Шрамы

Я покинула кабинет МакГонагалл, будучи чертовски зла на себя. Что я наделала? Что Малфой наделал? Если бы только он держал свой язык за зубами. Но, конечно, он этого не мог. Я даже удивилась, когда он не пригрозил директрисе расправой своего отца, как он поступал до этого много раз. Я быстро шла по коридорам в сторону гриффиндорской башни. На моем лице, должно быть, были написаны все мои чувства, так как каждый студент, попадавшийся мне на пути, мгновенно отпрыгивал в сторону. Ну или просто они уже прослышали о том, что я разнесла половину кабинета, и благоразумно держались от меня подальше, не желая становиться моей следующей мишенью. Войдя в общую комнату, я сразу же столкнулась с Гарри, Роном и Джинни, которые бросились мне навстречу. По мне, должно быть, было видно, что я в полном бешенстве, так как ребята обменялись нервными взглядами, не решаясь заговорить. Первым подал голос Гарри: — Так… что случилось, Гермиона? Я имею в виду, у МакГонагалл, — уточнил он. Все мы знали, что я сотворила с кабинетом. — Наказание дважды в неделю до декабря, — раздраженно выплюнула я, наблюдая, как их лица вытягиваются в легком шоке и попытке выразить сочувствие. Резко вскинув руки, продолжила: — О, это даже не самое худшее. — А что тогда? — осторожно спросила Джинни. — О, я не только наказана два раза в неделю, я наказана два раза в неделю с долбанным Драко Малфоем, из всех долбанных людей. Гарри и Джинни хотя бы попытались выглядеть шокированными этой новостью, но Рон открыто рассмеялся: — О, я просто обязан это увидеть. Ты и Малфой, дважды в неделю… На что в таком случае будем спорить? Как скоро она его убьет? В ответ на это я просто бросила в него свою тяжелую сумку и довольно ухмыльнулась, когда, попав в живот, сумка заставила его согнуться пополам. Наконец обнаружилась веская причина носить с собой так много книг. Я прошла мимо Рона, даже не пытаясь скрыть ухмылку, и тяжело плюхнулась на лучшее место в комнате — диван. — И когда начинается наказание? — спросил Гарри, присаживаясь рядом со мной. — Каждую субботу днем и по средам вечером, начиная с завтрашнего дня, — сказала я, смахивая первые подступившие к глазам слезы. Ну почему я всегда должна плакать, когда злюсь? Я отвернулась, пряча свое лицо. — Этот чертов день становится все лучше и лучше. Я наблюдала, как языки пламени отплясывают в камине, мерцая и потрескивая, и остатки моего гнева улетучивались, как крошечные угольки, ударяющиеся о холодные каменные плиты камина. Я понимала, что мой гнев был совершенно неуместен. Я не могла винить МакГонагалл. Не могла даже винить Малфоя, хотя это было проще. Я злилась на саму себя. Злилась потому, что позволила эмоциям взять над собой вверх и, что еще хуже, отреагировала на них. Я была выше этого. Должна была быть выше этого. Рассудительная, логичная и умная Гермиона Грейнджер. Не этими ли словами меня постоянно описывали? Но в этот раз я вела себя эмоционально, истерично и совершенно перестала себя контролировать. Это была не я. Я не была той девушкой. Я должна была быть девушкой, которая может справиться с любой ситуацией, и если это была не я, то кто же я тогда? — Итак, Гермиона… Что на самом деле произошло? Что сделал Малфой? — после длительной паузы несмело спросил Гарри, видимо, не желая расстраивать меня еще больше. Я не сводила глаз с танцующих языков пламени, пытаясь вспомнить, что он тогда сказал, но не смогла. Я помнила лишь одно: что бы он ни сказал, стычку начала именно я. — Знаешь, ничего необычного, — я пожала плечами. — Просто Малфой в своем репертуаре. — Понятно, — медленно протянул Гарри. — Просто я не думаю, что когда-то видел тебя настолько злой. Ну, кроме того раза, когда ты его ударила на третьем курсе. Я подумал, что он наверняка натворил что-то действительно серьезное, раз это заставило тебя так поступить с ним. Тем более во время урока. Я посмотрела на него, не совсем уверенная, как на это