Шрамы

Жужжание и шум в ушах внезапно прекратились, и я почувствовала, что мои ноги твердо стоят на земле. Мгновение стояла неподвижно, ожидая, пока исчезнут головокружение и тошнота; я уже давно не трансгрессировала, и теперь требовалось время, чтобы снова к этому привыкнуть. Когда в голове прояснилось, я открыла глаза и улыбнулась, увидев перед собой знакомый вид. Я стояла посреди поля, окруженного всего несколькими холмами. Оно простиралось до самого горизонта, туда, куда уже не доходило зрение. Вокруг вовсю буйствовало лето, а земля под ногами была покрыта высокими золотыми посевами, доходившими мне до талии. Передо мной возвышался дом, в котором я провела столько счастливых дней. Конечно, сейчас он выглядел немного иначе, чем тот, который я хранила в своей памяти. За прошедшие несколько лет здание сильно пострадало от регулярных атак Пожирателей смерти. В последний раз я здесь была на свадьбе Билла и Флер в прошлом году. Это было прекрасное торжество, где все замечательно проводили время. До тех пор, пока не явились Пожиратели смерти и не уничтожили большую часть дома. Уизли ремонтировали его до сих пор. Здание, каким я его знала, было высотой в несколько этажей, в которые магией было добавлено множество комнат. Из-за этого оно всегда казалось немного кривым и шатким, но это и делало его особенным. Оно подходило Уизли. А здание, стоящее сейчас передо мной, было выше, шире и прямее. Видимо, в процессе ремонта семейство решило воспользоваться возможностью и полностью исправить фасад дома. Я не была уверена, что мне это нравилось. Это больше не походило на Нору. Выглядело похожим и, возможно, для некоторых и лучше, но для меня это было совсем не то. Незнакомый вид больше не успокаивал мои нервы. Я опять заколдовала сундук, чтобы он медленно парил позади меня, в то время как сама направилась к зданию, которое теперь казалось чужим. Вскоре дверь распахнулась, и я увидела, как мне навстречу бегут две фигуры: одна с черными волосами, другая с огненно-рыжими, струящимися до талии. И уже через мгновение Гарри и Джинни оказались рядом. Гарри сразу же притянул меня в крепкие объятия, мертвой хваткой обхватив за плечи. В этих руках я всегда чувствовала себя как дома: в безопасности и утешении. Это был мой первый физический контакт за многие недели, а может, даже месяцы, и я наслаждалась этим, крепко обхватив Гарри в ответ. Я не смогла сдержать улыбки, когда все мои переживания в одно мгновение улетучились и я наконец почувствовала покой. Мы немного отстранились, не выпуская друг друга из объятий. Гарри светился в улыбке. Он совершенно не поменялся с того момента, когда я видела его в последний раз. На голове, как всегда, беспорядок, но волосы подстрижены покороче. Ему очень шло. Так он казался немного старше и взрослее. Но главное, теперь Гарри выглядел намного счастливее, чем я когда-либо его видела: морщинки напряжения и постоянного беспокойства вокруг глаз разгладились, а на их место пришли беззаботность и знакомая счастливая улыбка. После того как мы с Джинни тепло обнялись, все вместе мы направились обратно в дом, без труда впадая в нашу старую рутину и легкие разговоры. Было так хорошо наконец поговорить с кем-то. Разговоры и смех выходили такими естественными, будто не было целого лета, проведенного в молчании. Смех прекратился, и хорошее настроение мгновенно растворилось, стоило нам подойти к двери дома. Живот сжался, и меня накрыло знакомое чувство напряжения. Я знала, что миссис Уизли встретит меня с распростертыми объятиями. В конце концов, она была мне как вторая мать. Но я боялась не ее, а саму себя. Боялась все испортить, ведь если я буду слишком счастливой, все подумают, что я совершенно бесчувственная, но если буду слишком мрачной и печальной, то как будто верну старые воспоминания. Ну и еще, конечно, Рон. Кто знает, как все пройдет? Гарри обернулся, чтобы улыбнуться