***
Ре-Эстиз, несколькими часами ранее Столица была обречена, независимо от победителя разворачивающейся битвы за стенами. Город уже не принадлежал лоялистам, наоборот, все районы, кроме придворцовых, активно сопротивлялись короне. Патрули не возвращались, а людей на возвращение контроля не хватало. Дворец и стены были последним оплотом верных Королю сил. И главной иронией было то, что самыми надёжными защитниками королевской семьи оказались взбунтовавшиеся годом ранее северяне. Посланные Кайрос элитные чернорубашечники вместе с королевской стражей занимали мосты и ворота дворца. И пусть высокородные гвардейцы и служанки с презрением смотрели на северных офицеров, пьющих и вечно флиртующих с менее благородными людьми при дворе, никто не смел их выгнать. Во-первых, любое оскорбление приводило к дуэли, в которых северяне чаще всего пристреливали обидчика, а во-вторых, фактическая тройка правителей: Занак, Рейвен и Раннер не желали терять последнюю надёжную опору. Хотя, кажется их скоро отправят домой на север, война почти кончена, это можно было слышать по грозной симфонии железа и крови за стенами. Так же считала и Алиса, которая вместе с двумя чернорубашечниками и пятью стражниками занимали ворота, точнее бойницы над ними. Пусть снаружи шла битва, но в низком помещении с механизмом подъёма и опускания моста, царила атмосфера ленивой повседневности. Все проводили это время по своему: карты, бритьё или, как Алиса, написание писем. Её скудных знаний в грамоте хватало, чтобы наскрести простенькое письмо девчушке, с которой она подружилась в лагере. Забитая, слабая, но не обделённая талантом, её направили в помощники клирикам и боевым медикам. Конечно, из осаждённого города письма не ходят, но накопившейся стопки хватит, чтобы зачитаться по приезду. От куска помятой бумаги девушку отвлекли крики и топот, явно идущий не от резни за сенной. Отряд вооружённых головорезов, во главе с закованным в латы воином. Он был громадным на фоне юрких налётчиков, целых два метра, закрытых в уникальный доспех с ног до головы. И по виду рассчленённых трупов позади, броня досталось ему не за просто так. — Тревога! — крикнула Алиса, поднимая своим твёрдым голосом остальных стражей, которые тут же ударили по рычагу, отправив громыхающую решётку ворот вниз, оставив пару растерянных гвардейцев отрезанными от отступления. Девушка, нахлобучив свой берет, тут же взвела курок мушкета, следом за своими бойцами. Быстрым знаком пальцами она указала на бронированного воина, как приоритетной цели. Интуиция кричала, что его не стоит недооценивать. — Пли! — и без того громкий голос Алисы быстро перерос в оглушительный хлопок выстрела, затмив бойницы едким пороховым дымом. Две пули влетели в доспех Пэсилиана, одного из Шести Рук, впиваясь в плоть и тут же опрокинув могучего воина на каменный мост, вселив панику в сердца сотни гловорезов позади, которые выпучив глаза, все, как один, уставились на ещё слабо дёргающееся тело своего лидера. Кто-то тут же побежал, а кому-то понадобилось увидеть двух королевских гвардейцев, что сами дрожали под латами, но додумались сыграть на смерти вражеского командира. Под панический топот разбегающихся бандитов, Алиса отмахивалась от дыма, спрашивая себя внутри — «А что это было?» Гадать особо долго не пришлось, по свитку связи, прозвучал взбудораженный голос Командира Экспедиции. Громко выругавшись поверх лязга стали и выстрелов он сказал кратко и устрашающе одновременно: — Бунт, часть королевской стражи взбунтовалась… — следом послышался чей-то стон и звук выходящего из тела клинка, — они давят на нас в юго-восточной башне с принцессой… — стойкий голос, явно принадлежавший мальчишке, кинул что-то о ещё паре рыцарей, на что офицер ответил лишь выстрелом из своего пистоля, — Алиса, держи мост, не дай этим ублюдкам прорваться! Вместе с этим сообщением вниз по лестнице послышался топот сапог вперемешку со звоном кольчуги. Незваные гости получили крепкий пороховой залп от Алисы с компанией, отправив ещё живых своих товарищей в вольный полёт по лестнице. Девушка