Шрамы

Все говорят, что гриффиндорцы в любой ситуации должны оставаться смелыми и решительными. Мы должны без колебаний преодолевать все трудности, ведь наша храбрость и мужество помогут в решении любой проблемы. Впрочем, в такие времена, как сейчас, я была уверена, что Распределяющая шляпа совершила ошибку, отправив меня на Гриффиндор, а не на Когтевран. Я должна была быть храброй, должна была сделать это, но горькая правда заключалась в том, что я боялась. После выписки из больницы мне приказали отдыхать, так что боль в ноге и ребрах почти прошла. Я редко покидала Общую гостиную, а если это и происходило, то всегда в сопровождении Гарри, Джинни, Невилла и даже Полумны. В те несколько раз, когда я решилась спуститься в Большой зал, друзья всё время оставались рядом, помогая подниматься и спускаться по лестнице. Лишь однажды Гарри позволил Драко помочь мне добраться до гостиной, заведомо предупредив, что, не задумываясь, убьет его, если со мной что-нибудь случится. Все были очень любезны. Даже Лаванда была чрезмерно мила со мной, хоть это и продлилось только первый день. Все, кроме Рона. Он был рядом, но в то же время и не был. Постоянно в поле зрения, постоянно где-то неподалеку, но не смотря в мою сторону и не заговаривая со мной. Как бы я ни хотела поговорить с ним, я просто не знала, что сказать. В конце концов, ничего не изменилось. Нет, не так. Все изменилось. Я любила своих друзей. Ценила то, как они меня поддерживали и пытались вернуть к нормальной жизни. Но ничего не было нормально. Кто-то напал на меня в месте, которое я называла домом, и я до сих пор не знала, кто это был. Этот человек все еще находился в замке. Им мог оказаться любой. Каждое лицо, мимо которого я прохожу, которое вижу каждый день; каждый человек на занятиях; все люди в Общей гостиной — это мог быть один из них. Был ли это кто-то, кого я знала годами, или незнакомец? Было ли это целенаправленное нападение или совершенно случайное? Я не имела понятия. Никаких зацепок. Не знала, откуда начать расследование, и это пугало меня. Именно поэтому я обнаружила, что рано утром стою совершенно одна возле выхода из гостиной Гриффиндора. Я не могла бояться замка. Не могла бояться своего дома. Только не снова. Мне только перестали мерещиться лица умерших на месте их смерти. Я не могла позволить себе еще представлять неизвестных врагов среди теней. Мне нужно быть храброй. Мне нужно сделать первый шаг, сделать его самостоятельно и до того, как страх станет таким великим, что я не смогу побороть его. Логика подсказывала, что все будет в порядке; что вероятность того, что нападавший снова попробует меня ранить, была очень мала. Но на всякий случай я крепко сжимала свою палочку в руке. Я могла просто подождать Гарри или Джинни, но в душе понимала, что должна сделать это. Должна сделать первый шаг и не позволить страху взять над собой верх. В коридорах все еще было темно, через окна проникало только слабое сероватое сияние зимнего солнца, изо всех сил пытающегося осветить небо сквозь плотную пелену облаков — постоянного атрибута зимы в Северо-Шотландском нагорье. Я быстро шла по замку, стараясь бороться со своими естественными инстинктами и не вздрагивать от каждого звука и каждой тени. Когда я наконец добралась до Большого зала, то почувствовала, как по моему телу разливается спокойствие. Со мной ничего не случилось. Никто не ждал меня в тени, намереваясь причинить боль. От облегчения я едва не привалилась к стене. Я сделала это в одиночку, и ничего не случилось. Я не позволила страху взять над собой вверх. В это время в Большом зале еще было немноголюдно, поэтому я с легкостью нашла тихое место в центре гриффиндорского стола, где меня бы никто не