Шрамы

Хогвартс был огромным замком. Замком с множеством извилистых коридоров, пустых кабинетов, потайных проходов и глубоких ниш. Идеальное место, чтобы спрятаться. Именно этим я сейчас и занималась — пряталась. По-другому никак не назовешь. В такие моменты я задавалась вопросом, почему Распределяющая шляпа отправила меня на Гриффиндор. Я вела себя как трусиха, и мне было наплевать. Я чувствовала себя такой дурой. Я правда начала верить в то, что Малфой изменился. Всего лишь прошлым вечером я уверяла в этом других. Боже, я снова и снова повторяла, что увидела его с другой стороны, что он хорошо относится ко мне. А сейчас, не прошло еще даже двенадцати часов, как я убедилась в том, что была целиком и полностью неправа. Он совершенно не изменился. Следовало бы сразу догадаться, что не стоит доверять Малфою. Нужно было понять, что он не захочет, чтобы мы стали друзьями. Неужели это все было ложью? Какая-то извращенная игра, где он втирается ко мне в доверие, а затем смеется над этим со своими дружками в гостиной Слизерина? Какая же я идиотка, что даже допустила мысль, будто он изменился. Я должна была быть умной, но попала под его обаяние и позволила так ловко обыграть меня. По крайней мере, я больше не плачу. Слезы высохли. Когда я выбежала из подземелий несколько часов назад, я так сильно пыталась сдержать слезы, не дать им пролиться. Опустив голову вниз, я бежала по коридорам, не совсем понимая куда. Я знала только, что мне нужно убраться как можно дальше от него. Как можно дальше от всех. Наплевать, что я пропущу занятия. Сидеть и делать вид, будто все в порядке, было выше моих сил. Я позволила себе заплакать лишь тогда, когда достигла своего места назначения. На самом деле я не собиралась приходить сюда, но стоило мне здесь оказаться, как я поняла, что это единственное место, куда я могла пойти. Я обнаружила себя на одном из верхних этажей в изогнутом алькове, со всех сторон окруженном окнами. Я бывала здесь множество раз на протяжении этого года. Мое особенное место, куда я приходила подумать. Я обнаружила его на третьем курсе, когда мы с Гарри и Роном поссорились, и затем продолжала приходить, когда мне становилось тяжело. Я приходила сюда почти каждую неделю, когда Рон и Лаванда начали встречаться — садилась на свое обычное место на подоконнике с левой стороны, откуда открывался живописный вид на озеро. Мне нравилось сидеть там и наблюдать за жизнью внизу: студенты спешат на занятия, секретничают в уголках, Хагрид прогуливается по опушке леса. Сегодня все было иначе. Мир снаружи был залит серым. Это был один из тех унылых пасмурных дней, когда казалось, что дождь уже не за горами. Куда ни посмотришь, везде плыли и клубились облака в постоянно меняющейся смеси всех оттенков серого, так сильно напоминавшего мне о красивых глазах, которые преследовали мои мысли. Тёмно-серый, светло-серый и пронизанный солнцем серебристый кружились вместе в изящном танце, расходясь на короткие мгновения, чтобы позволить сияющему синему, скрытому под ними, просвечивать крошечным всплеском цвета. В точности, как и его глаза. Я знала, что должна остановиться, но не могла отвести взгляд. Именно его глаза впервые привлекли меня, заставили взглянуть поближе. Совершенно справедливо, что теперь память о них стала моим наказанием. Постоянное напоминание о том, почему никогда не стоит полагаться только на свои чувства. Чувства были ничем иным, как предателями, которые заставляли принимать глупые решения, и теперь я это запомню. Спустя какое-то время слезы прекратились, оставляя меня наедине с чувством унижения, обиды и безмолвным вопросом: «Как мне теперь смотреть в глаза остальным?» Последовавшая за этим злость сменилась гневом — на Малфоя, но в основном на себя за то, что позволила себе поверить во все это. Не знаю, как долго я там просидела. Я удобно