быстро вразумила своих людей, что происходит. Восставшие знали, что делали, и рассчитывали взять мост одновременно с захватом принцессы, только этого не вышло. Механизм ворот находился под надёжной защитой Алисы, а Раннер с боем уводил Командир экспедиции с молодым телохранителем Золотой Принцессы. Но что удалось пёстрой коалиции, так это захват бараков, стен и почти всего города. Люди Каменского, Генерала Ландмейского Ополчения, быстро расправились с верными Барбро офицерами и рыцарями, взяв под свой контроль весь гарнизон Столицы. А тем временем наёмники Гильдий и головорезы Восьми Пальцев захватили лоялисткие придворцовые районы, тут же начав мелкие стычки между собой. И только члены Шести Рук пытались навести хоть какое-то подобие дисциплины, карая своих грабящих подчинённых. Бои во дворце продолжались, и мятежные дворяне при помощи подоспевших бойцов Каменского решительно побеждали почти везде. В их руках оказались почти все члены Королевского Дома, кроме принцессы, которая в данный момент ретируется вместе с чернорубашечниками и горсткой лоялистов. Вскоре и Алисе пришлось отступить, когда запас пороха кончился и в ход пошёл штык и боевой молот. С боем они пробирались к северной части дворца, где должен был быть потайной ход. Но пожалуй у них ничего бы не вышло, если бы не громадный боевой мамонт, который проломив стену, устремился в сам город. Массивный соборный монстр в абсолютно бешенстве проходился по целым районам, оставляя позади лишь руины. Его буйство невозможно было укротить, как и гнев сотен тысяч южан, наводнивших Ре-Эстиз вслед за мамонтом своего духовного лидера. Именно несущейся в сторону дворца монстр занял всё внимание уже праздновавших победу заговорщиков. Мамонт сносил всё на своём пути и главным образом трущобы, где располагалась штаб-квартира Восьми Пальцев. Но то, что совсем скоро он врежется в стены дворца, не вызывало никаких сомнений. Началась паника, головорезы, рыцари и даже наёмники начали разбегаться кто куда, лишь бы спасти свои шкуры… Но как они заблуждались! Впрочем, именно такой отвлекающий манёвр и нужен был чернорубашечникам и Реннер, чтобы уйти через подземный тоннель, за пределы города. Алиса была с ними, вымотанная, с благородной кровью на штыке, с порезом на плече, но живая и двигающееся со своими товарищами к спасению. Отчасти она была и рада наконец-то покинуть этот треклятый город… и лишь оставленные позади письма стали горькой пилюлей для девушки. Только для жителей Ре-Эстиз всё сложилось не так радужно. Фанатики устроили резню, сопоставимую лишь с деяниями Злых Богов. На нож шли все. Жителей разрушенных трущоб добивали в их же развалинах. Торговцев, дворян, ремесленников вытаскивали из домов, забивая камнями и палками. Улицы были преданны огню, в котором священники с праведными судами выносили смертельные приговоры еретикам, отрицающим двух Великих Богов и проживающим в городе осквернённым богохульным присутствием Короля и его богомерзкого рода. Победа заговорщиков длилась недолго, южане положили ей конец, когда торговый квартал был отдан во владение праведного пламени, а мятежных дворян выкидывали из окон своих дворцов на окрашенный кровью камень. По Королевскому дворцу бродили гневные фантики, голодранцы ведомые красноречивыми священниками. Кара Богов настигла всех, включая седого правителя, Ланпосу Третьего, обвинённого в ереси и преступлениях против Богов. Его дряблое тело было вздёрнуто над воротами дворца, как и изуродованная туша Принца Занака. Маркиза Рэйвена настигла ещё более жестокая участь. Его сожгли заживо на костре, устроенным из дорогущей мебели во дворе его же имения. И лишь Принц Барбро пал смертью храбрых, выстояв нападки заговорщиков и паладинов, наконец приняв свою смерть от члена Писания Живой Земли. Пожалуй, только так он смог наконец смыть позор поражения при Ол-Лор. Очищение шло более недели, почти никто из жителей не уцелел, приняв кару богов. Грехи Ре-Эстиз, или той горстки обломков, что от него осталась, могла смыть лишь кровь еретиков и праведных.Этого хотят Боги!
