Шрамы

Если мне казалось, что ничего более странного за этот день произойти не может, то я ошибалась. Гарри и Джинни принялись рассказывать о своем походе в Хогсмид и местные сплетни о новой хозяйке «Трех метел» (мадам Розмерта решила продать паб после всего, что произошло в прошлом году). Они также посетили Аберфорта Дамблдора и его «Кабанью голову»: в пабе теперь яблоку негде было упасть, а его владелец грелся в лучах вновь обретенной славы. Честно говоря, мне были не слишком интересны рассказы о последних моделях перчаток для квиддича или перьев для письма, но сегодня я слушала с особым вниманием: в обычной ситуации я бы ощутила укол зависти, выслушивая о похождениях друзей и о том, как они развлекались, пока сама была заперта в замке из-за какого-то глупого наказания, но теперь я старалась задавать как можно больше вопросов, лишь бы не прерывать разговор. Я понимала, что у ребят зародились сомнения в правдивости моих слов: каждый раз, когда я вспоминала о том, как Драко наклоняется и нежно проводит пальцем по моим губам, краска заливала щеки, чего не могла не заметить Джинни. А стоило кому-то упомянуть о наказании, как я вдруг напрягалась и становилась дерганной — само воплощение в чем-то виноватого человека. Поэтому я всеми силами старалась отвлечь не только друзей, но и саму себя. Любой ценой я должна была прекратить возвращаться к событиям, произошедшим немного ранее. Я должна была перестать думать о нем. Однако если я была непривычно разговорчивой, то Рон казался непривычно молчаливым. У меня возникло неприятное чувство, что он все еще зол на меня за то, что я отвергла его. Сев как можно дальше от нас, он просто угрюмо уставился на огонь. Гарри и Джинни пару раз обменялись многозначительными взглядами, но я сделала вид, что не заметила. У меня не было ни малейшего желания даже думать о значении этих взглядов. На короткий миг я запаниковала, решив, что они увидели меня вместе с Малфоем, но сразу отвергла эту мысль: Драко уже давно ушел, когда они появились в коридоре. Значит, это означало одно из двух: либо они не знали причину плохого настроения Рона, либо, что значительно хуже, были прекрасно осведомлены о том, что происходит. От этого ситуация становилась еще более неловкой. Поэтому мне оставалось только игнорировать текущее положение дел и вести себя как обычно. Ну, может, чуточку болтливее. Когда темы для разговора иссякли, — поверьте мне, я перебрала в мозгу все возможные идеи, — мы погрузились в мягкую тишину. Рон остался сидеть на прежнем месте у камина, Гарри и Джинни принялись играть во взрывающиеся карты. За неимением занятия получше я вновь достала свою книгу и продолжила читать с того момента, на котором меня прервал Малфой. В очередной раз я поймала себя на том, что снова и снова перечитываю одни и те же слова, пока мой разум упрямо возвращается на школьную кухню и проигрывает произошедшее там. Драко раскрыл свои глубочайшие секреты, обнажил свою душу передо мной. Я чувствовала, что мне приоткрылась та сторона его личности, которую никто никогда не видел прежде. Это и смущало, и радовало одновременно. Впрочем, все эти чувства вскоре были вытеснены чувством вины, неприятно отозвавшимся в животе, стоило мне вспомнить разочарование в его глазах, когда он понял, что я испугалась перспективы быть увиденной с ним, что я стыдилась его. Это был всего лишь инстинкт: что бы сказали люди, если бы увидели нас вместе? Если бы они узнали, что мы становимся… кем, друзьями? Я была так растеряна, не знала, правильно поступила или глупо. Я убедила Драко в том, что он изменился — но верила ли в это сама? Вправду ли я считала, что он больше не жестокий задира, который насмехался не только надо мной, но и над всеми, кто, по его мнению, был ниже его по положению? Это касалось, будем честны, практически каждого. С одной стороны, он был невероятно честен со мной, и я рассказала ему то, чего не рассказывала даже близким друзьям. Но все же глубоко внутри все еще не могла ему доверять. И мои действия это подтвердили. Я анализировала ситуацию снова и снова, но решение так и не приходило в голову. Меня мучил только один вопрос. — Думаете, Малфой изменился? Слова вылетели сами собой — я мгновенно пожалела об этом, так как сидящие передо мной друзья подняли на меня озадаченные лица. — Почему ты спрашиваешь? — медленно произнес Гарри, явно в замешательстве оттого, что я вдруг заговорила о Малфое. — Не знаю... так что? Разговоры о Драко Малфое в принципе никогда не проходят хорошо, поэтому время было подходящее, и в этот раз я не позволю ему увильнуть от ответа. Раз уж я задала этот вопрос, то обязательно