упиралась лбом в прохладное стекло, наблюдая за разворачивающейся внизу картиной, и никуда не спешила, просто радуясь тому, что сижу здесь в одиночестве. Но радость продлилась недолго: я раздраженно застонала, когда услышала шаги в коридоре. Я еще не хотела никого видеть. Без сомнения, это был Гарри. Наверняка по окончании занятий он взял Карту и нашел меня здесь. Понимая, что рано или поздно мне придется объясниться с ним, я неохотно подняла голову, ожидая встретиться взглядом с зелеными обеспокоенными глазами, но опешила, увидев перед собой лицо последнего человека на земле, которого я хотела бы увидеть. — Так вот где ты прячешься, — привычно растягивая слова, произнес Малфой, небрежно прислоняясь к стене при входе в альков и скрещивая руки на груди. На долгое мгновение наши глаза встретились, и воздух, казалось, высосали из комнаты. Во мне начала закипать ярость. Не говоря ни слова, я схватила свою сумку и собралась пройти мимо него, но он преградил мне путь. — Уйди с дороги, — медленно произнесла я, злостью сочился каждый слог. — Не уйду, пока ты не скажешь мне, что происходит, — ответил Малфой. Он пытался оставаться спокойным, но его серые глаза блестели от негодования. Я предприняла очередную попытку обойти его, но он оказался не только быстрее меня, но и гораздо сильнее: слизеринец не сдвинулся ни на сантиметр, когда я попыталась протиснуться мимо него. — Дай пройти! — рявкнула я, толкнув его в грудь. Он даже не пошатнулся. Может, Малфой и купил себе место в команде по квиддичу, но у него определенно были быстрые рефлексы, и я поняла, что мне не удастся так просто обойти его. — Нет, пока ты не скажешь, в чем проблема, — повторил он низким голосом сквозь сжатые зубы. Он наклонился ко мне с беспокойством в глазах. Беспокойством, которое, как я сейчас понимала, было ложью. Я вдруг поняла, как близко он находился ко мне. Или как близко к нему находилась я. Между нашими лицами были считаные сантиметры, и от этого мне стало некомфортно. Словно ледяной водой, меня окатила паника, и я набросилась на него, толкая его в грудь, ударяя и царапая. Я отчаянно хотела вырваться, прежде чем куплюсь на его очередную ложь. — Грейнджер, прекрати! — прорычал Малфой, вздрагивая от моих ударов, но продолжая непоколебимо стоять на месте. — Грейнджер! — он пытался достучаться до меня, но я не останавливалась, продолжая наносить удары. Одним быстрым движением он мягко схватил меня за запястья. — Гермиона! Это подействовало словно транквилизатор. Спотыкаясь, я попятилась от него. Драко Малфой никогда не называл меня по имени. Ни разу. Всегда только «Грейнджер», «грязнокровка» или просто «она». Никогда в жизни он не произносил моего имени, и я не собиралась позволить ему сделать это сейчас. — Нет! — закричала я, поворачиваясь к нему лицом. — Ты не имеешь права называть меня так! Только мои друзья могут называть меня по имени. — А я не один из них? — резко поинтересовался он. Простой вопрос, но я заметила боль в его глазах. Я молчала, и его глаза потемнели, но в них все еще читался вопрос. — Прошу прощения, — сказал Малфой вызывающим тоном, — но я предполагал, что после недавних событий кое-что изменилось. Я насмешливо ухмыльнулась и сложила руки на груди, как бы создавая физический барьер между нами, прежде чем ответить: — Слизерин и Гриффиндор никогда не будут друзьями. Чистокровный волшебник вроде тебя никогда не подружится с такой грязнокровкой, как я. Ты, Драко Малфой, не способен измениться. Он закрыл глаза, будто ему было больно слышать это слово. От этого моя злость закипела еще больше. — Но я думал… ты сказала… я думал, ты поверила мне. Его хриплый, надломленный голос звучал, как у потерянного одинокого мальчика, но мне было наплевать. Я не поведусь на его очередную ложь. — Знаешь, а я и правда поверила в это. И даже пыталась убедить Гарри и