких нелюдей. Такое нововведение не только зазывало народ под ружьё, но и внедряло понемногу ту фанатичную ненависть к ксеносам, что станет одной из визитных карточек севера. Правда среди этих плакатов и баннеров, скрывались и обычные объявления. Поиск работника, продажа пары стульев со слегка сломанной ножкой и одна затерявшаяся бумажка с рекламой лавки Эрика. Эта лавка ничем особым не отличалась, но это никак не делало её плохой. Совсем нет. Эрик был хорошим хозяином, всегда следил за чистотой и качеством товаров. Добродушный мужчина жил на втором этаже, прямо над своей лавкой и каждое утро распахивал окно, громко напевая на всю улицу песенку про Алис и Олис, двух маленьких девочек, потерявшихся в лесу и подружившихся с эльфами. Простой и отзывчивый, его улыбка притягивала каждого, кому посчастливилось зайти в его магазин. У него нередко можно было найти сладости народов пустыни, что пользовались популярностью за свою экзотичность, а также мыло из Империи, которое по праву являлось лучшим в Новом Мире. Эрик, почёсывая свою густую бороду, доходящую до крепкой груди, повесил табличку «Открыто». Некоторые удивлялись его энергии, хотя при его телосложении это не удивительно. В молодости он был наёмником, и под скромным костюмом торговца скрывалось не мало шрамов. Но сейчас, он осел в Ре-Боулорэл и даже хотел завести семью. Правда, для этого ему надо больше денег и ранга в гильдии. Поэтому он открывался каждый день ради своих клиентов и мечты о тихой семейной жизни. С приходом новой власти дела по началу были туманны. Многие торговцы не знали, что принесёт будущее. Гильдия заверяла, что повышения налогов бояться не стоит, но страх не выгонишь парой слов. Новая администрация сократила налоги на мелкие лавки и подобные занятия, положив начало торговому буму в городах. Власть благоволила открытию до этого редких мануфактур, пришедших из Империи, а на фоне снижения пошлин на торговлю с этой страной и упразднения многих налоговых поборов, купцы и аристократия начали больше вкладывать в потенциальный заработок. Во многом моделью для устройства торговли и коммерции стал Ре-Боулорэл, который и до этого имел статус вольного города, но с влиянием опыта имперцев. Особенно это было видно в металлургии. Новые печи, купленные в Империи, специалисты и лучшие мастера метала. Кто-то уже говорил, что на новой мануфактуре выпустили первую пушку и десять мушкетов, хотя в это не все верят. Эрик сам уже успел ощутить изменения, отремонтировав склад и заказав новую вывеску. Хотя, торговец напротив уже нанял себе двух рабочих. Между ними была конкуренция, но это не мешало выпивать двум лавочникам по окончанию недели. Правда, сказать, что у самого Эрика не было помощников, было бы неправильным. Раздался входной колокольчик, и на пороге показалась невысокая девчушка. Потёртый жилет, простая рубашка и растрёпанные чёрные, как смола, волосы. Она точно не могла быть покупателем. — Здорова, здоровяк! — улыбаясь во все зубы и уперев руки в бока, подошла она к Эрику. — И тебе доброго солнца, Алиса, — добродушно поприветствовал он девчонку, раскладывая коробочки с солью на полки, — давай быстрей переодевайся, форма там в подсобке. — Как скажешь, босс, — игриво отдав честь, девушка вприпрыжку направилась за одеждой, на ходу продолжив, — эй, а у вас тут вечером тихо было? — Тихо, как в могиле, — отозвался Эрик, слезая со стремянки и отряхивая платье, но когда его нога коснулась пола, то он призадумался, — хотя вечером глашатай вещал на площади. Такой громкий, даже у нас было слышно. Помощница выскочила в своей скромной форме почти моментально. Сразу видно — ей не в первой. Магазин заливал свет дня и в его лучах можно было легко увидеть миллионы пылинок, которые