получу на него ответ. — Ну я точно так не думаю, — донесся голос Рона из кресла у камина. — Скользкие мерзавцы никогда не меняются. Я бросила на него взгляд, борясь с желанием закатить глаза. Драко и Рон были созданы, чтобы ненавидеть друг друга, вне зависимости от того, что между ними происходит. У Драко в прямом смысле могли вырасти ангельские крылья, и все же Рон считал бы его дьяволом во плоти. — Гарри? — спросила я, смотря на единственного человека, чье мнение действительно хотела услышать. — Я не знаю, Гермиона, — сконфуженно ответил тот, явно не желая говорить что-либо еще, но я упрямо не сводила с него глаз, поэтому он неохотно продолжил: — Думаю, сейчас Малфой не кажется таким плохим, каким был раньше. Я имею в виду, он никого не называл г… в общем, ты поняла, уже долгое время. И война, похоже, повлияла на него, поэтому не знаю, возможно, он и изменился. Почему ты спрашиваешь? — Гарри вопросительно посмотрел на меня. Он всегда был проницательным и, учитывая инцидент с Кормаком, наверное, уже догадался о причине моего вопроса. Так и не получив ответа, он настойчиво произнес: — Гермиона. — Я не знаю, просто хотела узнать ваше мнение, — голос подвел меня, и по тому, как Гарри скептически поднял бровь, я поняла, что мне придется объясниться: — Слушай, мне ведь приходится проводить с ним наказания и… я не знаю, просто мне кажется, что он изменился в лучшую сторону. Мне просто было интересно узнать ваше мнение. Считаете ли вы, что он изменился, — добавила я, когда Гарри вскинул уже обе брови, а Рон обернулся. Он впервые за весь день посмотрел на меня. — «Изменился в лучшую сторону». Ты это серьезно? — язвительно процедил Рон, поворачиваясь ко мне всем телом, со злостью и недоверием во взгляде. — Ты забыла все то, что он тебе говорил и делал в прошлом? Ты забыла о том небольшом факте, что он напал на тебя несколько недель назад во время урока Зельеварения, что и послужило причиной того, что ты ходишь с ним на эти самые наказания? — Он не нападал на меня, Рон. Я ответственна за это в равной с ним степени, если даже не больше, — ответила я, не обращая внимания на любопытные взгляды. Я ведь так и не рассказала ребятам правду о том, что на самом деле произошло во время урока Зельеварения: они решили, что стычку начал Драко, а я их так и не поправила. — Ага, ну конечно, — продолжал Рон, явно не собираясь позволить замять эту тему так просто, — он ведь все еще смотрит на всех свысока своим самодовольным взглядом, будто он лучше остальных. — Ну, это, наверное, из-за того, что все смотрят на него. Если люди будут пялиться на тебя, ты ответишь тем же, — парировала я, не совсем понимая, почему продолжаю защищать Драко Малфоя в глазах Рона Уизли. — Не могу поверить, что мы вообще об этом говорим. Не могу поверить, что ты на стороне Малфоя, — сказал Рон, поднимаясь с кресла и нависая надо мной. — Я не на его стороне, — я тоже встала на ноги, чтобы хоть немного поравняться с ним. Рон все равно был выше меня, но, стоя с ним лицом к лицу, я хотя бы не чувствовала себя как провинившаяся пятилетняя девочка. — Слушай, Рон, я просто спросила, а ты ведешь себя немного предвзято, не считаешь? — Нет, не считаю. Кроме того, я не собираюсь продолжать этот разговор. Я не хочу провести свой вечер, выслушивая, как ты поешь дифирамбы Малфою. Я ухожу спать, так мне не придется выслушивать все это дерьмо. Я смотрела, как Рон взлетел по ступенькам и исчез за дверью комнаты, и лишь потом повернулась к Гарри и Джинни, чьи лица выражали явное «что, черт возьми, только что произошло?» Не обращая внимания на их вопросительные взгляды, я плюхнулась обратно на красный диван. Мы просидели в угнетающей тишине следующие пять минут, прежде чем Джинни поднялась, быстро поцеловала Гарри и заявила, что уходит спать. Она также не совсем незаметно бросила Гарри многозначительный взгляд и кивнула головой в мою сторону. Отлично, как раз то, чего я хотела: еще один неловкий разговор от лучшего друга/старшего брата. Гарри встал, дождался, пока Джинни исчезнет из поля зрения, а затем присел рядом со мной с лицом, определенно выражающим: «Я не хочу этого делать». — Итааак, — смущенно протянул он, — что это было? — Что? — Это! Драко Малфой! С каких это пор ты за него вступаешься? — Я не вступаюсь за него, я просто… Я не уверена, что он все тот же человек, каким был раньше. Мне просто было интересно, что вы думаете, — со всей небрежностью произнесла я. — Любопытство до добра не доводит, знаешь ли. — Кто бы это говорил, мистер Поттер. Было немного забавно слушать его нотации о любопытстве, когда он сам был самым любопытным человеком из