Рона. Что ж, я оказалась еще большей дурой, — слезы застилали глаза, и мне пришлось отвернуться. — Ты сказала им, что я изменился? Поттеру и Уизли? — с подозрением спросил Малфой. — Не знаю, зачем я вообще беспокоилась, — пробормотала я, бросив на него взгляд через плечо. — Но ты… ты заступилась за меня? — Да, и теперь снова выставила себя полной идиоткой. — Не говори так, — быстро ответил он, сделав шаг ко мне, но я отступила. — Я изменился. Ты знаешь это. — Нет, я так думала, но теперь я точно знаю, что ты все тот же Малфой, каким был прежде. — Ты знаешь, что это не так. — Конечно, так! То, что случилось в кабинете Зельеварения, только подтверждает это. Ты думаешь, что у меня грязная кровь. Думаешь, что я грязнокровка, и это никогда не изменится. Злость в моем голосе сменилась грустью, несмотря на мои попытки отогнать ее. — Я не называл тебя так. Я больше так о тебе не думаю, — он выглядел растерянным. — Нет, ты не называл. Ты просто стоял и смеялся, когда Пэнси это сделала, — мой голос надломился от эмоций и воспоминаний. — Что? Я не смеялся, — возмутился Малфой. — Ухмыляться, смеяться — это одно и то же. Неважно, что ты сделал или не сделал, ты определенно был с ней согласен. — Это не так, — возразил он, негодующе вскинув руки. — Знаешь что, это даже неважно. Поступки говорят громче, чем слова, Малфой, — сказала я больше из упрямства, не желая отступать. — И твои поступки это доказали. — А что именно ты хотела, чтобы я сделал? — закричал он в негодовании, проводя рукой по волосам, отчего они растрепались. — Это ведь ты не хотела, чтобы нас видели вместе. Ты была очень обеспокоена тем, как все вокруг отреагируют на то, что мы друзья. Черт возьми, определись уже! Если ты хочешь, чтобы я защищал тебя, то я с радостью буду это делать, но я считал, что ты не хочешь этого. Его глаза уставились в пол, избегая моего взгляда. — Когда это я сказала, что не хочу, чтобы нас видели вместе? — озадаченно спросила я. Любопытство взяло вверх над гневом. — О, да брось, Гермиона, — он посмотрел на меня. — Я не идиот. Я видел твой взгляд, когда ты подумала, что нас увидели в коридоре. Теперь была моя очередь отводить глаза. Я надеялась, что он не заметит этого. На его лице отражалась боль, хоть он и делал вид, будто ему наплевать. — Я… это не… это к делу не относится, и, как оказалось, я была права, когда не хотела находиться рядом с тобой. Я пыталась найти причину, чтобы разжечь свой гнев. Мне нужно злиться на него. — Почему? Что я сделал не так? — настаивал Малфой. — Назови мне хоть один случай с нашего возвращения в Хогвартс, которым я бы подорвал твое доверие, — он вновь обрел уверенность, заметив, как медленно угасает мой гнев, и сделал шаг ко мне. — Ну, тот раз… когда ты… — я замолчала, и он победно вскинул брови. Почему я не могла вспомнить? Он, несомненно, должен был сделать что-нибудь. И все же моя память была чиста, и он знал это. — Итак, если я не сделал ничего плохого, тогда в чем проблема? — он явно ощутил мою слабость и подошел еще ближе. У меня не было ничего. Никакого ответа. Драко был прав: он не сделал мне ничего с момента нашего приезда в Хогвартс. Если быть предельно честной, то он больше, чем некоторые, был рядом и поддерживал меня. И уж точно больше, чем Рон. Эта мысль сбивала меня с толку: да, допустим, он изменился, но я все еще не понимала, почему он выделял меня среди всех остальных, почему хотел быть моим другом. Все наши разговоры, взгляды, прикосновения… Я просто не понимала этого. Я не понимала его. — Нет никакой проблемы, — выдохнула я, не в силах встретиться с ним глазами. — И все же что-то мне подсказывает, что это неправда. Я бросила на него быстрый взгляд: он смотрел прямо на меня, будто пытался прочитать мои мысли и понять, о чем я думаю. Я не выдержала и снова опустила глаза в пол. Драко закричал: — Просто скажи