побеспокоил. Я как раз выполняла домашнее задание по трансфигурации, которое пропустила, пока была в больнице, когда прибыла почта. Я наблюдала, как совы стремительно влетели под потолком. Только в тот момент я осознала, что зал уже практически заполнен студентами. Почту я не получала, — во всяком случае, больше не получала, — поэтому, бегло взглянув наверх, снова переключилась на чтение. Но секундой позже я удивленно уставилась на письмо, с мягким стуком приземлившемся на мою тарелку. Быстро вытерев пальцы, я смахнула с пергамента хлебные крошки. Перевернув конверт, я заметила печать Хогвартса, скрепляющую пергамент малиново-красным воском и знакомый почерк директрисы. Я не только видела этот почерк на доске на протяжении многих лет, но и письмо в моих руках было удивительно похоже на то, которое я получила почти восемь лет назад. Только теперь адрес получателя был иной. Тяжело сглотнув, дрожащими руками я вскрыла конверт, опасаясь того, что увижу внутри. Профессор МакГонагалл была не из тех, кто без причин писал записки студентам, что заставляло меня беспокоиться еще сильнее. Внутри конверта содержалось короткое послание: «Мисс Грейнджер, Пожалуйста, зайдите ко мне в кабинет сегодня в девять утра. Профессор МакГонагалл». Я прочитала ее трижды, но короткая записка не давала никаких зацепок о причине встречи. Мой мозг усиленно работал, раздумывая, что я могла такого натворить, чтобы заслужить визит к директрисе. Я сверилась с часами. Было лишь начало девятого, и впереди меня ожидал целый час мучительного беспокойства, прежде чем я узнаю ответ. Наклонившись, я запихнула письмо в сумку, руководствуясь пословицей: «С глаз долой — из сердца вон». Перемену в настроении окружающих я заметила, лишь когда выпрямилась. Заметную перемену. Разговоры стихли, а во взглядах студентов появилась тень неприязни, многие старательно отводили глаза. Ситуация прояснилась, когда я увидела маленькую девочку напротив меня, которая собирала свои вещи со стола. Мое лицо мелькнуло на странице газеты, которую она пыталась поспешно затолкать в сумку. Прежде чем она смогла меня остановить, я перегнулась через стол и выхватила газету из ее сумки, не произнеся ни слова. Она нетерпеливо ждала, когда я отдам ей ее собственность, но я лишь подняла одну бровь и прогнала ее, отчего девочка раздраженно поплелась прочь, не возражая. Я открыла газету, разгладив измятый лист, и тут же обнаружила не только свое лицо, смотрящее на меня в ответ, но и лицо Драко. Заголовок гласил: «Атака Пожирателя смерти в Хогвартсе — Гермиона Грейнджер находится в критическом состоянии». Очевидно, их репортер слегка отстал от времени. Мне даже не нужно было читать статью, чтобы понять, что меня ожидает внутри: фотография Драко, которую они выбрали, говорила сама за себя. Его холодные глаза и губы, искривленные высокомерной усмешкой, говорили о нем больше, чем любые слова из этой статьи. Это выражение лица я, к сожалению, знала слишком хорошо и надеялась больше никогда не увидеть. Оно напомнило мне о временах, которые я предпочла бы забыть. О человеке, которым он когда-то был. Решив, что мне лучше быть готовой ко всему, я прочитала статью, прекрасно понимая, о чем она написана. Каким-то образом «Пророк» узнал обо всем, что со мной произошло, что и изложил в газете. В Хогвартсе у них оказался некий загадочный источник, который сообщил им всю информацию. Кто-то, кто знал каждую деталь нашего с Драко прошлого. Каждую ссору, каждое оскорбление. Каждую ужасную вещь, которую он мне говорил или делал. Каждый случай, когда он обижал меня. Как он проклял меня во время Зельеварения, как он называл меня грязнокровкой, как он насмехался надо мной. Казалось странным читать о себе в подобном