смахивала Алиса. По её виду можно было сказать, что она рада такой работе. Тут платили достаточно, чтобы ей сводить концы с концами и не идти попрошайничать, а хозяин всегда относился к ней по настоящему отцовской заботой. Ему нравилась рискованность и задорность, соседствующая в ней с трезвым восприятием окружающего мира. В чём-то она даже напоминала ему о днях в банде наёмников. — А чего интересуешься? Опять влипла в какую-то передрягу? — поинтересовался мужчина, подметающего пол, пока не пришли первые покупатели, — я же говорил — не воровать… — Да не крала я ничего, — с обидой ответила она, протирая полки, — это в прошлом, больше этим не занимаюсь, ты же знаешь. — Да-да, помню. Тогда, что? — Один парнишка говорил, что ночью проходили рейды тех громил в чёрных рубашках. Я боялась, что они могли и сюда прийти, — с явной озабоченностью, сказала девушка. — Парнишка? Я же говорил, больше не общаться с теми карманниками, — покачал он головой, — но за тех ребят не волнуйся. Парочка забегала узнать всё ли у меня в порядке и купили сушёных яблок. — Какое облегчение, — выдохнув произнесла Алиса, заметно повеселев, — тогда работаем! — Работаем! Не волнуйся, малышка, я свой магазин в обиду не дам, — похлопав себя по мощным рукам, отозвался Эрик. — Хватит меня малышкой называть, я уже не ребёнок! — не заставила себя ждать девушка. — Знаю-знаю, — отмахнулся он, а затем с усмешкой взглянул, — но по твоему виду этого не скажешь. — Ах ты! — обидчиво надула девчушка щёки. — Пха-ха-ха, — но торговец отозвался лишь добрым смехом, продолжая мести. Алиса действительно выглядела скромно, как в росте, так и развитии тела. Если бы она ходила с короткими волосами её легко бы приняли за мальчика, хотя лицо отдавало той суровой красотой, которая свойственна женщинам-воинам или воровкам. Собственно, она и была в прошлом воровкой. Маленький карманник из трущоб, где по-другому не выжить. Яблоки, хлеб и иногда кошельки. Алиса воровала умело и убегала быстро, так что стражники обычно не обращали внимание на такую мелочь. Но если попадались другие воры или хулиганы, то девчонка часто кончала день в синяках, переломах и без денег. Однажды она попалась страже, когда пыталась стащить кошелёк у одного купца. Ситуация неприятная… Ей могли отрубить руки за воровство, если потерпевший будет настаивать на этом, а без них она бы и дня не прожила бы, умерев от голода или побоев. В момент, когда двое патрульных держали её перед глазами, проносилась вся короткая и не особо весёлая жизнь. Ей не хотелось так умереть, она не могла, не имела права. Тогда её спасло чудо, а точнее Эрик. Именно у него она неудачно стащила мешочек с деньгами. Когда его удивлённый и чутка рассерженный взгляд опустился на маленькую, худую и грязную девчушку, то он не смог сдержать смех. В тот день она была спасена, но при одном условии. Алиса должна работать у него. В первый год за еду, а уже потом за небольшую плату. Всем казалось странным, что торговец приютил воровку из трущоб, но сам Эрик верил, что она сможет исправится. Правда, были и преимущества. С появлением Алисы в его магазине не было ни одной кражи. Девчонка мыслила, как воришка и обладала отличным зрением в паре с внимательностью, без которых она бы не выжила. За каждого пойманного карманника или вора, она получала премию. Через какое-то время она бросила свои преступные привычки. Во многом из-за ухудшения отношения с бывшими товарищами по ремеслу. Её бы давно побили за помощь купцу, если бы не сам Эрик, что дал девочке пару советов, как хорошенько вдарить. Опыт наёмника здорово пригодился тут. Спустя два года, Алиса могла справится с пятёркой нападавших в одиночку. Хотя лучше всего она кидала камни. Попасть в глаз