мне! — Я не понимаю! Я не понимаю, почему ты здесь! — выкрикнула я, снова поддаваясь эмоциям. — Я хотел удостовериться, что ты в порядке, — растерянно ответил он, не понимая, к чему я веду. — Именно! Этого я и не могу понять. Я никогда тебе не нравилась, и внезапно ты заводишь со мной разговоры, говоришь все эти вещи и заставляешь меня думать, что я тебе… — я вдруг замолчала, останавливая себя как раз вовремя. — Я просто не понимаю. — Заставляю тебя думать, что ты мне что? — спросил Драко, вновь сокращая расстояние между нами, так что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы видеть его. Ну конечно, он уловил мою заминку. От него ничего нельзя утаить. — Ничего, — я подняла голову со всей решимостью, сжав губы в одну линию, показывая, что я ни за что не скажу ему того, что собиралась. Малфой все еще смотрел вопросительно, но я была благодарна, что он не настаивал. — Ладно. Что ж, ты хочешь, чтобы я перестал с тобой разговаривать? Потому что я так и сделаю, если ты захочешь. В этот момент, несмотря на свою решимость, он выглядел будто маленький щенок, который попал в беду. Если бы у него еще были болтающиеся уши, клянусь, они бы упали. Я опять села на подоконник, пытаясь создать между нами немного расстояния. Мне нужна была минутка, чтобы подумать над тем, что он только что сказал. Хотела ли я, чтобы он перестал со мной разговаривать? Чтобы все стало так, как раньше? Чтобы мы просто игнорировали друг друга и делали вид, будто не знаем самых сокровенных секретов друг друга? Живот неприятно сжался от этой мысли. — Нет, — просто ответила я. Я не хотела, чтобы все стало так, как было раньше. Не уверена, что мы уже когда-либо сможем вернуться к прежнему общению, и даже не была уверена, что хочу этого. Драко смотрел на меня с выражением недоверия и надежды. — Ты не хочешь, чтобы я перестал с тобой разговаривать. — Не спрашивай почему, но нет, не хочу, — тихо промолвила я, отвечая на его взгляд. Какое-то мгновение я думала, что Драко не услышал меня, но затем он медленно кивнул, и на его губах мелькнула едва заметная улыбка. Он ощутимо расслабился и полностью сократил расстояние между нами, прислонившись к стене возле меня. — Тогда почему ты убежала? Это же всего лишь Пэнси, — пожал он плечами, наблюдая за мной сверху вниз. — Ну да, раз это всего лишь Пэнси, то это все меняет. Тогда я могу позволить ей оскорблять меня и называть грязнокровкой. Я раздраженно стиснула зубы. Ну вот, стоило мне только подумать, что мы нашли общий язык. — Нет, я не это имел в виду, — нервно ответил Драко. — Я хотел сказать, что обычно если она или даже я называли тебя этим словом, ты просто смотрела на нас таким взглядом, будто это было ниже твоего достоинства, будто наши слова ничего не значили. Ну, либо ты просто язвительно огрызалась и гордо уходила, даже глазом не моргнув. Это сводило меня с ума. — Мне наплевать, что сказала Пэнси, — я выплюнула ее имя. — Меня не волнует, что она думает обо мне. — Тогда почему? — Я убегала не от нее! — вскрикнула я, не подумав. — Ну тогда от кого ты… — От тебя, я убегала от тебя! — выпалила я. — Почему… — он растерянно потряс головой. — Потому что ты сказал, что изменился, и я поверила, а потом ты… мне показалось, что ты согласился с ней, и я просто… — мелькнувшие в голове картинки угрожали взять надо мной контроль, и я замолчала. Лицо Драко, слова Пэнси, неприязнь профессора Хейвен, боль во взгляде Рона. Я закрыла глаза, понимая, что весь ужас этого дня тяжело опускается на меня, наполняя глаза слезами. «Никогда не позволяй им видеть твои слезы, — сердито напомнила я себе. — Никогда не показывай, что они тебя ранили». Услышав движение рядом с собой, я открыла глаза и обнаружила, что Драко присел на корточки передо мной, одной рукой опираясь о стену. Теперь у меня не было выбора, кроме как смотреть на него сверху