всех, кого я знала. Я была втянута в большинство сумасшедших историй лишь из-за его любопытства. —Да-да, — Гарри отмахнулся от моего замечания, — но не стоит слишком доверять Малфою, ладно? Я знаю, что вы проводите вместе много времени, и признаю, что он ведет себя лучше, чем прежде. Только вспомни ту ночь... — Я вздрогнула от воспоминаний. — Не буду лгать: я был удивлен, что он помог тебе и поступил так с Маклаггеном — словно он заботился о тебе или типа того. — От последней фразы сердце замерло, а затем забилось в два раза быстрее. — Я имею в виду, он поступил так, как поступил бы я. Но это все же Малфой. Не знаю, что ты делаешь, Гермиона, но в любом случае будь осторожна. — Гарри, я не глупая. Я знаю, что это Малфой, и не собираюсь становиться с ним лучшими друзьями или что-то в этом роде. Просто в этом году нам приходится вместе работать во время Зельеварения и наказаний, и он, по крайней мере, ведет себя прилично по отношению ко мне, поэтому я хотела узнать твое мнение. В конце концов, это же ты всегда замечаешь, когда Малфой ведет себя странно. — Больше нет: я ушел в отставку, — не сдерживая улыбки, Гарри поднялся с дивана. — Я спать. Просто помни, что я тебе сказал, и будь осторожна, — он направился к лестнице, но остановился и, повернувшись ко мне, добавил: — О, и не обращай внимания на Рона, завтра все будет в порядке. Как оказалось, Гарри был прав, и на следующий день все вернулось в норму. Рон вновь был дружелюбным и даже принимал участие в разговоре, не говоря уже о том, что он снова смотрел на меня. Никто больше не вспоминал Малфоя, хотя Гарри и стрельнул глазами в мою сторону, когда слизеринец вошел в Большой зал. Конечно, я заметила его с порога, но за мной внимательно следил Гарри, поэтому мне ничего не оставалось, как нацепить на себя маску безразличия и завести случайный разговор с Полумной Лавгуд, сидевшей напротив, о последнем выпуске «Придиры» и безумных теориях ее отца. Воскресенье, как обычно, пролетело слишком быстро, и вскоре наступило утро понедельника. Рон вновь был непривычно молчаливым и не сказал никому ни слова во время завтрака. Ну, по крайней мере, я знала, что это не из-за меня. Заболтавшись во время трапезы, мы обнаружили, что опаздываем на урок Зельеварения. Направляясь к подземельям, Гарри, Джинни и я разговаривали о письме, которое этим утром Джинни получила от Джорджа насчет процветания его бизнеса, когда нас перебил голос Рона, отставшего от нас на несколько шагов. — Эм, Гермиона, можно с тобой поговорить? — Рон остановился как вкопанный посреди коридора. Я обернулась, немного смущенная его просьбой, и быстро кивнула в знак согласия, но все же озадаченно нахмурилась. Если так будет продолжаться, то мы точно опоздаем на занятия. Я надеялась, что Рон поторопится и поскорее покончит с этим. Я бросила взгляд на часы. Когда ребята проходили мимо нас, Рон еле заметно кивнул Гарри, а Джинни улыбнулась мне странной улыбкой. — Рон, — неуверенно начала я, чувствуя, что не понимаю чего-то, — что происхо… — Гермиона, мне нужно тебе кое-что сказать, и сделать это прямо сейчас, — вдруг перебил меня Рон, делая шаг ко мне. В его глазах горел накал эмоций, которого я прежде не видела. — Я должен был сказать это давным-давно, но… я не знаю, наверное, я был напуган или типа того. Но больше нет. — Рон, что происходит? — я была всерьез обеспокоена его странным поведением. Обычно Рон не делился своими чувствами, это было на него не похоже. Чаще всего он просто переводил все в шутку и уходил от темы, поэтому я понимала: что бы он ни пытался мне сказать, это было важно. — Мне кажется, ты мне нравишься, — выпалил он. — Всегда нравилась. Не знаю, почему не сказал этого раньше. В этот момент мне показалось, что мир застыл и перестал вращаться. Щеки Рона покрылись румянцем, он не решался посмотреть мне в глаза. Я же, в свою очередь, страстно хотела отвести взгляд, куда угодно, лишь бы не таращиться на него в таком изумлении. Но не могла. — Я тебе нравлюсь, — после долгой паузы медленно повторила я, не веря в то, что услышала. — Да, я… Я думаю, что, возможно, люблю тебя. Все это казалось нереальным. Как долго я ждала этих слов? Два, три, даже четыре года? Черт, я была бы рада услышать эти слова всего лишь два месяца назад. Но все изменилось. — Рон, что ты делаешь? А как же Лаванда? Они расстались всего несколько дней назад. Есть же какое-то количество времени, которое тебе нужно выждать, прежде чем заводить новые отношения. — Все кончено. Я ничего к ней не чувствую, с тех пор как понял, что вместо этого хочу быть с тобой. Я сложила руки на груди и произнесла бесцветным голосом: — Я