8 августа 2021 г. в 12:43
5 Демиург, 5ДПА
Ре-Эстиз, Королевство Ре-Эстиз
Наступили первые холодные деньки, когда даже лёгкое дуновение ветра может отправить в дрожь. В северных района Империи и Северного Королевства уже какой день шёл густой снегопад, покрывающий и так суровую землю глубокими непроходимыми топями белоснежного снега. В древние времена северяне говорили, что в первые дни по земле ходит Белый Странник, оставляя за собой след — снег. И хотя сейчас это не более чем мифический персонаж, северяне до сих пор оставляют кувшин молока у порога, дабы напоить Белого Странника в его пути.
Но до Ре-Эстиз снег ещё не дошёл, заставляя все стороны гражданской войны рваться к заветному городу всё стремительней. Особенно это было правдой для южан, которые рассчитывали зазимовать в столице Королевства. Правда для них сейчас это был единственный выход, иначе они попросту сгинут. Тысячи фанатиков и воинов Божественного Похода не останавливались последние пару дней вовсе, двигаясь лишь на силе своей веры и поддержке сотен священников. Они были совсем близко, настолько, что уже к утру пятого дня осенних холодов в палатку генерала наёмников пришло экстренное донесение.
— Что?! — Ролло поначалу не мог поверить, откинув бумажку прочь и сжав брови, уставился на гонца, — там было пять сотен отменных скаутов и застрельщиков, и ты хочешь сказать, что только один выжил?!
— Сэр, он чудом добрался до нас и мы до сих пор не уверены выживет ли он, но командующий западной частью осады уже готовит оборону на юго-западной дороге, — гонец сжимал пачку писем, пряча страх перед лицом грозного командира крупнейшей армии наёмников, — он просит подкрепления с восточной и центральной части осады.
— Гха, — Ролло прикрыл лицо громадной рукой, утихнув, новость шокировала его и взбесила, — слишком рано… — пробормотал он про себя, но голос становился всё спокойнее.
Он не ожидал, что его отряд наблюдения будет разбит так, что останется только один выживший. Южане были сильными противниками, многочисленными и, если верить слухам, обладающими несокрушимым боевым духом, граничащем с самоубийственным фанатизмом. И всё же, почти никто не мог сказать, сколько их точно, было известно лишь то, что лишь от их приближения все монстры и животные прячутся в свои норы, а это уже говорит о недобром.
— Отправляйся в центральный и восточной лагерь, пусть отправляют на западный участок свои лучшие отряды, оставьте только для поддержания осады! — с этими словами, Ролло схватил свой меч и повидавший шлем, с вмятиной, выбежав из шатра, не теряя времени на сбор своих людей.
Но было уже поздно, южане подходили вплотную к Мерене, холмику у юго-западного тракта. Когда-то давным-давно, во времена объединительных войн, тут стоял форт, оберегающий столицу, но когда Ре-Эстиз перестал быть в радиусе вражеского удара, крепость пришла в упадок и сейчас, спустя сотни лет, от неё осталось лишь разрушенное временем основание башни. Как раз тут, под прикрытием камней и деревянных стационарных щитов с бойницами, собирались силы наёмников. Ряды у основания холма скалились алебардами и пиками, пока позади, на возвышенности, строились арбалетчики, расчехляющие свои стальные орудия, прошивающие плоть и самый тяжёлый доспех. Но даже так сил Аристократов было недостаточно: они казались жалкой каплей перед морем фанатиков, чьи знамёна показались на горизонте.