мне, прежде чем мы вошли в дом. Я знала, что он понимает мои чувства. Наверняка сам пережил ту же самую дилемму, когда приехал пару дней назад. Я вошла в пустую кухню и глубоко вдохнула изумительный запах еды, доносившийся из духовки. Живот незамедлительно издал громкое и позорное рычание. Я слегка поморщилась и неловко улыбнулась Гарри и Джинни, которые оба повернулись ко мне с такими лицами, будто это их очень позабавило. — Наверное, я немного голоднее, чем думала, — извиняющимся тоном произнесла я. — Запах просто восхитительный, а я забыла позавтракать сегодня утром. — Сейчас мы это исправим, дорогая. Я обернулась на знакомый голос за моей спиной и тотчас была заключена в еще одно сердечное объятие. Пара рук крепко обвила меня: одна дотрагивалась до головы, а вторая нежно поглаживала по спине. — Миссис Уизли! — удивленно воскликнула я. — Я так рада снова вас видеть. Рядом с этой рыжеволосой доброй женщиной я всегда чувствовала себя любимой и защищенной. Это напомнило мне о маме. Не вспомню, когда в последний раз она так тепло меня обнимала. Когда миссис Уизли наконец отпустила меня, то первым делом осмотрела с ног до головы, как всегда, нежно улыбаясь. — Гермиона, милая, ты так повзрослела. Вы все повзрослели. Я неловко улыбнулась. Никогда не знаешь, что люди ожидают услышать в ответ на эту фразу, но, к счастью, миссис Уизли уже переключилась на то, чтобы предложить нам чай и пироги, на что мы с радостью согласились. Сев за кухонный стол, я с жадностью набросилась на еду. Первый пирожок я буквально проглотила, от голода практически не жуя. Мой желудок благодарно принял в себя еду, и вторым кусочком мне все-таки удалось насладиться, впадая в эйфорию от удовольствия. Когда дело касалось готовки, миссис Уизли была настоящим гением. Наевшись, я решила рассмотреть сидящих за столом людей. Миссис Уизли очень изменилась с момента нашей последней встречи. Я еще никогда не видела ее такой бледной, худой и постаревшей. Темные круги под глазами придавали ей очень уставший вид. Хоть она и улыбалась, поддерживая с нами разговор, улыбка оставалась только на губах, не касаясь глаз. Я заметила, как время от времени она бросала взгляд на часы на стене, проверяя местонахождение семьи. Затем на мгновение ее охватывала паника, когда она понимала, что один из членов семьи отсутствует, прежде чем к ней возвращалось понимание и глаза устремлялись в пустоту. Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чем она думает. Мое сердце сжалось от боли при виде этого. Миссис Уизли была той женщиной, которая всегда хранила свою семью и сделала бы все ради нее. Я не могла представить, как ее, должно быть, убивает потеря одного из близких. Я видела, как Джинни внимательно следила за матерью, предлагая ей добавки и убеждаясь, что она ест. Она поддерживала разговор, обсуждая квиддич, лето и предстоящий ужин; все что угодно, лишь бы занять чем-то мысли матери. Каждый раз, когда внимание миссис Уизли переключалось, Джинни задавала ей какой-нибудь вопрос, чтобы вернуть обратно. Я не могла не восхищаться силой ее духа. Как она решительно отбрасывала свои эмоции в сторону, чтобы быть сильной и стать поддержкой для своей матери. Когда разговор на мгновение затих, я воспользовалась этим, чтобы задать вопрос, который мучил меня с того момента, как я вошла. — А где все? Где Рон? Я думала, он будет здесь, — я пыталась говорить как можно более непринужденно, хотя так и не решилась поднять глаза на кого-либо из присутствующих и почувствовала, как краска заливает щеки. Вовремя, как всегда. — Он в магазине. Работает там все лето, помогает Джорджу, — ответила Джинни. — Это его отвлекает. — А, понимаю, — просто ответила я, не в силах скрыть обиду в голосе. — Я не знала. — Разве я не писал тебе об этом? — невинно спросил Гарри. — Мне казалось, писал. Видимо, забыл. — Нет, не писал, — произнесла я, безуспешно пытаясь