польщена. — Нет, я не так выразился. — Правда? Потому что мне кажется, ты попал в самую точку. Ты поцеловал меня. Игнорировал все лето. Начал встречаться с Лавандой и намеренно ткнул меня в это носом, а потом тебе что, стало скучно? Ты решил вернуться ко мне и ожидаешь, что я брошусь тебе на шею? Рон вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Он должен был ожидать от меня этих слов. Должен был знать, как я чувствовала себя в этой ситуации с Лавандой. — Нет, все было не так. Я боялся, что ты не чувствуешь того же, и я… я не знаю, — он пожал плечами. — Наверное, я пытался доказать себе, что не нуждаюсь в тебе, а потом я встретился с Лавандой, и она была не в себе после того, что случилось с Сивым, она нуждалась во мне, и я, пожалуй, тоже нуждался в ком-то. Мне нужно было забыть обо всем, а с ней это казалось просто. — Она нуждалась в тебе, и ты был рядом. Каков герой. Я не смогла сдержать сарказма. Рон пораженно смотрел на меня: разговор явно развивался не так, как он надеялся. — Ты был рядом с ней, а что насчет меня? — спросила я, наконец выпуская чувства, которые терзали меня с начала лета. — Я нуждалась в тебе, но ты меня проигнорировал. Не разговаривал со мной все лето. Заставил меня чувствовать себя виноватой в том, что случилось. Заставил меня думать, что тебе наплевать. Мои глаза наполнились непрошеными слезами. Я сдержала их, вспомнив о клятве, которую себе дала: я никогда больше не буду плакать из-за Рона Уизли. — Конечно, мне не наплевать, Гермиона, — он сделал шаг вперед, сокращая между нами расстояние, и потянулся взять меня за руку, но я не позволила. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Я отступила назад, не совсем понимая, что сказать, уверенная в том, что все это несерьезно. Как это может быть возможно после всего, что произошло? — Скажи что-нибудь, — взмолился Рон, раздраженный моим молчанием. — Я здесь вообще-то говорю, что люблю тебя. Я глубоко вздохнула, собирая в кулак всю свою решимость для того, что намеревалась произнести. Внутри я ощущала давящее чувство разочарования от понимания, что для нас уже было слишком поздно. Возможно, если бы мы с Роном были более честными друг с другом, все было бы по-другому. Я любила его, но я не была влюблена в него. Слишком поздно для этого признания. Мы упустили свой шанс. — Слушай, Рон, я тоже люблю тебя, но как друга. Только как друга, — быстро добавила я, заметив загоревшийся в его глазах огонек, который быстро потух после моих слов. — Однажды я любила тебя, но с тех пор многое изменилось. — У тебя есть кто-то другой? — Нет, конечно нет, — незамедлительно ответила я, хотя образ некоего человека все же вспыхнул в голове, и я раздраженно поспешила отогнать эти мысли прочь. — Просто я думаю, что мы оба изменились. Думаю, мы упустили свой шанс. — Значит, ты меня не любишь. И не хочешь быть со мной, — сказал Рон с первыми признаками злости в голосе. — Я только что открыл тебе сердце, а тебе все равно этого недостаточно. — Прошу прощения! — воскликнула я. Любой намек на раскаяние моментально вытеснила злость. Я понимала, что ему больно, но не могла позволить повесить вину на себя. — Как ты смеешь, Рональд Уизли! Ты и впрямь думал, что тебе будет достаточно сказать пару слов о любви, и я стану твоей? — Я презрительно искривила губы. Весь накопившийся гнев наконец нашел выход. — Ты только что сказал мне, что я тебе нравлюсь, что ты, возможно, любишь меня. Ты уж прости, если я не упаду в твои объятия сразу после того, как ты сообщил, что пытался разлюбить меня и встречался с Лавандой только потому, что хотел доказать, что не нуждаешься во мне. Это и есть тот самый грандиозный романтический поступок, который должен сразить меня наповал после всех месяцев твоего молчания? Рон явно не верил в то, что разговор пошел не по плану. — То есть ты говоришь, что не любишь меня и не хочешь быть со мной, — он сказал это с выражением, которое смягчило мой гнев и напомнило мне о том, что Рон все еще мой друг и сейчас он страдает. Было бы так легко забрать свои слова назад и сказать, что я тоже его люблю, но я знала, что не смогу. Я знала, что это была бы ложь, которая в конце концов причинила бы еще больше душевной боли. — Рон, я люблю тебя, — я прикоснулась к его руке, — но как друга. Пожалуйста, не делай все сложнее, чем это должно быть. Я просто хочу, чтобы мы были друзьями, как было всегда. Мне нужен мой друг, — умоляла я. Какое-то время Рон молча стоял, глубоко погруженный в свои мысли, боль читалась в каждой черте его лица. Наконец он успокоился, сделал глубокий вдох и встретился со мной взглядом. — Ты всегда будешь моим