ключе. Как будто это было написано о другом человеке. Когда перед глазами начали расплываться слова, я поняла, что плачу. Каждая слеза, капающая на страницы газеты и размывающая чернила, напоминала о старых временах нашей вражды. Я быстро смахнула слезы, в надежде, что никто их не заметил, и сложила газету. Я прочитала достаточно. Движущаяся картинка вновь привлекла мое внимание, и я поймала себя на том, что рассматриваю фотографию Драко, раздумывая, как эти холодные и жесткие глаза могут принадлежать человеку, который смотрит на меня с такой добротой и нежностью. Я раздраженно отшвырнула «Пророк», злясь на то, что они снова ворошили его прошлое, не зная, каким человеком он был сейчас. Злясь на то, что после прочтения этой статьи даже я была потрясена всем, что он делал в прошлом. Она заставляла людей вновь поверить в худшее в Драко. В статье было написано столько правдивых вещей, что становилось трудно оспаривать одну серьезную неточность: его невиновность. Люди поверят в ложь, если вы завернете ее и продадите вместе с правдой. Люди поверят, что это он напал на меня, из-за его поступков в прошлом. Все поверят в его виновность и будут считать меня полной дурой, потому что я поверила ему. Я сердито запихнула газету в сумку и поспешила к выходу из Большого зала, игнорируя взгляды тех, кто держал перед собой свежий номер «Ежедневного пророка». Большинство из них смотрели на меня с жалостью. Бедная девочка! Ну что за идиотка! Ну а чего она ожидала? Получила то, что заслужила! Я хотела дождаться Драко. Показать всем, что они ошибаются, что они не должны верить всему, о чем читают, но мне уже было пора идти к профессору МакГонагалл. Оставалось лишь надеяться, что она не собиралась сделать мой день еще хуже. К кабинету директрисы я подошла со сбившимся дыханием и болью в теле от преодоления множества ступенек. Однако меня ожидал сюрприз, ведь оказалось, что не только я была вызвана к директору сегодня утром: Гарри и Рон также стояли у подножья лестницы. Меня охватило знакомое чувство, как в старые времена. — Вы тоже получили письма? — спросила я, подходя ближе. Гарри обернулся и поприветствовал меня, Рон лишь быстро окинул меня взглядом и, не говоря ни слова, отвернулся, направившись вверх по ступенькам. Гарри подарил мне сочувственный взгляд, но я лишь пожала плечами, не подавая виду, что мне обидно. — Кто-то из вас знает, зачем мы здесь? — Без понятия, — Гарри пожал плечами. — Впервые мы не пропускаем уроки, не бродим по замку ночью и, в общем-то, не пренебрегаем никакими школьными правилами, — перечислил он, загибая пальцы, а затем повернулся ко мне и с улыбкой подначил: — По крайней мере, я. Что насчет тебя? — Нет. Боюсь, я была слишком занята, оправляясь от сломанных ребер, ноги и жестоких пыток, чтобы создавать какие-то проблемы в последнее время. Лицо Гарри мгновенно помрачнело, все следы юмора испарились. — Извини, — быстро добавила я. — Неудачная шутка. Но, похоже, это значит, что на этот раз мы не влипли ни в какие неприятности. — Есть только один способ узнать об этом, — сказал Гарри, три раза коротко стукнув в дверь. Она распахнулась сама по себе, и мы втроем посмотрели друг на друга, пытаясь решить, кто пойдет первым. Сделав жест рукой, Гарри произнес: — После тебя. Бросив на него испепеляющий взгляд и игнорируя Рона, я вошла внутрь, по пути пробормотав достаточно громко, чтобы они услышали: — Вот вам и «храбрые гриффиндорцы». — О, мисс Грейнджер. И, разумеется, Поттер и Уизли, — поприветствовала профессор МакГонагалл, когда мы вошли в кабинет. Она стояла посреди комнаты, но была не одна. За ее столом сидел человек, с которым я была слишком хорошо знакома. Нам не требовалось представление, но директриса