скрыть нотки обвинения в голосе. Я не смогла сдержать раздражения, но не на Гарри, а на Рона. Он ведь обещал мне делиться со мной всем, что происходит в его жизни. Мы же лучшие друзья, а я не получала от него никаких вестей целых три месяца. Что ж, будет интересно послушать его оправдания. После моей фразы повисло неловкое молчание, и я немедленно почувствовала себя виноватой. Когда с трапезой было покончено, Джинни осталась, чтобы помочь Молли прибраться на кухне, а Гарри помог мне поднять сундук наверх. Новая комната Джинни находилась на верхнем этаже, поэтому подыматься пришлось четыре пролета. Я повернулась к Гарри, который размещал мой багаж в углу комнаты, и поняла, что это был первый раз, когда мы остались наедине, наверное, с момента окончания войны. Мы стояли друг подле друга, размышляя над тем, как начать разговор. Гарри спохватился первым, потянув меня к кровати, так что мы сели рядом. — Ну как твои дела? Внизу все было немного безумно, нам так и не удалось поговорить. Как мои дела? Я подумала о родителях, о Роне, моем пребывании здесь, возвращении в Хогвартс, а затем подумала о миссис Уизли, которая внизу горевала о потере ребенка. По сравнению с этим мои проблемы были ничем. — Все в порядке, — ответила я, но голос предательски дрогнул, мгновенно выдавая меня. Гарри поднял одну бровь. — Не забывай, с кем ты разговариваешь, Гермиона. Как на самом деле у тебя дела? Глубоко вздохнув, я попыталась подобрать слова. С чего начать? — Все в порядке. Правда, — ответила я снова, пытаясь контролировать интонацию голоса. Я не хотела нагружать Гарри своими проблемами. Я была уверена, что ему и своих хватает. Он разочарованно покачал головой и взял меня за руку. — Гермиона, я ведь не слепой. Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Ну же, поделись со мной, — он практически умолял. Я смотрела в его ярко-зеленые глаза, думая, что же ответить. Рассказать ему о нашем с Роном поцелуе я не могла, так как он не знал об этом, а я не хотела ставить его в неловкое положение. Говорить о родителях также не хотелось, ведь тогда Гарри неизбежно стал бы меня жалеть и сочувствовать, а этого выдержать я бы не смогла. Поэтому я выбрала единственный оставшийся вариант, хоть и трусливый, но после которого он не стал бы задавать слишком много вопросов. — Наверное, нервничаю по поводу завтрашнего дня. Ну, знаешь, возвращения. Понимание промелькнуло у него в глазах, и он медленно кивнул. Взгляд Гарри уперся в пол, и я поняла, о чем он сейчас думает. Какие образы мелькают у него в голове. Каждый раз, думая о Хогвартсе, я видела лица тех людей, которых нам не удалось спасти, чьи тела лежали в ряд на полу в Большом зале, окруженные скорбящими семьями и друзьями. — Я тебя понимаю, — наконец ответил Гарри. — После всего, что произошло, странно будет снова там находиться. Завтракать в Большом зале, ходить на занятия и жить нормальной жизнью, притворяясь, будто ничего не было. Я чувствовала себя ужасно, видя боль в его глазах и снова поднимая эту тему. Вытащив свою ладонь, сжала его руку, пытаясь этим движением передать свою поддержку. — Мы справимся с этим, вместе, — прошептала я, обнимая его за плечи и чувствуя, как он обнимает меня в ответ. Несмотря на всю тяжесть разговора, я была рада поговорить об этом с Гарри. Если кто-то и мог понять меня, так это он. Он был моим лучшим другом, и я очень в нем нуждалась. Казалось, мы просидели так целую вечность, хотя прошла всего пара минут. Услышав шаги на лестнице, мы отодвинулись друг от друга, прямо перед тем, как в комнату вошла Джинни. Как только дверь за ее спиной закрылась, ее тело мгновенно расслабилось, а лицо приобрело расстроенное выражение. Гарри притянул девушку к себе, и она присела рядом с ним, положив голову ему на плечо. — Ну как она? — спросил Гарри, нежно поглаживая Джинни по волосам. — Не очень. Мама пытается оставаться сильной ради