другом, Гермиона. Я знаю, что причинил тебе боль, но также знаю, что ты все еще любишь меня, — уверенно, без тени сомнения произнес он, — и когда-нибудь ты это поймешь. — Заглянув мне в глаза в последний раз, он развернулся и зашагал прочь по коридору, оставляя меня совершенно ошеломленной. Наблюдая, как он скрывается в коридоре, ведущем к кабинету Зельеварения, я не могла перестать думать о том, правильный ли выбор я сделала. Не совершила ли ошибку. Как долго я ждала этого? Как долго желала услышать эти слова? Я закрыла глаза и попыталась представить себя с Роном, представила, что люблю его: это было бы удобно. Легко. Время от времени он раздражал бы меня своими детскими выходками, но затем бы извинялся самым милым образом. Это было бы безопасно. Хотела ли я этого? Мне не потребовалось много времени для ответа: нет. Этого было бы недостаточно. Возможно, это прозвучит банально, но я всю жизнь провела за чтением романтических историй. Я хотела фейерверков, бабочек в животе. Хотела чувствовать себя особенной. Рон был безопасным выбором, но в девятнадцать лет я не была готова смириться с мыслью, что стану второй миссис Уизли. Как бы тяжело это ни казалось, я знала, что сделала правильный выбор. Вдруг осознав, что мне уже стоило бы находиться в классе, я подобрала свою сумку с пола и поспешила по коридору, чувствуя, как груз упал с моих плеч. Я наконец отпустила Рона. В кабинет Зельеварения я зашла последней. Профессор Хейвен уже стояла в центре класса, собираясь начать урок. Ее суженные глаза сверлили меня всю дорогу до моего места, и даже когда я начала доставать свои вещи из сумки, она продолжала наблюдать за мной. И, конечно же, это я оказалась в той ситуации, когда знаешь, что все ждут только тебя, и стараешься поторопиться, но в итоге копошишься, и весь процесс занимает еще больше времени. Но даже после того, как я разложила свои книги, пергамент и перо на столе, каждая черта ее лица продолжала дышать неодобрением и раздражением. Наконец профессор оторвала от меня взгляд, повернулась лицом к классу и, нацепив на лицо улыбку, начала урок: — Итак, теперь, когда мы все собрались, — сказала она, сверкнув глазами в мою сторону, — кто-нибудь может перечислить основные ингредиенты зелья сна без сновидений? Я, разумеется, знала ответ на этот вопрос и моментально подняла руку, надеясь, что это поможет мне вернуть ее расположение. Но, к сожалению, профессор Хейвен лишь смерила меня коротким взглядом и, отвернувшись, обвела глазами класс. Ее улыбка медленно угасла, когда она поняла, что больше никто не хочет отвечать. Без особого желания она повернулась ко мне, искусственная улыбка полностью исчезла. На ум пришла фраза: «Если бы взглядом можно было убить». Я сжалась, рука непроизвольно опустилась. — Ну, Грейнджер? — она даже не удосужилась скрыть раздражение в голосе. — Эм... — только и смогла выдавить я: мозг полностью отключился. — Хочет ли кто-нибудь, кто действительно знает ответ, рискнуть предположить? — она осмотрела кабинет, пока ученики под ее взором опускали глаза и вжимали головы в плечи. — Ингредиенты очень похожи на обычное Усыпляющее зелье, в состав которого входят лаванда, слизь флоббер-червя и валериана, только с добавлением воды из реки Лета и раздавленных ягод омелы, — услышала я голос рядом с собой. Я не сдержалась и быстро посмотрела вправо, стараясь не выглядеть слишком раздраженной тем, что Малфой украл мой ответ. Наши глаза на мгновение встретились, но он лишь почти незаметно пожал плечами и опять отвернулся к центру комнаты. — Блестяще, мистер Малфой. Десять очков Слизерину, — профессор Хейвен одобрительно кивнула и, не побоюсь этого слова, практически улыбнулась. Судя по всему, ее неприязнь распространялась только на меня. — Теперь я предлагаю всем достать книги и прочитать рецепт зелья. У вас есть сорок минут для его приготовления. Работать будете индивидуально. Можете начинать. Звук отодвигаемых стульев оповестил о том, что студенты направляются к кладовой за ингредиентами. По всей видимости, никто не собирался ознакомляться с описанием зелья, как велела профессор. Без сомнения, если и я сейчас поднимусь, это в очередной раз очернит мое имя в глазах Хейвен, поэтому я, скрепя сердце, открыла книгу на нужной странице, хотя и так прекрасно знала, что нужно делать. — Похоже, ты не очень ей нравишься, да? — донесся до меня голос справа. Я вскинула брови, наблюдая за довольным выражением лица слизеринца. — Неужели? — саркастически ответила я. — С чего, скажи на милость, ты это взял? Драко только засмеялся, зажигая огонь под своим котлом одним движением палочки. — Слушай, не принимай на