В отличие от закалённых в бесчисленных сражениях наймитов с первоклассным снаряжением и понятной мотивацией стоять за своих клиентов, первые ряды южан были сплошь голодранцы и бедные крестьяне, которых, кроме веры, ничего не защищало. С вилами, дубинами, ржавыми клинками и баграми они пели свои песнопения, бросаясь на землю и вздымая руки к небу, прося победы. Человеческое море качалось в религиозном экстазе, который подпитывали сотни священников, которые возвышались над своей паствой на подвижных тронах, где их благословение наделяло фанатиков невероятной силой.
Уши наёмников на Мерене забило нескончаемым гулом пения и молитв. И это уже был не просто гул тысяч людей, а звук мира. Ничего не было кроме этого пения, умиротворяющего и вселяющего истинный ужас одновременно, которого не испытать даже перед голодным и разгневанным драконом. Но южане стояли, выжидая что-то или кого-то, чему были только рады наёмники, подтягивающие силы с других районов осады. Уже подошли тяжёлые рыцари, воины сечи и Шервудские Стрелки, которые в незначительном количестве укрепили холм, хотя было их не чтобы уж много.
Наконец гул утих, замолк на мгновение, давая тихой трели птиц прозвучать перед внезапным звуком горна и ослепляющей вспышки света, где-то за переполненным телами горизонтом. Защитники холма и не успели понять, что вся огромная толпа бросилась на них. Тысячи людей, словно волна ударились о стройные ряды наймитов. Пики и острия пронзали тела фанатиков, которые даже так продолжали сражаться, нанося минимальный вред орудиям и броне наёмников, пока сами не погибнут. Даже ветераны многих кампаний не видели прежде подобного безразличия к своей жизни, абсолютно бесстрашия, будто эти люди, бросающиеся на алебарды и клинки, не желали ничего, кроме смерти собственной и своих врагов… или, что близко к правде, врагов Богов. И пусть линия держалась, а южане падали замертво сотнями, атака не останавливалась ни на минуту, изматывая алебардистов. Некоторых выхватывали десяток рук в глубину живой волны, разрывая заживо, пронося по ряду наёмников ужасающие крики, пробивающиеся через гул сражения.
А тем временем арбалетчики методично обрушивали на бескрайнюю орду фанатиков ливень своих стальных болтов, которые проходили сквозь плоть словно горячий нож через масло. Один такой выстрел легко бил по два или три голых тела, но даже так, конца этому не было. Они видели устремлённость, праведный гнев в глазах этих южан, которые шагали по телам своих собратьев и дрались, гибли в религиозном экстазе, который только разжигали проповедники своими речами и произносимыми заклинаниями. Несколько из слуг божьих уже пали от острейшего болта, но на место одного приходил другой и продолжал вести обезумевшую паству на верную смерть во имя Всевышних.
Холм, тем не менее, держался, однако его защитники уже с знатным усилием поднимали свои орудия, но не отступали. Подкрепления приходили ежеминутно, и уставших пикенёров уже сменяли закованные в кольчугу бойцы, рубящие и режущие южан с новой силой, но сокращение дистанции точно не помогло. Стоило нанести удар, как руку наёмника так и норовила вырвать из сустава людская масса. Да и качество южан менялось, это уже были не голодранцы, которые составляли большинство. Места умерших бедняков забирали этакие пародии на воина, только и умеющие махать из стороны в сторону тяжёлым предметом. Они бросались на стену наймитов, и удара было достаточно, чтобы заставить ветерана Имперских войн прикрыть себя щитом, но недостаточно, чтобы уберечь себя от точного удара копьём в живот.
Сражение шло, и, казалось, никто не брал вверх. Пало уже несколько тысяч южан, но им не было видно конца, а наёмники, пусть и храбро бились, начинали ощущать усталость, которая в конечном счёте станет их погибелью, если орда фанатиков продолжит свои суицидальные атаки. Но что-то изменилось на правом фланге. Прозвучал горн, и до арбалетчиков донёсся крик «Банзай!». Это были мечники из далёких и странных краёв, но если они кричат свой боевой клич, то это может значить только одно — южане начали обходить их с флангов. Это было очевидно на самом деле. С таким численным перевесом орды фанатиков могли попросту утопить защитников в собственной крови и телах. Этим они и занимались. По мере того, как центр подвергался самым жёстким атакам, пропитывая землю кровью, туда стягивали всё больше свежих сил, отводя уставших за линию или переводя их на фланги, куда теперь начали давить несущие волю богов.