всех нас, но не может остановиться. Постоянно убирает или готовит, перестала есть и нормально спать. Я не знаю, как она будет справляться, когда завтра мы все уедем. Я так боюсь, что она сломается. Джинни слабо всхлипнула в плечо Гарри, а я не могла придумать, что сказать, чтобы успокоить ее. Могла только тихо сидеть и смотреть, как Гарри прижимает ее к себе. Пусть я и не завидовала Джинни, но завидовала тому, что у них было. Я хотела такого же человека, который всегда был бы рядом и успокаивал меня. Этим человеком для меня был Рон. Мы просидели наверху еще час, пока миссис Уизли не попросила нас помочь с ужином. Пока мы с Гарри накрывали на стол, Джинни помогала матери с последними приготовлениями. Мы уже почти закончили, когда треск позади нас оповестил, что кто-то вот-вот выйдет из Каминной сети. Мое сердце громко забилось, а во рту пересохло от ожидания. Я наконец увижу его и получу ответ. Я поправила волосы на макушке, пытаясь пригладить их настолько, насколько это было возможно, прежде чем поспешить к камину вместе с остальными. Одна за другой две высокие рыжеволосые фигуры вышли из огня, и я почувствовала, как мое тело напряглось, когда глаза нашли того, кого я ждала все лето. Я колебалась, стоя возле стола, не желая казаться слишком неравнодушной, но затем отбросила свою глупую гордость и подошла к нему, улыбаясь немного застенчивее, чем собиралась. Сначала Рон остановился как вкопанный, увидев меня, а затем отвел взгляд и провел рукой по волосам. Мое сердце упало: он делал так только тогда, когда ему было некомфортно. С каких это пор я заставляю его чувствовать себя некомфортно? Мы бы так и продолжали неловко стоять друг напротив друга, если бы я не протянула руки для объятия. Обнялись почти неуклюже, и я не могла не заметить, что Рон старался держать дистанцию между нами. Он похлопывал меня по спине одними кончиками пальцев, как обычно поступают с собакой, которую боятся. Я отодвинулась от Рона, пытаясь скрыть обиду и смятение во взгляде. Отогнала прочь разочарование. «Все в порядке, — сказала я себе. — Ему просто неловко находиться у всех на глазах, он чувствует себя неуверенно и нервничает. Нужно дать ему немного времени, и все будет хорошо». Я была рада, когда наконец отвернулась от Рона, чтобы поприветствовать Джорджа. Почти сразу миссис Уизли позвала нас к столу, и мы дружно ввалились на кухню. Меня посадили возле Рона, чему я несказанно обрадовалась. Теперь можно было хотя бы попытаться вернуть прежнее общение. В конце концов, он был моим лучшим другом, и я скучала по нему. Я сразу попыталась заговорить с ним, спросив, как прошло лето, на что он только промямлил в ответ: — Да неплохо. Произнес он это ртом, полным еды, которая очаровательно вылетела из его рта в мою сторону, и отвернулся к Гарри. — Да, у меня тоже, спасибо, что спросил, — тихо пробормотала я себе под нос, вытирая остатки его еды со щеки. Следующий час я провела в попытках встретиться глазами с Роном, заговорить с ним, но результат всегда оставался тот же — он поворачивался ко мне спиной. Я пыталась наклониться и послушать, о чем они разговаривали: что-то насчет квиддича. Даже попробовала присоединиться к разговору, но задала явно глупый вопрос, и меня проигнорировали. Рон начинал раздражать меня все больше, поэтому я опять попыталась привлечь его внимание. — Рон, — негромко позвала я, легко прикоснувшись к его спине. Он повернулся и посмотрел на меня таким раздраженным взглядом, что все мое самообладание мгновенно испарилось. — Можешь передать соль, пожалуйста? Не говоря ни слова, он протянул мне соль и опять отвернулся. Меня как будто ужалили в самое сердце. Я почувствовала, как глаза начинает щипать от приближающихся слез. Меня словно опять игнорировали родители. Но разница была в том, что Рону за лето я успела придумать оправдание: представляла, будто он слишком расстроен, чтобы связаться со