свой счёт. Я ей тоже не особо нравлюсь. — Ага, это действительно выглядит так, будто она тебя презирает. Но те десять очков, что она тебе присвоила, легко залечат твои раны, — я вернулась к книге, надеясь на этом закончить разговор, но он все продолжал посмеиваться, поэтому я добавила: — Я правда не понимаю. Я имею в виду, мы оба взорвали ее кабинет, не только я. — Это правда, хотя формально ты все начала, — заявил Малфой. — И это не я опоздал сегодня на занятие, — добавил он с ухмылкой. — Я опоздала всего на минуту, и не я одна. Но она почему-то больше никого не убивает взглядом. — Да, Уизли тоже опоздал, но так как он выглядел так, будто готов заплакать, Хейвен, видимо, решила смилостивиться над ним. — Он плакал? — с беспокойством спросила я, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Рона, но он стоял ко мне спиной, поэтому я не смогла убедиться в правдивости слов Малфоя. — Что, неприятности в раю? — усмехнулся Драко, проследив за моим взглядом. — Ох, заткнись, — не сдержалась я. Меня начало мучить чувство вины: неужели Рон действительно плакал? Он, казалось, был в порядке, когда уходил. — Знаешь, возможно, я не прав, — произнес Драко, наклоняя голову набок, — но тебе действительно не следует доводить своего парня до слез. Хотя я не удивлен, что в ваших отношениях как девчонка ведет себя он. — Сколько раз еще мне повторять, что он не мой парень? — раздраженно прошипела я, медленно выговаривая слова. Сегодня не лучший день для того, чтобы снова подымать эту тему. — Ну, тебе стоит сказать ему об этом. Я резко захлопнула книгу и уже собиралась отправиться за ингредиентами, когда к столу подошла профессор Хейвен, успешно блокируя мне путь к отступлению. — Очень хорошо, мистер Малфой. У вас получился идеальный оттенок сиреневого. Десять дополнительных очков Слизерину. У вас явный талант к Зельеварению. — Спасибо, профессор, — он подарил ей одну из своих самых очаровательных улыбок, и она, как я могла заметить, буквально растаяла, — у меня хороший учитель. Я не сдержалась и закатила глаза. Чертов подхалим. — Что до вас, мисс Грейнджер… — продолжила профессор Хейвен, поворачиваясь ко мне. Я очень надеялась, что она не заметила выражения моего лица секунду назад, — вы сегодня собираетесь приступить к приготовлению зелья? У вас осталось только тридцать восемь минут, а конкуренция, должна сказать, довольно жесткая, — она с восхищением посмотрела на котел Драко. Я сердито проводила ее глазами и повернулась обратно, только когда услышала негромкий смех, в последнее время становившийся слишком привычным. — Вот уж не думала, что ты такой подлиза. Малфой лишь невозмутимо пожал плечами. — Никогда не помешает иметь союзников, Грейнджер. И кроме того, мне не приходится подлизываться к ней, ведь я и так лучший. — Прошу прощения! — я задохнулась от такой наглости. Не то чтобы у меня было большое самомнение, и уж точно я не собиралась расхваливать саму себя, но было очевидно (первый курс не в счет), что я была лучшей по зельям. — Что? Ты считала себя лучшей? — Малфоя явно забавляла эта ситуация. — Нет, — сказала я, поворачиваясь лицом к нему, — я знаю, что я лучшая. — Ха, не хочу разрушать твои фантазии, — ухмыльнулся он, скрестив руки на груди и прислоняясь к столу, — но я переплюнул тебя на каждом экзамене и в каждом задании, которое нам давали. — Да неужели? — Хоть в моем голосе и звучал скептицизм, внутри я не была так уверена. Он обошел меня? Я попыталась вспомнить. — А вот и нет, на первом и шестом курсе я тебя сделала, — победно произнесла я. — Ладно-ладно, соглашусь с первым курсом, и на шестом я даже не сдавал экзамены, но помимо этого я всегда был первым. Я вспоминала его способности: как я могла не заметить, что он переплюнул меня? Единственное соображение, пришедшее на ум, — что он был любимчиком Снейпа и тот всегда его хвалил. — Ну, это только потому, что ты был любимчиком Снейпа, — ответила я, вполне осознавая, как жалко и отчаянно это прозвучало. — Да-да, продолжай себя в этом убеждать, — он засмеялся. — Ты правда думаешь, что ему бы сошло с рук, если бы он пять лет завышал мне оценки? Его могли допросить. Особенно во время СОВ и ЖАБА. — Ты не лучший зельевар, чем я, — сердито заявила я и, наклонившись к нему, произнесла: — и я докажу это. — Да ну? И как? — он также наклонился ко мне с любопытством. — Хорошо. Сегодня, здесь и сейчас. Посмотрим, кто сварит лучшее зелье, — сказала я, почувствовав прилив уверенности. Сегодня был странный день, и я нуждалась в чем-то, что сможет меня отвлечь. — Если ты так уверена… — Малфой изогнул бровь, явно наслаждаясь брошенным вызовом. — Только помни: у