какому-нибудь уроду с десятков двух-трёх метров? Да легко! Со временем она привыкла к добродушному и заботливому торговцу, ценя его, как своего отца, которого никогда не знала. Она понимала, что без Эрика она снова опустится на дно и рано или поздно окажется в тюрьме. Поэтому Алиса дорожила этим местом так же, как и его хозяин. День шёл, и покупатели то заходили, то уходили. Кто-то заходил лишь посмотреть и купить по мелочи, а кто-то же был постоянным клиентом, которого знают в лицо. Один такой частенько шутил про схожесть Эрика и Алисы с женатой парой, владеющей лавкой. Разумеется, обоих это вводило в смущение и лёгкий румянец. Заходили и жандармы, которые с приходом новой власти сильно изменились. Патрулирующие их квартал иногда заходили к ним за кислыми конфетками. Но работа подходила к концу, и закат уже красил горизонт и проплывающие облака в томный алый цвет. Мелкие птички собирались на карнизе дома и звонко галдели. Колокольчик звякнул, провожая Алису, которой махал вслед Эрик. Когда-то он предлагал ей жить у него, всё же трущобы не самое безопасное место для девушки, но она всегда отказывалась, говоря, что не может. И это было не только из вежливости. Алиса проходила встречающие вечер улицы, где начинали появляться горожане. Эти мелкие работники, лавочники и ремесленники выиграли больше всего от нового режима и теперь могли наполнять город весёлым гамом и смехом под конец дня. Девушка старалась идти как можно быстрее. Её было не уютно среди всего этого. Сытые люди, радость и картина абсолютного мира, всё это контрастировала с голодом, отчаянием и безысходностью. Алиса видела это всё с первых дней жизни и могла чувствовать себя стойко, когда слышатся крики о помощи или при виде лужи крови в переулке у прогнившего трактира, из которого несло могильной сыростью. Это район был прибежищем мёртвых надежд и амбиций. Мрачные покосившееся дома таили в себе пустые оболочки некогда полных веры людей, которые прибыли сюда для новой жизни. Многие из них были простыми детьми фермеров, не имевших перспектив в семье. Бежав за стены, они хотели найти сытую и счастливую жизнь, но в итоге опустились на самое дно. Кто-то подался в криминал — в последнее время местный филиал Восьми Пальцев расширил область влияния в теневом мире города. Тут можно было легко найти почти открытую продажу Чёрной пыли или рынок рабов, хоть и не такой обширный, как в Ре-Эстиз. Но большинство попросту продолжало своё жалкое существование в голоде и мраке. Алиса была одной из немногих, кто смогла вырваться из всего этого кошмара. Для девушки в этом месте вариантов было не много. Можно пойти в бордель и надеяться, что тебя не выкинут на улицы, где лишь горстка переживает первую ночь или знаться воровством и молиться, чтобы виселица обошла тебя. Правда, сейчас у неё появился шанс. Работать в лавке одного из торговых районов давало много возможностей, особенно если хозяин поручится за тебя в будущем. Прогнившая ступенька застонала под нажимом поднимающейся девушки, которая пыталась не дышать смесью выделений и серы от местного сумасшедшего алхимика. Небольшой двухэтажный барак был домом Алисы, где почти каждое лицо она могла назвать поимённо. Хотя эти лица она хотела видеть лишь в могилах. — Ах, Алиса, ты цела, какая отрада для глаз, — у самой двери девушки раздался хриплый, прокуренный женский голос. Дама, прислонившееся к крохотному оконцу в коридоре выдыхала густой комок грязного дыма из старой потёртой женской трубки. Её вид можно было назвать экстравагантным для такого места. Порванное вечернее платье с запачканными грязью краями, меховая накидка со слипшейся шерстью и бледно-жёлтые следы по всему тело от косметики, что не слезала с неё уже