мной. Но вот он сидит возле меня, и грустью тут даже близко не пахнет. Я не могла дальше притворяться. Он просто больше не хотел быть со мной. Теперь казалось, что даже не хочет дружить. Я смахнула слезы, которые уже начинали застилать глаза. Я не позволю, чтобы Рон Уизли увидел мои слезы. Или, что еще хуже, увидел, как я плачу из-за него. До конца ужина я просидела молча. Моя грусть превращалась в злость с каждым проглоченным кусочком еды. Я хотела ответ, и вот получила. Что бы там ни произошло между мной и Роном, оно осталось в прошлом. Злость медленно закипала во мне, когда я вспоминала каждое легкое касание, каждый мимолетно брошенный взгляд, которыми мы обменялись за прошедший год. Видимо, это ничего не значило. Видимо, я слишком накрутила себя. Видимо, этот поцелуй тоже ничего не значил и случился всего лишь в пылу момента. Все казалось таким реальным. Возможно, из-за всего произошедшего я позволила своему воображению зайти слишком далеко, цепляясь за что-то хорошее в те темные времена. Я разозлилась на себя из-за этих чувств. Я злилась из-за потраченных на это глупое зацикливание трех месяцев. И на Рона за то, что он игнорировал меня. За то, что ему не хватило смелости сказать о своих настоящих чувствах раньше. Я слушала его и наблюдала за ним на протяжении всей оставшейся трапезы, и с каждым вдохом он раздражал меня все сильнее. Я вздрагивала каждый раз, когда он задевал мой бок, увлеченный едой в своей тарелке, и его локоть практически врезался мне в лицо, так что мне приходилось отодвинуться, чтобы избежать удара. Мерлина ради, у нас были спагетти. Неужели так сложно есть нормально? И зачем, черт возьми, он использует нож? Кто вообще ест спагетти ножом? Рон рассказывал глупые незрелые шутки, которые не были смешными, от слова совсем, с полным ртом еды. Но, когда он доел свой ужин и, повернувшись, посмотрел на меня, я затаила дыхание. Вот этот момент, когда Рон наконец перестанет меня игнорировать. О, как же я ошибалась. Вместо искренних извинений и глубокой, значимой беседы, Рон широко открыл рот и издал самую отвратительную и громкую отрыжку в мире. Я почувствовала, как горячий воздух обдал волосы вокруг моего лица, и вдохнула запах только что съеденного Болоньезе, что заставило меня с отвращением закрыть рот и нос. Все. С меня достаточно. Больше не могу это терпеть. Вся та злость и недовольство, которые я испытывала, вырывались из меня, и прежде чем смогла остановиться, я открыла рот и закричала: — Рональд Уизли! — Это никогда не было хорошим знаком, когда я называла его полным именем. — Ты самый мерзкий, отвратительный и противный человек, которого я когда-либо встречала. Боже, неужели ты никогда не слышал о манерах или хотя бы элементарных приличиях? Он повернулся ко мне, закатывая глаза на мою вспышку гнева, что разозлило меня еще больше. — Ооо, какие мы нежные. Мерлин, расслабься, Гермиона. Что на тебя нашло? Все, что я могла сделать, это стиснуть зубы и послать в него убийственный взгляд, прежде чем отвернуться к другому концу стола. Как он может не понимать, что меня беспокоит? Как может не осознавать моих чувств? В один из самых значимых дней нашей жизни мы поцеловались, а он ведет себя так, будто ничего не произошло. Будто я ничего не значу. После ужина мы переместились в гостиную, и я села как можно дальше от Рона, чтобы сгоряча не сболтнуть что-либо такое, о чем потом буду жалеть. Я не могла себе этого позволить, не здесь и не сейчас. Не на глазах миссис Уизли. Мой взгляд упал на Гарри и Джинни, которые теперь сидели на диване напротив меня. Гарри обнимал Джинни за плечо, большим пальцем успокаивающе поглаживая ее кожу. Ребята идеально подходили друг другу. Подсознательно они всегда могли полагаться друг на друга. Если Джинни ходила по комнате, глаза Гарри следовали за ней. Время от времени он брал ее за руку, а она мирно укладывала голову ему на