вниз. — Гермиона, я изменился. Я не хочу больше никогда ранить тебя либо кого-нибудь еще. Клянусь, что больше никогда не назову тебя… этим словом. Я так больше не думаю о тебе. И не думал уже довольно давно. — Но ведь раньше так и было… — тихо сказала я. — Раньше ты из кожи вон лез, чтобы задеть меня. — Нет, на самом деле... Ну, разве что иногда. Ты всегда была такая невыносимо идеальная, поэтому мне доставляло больше удовольствия действовать на нервы Поттеру и Уизли. Они всегда приходили в бешенство, а ты просто уходила прочь. Мне кажется, я действительно разозлил тебя всего раз или два. — Да, в тот раз, когда я дала тебе пощечину, — сказала я, широко улыбаясь при воспоминании об этом. — Не обязательно выглядеть такой довольной, — проворчал он. — Ну, ты заслужил это. — Хмм, но все же не стоило бить так сильно. — Оо, я сделала тебе больно? — насмешливо спросила я. — У меня на несколько часов отпечатался след от твоей руки, — он провел рукой по своей челюсти, заново переживая воспоминания. — Мне пришлось прятаться в комнате и делать вид, что мне стало плохо, лишь бы никто не узнал, что меня ударила девчонка. — Серьезно? — спросила я, представляя, как гордились бы Гарри и Рон. — Я бы извинилась, но боюсь, тогда бы я соврала. — Да, я знаю. И ты права: я действительно заслужил это, — согласился Драко, улыбаясь почти застенчиво. — Так почему у тебя такой плохой день? Что случилось? Что-то, связанное с Уизли? — Хмм, — протянула я неуверенно; хорошее настроение как рукой сняло. — Хочешь поговорить об этом? — мягко предложил он. — Не особо, — пробормотала я, — и тем более с тобой. — Да ладно тебе, а ну подвинься. Я хороший слушатель. Он поднялся на ноги и в ожидании посмотрел на меня, пока я в шоке уставилась на него, широко распахнув глаза и открыв рот. Не самое милое выражение. — Нет, если разговор касается Рона, — я вынужденно подвинулась к самому краю подоконника. Он был достаточно широк для двоих людей, но когда Драко сел рядом, я поняла, как близко мы оказались друг к другу. Его рука коснулась моей всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы по моим венам прошел быстрый заряд адреналина. Я немедленно отругала себя за это, напомнив о том, кто сидит рядом со мной. — Итак, что там с Уизли? Я имела ни малейшего желания отвечать на этот вопрос. Я бы не хотела разговаривать об этом даже с Гарри или Джинни, хотя они были моими лучшими друзьями, а с Малфоем это было тем более странно. Но стоило мне повернуться к нему с решительным намерением окончить этот разговор, как мой пыл моментально угас. Он смотрел на меня так пристально, будто ему правда было интересно услышать, что я собираюсь сказать. И по какой-то причине я сдалась. Больше мне не с кем было поговорить. — Ладно, он пригласил меня на свидание и сказал, что любит, — я пыталась произнести это размеренным голосом, будто это было неважно; будто в любви мне признаются каждый день. Я почувствовала, как Драко напрягся рядом со мной, словно кто-то вдруг пустил разряд электрического тока по его телу, заставляя застыть на месте. Странная реакция, даже для Малфоя. — И что ты ему сказала? — равнодушно спросил он, хотя я заметила, что плечи его напряглись, и этот взгляд... Я не могла понять его значение. — Сказала, что не люблю его. — Правда? Но мне казалось, что у вас… ну, что-то было? — небрежно произнес он, будто ему было неинтересно. — Какое-то время да, но потом… ничего. — Но потом что? — настаивал Драко. Каждый раз, когда я пыталась избежать его вопросов, отвести глаза, он смотрел на меня таким глубоким, завораживающим взглядом, что меня тянуло обратно к нему и я отвечала на все его вопросы. Было такое чувство, будто он подлил мне Сыворотку Правды. Я выдавала секреты, которые никому и никогда бы не рассказала. Теперь я зашла слишком далеко и не собиралась останавливаться. Было