ответить. Первые зерна стыда начали закрадываться в душу. Даже Гарри решил, что я слишком остро отреагировала. В глубине души я знала, что просто сорвалась, и, как бы ни хотела, не могла винить в этом Драко Малфоя, ведь это не он расстроил меня. Его оскорбления были безобидны для меня. Ничего нового я не услышала. Они просто насыпали соли на зияющую рану. Рану, которую нанесли мне мои родители и которую вскрыл Рон. Мои друзья смотрели на меня, ожидая ответа, но я не хотела встречаться с их жалостью и сочувствующими взглядами. Моя роль — оставаться сильной. Это моя работа. Я не была слабой девчонкой, которая нуждалась в помощи и заботе. Так что я солгала. Ну, не совсем солгала, но и правды не сказала. — Знаете, все хорошо. Все уже сделано. Я бы хотела забыть об этом раз и навсегда, — я прислонилась к спинке дивана, скрестила руки и надулась. — Как и об этом ужасном дне рождения. — Ох, Гермиона, — сочувственно протянул Гарри и погладил меня по плечу, чтобы утешить. — Все будет хорошо, вот увидишь. Следующие несколько минут мы сидели в тишине, а я все глубже погрязала жалости к самой себе. Вот так и проходят мои «прекрасные девятнадцать лет», когда одна неудача за другой. Даже не знаю, почему я ожидала чего-то иного. Решив, что хватит нам киснуть, Джинни встала и потянула меня за собой. Я растерянно посмотрела на нее, когда она положила обе руки мне на плечи и прямо заглянула в глаза. — Значит, так, сегодня твой день рождения, и пусть день ты провела его отстойно, у тебя впереди еще самый замечательный вечер. — Джинни, слушай, извини, но я сейчас не в настроении для вечеринки. Я лучше остан… — Нет, даже не рассчитывай на это, — перебила она, закрывая мне рот ладонью. — Мы провели всю неделю, планируя этот вечер. Ты будешь выглядеть сногсшибательно, прекрасно проведешь время и забудешь о своем дерьмовом дне. И если хоть на одно мгновение ты подумаешь о том, чтобы остаться в комнате или ходить с недовольным лицом, то поверь мне, Гермиона Грейнджер, я сделаю так, что весь оставшийся год будет для тебя очень долгим и неприятным. Поняла? — Ладно, — покорно, с чувством легкого испуга выдавила я. Сейчас, конечно, было не время говорить об этом Джинни, но выглядела и говорила она в точности как ее мать. И, как с миссис Уизли, я не имела ни малейшего желания спорить с ней. Джинни потащила меня в нашу комнату и буквально затолкала в душ. Как только я закончила водные процедуры, она усадила меня на стул и потянулась за своей косметичкой. В обычные дни мы не уделяли слишком много внимания макияжу, но сегодня был особенный случай, поэтому следующий час я смирно сидела, пока Джинни наносила мне на кожу различные крема и тыкала в лицо и глаза всевозможными кисточками. В конце концов очередь дошла и до волос. Было довольно забавно наблюдать, как она, стоя позади меня с расческой в одной руке и копной моих волос в другой, отчаянно пыталась расчесать мою необузданную и запутанную гриву. Ну, это было смешно, пока не стало больно. — Сиди смирно, Гермиона, — приказала Джинни. — Ты только усложняешь мою работу. — Посмотрела бы я на тебя, если бы кто-то пытался выдернуть твои волосы из головы. Мерлином клянусь, если так пойдет и дальше, я останусь без волос. Я сложила руки на груди, подчеркивая испытываемое неудобство. — Ну, я ничего не могу с этим поделать, чертова расческа не хочет проходить через твои волосы. Они у тебя очень густые, Гермиона. Джинни беспомощно крутилась вокруг, будто не понимая, с какой стороны подступиться. — А то я не знаю. Почему, по-твоему, я никогда не заморачиваюсь с волосами? — Я перепробовала все известные мне заклинания, но ничего не работает! Ну нет в волшебном мире такого средства, которое приструнило бы твои волосы, разве что… — ее глаза широко распахнулись, будто она что-то осознала. Я в замешательстве наблюдала, как Джинни исчезает в ванной, гадая, что же она там делает. Через мгновение она вернулась в комнату, держа