плечо. Между ними была полная синхронность. Внутри я опять почувствовала тоскливое желание иметь кого-то рядом, кто смотрел бы на меня с таким же выражением в глазах. Затем я взглянула на Рона, который в данный момент объяснял свою идею о пердежной таблетке для продажи в магазине Джорджа. Я хотела зрелых и серьезных отношений, в то время как Рон стремился достичь идеального пердежа. В моей голове будто зажгли лампочку, и осознание поразило меня: мы с Роном были как небо и земля. Тотальные и полные противоположности. У нас бы никогда ничего не получилось. Мы не подходили так идеально друг другу, как Гарри и Джинни. Я хотела, чтобы он был тем, кем не являлся. Рон был беззаботным и всегда делал то, что хотел, в то время как у меня была склонность к постоянному анализу каждой детали. Я хотела кого-то, кто бы брал меня за руку, был ласковым и делал всякие романтические мелочи, которые показывают действительную заботу. Рон никогда бы не смог стать таким человеком. Видимо, лето моих размышлений о нас наконец получило свой ответ. Нужно было раньше догадаться, что Рон и я были полярными противоположностями. И хотя, как принято говорить, противоположности притягиваются, я не могла отделаться от мысли, что мы просто были слишком разными, чтобы быть вместе. Он принял четкое решение, и в этот момент я приняла свое. Он двигается дальше, решив остаться просто друзьями, и меня это устраивает. Я определенно не собираюсь провести следующий год, страдая по Рону в ожидании признания его чувств. В конце концов, мы поцеловались, но ничего не произошло. Мы попробовали, но пришло время двигаться дальше. Я не собираюсь вести себя как двенадцатилетняя девочка, размышляя, нравлюсь ли ему, и анализируя каждый его поступок. Через пару недель мне исполнится девятнадцать. Пришло время повзрослеть, а это не включает в себя тоску по парню, который до сих пор истерически смеется над отрыжкой. В этом году все будет по-другому. Этот год я собираюсь посвятить себе и повеселиться. Остаток вечера мы провели, разговаривая и делясь последними новостями. Было так хорошо опять находиться в кругу друзей, что я была счастлива просто молча наблюдать за ними и слушать их. Я как будто вернулась в старые времена. Мистер Уизли был занят разговором с Гарри о своей новой работе в Министерстве и о последних маггловских изобретениях, которые он обнаружил. — Это восхитительно! Посмотри, как она умеет. — Мистер Уизли нажал одну из кнопок на игрушке, и его глаза засветились от восторга, когда она начала жужжать. Мы с Гарри обменялись короткими взглядами и опустили головы, пытаясь скрыть улыбки. Мистер Уизли совершенно не изменился. После войны Министерство предлагало ему множество повышений, но он был более чем счастлив остаться на своей нынешней должности, где мог играть с маггловскими вещами весь день. Еще добрых десять минут он рассказывал об удивительных игрушках, приводимых в действие маленькими цилиндрами, содержащими в себе энергию. Я заметила Джорджа, сидящего в углу комнаты и просто наблюдающего за всеми, как и я. Было странно видеть его таким тихим. Обычно он был душой компании, но теперь ему, видимо, не хватало его сообщника. Я села рядом и спросила, как у него дела. В ответ он лишь пожал плечами и отвернулся. Я знала, о чем Джордж, должно быть, подумал, и мысленно пнула себя за этот глупый вопрос. Конечно, он не был в порядке. Он потерял своего брата-близнеца, свою вторую половину. — Прости меня, Джордж. Это был очень глупый вопрос, — тихо произнесла я, надеясь, что остальные не слышат наш разговор. — Не беспокойся об этом, Гермиона, — ответил он, поворачиваясь ко мне, но глазами обращаясь к матери. Мы так молча и сидели, и я уже подумала, что разговор окончен, когда он тяжело вздохнул и продолжил: — Знаешь, иногда она даже не может смотреть на меня, — он произнес это голосом, полным боли, и мое сердце сжалось. — Каждый