хорошо наконец выпустить свои чувства наружу. — Что ж, он игнорировал меня все лето, начал встречаться с Лавандой и, по сути, сказал мне, что я, возможно, ему нравлюсь и он встречался с ней лишь для того, чтобы доказать себе, что я ему не нужна, — выпалила я, прежде чем успела пожалеть об этом. Драко скривился. — Ауч. — Да, что ж, хоть это и было самое неромантичное признание в любви всех времен, я бы в любом случае не согласилась. Я не люблю его уже долгое время, — я вдруг поняла, как много рассказала, поэтому прочистила горло, чтобы сменить тему разговора и отвлечь внимание от себя: — Ну, хватит обо мне. Что насчет тебя и Пэнси? Вы вместе? — Пэнси. И я. Ни за что, — он фыркнул, будто сама мысль об этом была нелепой. — Этот корабль уплыл давным-давно. К сожалению, она все тот же человек, каким была и раньше. Война изменила многих, но она осталась той же избалованной маленькой девочкой. — Да, пожалуй, — согласилась я. Драко был прав: она не изменилась. Как и многие слизеринцы. Не все они вернулись в Хогвартс после войны, а те, кто вернулись, сделали это по принуждению. Им приходилось делать вид, будто все переменилось, но укоренившиеся внутри них представления о чистой крови никуда не исчезли. Драко же, напротив, казалось, искренне изменился: раньше он никогда бы не заговорил со мной без оскорблений, никогда открыто не искал бы меня, чтобы узнать, в порядке ли я, и никогда бы не сидел со мной рядом. Но Рон и Гарри все еще в нем сомневались, и эта мысль отозвалась у меня в голове: был ли он искренен, либо я просто сглупила, поверив ему? — О чем думаешь? — спросил Драко, когда мы погрузились в тишину. Я посмотрела на него, колеблясь, сказать ему правду или нет. Я не хотела сомневаться в нем. Как ни странно, но я не хотела причинять ему боль. Но все же мне нужен был ответ. Я должна была знать. Как сказал Гарри, рано или поздно любопытство возьмет надо мной вверх. — Почему ты решил измениться, Драко? Он вздрогнул, а в его глазах сверкнуло что-то, чего я не смогла определить. Злость, раздражение, разочарование или даже сожаление? — Неважно, ты не обязан отвечать, — быстро добавила я. В конце концов, это был довольно личный вопрос. — Нет, все хорошо. Я хочу ответить. Хочу, чтобы ты поняла, — выражение его глаз смягчилось, и я выдохнула, понимая, что все это время забывала дышать. На какое-то мгновение он замолчал, и я уже начала задаваться вопросом, собирается ли он отвечать. Может, он придумывает какую-то историю или пытается сделать так, чтобы правда звучала не так плохо? Наконец он глубоко вдохнул, будто готовясь к тому, что собирается произнести, и продолжил: — Наверное, в конце концов я просто понял, что все мы одинаковы. Чистокровные волшебники или маглорожденные — в чем разница? Я кивнула, пытаясь скрыть свое разочарование. Я надеялась, что он скажет мне правду, а не просто заготовленную фразу, которую ему пришлось произнести. Поэтому я удивилась, когда он продолжил: — Помнишь профессора Бербидж? В ответ я лишь кивнула, не совсем понимая, почему он вспомнил ее. Она была у меня преподавателем магловедения на третьем курсе, когда я ощущала острую нужду в том, чтобы посещать каждый предмет, который предлагал Хогвартс. После того как я бросила магловедение, я не часто ее видела, но знала, что она была одной из тех, кто исчез во время войны без следа. Я даже не предполагала, что Драко знал о ее существовании. — Он убил ее, прямо у меня на глазах. Я резко выдохнула. Драко кинул в мою сторону короткий взгляд и отодвинулся как можно дальше, вжимаясь в каменную стену. Не отводя глаз от своих рук, он продолжил: — Тогда я уже знал, что нахожусь не на той стороне. Я имею в виду, я ведь не смог убить Дамблдора, но то, что сделали они… Напустили на школу Сивого, чтобы он нападал на студентов… Белла, сходящая с ума и уничтожающая все