меня преимущество во времени. Я фыркнула. — Как будто это будет иметь значение. Я должна победить. Я просто обязана победить. В этот раз мной руководила уязвленная гордость. Я докажу, что лучшая в Зельеварении. На шестом курсе Гарри, может быть, и превзошел меня, — на что я до сих пор таила легкую обиду, ведь он жульничал — но будь я проклята, если позволю Малфою обойти меня. Я не сдержалась и бросила пару быстрых взглядов в его котел. Профессор Хейвен не преувеличивала, когда сказала, что его зелье идеально: цвет был безупречен — точный сиреневый оттенок с мерцающим отблеском на поверхности. Когда мягкий опьяняющий запах лаванды защекотал мои ноздри, меня накрыли успокаивающие волны сонливости. Я мгновенно взяла себя в руки, приказывая собраться. Черт, этот парень хорош. Но я буду лучше. Я снова повернулась к своему зелью, решительно настроенная ни в чем ему не уступить. Мое зелье как раз меняло цвет с темно-синего на темно-фиолетовый, когда вдруг вместо того, чтобы становится светлее, как у Малфоя, оно начало темнеть. Я продолжала снова и снова помешивать зелье, но ничего не помогало. Я начала лихорадочно сверяться с книгой, чтобы проверить, не допустила ли ошибку. «Добавьте в котел три веточки лаванды и помешайте три раза против часовой стрелки», — сделано. «Добавьте три измельченные веточки валерианы и увеличьте температуру», — да, я это сделала. «Добавьте раздавленные ягоды омелы и помешайте десять раз по часовой стрелке», — да, и это я сделала. Тогда в чем, черт возьми, проблема? Нервно осмотревшись вокруг в поисках озарения, я вдруг наткнулась взглядом на Малфоя, невинно работавшего над своим зельем. Слишком невинно. В обычных обстоятельствах он бы первый прокомментировал мою оплошность, это несомненно. Тот факт, что он молчал, уже сам по себе казался подозрительным. — Что ты сделал? — медленно спросила я, едва сдерживая свой гнев. — Понятия не имею, о чем ты, — ответил он с наигранно простодушным выражением, на которое я бы купилась, если бы: а) не знала Малфоя; б) он не отвернулся и не выдал себя едва заметной усмешкой. Я в отчаянии застонала, когда заметила, что огонь под котлом не горит. Или кто-то его потушил. Ладно, если он так хочет, в эту игру могут играть двое. Вдохновение пришло ко мне, когда я наконец исправила свое зелье и оно приобрело бледно-сиреневый цвет. Я знала, что мне нужно делать. Остается только дождаться удобного момента. Хвала Мерлину, что многозадачность была моим коньком. Момент подвернулся, когда я помешивала зелье. Стараясь остаться незамеченной, я взяла несколько веточек белладонны и измельчила их в порошок. Когда Драко на мгновение отвернулся, — всего на секунду, чтобы взять нож, — я добавила немного белладонны в его ступку, где он растирал оставшуюся лаванду. Я как ни в чем не бывало продолжила работу над зельем, хотя и не смогла скрыть ухмылки, тронувшей уголки моих губ, когда Малфой добавил молотый порошок в свой котел. Зелье мгновенно стало угольно-черным. — Какого… — воскликнул Малфой, уставившись на свой эликсир в панике и замешательстве. — Ох, надо же, — сказала я, заглядывая ему через плечо, чтобы рассмотреть содержимое котла получше и разыграть неподдельную обеспокоенность, тщательно скрывая свое наслаждение. — Видимо, не так уж ты и хорош в зельях. — Это сделала ты, не так ли? — произнес он, поворачиваясь ко мне с выражением нескрываемого недоверия и гнева на лице. — Боюсь, я понятия не имею, о чем ты, — передразнила я сказанное им ранее, уже не скрывая ухмылки. Однако Малфой решил не терять времени на придумывание коварного плана мести. Видимо, это мы уже прошли. — Упс, — сказал он, «случайно» врезаясь в меня в тот момент, когда я собиралась добавить слизь флоббер-червя. Содержимое всей банки вылилось в котел с характерным всплеском, немного задержавшись на поверхности, прежде чем медленно уйти на дно. Зелье моментально приобрело болезненно-желтый цвет и начало пузыриться. Малфой лишь самодовольно ухмыльнулся и пожал плечами, повернувшись к своему зелью, которое каким-то образом вновь приобрело фиолетовый оттенок. Мне пришлось быстро вернуть зелью должный вид с помощью огромного количества лаванды. Хоть у него и не было идеального сиреневого оттенка, но цвет, по крайней мере, был довольно приемлемым. За это время я придумала план. Было ли это ребячеством? Да. Было ли это глупостью? Да. Собиралась ли я это сделать? Несомненно! Малфою не победить меня. Взяв горстку измельченной в порошок лаванды, я позвала его. Как только он повернулся ко мне, я с силой фальшиво чихнула. Вся лаванда оказалась на его лице. Малфой принялся моргать, пока сиреневый