все равно произнесла: — Полагаю, вы все помните министра Кингсли Бруствера. Мы стояли у входа, слишком удивленные, чтобы сдвинуться с места, и обменивались озадаченным взглядами. Для чего бы профессор МакГонагалл ни вызвала нас, мы не предполагали, что в это будет замешан министр Магии. — Ну же, поторапливайтесь и садитесь, — раздраженным тоном велела МакГонагалл. — У министра нет свободного времени, чтобы наблюдать за тем, как вы стоите и таращите глаза. Мы прошли к трем стульям, стоящим перед столом директора. Гарри посередине, мы с Роном по бокам, министр Магии напротив, смотрит на нас с невозмутимым лицом без всяких эмоций. — Спасибо, что согласились со мной встретиться, несмотря на позднее уведомление. Сожалею, что прерываю ваш учебный процесс, особенно во время подготовки к ЖАБА. Краем глаза я заметила, как переглянулись Гарри и Рон, и прекрасно поняла значение этого взгляда: они точно не будут жалеть о том, что пропустят сдвоенные занятия по Трансфигурации. — В связи с этим, — продолжал министр, — я буду краток. Министерство нуждается в мракоборцах. За прошедший год мы понесли огромные потери. Множество наших людей было убито, а те, кто уцелели, отказываются продолжать свою карьеру. Некоторые устали сражаться, а некоторым кажется, что битва уже выиграна. Больше для них не осталось причин бороться. Он замолчал, предоставляя нам возможность обдумать его слова. Мы ждали продолжения. Ждали, когда он закончит свою мысль и объяснит, с чего это министру Магии приходить в Хогвартс и рассказывать троим студентам о своих кадровых проблемах. — Однако я уверен, что у меня нет необходимости объяснять вам троим, что осталось множество причин для борьбы. Битва была выиграна, но война для многих не окончена. Множество волшебников, которые сражались за Волдеморта, все еще не пойманы. Мы хотим найти их и заключить в тюрьму до того, как они смогут объединиться и создать Министерству еще больше проблем. Мы по-прежнему находимся в уязвимом положении, поэтому даже небольшое восстание навлечет на нас одному Мерлину известные трудности. Я хочу, чтобы вы трое помогли нам в этой битве. Незамедлительно. Я почувствовала, как от удивления мои брови полезли на лоб, и, посмотрев на мальчиков, увидела на их лицах аналогичные выражения. — Простите, но я не понимаю, — произнес Гарри, озвучивая мысли, которые крутились в моей собственной голове. — Вы присоединитесь к Министерству в качестве младших мракоборцев. С учетом вашего прежнего опыта на поле боя вам нужно будет пройти минимальную подготовку, прежде чем вы получите первое задание. Мы не будем требовать от вас сдачи ЖАБА. — Вы серьезно? — выпалил Рон с выражением полной радости и облегчения на лице. Кингсли Бруствер легко улыбнулся и кивнул головой. — Я согласен, — тотчас ответил Рон. — Когда приступаем? — Вы покинете Хогвартс в конце этой недели и приступите к своим обязанностям в понедельник. И все же я настоятельно рекомендую подумать над этим предложением и, возможно, сперва посоветоваться со своими семьями, — произнес он, бросив быстрый взгляд на Рона. Он был мудрым мужчиной. Я бы тоже захотела сперва получить согласие Молли Уизли, прежде чем предоставлять ее сыну опасную работу. — Конечно, я сейчас же отправлю ей сову. Спасибо, министр. От радости Рон практически выбежал из комнаты. Однако я, в свою очередь, не разделяла чувства Рона. С того момента, как министр предложил нам работу, все мое тело словно оцепенело. Чем больше я думала над предложением, тем отчетливей ощущала, как учащается мой пульс и сбивается дыхание. Меня захлестнула паника. Когда Гарри поднялся с места и пожал руку Кингсли, я поняла, что бессознательно повторяю его действия. Я последовала за Гарри вниз по