вокруг, уничтожающая Большой зал, уничтожающая мой дом… Тогда я уже все для себя решил: я не был одним из них. Я не мог быть одним из них. Даже если бы захотела, я не смогла бы оторвать от него взгляда. Я наблюдала за каждой эмоцией на его лице, искала хоть какой-то намек на ложь, но слышала только правду. Мне было бы достаточно этого ответа, но он, видимо, еще не закончил, продолжая заламывать пальцы, поэтому я терпеливо слушала. — Это произошло летом. Все Пожиратели смерти жили в нашем доме — наказание за то, что мы подвели его. Что ж… однажды он созвал собрание и… он пытал профессора Бербидж, а затем подвесил ее над столом. Нам пришлось сидеть и просто наблюдать за этим, будто она была какой-то игрушкой, развлечением… Она была так же близко ко мне, как сейчас ты. Она не могла двигаться — руки были связаны у нее за спиной, и она как будто кричала от боли, но не было слышно ни звука… Я никогда не забуду выражение ее глаз. Она просила о помощи, но что мы могли сделать? Что любой мог сделать? На мгновение он закрыл глаза, борясь с переполнявшими его чувствами, а затем вновь провел рукой по волосам. Слезы застилали мне глаза, я была в ужасе от услышанного. Мне хотелось протянуть руку и утешить его, но я не могла двинуться. Мне стало плохо. Я больше не хотела слушать, не хотела знать, что произойдет дальше. Но и остановить его было не в моих силах. Я могла только сидеть и слушать. — Она просила профессора Снейпа помочь ей, умоляла, но он не мог ничего сделать. Ему пришлось просто сидеть и смотреть. А затем он убил ее, — Драко громко щелкнул пальцами, и я подпрыгнула от внезапного шума, — просто так. Она упала на стол прямо передо мной. Он твердил всю эту чушь насчет того, как опасна она была, как она угрожала нашему существованию, но я видел лишь беззащитную женщину, совершенно безобидную… Она была учителем, она просто хотела помогать людям, а он убил ее, словно она была ничтожеством. Затем он позвал Нагайну и заставил нас сидеть там, пока… — Драко замолчал, не в силах больше говорить; казалось, будто его сейчас стошнит. Я крепко сжала край подоконника и закрыла глаза, пытаясь не дать его словам проникнуть в мой разум, почти умоляя его не продолжать. Я прекрасно могла вообразить, что эта чудовищная змея сделала с профессором Бербидж. Если Малфою было плохо от этого, то я не хотела представлять эту картинку у себя в голове. Однажды я уже сталкивалась с этой змеей, и мне не требовалось напоминание. Слезы, которые я пыталась сдержать, потекли по щекам. Возможно, я не очень близко знала профессора Бербидж, но я плакала не только по ней. Я плакала по всем тем невинным людям, которые умерли такой же напрасной и жестокой смертью. И также плакала по сломленному мальчику, сидящему рядом со мной, который был не в силах простить себя за то, над чем не имел власти. — В этот момент я изменился, — произнес он, наконец посмотрев на меня и совершенно не удивляясь моим слезам, возможно, даже не замечая их. — В этот момент я понял, что не хочу иметь с ними ничего общего; что не смогу делать то, что они мне прикажут; что не смогу мучить и убивать маглов просто потому, что они мне сказали это делать. Я больше никогда не хотел видеть выражение, которое было у нее в глазах. Я больше никогда не хотел быть причиной этого выражения. Мы смотрели друг другу в глаза, и негласное послание передавалось между нами. Несмотря на свои слезы, я пыталась донести до Драко, что все в порядке, что я не виню его и знаю, что это не его вина. Странное выражение промелькнуло на его лице, и он неожиданно отвел взгляд, делая глубокий вдох и выпрямляя спину. Я повторила его движения, отодвигаясь подальше и вытирая слезы. — Я думал о тебе почти каждый день в том году, — прошептал он, поворачиваясь ко мне. — О тебе, Поттере и, к сожалению, Уизли. Я все думал о том, чем вы сейчас занимаетесь, что