порошок покрывал его лицо и оседал на мантии. — Ой, мне так жаль, — произнесла я, наблюдая, как его веки начали смыкаться и он изо всех сил пытается не уснуть, тряся головой из стороны в сторону. Не в состоянии даже обращать на меня внимание, он ухватился за стол в поисках опоры. Я не удержалась от смеха, когда он громко зевнул, так что половина класса посмотрела на него. Не думаю, что кто-нибудь из них видел, чтобы Драко Малфой вел себя иначе, кроме как идеально. Последние десять минут урока я провела, пытаясь исправить месиво со слизью, а Драко — сражаясь с накатившей на него сонливостью. Было забавно наблюдать, как пару раз он останавливался посреди движения, пытаясь держать голову ровно и не заваливаться. Когда профессор Хейвен наконец приказала нам остановиться и занять свои места, Драко пришел в себя и мрачно уставился на меня. — Это действительно было необходимо? — сквозь зубы прошипел он. — Что было действительно необходимо? — ответила я, даже не повернув головы в его сторону, наблюдая, как профессор Хейвен прохаживается по классу, проверяя работы остальных. — Усыплять меня посреди урока? — О, даже не начинай меня осуждать. Не стоит играть грязно, если ты не готов к последствиям. Драко уже собирался ответить, но закрыл рот, когда к нашему столу, последнему в классе, подошла профессор Хейвен. — Что ж, я вижу, большинству из вас удалось приготовить удачное зелье сна без сновидений, — объявила она, — но должна сказать, только одному удалось отличиться. Я выровняла спину, ожидая услышать свое имя, и Драко повторил мои действия. — Отличная работа… — начала она, и я наклонилась вперед в предвкушении, — мистер Бут. Двадцать очков Когтеврану. Я откинулась на спинку стула и посмотрела на Драко: его лицо выражало идентичный моему шок оттого, что никто из нас не победил. Мы разразились смехом. Видимо, после всех наших попыток подставить друг друга у нас не было ни единого шанса. — Назовем это ничьей? — предложил он, протягивая руку. — Ничья, — согласилась я, пожимая его ладонь: с этим я могла смириться. Затем искренне добавила: — Прости, что пришлось усыпить тебя во время урока. — Я бы извинился за то, что начал это, но тогда бы я соврал. Все-таки я слизеринец, — он пожал плечами, а я закатила глаза. Что ж, он хотя бы сказал правду. Посмотрев на Драко, улыбающегося озорной улыбкой, без единого намека на обычное высокомерие, я вспомнила наш разговор с Гарри. Если Драко смог приложить усилия, чтобы измениться, то и я смогу. Может, я смогу сделать то, о чем он просил. Может, мы сможем стать друзьями. А может, я слишком поторопилась. — Эй, Драко, ты идешь? — услышала я голос позади себя. Я развернулась и оказалась лицом к лицу с Пэнси Паркинсон. — Не возражаешь, грязнокровка? Я тут пытаюсь вести разговор. Не знаю, как ты выносишь работу с этим… существом, Драко. Всего на мгновение я встретилась глазами с Драко — все следы хорошего настроения мгновенно улетучились. Его равнодушный взгляд переместился с меня на Пэнси, а губы растянулись в злобной ухмылке, которую я видела прежде бессчетное количество раз. Я вздрогнула от жестокости в его глазах и попыталась не выдать боль, прекрасно понимая, что она была очевидна. Мои щеки залились краской, когда Пэнси вдруг визгливо и ехидно засмеялась. — Неужели ты думала, что на самом деле нравишься ему? Что вы друзья? — насмехалась она. Затем наклонилась ближе ко мне, чтобы я четко услышала каждое ее слово, и холодным, как лед, голосом произнесла: — Ни одному чистокровному волшебнику не может понравиться кто-то вроде тебя. Малфой никогда даже не взглянет на такую мерзкую, поганую грязнокровку, какой ты являешься. Я, казалось, приросла к стулу, не в силах даже сдвинуться с места. Ее слова эхом звенели в ушах. Я поклялась себе давным-давно, что они не заставят меня плакать. Или, во всяком случае, я не позволю им увидеть этого. Но сегодня, несмотря на все мои усилия, я не смогла сдержать слез. Перед глазами стояло насмехающееся лицо Пэнси, в голове звучали ее слова. Но меня удивило то, что не ее слова ранили меня сильнее всего. Это была ухмылка Драко. Тот факт, что он смеялся надо мной, что он был согласен с ней после всего, что говорил, во что заставил поверить, — в то, что я на самом деле ему нравлюсь, что мы могли бы стать друзьями… это ранило меня сильнее всего. Мою грудь будто пронзили холодным острым ножом. Я проскочила мимо Пэнси, игнорируя ее крики: «Не прикасайся ко мне, грязнокровка!», и выбежала из кабинета, даже не заботясь о том, что формально занятие еще не окончилось. Профессор Хейвен и так меня ненавидела, и, откровенно говоря, хуже уже быть не могло.