неделями, если не месяцами. Иссохшее лицо с парой мутных глаз обратилось к Алисе. — Здравствуйте, Тётя Розета, — девушка необычно вежливо для себя поприветствовала женщину, которая в свои тридцать выглядела на все пятьдесят. Розета была когда-то элитной куртизанкой и даже, по слухам, любовницей одного графа, но это всё было в прошлом. Сейчас же она просто лишившиеся рассудка женщина потерявшее всё и живущая иллюзией, цепляясь за последние реликвии прошлой роскошной жизни — её наряд. Она всё продолжала верить в свой статус и красоту, невзирая на жалкую реальность вокруг. Её образ так впился в сознание Алисы, что сама мысль стать проституткой вызвала отвращение и страх стать такой же, как и эта женщина. — Ох, Алиса, мой Теодор всё не пишет, — она блаженно пробормотала, остановив девушку, — надо снова написать ему, я не хочу, чтобы он забыл обо мне. Эти кривые чучела тут же начнут обходить его, стоит мне исчезнуть, — уверенно бормотала она, намекая Алисе. — Да, конечно, Тётя Розета, я зайду к вам и напишу, — мило улыбнулась девчушка, — но пожалуйста оденьтесь, ночью будет холодно. Алиса всегда писала письма для старой куртизанки, которая лишь освоила чтение. Девчушка и сама была неграмотной, пока не начала работать у Эрика, которого не устраивало это. Хозяин лавки лично учил её грамоте, хоть и самой простой. Остальное она сама доучивала у одного работника местной типографии, который явно положил глаз на молодую девушку и с радостью помог ей. Конечно, Розета могла быть временами надменной или перебирать с важностью, но её советы не раз помогали Алисе с проблемами. Она сошла с ума, но ещё могла чем-то помочь. Девушка заботилась о ней, то ли из жалости, то ли из соседской солидарности. — Алиса, ты чудо, — рассмеялась женщина, прерываясь кашлем, — но не стоит хлопотать так, я тебе не маленькая, — отмахнулась она, на что девушка не знала, что ответить. — Тётя Розета, вы себя не бережёте, — покачала та головой и медленно направилась к своей двери, — я зайду к вам утром и напишу. — Есть у меня одеяло, Алиса, не беспокойся, скоро мой Теодор заберёт меня, и мы уедем в его поместье вот увидишь, — с полной, почти фанатичной уверенностью произнесла куртизанка, — я даже оставлю тебя свою мазь! А то ты так до конца жизни в старых девах останешься. — Спасибо, Тётя Розета, — с натянутым смешком удалялась он. Честно, она не верила в её слова, да, пожалуй, никто не верил. Её никто не заберёт, да и сам этот Теодор не помнит о ней. Алиса сама как-то относила письмо, в первый раз. Её прогнали с руганью и угрозами, говоря, что не знают никакой Розеты. Но если это приносит, хоть какую-то надежду, хоть и призрачную, то девушка готова была это делать. Во что-то верить — это дорого стоит в такой дыре. Прозвучит странно, но Алиса даже в каком-то смысле завидовала ей… точнее её убеждённости, вере. Она бы тоже хотела так поверить во что-то, но увы. Она была реалистом, что занимается настоящим. А это настоящее скрывается за дряхлой дверью её жилья. Она бы с радостью согласилась бы жить подмастерьем у Эрика, если бы не одно — её мать. Когда-то она была авантюристкой железного ранга, потерявшей всю свою группу в экспедиции. Женщина с отвратительным характером, винившей в своих проблемах всех, кроме себя, но даже она не смогла пережить смерть своих товарищей, с которыми прошла не одно испытание. После этого она не смогла оправиться, дав рождение Алисе, чей отец был частью погибшей команды. Алкоголь, драки и попытка заново начать работать, привели её к серьёзной ране и пошатнувшемуся здоровью. За пару лет она скатилась от умелого бойца до дряхлой матери, видевшей в своей дочери причину всех её бед. Для неё было унизительно, что Алиса содержит её, но в тоже