Ролло мчался к холму как мог, ведя за собой свои лучшие силы. Но уже было понятно, что его люди не смогут что-то кардинально изменить. В лагерь уже начали пробиваться разрозненные группки фанатиков. Их легко перебивали, но это создавало печальную картину. Только худшему ещё предстояло прийти. В тот момент, когда центр, казалось бы, уже отразил натиск, толпы начали отходить, оголяя горы трупов, которые были втоптаны в мягкую землю, произошло непоправимое. Отведя тысячи от линий наёмников, южане пустили вперёд лучников, десятки тысяч. Не успели воины аристократов порадоваться несуществующей победе, как неизвестное, но тем и пугающее число стрел затмило само небо. Этот град превратил несчастных без щита в подобие губки для иголок. На их телах нельзя было разглядеть ни одного места, свободного от стрелы.
Строй дрогнул, началось неявное отступление. А вслед бросилась уже вторая волна, ещё более преисполненная религиозного духа. Они спотыкались о стрелы, кто-то падал и был растоптан своими же собратьями, которые врезались в остатки строя наймитов, многие из которых, пусть и стояли, но только потому что их ступни были в буквальном смысле сшиты с землёй десятком стрел. Они кричали и желали убежать. Это было слишком даже для ветеранов свеой профессии. Они дрогнули, удачливые побежали, кто-то даже смог спастись на возвышенности холма, где готовили оборону арбалетчики, но остальных просто разорвали голыми руками, забили дубинами и закололи ржавыми орудиями.
Южане хлынули на треснувшие позиции наёмников, продавливая сопротивление на обоих флангах. Их неисчислимые толпы окружали немногих бойцов дворян, обрекая их на страшную смерть. И только отряд странных мечников, с криком «Банзай!» кромсали фанатиков без капли страха, пока сами не пали в неравном бою, овеянными славой в глазах своих предков. Сам холм с развалинами башни, ещё держался, но ситуация была скверной. Подкрепления хоть как-то спасали ситуацию, запоздалая кавалерия ударила в правый фланг южан, обратив их в кровавое месиво под копытами боевых коней, но это не могло быть решением всех проблем. И, судя по всему, Архиепископ не собирался ограничиваться лишь армией наёмников, а с наскока уже овладеть самим городом.
Битва продолжалась, и на стороне служителей богов начали появляться Рыцари Священной Чаши — орден паладинов, объединивший около сотни малых орденов в единую организацию. Их цель была проста — распространить слова Богов на остриях своих мечей, и сегодня у них это получалось, как никогда. Даже опытные вояки не могли совладать с преисполненными праведным рвением паладинами. Их пешие воины прорывали любые линии и стены щитов, пуская наёмников под нож, и в контрасте с рядовыми бедняками и голодными крестьянами, мрущими тысячами, паладины не находили себе равных на поле брани.
Ролло не пришлось ждать, чтобы столкнуться с одним из этих рыцарей, грозных, закованных в кольчугу и крепкие латы, они крушили черепа и вспарывали животы словно перед ними были беззащитные дети. Предводитель наёмников, Ролло, выкрикивающий приказы идти вперёд, свёл свою секиру с особо коренастым паладином, герб на его груди, вместо рядовой чаши, выдавал в нём капитана или кого-то знатного. «Ходок» Ролло, возвисившись над этим рыцарем, прикрывшегося щитом, замахнулся повидавшим многое боевым топором, и одним мощным ударом расколол и щит и доспех несчастного паладина, вогнав лезвие в ключицу, забрызгав свою густую бороду каплями свежей крови.