в руках маленькую баночку, которую я никогда прежде не видела. — Если даже это не сработает, — сказала она, открывая банку и доставая немного крема, — то больше ничего. Поехали. Подруга руками колдовала над моей головой в течение тридцати минут, и мне это уже начало надоедать. Я больше часа пялилась на один и тот же кусок голой стены, пока моя задница полностью не онемела. Каждый раз, когда я пыталась пошевелиться или хотя бы заговорить с Джинни, она приказывала мне молчать и сидеть смирно, возвращая в исходное положение. Когда она наконец закончила, то ее лицо озарила довольная улыбка: она восхищалась своей работой. Джинни смотрела на меня, как художник смотрит на созданный им шедевр. Я же пыталась сдерживать раздражение во взгляде. Заметив это и полностью проигнорировав, младшая Уизли вытянула меня из кресла и подтолкнула к зеркалу в другом конце комнаты. Девушка, стоящая передо мной в отражении, была прекрасна. Мне понадобилось время, чтобы осознать, что это я. Глаза были подведены черным, а веки накрашены золотыми и блестящими тенями, которые идеально подходили к цвету моих глаз, делая их яркими и большими. Кожа выглядела чистой и гладкой, так что губы, приятного вишнево-розового цвета, сочно выделялись на этом фоне. Но что изменилось сильнее всего, так это мои волосы. Они больше не были похожи на копну сена. Вместо этого они лежали блестящими мягкими волнами по моей спине. Теперь, став гладкими, волосы касались моей талии и слегка колебались, когда я покачивала головой. Я аккуратно прикоснулась к ним кончиками пальцев, боясь, что, если прикоснусь слишком сильно, прическа внезапно развалится. Я повернулась к Джинни, которая наблюдала за мной с широкой улыбкой на лице. — Джинни, я… — я не знала, что сказать. — Это потрясающе, спасибо. Я крепко обняла свою рыжеволосую подругу. — Но как тебе это удалось? — я указала на волосы. — Джордж, — она протянула мне уже знакомую баночку. — Он настоящий гений. Его линия косметики произведет фурор. Напомни мне завтра написать ему, чтобы он отправил мне еще что-нибудь. Ты выглядишь потрясающе, кстати говоря. Осталось только переодеться. Что ты планируешь надеть? — Хм, не знаю. Я думала, джинсы и какой-нибудь милый топ. — Джинсы! — в ужасе воскликнула Джинни, будто я сказала, что собираюсь пойти в пижаме. — Ты не можешь пойти в джинсах на вечеринку в честь твоего девятнадцатилетия. Подожди секунду. Она подбежала к своему сундуку и принялась рыться в нем. Я наблюдала (и уворачивалась из стороны в сторону, когда она начала разбрасывать предметы одежды по всей комнате), пока Джинни не нашла то, что искала. Наконец она обернулась ко мне, протягивая ярко-красное платье. — Я купила его в прошлом году. Не знаю, о чем я думала, ведь мне не идет красный. Только не с моими волосами. Но ты будешь выглядеть в нем сногсшибательно. Надевай. Я взяла платье, неуверенная, что оно в моем стиле, но стоило мне посмотреть в зеркало и увидеть в нем девушку, которая никогда еще не выглядела так хорошо, я решила, что почему, черт возьми, и нет. — Ух ты, Гермиона, — восхищенно выдохнула Джинни, когда я вышла из ванной. — Выглядишь очень горячо. Это платье было сшито для тебя. — О, Джинни, я даже не знаю. Не слишком откровенно? Платье держалось на тонких красных бретельках, которые образовывали V-образный вырез на груди. Оно тесно обтягивало мое тело, подчеркивая талию, и заканчивалось где-то между коленом и бедром. Никогда раньше я не носила что-либо такое короткое, выставляя ноги на всеобщее обозрение. Я снова потянула подол платья вниз, надеясь скрыть еще один сантиметр своего тела. Джинни шлепнула меня по руке. — Гермиона, перестань быть ханжой! Это твой последний год подростковой жизни. Оторвись немного! Кроме того, ты выглядишь просто потрясающе, поэтому я запрещаю тебе переодеваться. Я посмотрела на свое отражение в зеркале, и мне пришлось признать, что выгляжу я хорошо. Обычно меня не