собираетесь предпринять, и просто надеялся, что вы найдете что-то, что сможет уничтожить его. А затем вы появились в Мэноре. Это был один из самых страшных моментов в моей жизни. Я был уверен, что вы умрете, и не мог ничего с этим поделать. — Но ты сделал. Ты мог выдать нас в ту же секунду, как мы вошли. Ты ведь знал, что это были мы. Ты узнал Рона и меня, поэтому было очевидно, что перед тобой находился Гарри… и все же ты промолчал. Даже не посмотрел на нас. Мы бы погибли, если бы не ты. Мы обязаны тебе всем. — Не делай из меня героя! — закричал Драко, боль и страдание исказили его лицо. Он отвернулся, вновь закрываясь от меня. Меня пронзило изумление: он действительно не понимал, какой хороший поступок совершил. Он не видел этого в себе. Эта мысль угнетала меня. — Ты поступил очень храбро. Его челюсти сжались, и хоть я и не видела его лица, я поняла, что мои слова его расстроили. Я лишь хотела, чтобы он осознал всю важность своего поступка, хотела увидеть его лицо, хотела, чтобы он посмотрел на меня. Медленно потянувшись, я нежно коснулась его руки, накрывая его ладонь своей. Драко моментально напрягся, почувствовав мое прикосновение, но не сдвинулся с места. Он посмотрел на наши руки, а затем осторожно поднял на меня глаза. — Ты спас меня в ту ночь. Я обязана тебе жизнью, и Гарри с Роном тоже. Драко не сводил с меня проницательного взгляда, вникая в суть моих слов. Еще мгновение он сидел не двигаясь, словно статуя, а затем его губы растянулись в кривой улыбке. Я облегченно выдохнула. — Держу пари, Уизли и Поттер так не считают, но, признаю, мне нравится идея, что Уизли мне должен. — Ну, несмотря ни на что, так и есть, — я наклонила голову набок, задумавшись. — Но ты прав, я бы не спешила ему это говорить, — сказала я, улыбаясь при мысли о том, как Драко скажет Рону, что тот обязан ему жизнью. Весело не будет. — В любом случае, это неважно. Ты спасла меня в Выручай-комнате и затем позже этой ночью, так что я все еще у тебя в долгу, — сказал он с ноткой веселья. — Хммм, интересно… — протянула я, делая вид, что обдумываю новую информацию. Я была так рада, что хорошее расположение духа вновь вернулось к нему. Было довольно тяжело успевать за переменами его настроения: в один момент он милый, затем отчужденный, а затем совершенно подавленный. Но часть меня могла его понять: в последнее время я также не отличалась душевным равновесием в своих всплесках эмоций. — И как ты собираешься отплатить мне? Я обернулась к нему, собираясь еще немножко подразнить и заставить рассмеяться, но вдруг поняла, что Драко наклонился ко мне: его лицо было так близко, что я могла видеть зеленые и голубые крапинки в его серых глазах. Наши носы практически соприкасались, и я чувствовала его теплое дыхание у себя на щеке. — Я уверен, что найду способ, — мягко произнес он. Его глаза нежно, но напряженно исследовали каждый сантиметр моего лица. Я не могла пошевелиться, не могла дышать. Каждый вздох был спасательным кругом, поддерживающим меня живой. Я дышала так громко, что Драко должен был это услышать. Должен был понять, как сильно его близость влияет на меня; как течет моя кровь в венах; как сердце вырывается из груди; как живот скручивает в сладостном предвкушении и как мой мозг полностью затуманен только одной мыслью: я хочу, чтобы он поцеловал меня. Словно прочитав мои мысли, Драко медленно наклонился и прикоснулся своим лбом к моему, оценивая мою реакцию, проверяя, не убегу ли я. А затем, склонив голову набок, он приблизился к моим губам. Прошла как будто вечность, прежде чем его губы легко накрыли мои. В этот момент мне показалось, будто мир остановился. Я не могла дышать. Закрыв глаза, я растворилась в его прикосновениях. Все, о чем я могла думать, это как сильно я хотела этого, хотела его. Как сильно я хотела, чтобы Драко Малфой поцеловал меня.