раз, когда она смотрит на меня, я напоминаю ей Фреда, — продолжал Джордж, не сводя взгляда с матери. — Напоминаю ей о том, что произошло. Я даже не знаю, о чем с ней говорить, а она, я думаю, не знает, о чем говорить со мной. Иногда, когда мы разговариваем, клянусь, она хочет назвать меня Фредом. Бывают дни, когда я не хочу приходить домой. Тогда я просто остаюсь в магазине подольше. Я так сильно по нему скучаю. Не могу поверить, что больше никогда не смогу с ним поговорить. Я добьюсь успеха в нашем бизнесе, для него. Я сделаю все, чтобы не подвести его. — Он продолжал смотреть вдаль, но глубоко вздохнул, как будто с облегчением. Я задалась вопросом, как долго Джордж хотел кому-то выговориться. Очевидно, что какое-то время эти мысли не выходили у него из головы. Я нежно положила руку на его плечо, пытаясь утешить и дать понять, что я рядом. — Ты никого не подвел, Джордж, а тем более Фреда. Ты отлично справляешься, твоей матери просто нужно немного времени. Вы оба скорбите. Прошу тебя, не закрывайся от семьи. Так будет только хуже, — я сказала это, исходя из личного опыта. Я прекрасно знала, как сильно иногда люди нуждаются в семье. — Да, я знаю. Просто это сложно, — в конце его голос надломился. — Понимаю, но со временем станет легче. По крайней мере, мне так сказали. Какое-то время мы сидели в молчании. Я слушала разговоры окружающих, а Джордж, как мне казалось, был глубоко погружен в свои мысли. В конце концов я решила спросить о бизнесе, чтобы отвлечь от тех мыслей, которые его обуревали. Он улыбнулся и принялся рассказывать, что Всевозможные волшебные вредилки имеют большой успех. Он говорил об этом с такой страстью и вдохновением, что впервые за этот вечер я узнала в нем прежнего Джорджа. Затем он сказал, что планирует отойти от шуточных товаров и собирается выпустить новый ассортимент косметических средств для ведьм, чем был очень взволнован. — Да, они весьма хороши и должны приносить неплохую прибыль. Исчезающие пятна, чистая кожа, мгновенный загар, мятное свежее дыхание, долговременные ногти, прямые волосы и тому подобное. Я мог бы дать тебе что-нибудь из этого. Я повернулась к нему с поднятой бровью и ударила по руке. — Ну спасибо тебе, Джордж. Приятно осознавать, что ты считаешь, будто мне нужны косметические средства. Лучше скажи, что у тебя есть средство для моих волос, а не крем от прыщей, или, клянусь, я тебя прокляну, — рассмеялась я, лишь слегка оскорбившись. В глазах Джорджа сначала мелькнула паника, когда он подумал, что обидел меня; но, услышав мой смех, он с улыбкой ответил: — С твоей кожей все в порядке, Гермиона. Я имею в виду, у тебя самая великолепная, фантастическая кожа — лучшая кожа, какую я видел. Но если моя сыворотка сможет выпрямить даже твои волосы, тогда я буду знать, что точно добился успеха. Я недолго раздумывала над этим предложением, прикидывая, как скоро могу спустить ему с рук его оговорку. — Ну, раз ты так говоришь… — ответила я голосом, полным сарказма, и закатила глаза. — Но учти, за такую оговорку ты мне будешь должен значительное количество своих чудо-продуктов. За счет компании, разумеется. — Договорились, — ответил Джордж, и мы снова погрузились в приятное молчание, прислушиваясь к гомону голосов окружающих нас людей. Только когда Джинни уснула на плече у Гарри, мы поняли, который был час, и медленно разошлись по комнатам. Пять лестничных пролетов и так было сложно одолеть, а когда ты устал, они казались бесконечными. К тому времени, когда я наконец добралась до комнаты, еле переоделась в пижаму и повалилась на кровать, я была совершенно без сил. Чувствуя, как веки становятся все тяжелее, думала о наполняющем меня счастье. Сегодня я опять почувствовала себя частью семьи. Я находилась со своими лучшими друзьями, общалась и смеялась. Завтрашний день не может быть настолько плохим. Пока мы будем вместе, я уверена, все у нас будет хорошо.