лестнице, смутно осознавая, что он говорит о чем-то, но не понимая ни единого слова. Внезапно он остановился, и я едва успела затормозить, чтобы не врезаться ему в спину. Гарри заключил меня в объятия, я поняла, что обнимаю его в ответ, и, как будто кто-то включил громкость, до меня внезапно дошло, что он говорит. — Это просто потрясающе, Гермиона. Поверить не могу. Мы снова будем втроем, как в старые времена. Я пойду расскажу Джинни. На миг я замерла на месте, наблюдая, как Гарри поспешно удаляется по коридору, его слова все еще звучали в моей голове. Мы снова будем втроем. Как в старые времена. Он примет предложение. Конечно, примет. Он всегда этого хотел, как и Рон. Это была его мечта. Мы втроем, снова вместе, как раньше. Я смогу покинуть Хогвартс. Я поработаю на Министерство год или два, а потом получу возможность перевестись в отдел, где смогу внести свой вклад в то, чтобы сделать мир лучше. Мне больше не придется постоянно оглядываться через плечо, боясь тени в коридоре. Но было ли это правдой? Не брошусь ли я из огня прямо в полымя? Не будет ли это жизнь, где мне придется постоянно сражаться, постоянно жить в страхе, никогда не зная, что ожидает тебя за углом? Мысль о том, чтобы стать мракоборцем и снова пережить все эти моменты, не наполнила меня такой радостью, как Гарри или Рона. Вместо этого меня охватил еще бо́льший страх при мысли о том, что мальчики бросят меня одну и двинутся дальше. Глянув на часы, я поняла, что осталось всего двадцать минут до занятия по Трансфигурации. Но какой смысл мне туда идти, если в конце недели я могу уехать из Хогвартса навсегда? Я поплелась обратно в гостиную и устроилась на своем любимом месте перед камином, где могла спокойно поразмышлять. Я могла бы заняться своим заданием по Зельеварению, но, опять же, нужно ли мне теперь делать его? Буду ли я вообще сдавать ЖАБА? Представится ли мне шанс узнать, как хорошо я могу сдать экзамены? Я просидела там долгое время, не обращая внимания на людей, проходящих мимо, пока мой мозг лихорадочно работал, проносясь от одной идеи к другой и пытаясь определиться, что мне делать дальше. Мне даже было наплевать, что я пропускаю занятия. Мне нужно было пространство и время, чтобы подумать. Я совершенно потеряла счет времени и была удивлена, когда Джинни прервала мою цепочку раздумий во время обеденного перерыва. — Эй, Гермиона, что ты здесь делаешь? Ты в порядке? — спросила девушка, плюхаясь рядом со мной и подобрав под себя ноги. В ответ я лишь кивнула и изобразила слабую улыбку. — Кстати, мне, полагаю, следует тебя поздравить! — Джинни накинулась на меня, сжимая в крепких объятиях. — Поверить не могу, что вы, ребята, собираетесь бросить меня здесь совсем одну, но я очень рада за вас! — Спасибо, наверное, — ответила я, немного разочарованная, что она уже знает. Вся эта ситуация казалась не совсем настоящей, но теперь, когда о ней знали другие люди, превращалась в реальность. — Что такое? — нахмурилась Джинни. — Ты не рада? На мгновение я задумалась, стоит ли признаваться ей, но решила, что мне нужно поговорить с кем-то, а Джинни сможет дать совет, в котором я отчаянно нуждалась. — Не знаю, наверное, я просто… — начала я, но меня перебили. Мое сердце буквально упало, когда в комнату вошла Лаванда Браун и направилась прямо к нам с Джинни. — Привет, Джинни, Гермиона, — поприветствовала она, не сразу добавив мое имя. Мы с Лавандой никогда не были близкими подругами, но теперь она вела себя со мной еще холоднее, чем обычно. Откровенно говоря, меня не особо волновало, в чем была ее проблема. — Я просто хотела тебя поздравить с должностью капитана команды по квиддичу. Ты должна быть рада. Я удивленно посмотрела на Джинни взглядом, говорящим: «Почему ты мне не рассказала?» Она лишь невозмутимо пожала плечами и ответила: — Я собиралась рассказать. Она вела себя так, будто это была ерунда, но я видела, как она старается скрыть довольную улыбку. Я подпрыгнула и заключила ее в объятия, подобно тому, как она сделала несколько мгновений назад. — Поздравляю, Джинни! Это замечательно! Я так рада за тебя! — со всей искренностью воскликнула я. Джинни любила квиддич так же сильно, как Гарри и Рон, если не сильнее. Это был ее способ показать старшим братьям, что она одна из них, за исключением того, что она во всем их обошла. — Спасибо, Гермиона, — улыбаясь, поблагодарила подруга. — Что ж, тебе есть к чему стремиться, Джинни, — встряла Лаванда, и мы с Джинни переглянулись, убеждаясь, что правильно ее расслышали, и пытаясь понять, оскорбление это или нет. — Но я уверена, что ты справишься. Только сделай нам всем одолжение, — произнесла она, и беззаботное выражение на ее лице сменилось кровожадным: — и разгроми Слизерин. Поставь их на место. Мы с Джинни обменялись короткими вопросительными взглядами. Во время войны Лаванда прошла через многое, но после возвращения в Хогвартс казалась той же самой девушкой, какой была раньше: все той же веселой, счастливой и немного раздражающей Лавандой, которую я всегда знала. Я увидела немного мрачную и устрашающую сторону ее натуры, когда Рон расстался с ней, но тогда она была всего лишь жуткой одержимой собственницей. Эта же ненависть была совершенно неожиданной. Никогда прежде Лаванда не осуждала других людей, не ненавидела их; но сейчас все в ее тоне и выражении кричало о том, как сильно она ненавидит Слизерин. При определенном освещении все еще можно было заметить тусклые следы шрамов от нападения Сивого. Я могла понять, как это изменило ее, как она хотела отмщения, но не могла отделаться от мысли, что ее ненависть была направлена не на тех людей. Мне даже не приходило в голову, что она могла быть направлена на меня. Когда Лаванда перехватила наше переглядывание, то прижала ладонь ко рту в притворном сожалении. — Упс, я и забыла, что ты теперь сторонница Слизерина и Пожирателей смерти. Моя вина. С этими словами она развернулась на каблуках и зашагала прочь. — А я и забыла, какой сучкой эта девчонка может быть, — сказала Джинни, замечая, как я с открытым ртом наблюдаю за уходом Лаванды. — Не обращай на нее внимания. Она просто расстроена тем, что все вокруг счастливы, кроме нее. Ладно, — сменила тему подруга, перебрасывая волосы через плечо и поворачиваясь ко мне, — о чем мы говорили, пока нас не прервали? — Эмм, не помню, — солгала я. На самом деле я точно помнила, о чем мы говорили: о моей дилемме. Но появление Лаванды вынудило меня струсить. Я не знала, как рассказать Джинни обо всех безумных мыслях, витающих у меня в голове. — Ты уже обедала? Мы могли бы пойти перекусить, и ты сможешь рассказать мне все о том, как стала капитаном команды. Во время обеда Джинни рассказывала мне о своих планах на квиддич, пока я вежливо кивала и делала вид, что понимаю, о чем идет речь. Было странно думать, что меня не будет в Хогвартсе, когда все это произойдет. Покончив с едой, мы направились в вестибюль, с трудом прокладывая себе путь среди учеников, спешащих на занятия, и среди групп тех, кто остановился поболтать. Прощаясь с Джинни, я услышала, как кто-то окликнул меня. Обернувшись, я заметила Драко, спешащего ко мне с обеспокоенным выражением лица. — Эй, ты в порядке? — спросил он в качестве приветствия. Не дожидаясь ответа, взял меня за руку и потянул в сторону в более тихое место. — Ты читала «Пророк» сегодня утром? — Читала, Драко, но все нормально. Я знаю, что это неправда. — Ты уверена? Я так забеспокоился, когда ты не появилась