Выдернув секиру из ещё горячего трупа падшего рыцаря, Ролло вымазал лицо кровью противника и издал пронзительный вой, пронёсшийся над всем полем боя. Его рык, подобный дикому зверю, вгонял страх в сердца фанатичных южан, но и дал наёмникам на всех фронтах знать — Ролло, легендарный наёмник, лично кромсает врагов своего клиента. Присутствие генерала вдохновляло бойцов, но этого не хватало, чтобы перевесить громадное численное и порой качественное преимущество сил Архиепископа.
Наёмников постепенно теснили от западной части осады, сделав холм Мерене настоящим островом среди несметных орд яро верующих. Руины и импровизированная фортификация позволила арбалетчикам и выжившим первой линии продержаться ещё полчаса перед тем, как остатки сопротивления жестоко добили фанатики. Стоило оплоту дворян пасть, как на нём тут же появился особо важный Епископ, окружённый паладинами и несколькими бойцами Писания. К удивлению Ролло, южане остановились. Его залитые вражеской кровью глаза с недоумением взирали, как воины Богов прекратили свои самоубийственные атаки на участке реки, проходящей через Ре-Эстиз, и предались всеобщей молитве. Они будто потеряли интерес к Генералу наёмников, даже болты и стрелы наймитов их не беспокоили.
Песнопения вновь залили окровавленное поле боя. Это был гимн их триумфа, пусть южане и потеряли в четыре раза больше людей, чем наёмники аристократии. Разгром приспешников дворянских еретиков был лишь второстепенной задачей. Стоя на другом берегу реки, за самодельными мостами и переправами, Ролло не мог помешать тому, что Архиепископ намеривался сделать с самого начала.
Прогремели трубы, засиял божественный свет. Все, от Епископа на троне и до покалеченного оборванца, пали перед надвигающимся ужасом. Даже наёмники могли чувствовать, как загустел воздух, как их лёгкие замерли в ожидании кульминации… Топот, топот, топот — и только он. Секундную тишину прерывали толчки, будто вся армия южан разом начала прыгать, но она продолжала молится на коленях. Пока Ролло не мог этого видеть, но у западных ворот, откуда были жестоко выбиты наймиты, собрались лучшие из лучших, бойцы двух писаний, паладины, элитные боевые священники и маги, все они склонились, образовав дорожку, ведущую к воротам. Стоить заметить, довольно широкую — там могла поместится целая армия.
Топот усиливался, он отправлял капельки пота на лбах наёмников в падение, он уже отбивал по всему телу воинов. И когда казалось, что ничего хуже уже не будет, раздался рёв, животный, дикий и неукротимый. Он целеустремлённо нёсся к стенам. Громадное животное, мамонт, возвышающийся даже над стенами столицы, его могучие бивни были выделаны шипами и бронёй. На своей спине он нёс величественный собор. Он будто впивался в толстую тушу животного, сливался с его костями и выходил прямо из него. На платформах и из бойниц храма вылетали стрелы, и святые снаряды. Это была настоящая Машина Священной Войны.
Наёмники потеряли дар речи, стоило им увидеть это чудовище из неизвестных земель, о котором ходили лишь слухи среди путешественников. Кто-то с задних рядов тут же пустился в бег, пытаясь спасти свою жизнь, но Ролло и его ближайшие воины остались на своих местах. Болты и стрелы давно перестали лететь в сторону молящихся фантиков, когда на поле боя прибыл Боевой Собор Архиепископа Иоанна, все предались лишь обращению к богам. Они знали, что победа неизбежна, это была неотвратимая воля богов.
Ролло, видя, что южане вот вот приведут свой план в действие, вздрогнул. Их целью было не уничтожение его армии, она не столь важна, а взятие города, когда тот ослаблен осадой. Стоит им взять город, и людям Ролло не победить никогда. Генерал наёмников поразмыслил, отступление ему не простят, об этом и речи быть не может, а выйграть эту битву можно только одним способом — прикончить эту громадину.