называли красавицей, но сегодня я себя чувствовала таковой. До тех пор, пока взгляд не упал на мою руку, и те счастливые чувства, что я испытывала, мгновенно улетучились. — Я не могу пойти в этом платье. — И почему нет? — раздраженно спросила Джинни. — Из-за этого, — тихо произнесла я, демонстрируя ей шрам на предплечье, который обычно изо всех сил старалась спрятать. — Я просто не могу. Не хочу, чтобы люди видели. Джинни сжала мою руку и мягко улыбнулась. — Ты не можешь скрывать его вечно, дорогая. Я кивнула, соглашаясь, но все же накрыла шрам ладонью. — Тогда почему бы тебе не надеть этот браслет? — Девушка протянула мне один из своих широких золотых браслетов, — Подтяни его наверх, и он скроет шрам. Если и это не поможет, ты можешь надеть кардиган, — она бросила мне черный кардиган, лежащий возле нее. Я с благодарностью приняла браслет и натянула его на руку — он закрывал бóльшую часть слова, выжженного на моей руке. Поддавшись сомнениям, я все же надела черный кардиган Джинни, мгновенно расслабляясь от мысли, что метка спрятана так же, как и прежде. Бросив последний взгляд в зеркало, я слегка улыбнулась. В первый раз я по-настоящему ждала этого вечера. Дорога до Выручай-комнаты заняла, казалось, целую вечность. Несмотря на то, что в коридорах было довольно тихо, мы все равно привлекали слишком много внимания. Каждый человек, проходя мимо, оборачивался на нас. Я не сомневалась, что все они смотрели на Джинни. Пусть я и выглядела как никогда хорошо, но с Джинни даже и рядом не стояла. Она была просто потрясающе красивой. Младшая Уизли выбрала темно-синее платье, из-за чего ее бледная кожа казалась почти прозрачной. Рыжие волосы были уложены в шикарные локоны, которые каскадом струились по спине, а губы были подчеркнуты яркой красной помадой. Я не могла дождаться, чтобы увидеть лицо Гарри при виде нее. Чувствуя на себе взгляды всех этих людей, я нервничала все сильнее. Появилось чувство, будто я выставляю слишком много голого тела. Не обращая внимания на неодобрительные вздохи Джинни, я застегнула кардиган, скрывая глубокое декольте. Мы подошли к Выручай-комнате, и я почувствовала, как мой пульс учащается. Это было совершенно на меня не похоже. Вечеринка, нарушение школьных правил, прическа, наряд. Хотя небольшая часть меня все же жаждала этого. Я думала о Роне, о том, как он отреагирует на мой новый образ. Знаю-знаю, я должна была забыть его и двигаться дальше, но маленькая часть меня, та часть, которую я отказывалась признавать, все еще надеялась на его бурную реакцию. Я хотела, чтобы он хотел меня. Глубоко вздохнув, мы вошли в Выручай-комнату. Моя челюсть отвисла, когда я увидела то, что было внутри. Комната оказалась превращена в модный ночной клуб, который освещали только огни на танцполе. Вокруг столов были расставлены большие подушки-кресла. Я не могла дождаться, когда смогу присесть в одно из них. На другом конце комнаты располагался бар, за стойкой которого стоял Дин Томас, исполняя роль бармена. Громкая пульсирующая музыка наполняла комнату, заставляя людей на танцполе двигаться в такт. Здесь оказалось гораздо больше людей, чем я думала. — Мне казалось, ты говорила, что это будет небольшая вечеринка с парочкой друзей, — я повернулась к Джинни с широко распахнутыми от паники глазами. В такой толпе скрыться негде. — Да, но знаешь, пошла молва, поэтому мы пригласили еще когтевранцев и пуффендуйцев с шестого и седьмого курсов. Выдохни, Гермиона. Ты больше не староста, можешь расслабиться. Это твоя вечеринка, наслаждайся, — сказала подруга и потянула меня за руку сквозь толпу. Я последовала за ней, понимая, что окончательно покинула зону комфорта. Музыка была громкой, свет ярко мигал, и я чувствовала себя кроликом, ослепленным светом автомобильных фар. Понимание того, что мы направляемся к бару, заставило меня нервничать ещё сильнее. Я не могу и не должна пить. Может, я и совершеннолетняя, но я не могу заставить