время считала это долгом девчонки за разрушение карьеры авантюристки. Весь день она спала или что-то рисовала в блокноте, прерываясь на скудные запасы еды, редко, что, оставляя Алисе. Когда же дочь возвращалась она обрушивала на неё бурую жалоб и упрёков. Лишь иногда мать могла скупо похвалить её за деньги или еду. Но Алиса не огрызалась, не злилась и не перечила, хотя с незнакомцем был сделала бы именно это. Она молча несла свой крест, делая всё чтобы обеспечить больную мать, которая невзлюбила её с самого рождения. Почему? Возможно, из-за самого факта, что она сейчас может стоять и смотреть в уставшее бледное лицо своей матери. Алиса не раз видела, как ненужных детей женщины выбрасывают на улицу или топят в бочке, но она жива и только это давало ей веру в то, что глубоко в душе мать хранит любовь к своему чаду. Их вечера проходили тихо, почти без разговоров, девушка могла легко чувствовать скверное настроение матушки. Она что-то сосредоточенно рисовала в блокноте, пока Алиса готовила ужин из того бедного набора продуктов, что у них был. Временами Эрик даёт немного крупы, хотя мать непременно спросит, что она сделала всё за неё. Подобные подозрение от человека, давшего ей жизнь, жутко задевали Алису, которая скорее умрёт голодной смертью, чем пойдёт в проституцию. Но одно старая авантюристка придерживалась в таком удручающем состоянии — сидеть за столом, старым и прогнившим, но столом. Гордость не позволяла и думать, что её кто-то будет кормить, поэтому делала всё сама. В бульоне был небольшой кусочек курицы, который Алиса всегда отдавала матери, довольствуясь редкими волокнами мяса. Аромат лишь изредка был различимый, но никто не жаловался на такую серость. И лишь внезапная дрожь, отдавшая кругами на бульоне, отвлекла мать и дочь от ужина. Стены были настолько тонкими, что топот сапог был слышен, словно никаких перегородок и не было. И практически через мгновение дряхлая дверь их крошечной комнатушки была вбита пинком твёрдого сапога.

***

Холодная ночь опустилась на город, и лишь полная луна освещала тёмные улицы трущоб. Это было гнездо криминала, насилия и беспорядка — всего, что новая власть стремилась искоренить на корню. А при необходимости интенсивного строительства, где была острая нужда в людских ресурсах, Кайрос с её кабинетом санкционировала зачистку подобных районов. Все эти бараки и полуразрушенные здания будут уничтожены в ближайшие месяцы. Големы Священного Союза не только могли возводить новые постройки и прокладывать дороги, но и сносить неугодные строения в считанные часы. Но в этот поздний час под светом луны были далеко не големы или строители, но группы чернорубашечников, боевой организации, имевшей силу больше, чем жандармерия. Но в отличие от регулярных стражей безопасности, они были наполовину военными, прошедшими основную подготовку в лагерях Наполеона. Правда из-за нехватки мушкетов, обмундирования и офицеров, все новобранцы сначала зачислялись в чернорубашечники, откуда самые способные приходили в полки. Были и исключения, в виде каролинеров, которые редко принимали их, рекрутируя напрямую или гусар мёртвой головы, принимавших в основном дворян. Их вооружали боевыми молотами, стилетами и дубинками, всем чего было много и легко обращаться. Капралы могли иметь пистоль с парой пуль, но чаще всего носили палаши или боевые топоры. Но даже этим они могли эффективно бороться с головорезами Восьми Пальцев. И конечно, самое узнаваемое — чёрные рубашки. Правда, это скорее из практических соображений. Они были дешёвыми в производстве и лёгкими в ношении. Защиты никакой, но для подобного были клирики и лекари, которых Наполеон старался привлекать любой ценной. А если умер — значит умер. Погибшие в стычке