Собрав своих лучших воинов и чемпионов, Ролло выдвинулся к разгоняющемуся мамонту. К их удивлению, толпы молящихся даже не обратили внимания на проходящих мимо наёмников, они были слишком поглощены божественными словами. И казалось наёмникам, что сейчас идеальная возможность перерезать большую часть фанатиков, но тогда бы их Генерал вряд ли бы достиг боевого монстра Архиепископа. Пробежав мимо человеческого моря, Ролло резко почувствовал, как его оружие стало жутко тяжёлым, а броня начала нещадно давить, движение замедлилось. Чем дольше они слушали песнопения этих фанатиков, тем больше ослабевали их тела. Половина людей Генерала Наёмников вовсе остались позади, истощённые и потерявшие всякую силу. Это было настоящее болото, поглощающее в своей трясине любую неправедную душу.
И лишь чудом Ролло добрался до толстых, словно вековые деревья, ног мамонта. А тем временем на верхушке монснтрообразного животного величественно раскидывался собор, из которого разносилась душесотрясающая музыка органа, столь проницательного и могущественного, что мамонт не мог не подчинится ему. Это была сила священной магии, которой владели священники и архиепископы Иоанна и всей Теократии. Громадина двигалась к стенам, всё разгоняясь и разгоняясь, вот вот готовясь разломить стены Ре-Эстиз.
Архиепископ, обволакиваемый органной музыкой, проникающей в каждую микроскопическую часть тела, молился в смиренном поклоне, вместе с сотней паладинов и членов Писания Богини Земли. Казалось это был совершенно другой мир, таинственный, безгранично насыщенный священным духом, словно сами Боги летали среди монументальных ударов органа. И лишь грубый удар в двери собора нарушил эту идиллию. Ролло всё же добрался до спины монстра, только чтобы встретиться лицом к лицу с Иоанном, низким стариком с огнём в глазах и отпечатком десятилетий на лице.
Паладины и воины писания обнажили свои мечи, готовясь наказать тех, кто посмел осквернить Боевой Собор своим присутствием. Но орган не умолкал, нет, он сливался со звоном мечей, дрожью лат и звуками угасающих душ, чьи тела падали на мраморные полы собора. Лучшие из лучших, наёмники легендарного статуса схлестнулись в жестокой схватке с элитой Священного Похода. У воинов дворян не было шансов против такой силы, люди Ролло гибли от ударов паладинов, пока сам Генерал Наёмников пробивался к алтарю. Он сам знал, что скорее всего погибнет, как и его люди, но это лучше, чем убежать, как трус. Его секира пробивалась через доспехи Писания, раскалывая черепа и кости. Между ним и Архиепископом была какая-то пара сантиметров, двуручный топор был готов прикончить лидера Священного Похода, но Ролло был остановлен. Лезвие острейшего меча капитана Писания вонзилось в спину Генерала, кровь окропила это священное место.
Это был конец. Наёмников было слишком мало и их сил попросту было недостаточно, чтобы сразить южан. А путь Ролло, прошедшего через сотни приключений и битв, закончится тут, у алтаря, где стоял беззащитный Архиепископ, лишь с посохом в руках. Но его глаза не дрожали, он не боялся смерти, секира упала, силы покидали его… неужели всё так и кончится?
— Ваше святейшество! — выкрикнул один из паладинов, когда, казалось бы, мёртвый Ролло схватил пронзившей его меч своей кольчужной перчаткой и протолкнув его через всё своё тело набросился на стоявшего шаге от него Иоанна, навалившись на того всем телом, крича от боли и охватившей его ярости последнего движения в своей жизни.
Хотя он вскоре умер, но застывшая на его красным от чужой крови лице довольная ухмылка была нехорошим знаком. Его последней атаки, совершённой только благодаря силе воли, хватило, чтобы смертельно ранить Архиепископа в сердце и переломать старику почти все кости своей рослой тушей. Органная музыка встала, органист потерял дар речи при виде бездыханного тела Иоанна, их духовного лидера и самого почитаемого человека на юге. Собор был в шоке, подавленном, отрицающем случившееся. В своём замешательстве они даже не обратили внимания на то, что боевой мамонт врезался в стены Ре-Эстиз, своими могучими бивнями и массой отправляя булыжники и застывших от страха часовых в полёт. Толчок, стена проломлена, а паладины и члены писания так и взирали на павшего в бою Архиепископа…