себя сделать это. Поэтому я заказала сливочное пиво, в то время как Джинни закатила глаза и заказала огневиски, которое залпом и выпила, даже не скривившись. Я уставилась на нее широко открытыми глазами. Затем Джинни в буквальном смысле втащила меня в мой персональный ад, то есть в центр танцпола. Она сразу подняла руки вверх и начала двигать бедрами в такт музыке, пока я, со стороны представляя довольно убогое зрелище, стояла перед ней, переступая ногами из стороны в сторону и полностью осознавая, как неловко и неуместно смотрюсь. Еще больше я смутилась, когда Дин подошел ко мне и, сказав, что я потрясающе выгляжу, пригласил меня на танец. Я смогла только покраснеть и покачать головой. Я, девушка, которая семь лет провела в компании парней, теперь смущалась, когда один из них проявил ко мне интерес. А когда с такой же просьбой ко мне подошел незнакомый шестикурсник с Когтеврана, то я почувствовала себя еще более подавленной. Кроме того момента, когда он обратился ко мне, его взгляд не покидал моего декольте. Не забыть позже убить Джинни за то, что она засунула меня в это платье. Я готова была провалиться сквозь землю, когда к нам подошли Парвати и Лаванда и принялись болтать, давая мне повод перестать танцевать. Я наклонилась ближе, чтобы лучше расслышать. — Привет, ребята. Вечеринка потрясающая, — Парвати пыталась перекричать шум музыки. — Спасибо, я знаю. Мы здорово поработали, даже если я говорю так о себе, — ответила Джинни, наклоняясь к ней, чтобы быть услышанной. — Не могу поверить, что вам это удалось. Вы затащили сюда столько красавчиков, — Парвати смотрела в дальний конец комнаты, где стояла большая часть парней, как можно дальше от девчонок. Возможно, это и выглядело так, будто мы находимся в ночном клубе, но это определенно была вечеринка старшей школы. — И большинству из них приглянулась Гермиона, — сказала Джинни, ухмыляясь в мою сторону. Я могла только закатить глаза, прекрасно понимая, что она мне льстит. — Ну же, Гермиона! Ты не могла не заметить, что на тебя смотрит каждый парень в этой комнате. Конечно, я не заметила этого. Я заметила, как люди поглядывают в нашу сторону, но лишь потому, что Джинни выглядела потрясающе. Кто будет смотреть на меня, когда рядом стоит она? — Нет, это не так. Они смотрят на тебя, правда? — мой вопросительный тон заставил меня казаться еще более неуверенной. — Да ладно тебе. Здесь все знают, что я встречаюсь с Гарри, и, кроме того, это не меня все приглашают потанцевать. — Именно, – присоединилась Парвати. — Я хочу сказать, тот когтевранец в голубой рубашке такой милашка. Тем более ты свободна. Воспользуйся этим! — сказала она с подбадривающей улыбкой. — Да, ведь некоторые из нас уже заняты и имеют шикарных бойфрендов, — произнесла Лаванда громче, чем это было необходимо, бросая многозначительный взгляд в мою сторону. Я приложила все усилия, чтобы не закатить глаза прямо ей в лицо. Я знала, что она была в курсе того, что между мной и Роном что-то было, ведь именно из-за этого они расстались в первый раз. Таким образом Лаванда пыталась пометить территорию. Она явно пыталась донести мне, чтобы я держалась подальше от ее парня, и от этого часть меня захотела врезать ей по губам, но я удержалась. Думаю, у меня было и так достаточно проблем на сегодня. Я просто невинно улыбнулась ей, сказав: — Тогда где же твой ненаглядный Бон-Бон? Я думала, он будет с тобой. Ее глаза мрачно сузились после моих слов, она пыталась понять, издеваюсь ли я над ней. — Они вообще-то с Гарри в Хогсмиде, добывают больше выпивки и еды. Разве ты не знала? — она ухмыльнулась. — Он такой бунтарь. — Лаванда наклонилась ближе и произнесла низким голосом, так, чтобы я одна услышала ее: — Это так заводит, не находишь? Настала моя очередь сузить глаза, в разочаровании сжав челюсти. Она знала, как мы с Роном относились друг к другу до войны, и пыталась ткнуть меня лицом в тот факт, что теперь он встречается