с уличной шпаной вряд ли смогут выстоять перед ужасами лесов севера. Сегодня они оцепили одну из крупнейших трущоб Ре-Боулорэл, ожидая сигнала к началу операции. Группы бойцов со своими командирами рассредоточились по точкам, которые должны были устранить в первые минуты. В их лицах читалась абсолютное спокойствие. Инструкторы не оставляли места страху или сомнениями, вытравливая всё ненужное. Они были словно псы, ждущие взмаха руки хозяина, чтобы растерзать жертву. Главной целью этой ночи было старое здание с каменной основой, превратившееся из кабака в притон и локальную штаб-квартиру филиала Восьми Пальцев. Ни для кого не секрет, что за этими окнами источающих приглушённый свет сидели ответственные за всю торговлю людьми, Чёрной пылью и нелегальным оружием. Давящее своей дряхлостью строение с удивительно крепкой дверью может послужить импровизированной крепостью. Но даже оно не могла устоять перед тараном чернорубашечников, и стоило сигнальному свистку прозвучать в воздухе, как в унисон сотни дверей превратились в куски древесины. Крики, грохот и ругань доносились почти из каждого дома, где шерстили чернорубашечники, выводя всех жителей трущоб и собирая их на площади у основы разрушенной статуи какого-то дворянина. Новобранцы не церемонились, если кто-нибудь оказывал сопротивление. И пока из хилых бараков с визгом вытаскивали за волосы упрямых женщин, а из какого-то подвала пинками вышвыривали тощих бродяг, в притоне Восьми пальцев гремела потасовка. Рейд был внезапной и многие даже не успели осознать, как их прижали лицом к холодному каменному полу. С теми, кто пытался отбиться от нападения, быстро расправлялись стилетами и боевыми молотами. По всему району трущоб рыскали группы чернорубашечников, отлавливая каждого, кто пытался сбежать. Хотя скрыться было практически невозможно и даже те, кто убегали в туннели, встречали всё тех же новобранцев, уводящих весь этот сброд к площади. И когда в комнатушку Алисы с больной матерью ворвались бойцы с дубинками, то рефлекс девушки сработал безотказно. Одного из чернорубашечников она попыталась свались ударом в челюсть, даже сумела ошарашить того молниеносным выпадом. Правда его товарищи быстро огрели дерзкую девчушку дубинкой по спине. Алиса скорчилась от боли, а в глазах на мгновение потемнело. В этот момент она не понимала, что происходит. Лишь чувствовала, что во чтобы то не стало, должна защитить мать. Чернорубашечник, получивший в челюсть, помотал головой, с яростью взглянув на девчонку, которую в следующий момент отрубил грубым ударом дубинкой. Отборная ругань и скривлённое лицо юнца в чёрной рубашке — это всё, что провожало Алису во мрак. Подобно ей, так же тысячи людей распрощались с домом, растерянно взирая в темноту холодной ночи. Многие в толпе были еле одеты, растрёпанные волосы и иногда следы ударов. Плачь детей и перешептывания заполняли старую площадь, пока спустя час операции не прозвучал повторный свисток. И словно по команде шуршание, разносившееся над трущобами, прекратилось в миг. Беспомощные, напуганные люди смотрели на окружающее их кольцо чернорубашечников, за котором, виднелись их товарищи, среди которых ходили совершенно иные люди. Клирики, пара офицеров в форме Генерала Наполеона и мужчина в белой робе и моноклем с несколькими рядами увеличительных линз. Все они стояли неподалёку от огромной толпы, из которой то и дело пытались вскочить самые дерзкие. Разумеется, они получали жестокий удар по голове или порез стилета. С собравшимся сбродом не собирались любезничать. Кого-то отправят в лагеря новобранцев, кого-то в трудовые отряды, а кого-то ликвидируют, как нежизнеспособных. Лишь горстку оставят в городе. Новый порядок, каков он есть и будет.