с ней. Что он выбрал ее. Я перекинула волосы через плечо, делая вид, что меня не затронули ее слова. — Вообще-то, не совсем. Я считаю, что весь этот образ «плохого мальчика» очень переоценен. И в любом случае, — я негромко и иронично засмеялась, — Рон никак не вписывается в понятие «плохого мальчика». — Да неужели? — ответила Лаванда с ухмылкой на лице, добавив медленным и непристойным тоном: — А я вот узнала, что он может быть очень и очень плохим. Мое выражение лица полностью застыло, а притворная улыбка сползла, оставив лишь ошеломление, которое, несмотря на все старания, я не смогла скрыть. — Эй, ты говоришь о моем брате, Лаванда, — прервала ее Джинни, избавляя меня от необходимости отвечать. — И мне действительно не нужно знать жуткие подробности его личной жизни. Что мне нужно, так это еще выпить. Джинни потянула меня к бару, но я все еще думала о том, что только что сказала Лаванда. Что, черт возьми, она имела в виду? Он спал с ней? Он поцеловал меня, затем не разговаривал все лето, а теперь переспал с этой девчонкой всего через две недели после возвращения в школу? — Гермиона, хочешь еще сливочного пива? — спросила Джинни, прерывая поток моих мыслей. — Что? — Хочешь еще сливочного пива? — медленней и громче произнесла подруга, считая, что я не расслышала ее в первый раз. — Эм, да. Хотя нет, подожди. В этот раз я буду огневиски. Сливочное пиво определенно не было достаточно крепким. Я никогда раньше не напивалась, но если и начинать, то у меня было ощущение, что сейчас самое время. Джинни смотрела на меня взглядом, наполненным наполовину шоком, наполовину гордостью, пока я залпом выпила напиток и сразу заказала второй, наслаждаясь ощущением того, как жидкость обжигает горло и греет изнутри. Как только я выпила свой второй напиток, из-за спины Джинни появился Гарри, обнимая ее за талию и разворачивая лицом к себе. Я наблюдала, как его глаза расширились, когда он задержал взгляд на ее пухлых красных губах и откровенном платье. Он сглотнул и наклонился, чтобы поцеловать девушку. Я не смогла сдержать хихиканья, когда на лице Гарри ожидаемо появилась ярко-красная помада, вполне соответствующая его покрасневшим щекам. — О, ну привет, Герми. Хорошо проводишь время? — сбивчиво спросил он. — Ага. Спасибо, что организовали это все для меня. — Нет проблем. Кстати, ты прекрасно выглядишь. Не танцуешь? — Гарри кивнул в сторону заполненного до отказа танцпола. — Сейчас нет. Может быть, позже. Пока я просто останусь здесь и выпью еще, — я подняла свой бокал, показывая Симусу, который присоединился к Дину за барной стойкой, что хочу еще. Гарри коротко кивнул, прежде чем снова взглянуть на Джинни. Его глаза восхищенно бродили по ее телу. — Ты, эм, не против, если мы потанцуем? — спросил он, выглядя при этом виноватым. — Конечно нет, не глупи, — выдавила я, понимая, что сейчас снова окажусь в одиночестве. — Со мной все будет в порядке. Гарри вытащил Джинни на танцпол и закружил в танце. Они выглядели такими счастливыми, такими беззаботными. Он притянул Джинни к себе и обнял за талию, а она обвила руками его шею. Какое-то время они так и стояли, глядя друг другу в глаза, изредка наклоняясь, чтобы прошептать что-то. Я была так рада за них. Особенно за Гарри. Он выглядел таким спокойным, таким счастливым. Он заслужил это, хотя я не могла ничего поделать с легким уколом зависти. Они нашли свою идеальную пару. Они были влюблены. Счастливы. А у меня все еще не было никого. Я все глубже погружалась в жалость к самой себе, пока еще одна рыжая голова не привлекла мое внимание. Однако в этот раз я не испытывала радости, наблюдая за парой. Лаванда, крутящая бедрами возле Рона, напоминала мне стриптизершу, в то время как Рон исполнял роль ее шеста. На его лице красовалось абсолютно глупое выражение, и, высунь он язык, слюни растеклись бы по полу. Затем Лаванда обернулась и прижалась к нему, обнимая за шею. Глазами она нашла меня через всю комнату, и, клянусь, я видела ухмылку на ее губах, прежде чем она отвела взгляд и впилась в Рона губами. Мое горло сдавил спазм, не давая вздохнуть, а руки инстинктивно сжались в кулаки. Я не знала, почему злюсь: потому что Рон совершенно забыл обо мне и двигался дальше, или потому, что Лаванда превратила это в какое-то глупое соревнование, в котором я, очевидно, проигрывала. Я отвернулась и сердито хмыкнула. Не стоило так надеяться на то, что он меня заметит. За весь вечер он даже не взглянул на меня, не говоря уже о том, чтобы поговорить. Я знала, что это мелочно и глупо, ведь я не хотела быть с ним. Но после всего, через что мы прошли, можно было хотя бы заметить меня. И все же я действительно не знаю, чего ожидала. Рон всегда был эгоистичным идиотом и всегда будет делать то, что захочет и с кем, блин, захочет. Вот он и получил ее. И она была этому рада. Я заставила себя отвернуться от этой чертовой парочки. На данный момент они буквально пожирали лица друг друга. Поэтому лучшим решением казалось заказать еще один напиток. А потом еще один. И еще. Алкоголь медленно пробирался по моему телу, заставляя чувствовать себя тепло, нечетко и расслабленно. Я пела вместе с музыкой, когда поняла, что кто-то присел рядом. — Привет, Гермиона. Выглядишь потрясно. Не хочешь потанцевать? Кормак Маклагген протянул мне руку, и часть меня немедленно приказала мне уходить. Это будет громко сказано, если я скажу, что на шестом курсе у нас «что-то было». Мы один раз поцеловались, и то чтобы насолить Рону, и я с трудом избавилась от него после. Однако, взглянув через плечо на Рона и Лаванду, я быстро передумала. Если он может веселиться, то почему я не могу? Я взяла Кормака за руку и позволила провести меня через весь танцпол. Мои застенчивость и страх перед танцами, очевидно, исчезли, а на их место пришла новообретенная (спасибо алкоголю) уверенность. Я двигала бедрами в такт музыке, прижимаясь к Кормаку и обвивая руками его широкие плечи. В этот момент я была рада, что рядом со мной кто-то есть. Жар его тела говорил мне о том, что я желанна. Я была не одна, и мне это нравилось. Руки Кормака легли мне на спину, спускаясь все ниже и ниже, пока не остановились на моей заднице. Я напряглась и бросила взгляд на его ладони, готовая оттолкнуть его, но увидела глаза Рона и ярость на его лице, когда он заметил руку Кормака, сжимающую мой зад. Что ж, я подтолкну тебя еще дальше. Ты не единственный, кто движется вперед. Я обвила руками Кормака за шею, сближая наши лица. Парень облизнул губы, а его глаза загорелись голодным огнем, когда он посмотрел на меня и медленно начал приближать свое лицо к моему. Слишком медленно, на мой взгляд, поэтому я приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Он мгновенно ответил, проталкивая свой язык мне в рот и вращая его внутри меня. «О да, — пролетело у меня в голове, — вот почему я скрывалась от него в прошлый раз». Небрежные, слюнявые поцелуи. Я отодвинулась от него, пытаясь вдохнуть свежего воздуха и вытереть слюну с губ, когда мое здравомыслие вернулось обратно. Вот дерьмо! Что я, черт возьми, наделала? Какого хрена я целую Кормака? Ничего глупее и придумать нельзя. Времени на раздумья о плане побега у меня не было, так как открытый рот Кормака снова приближался ко мне. Как оказалось, мне не нужен был план побега. Когда его рот второй раз обхватил мой и я почувствовала вкус и запах огневиски, я ощутила, что мой желудок начал не очень хорошо сжиматься, и поняла, что виной тому не только поцелуи. Я оттолкнула Кормака от себя, что было довольно трудно, учитывая, как тесно он прижался ко мне, а затем побежала прочь, отчаянно пытаясь найти уборную. Мне не удалось даже выбежать из Выручай-комнаты, прежде чем произошли три вещи: сначала мой желудок не выдержал и меня стошнило прямо на пол, затем мои колени подкосились и я упала, и наконец, я потеряла сознание на твердом, холодном каменном полу.