в классе. Думал, что ты расстроилась. Это прозвучало почти как вопрос. Драко внимательно наблюдал за моим лицом, удостоверяясь в искренности моих слов. — Нет, со мной все нормально, правда. То есть эта статья раздражает, но это ведь вранье. И, чтобы убедить его в том, что я не восприняла ложь «Пророка» всерьез, я улыбнулась ему ободряющей улыбкой, и, спустя мгновение, он с облегчением расслабился и притянул меня в свои объятия. Зарывшись лицом ему в грудь, я произнесла: — Но насчет того, что я пропустила занятия сегодня… мне нужно поговорить с тобой кое о чем. Я откинула голову назад, заглядывая ему в глаза, но он всматривался в лица проходящих мимо студентов. — Это совершенно неприемлемо! — вспыхнул Драко, не обращая внимания или не слыша то, что я сказала. — Кто-то должен поставить их на место. Мой отец еще знает людей в «Пророке». Он может заставить их опубликовать опровержение. Я резко освободилась из его рук. — Не вздумай! Мне не нужны никакие одолжения от твоего отца, и я не позволю ему навредить кому-либо из-за какой-то жалкой сплетни. — Ты действительно думаешь, что я этого хочу? Что я бы позволил отцу поступить так? — Брось, Драко, мы оба знаем твоего отца и как далеко он может зайти, чтобы защитить тебя. Взгляд Драко все еще метал ножи, и я могла разглядеть на его губах тень знакомой ухмылки, той, которая была на первой странице газеты, запихнутой в мою сумку, и которая означала, что он сильно разозлен. — Послушай, это неважно, мне наплевать на статью. И, кроме того, чем больше ты будешь спорить и возражать, тем больше люди будут думать, что тебе есть что скрывать. — Ладно, — сдался он, наклоняясь ближе ко мне со скрещенными на груди руками, — но не забывай, Гермиона, что кто-то за нами наблюдает. Этот человек уже навредил тебе и может попробовать сделать это снова. Кто-то пытается настроить весь волшебный мир против нас. Один Мерлин знает, что они попытаются сделать дальше. С этими «утешительными» словами Драко поспешил прочь, — полагаю, на следующий урок, — заставляя меня раздраженно закатить глаза от его упрямства. После ссоры с Драко меня больше не волновали занятия, поэтому я направилась в единственное место, где, как я знала, найду покой и утешение, в которых так нуждалась. Рон все время повторял, что, если у меня появляется проблема, я сразу иду в библиотеку. Пусть я и была уверена, что не найду ответ на свою дилемму в книге, просто находиться там помогало мне мыслить яснее. Я села в своем излюбленном уголке библиотеки, откуда открывался вид на озеро. Раздумывание явно не помогало, поэтому я поступила так, как велела мне логика: достав лист пергамента, составила список преимуществ и недостатков каждого выбора. Остаться в Хогвартсе или уехать. Я надеялась, что, взглянув на вещи в черно-белом свете, смогу принять решение. Завершив свой список, я отложила перо и размяла одеревеневшие от длительного писания пальцы, а затем с наслаждением вытянула руки вверх, расслабляя мышцы шеи. И тут, словно почувствовав его присутствие, я обернулась и увидела Драко, приближающегося ко мне. Моя улыбка мгновенно померкла, стоило мне заметить выражение его лица. Сказать, что оно не предвещало ничего хорошего, значит не сказать ничего. Если мне казалось, что ранее Драко был в плохом настроении, то по сравнению с этим выражением это было ничто. Мы не виделись всего час, но я могла предположить, что он мог узнать за этот короткий отрезок времени. Подойдя к моему столу, он бросил сумку со стуком, который показался еще громче в тишине библиотеки. — Ты уезжаешь. «Не вопрос», — заметила я, — утверждение». Он знал. Мгновенно похолодев, я сглотнула огромный комок страха в горле. Осторожно заглянув в его глаза, я сжалась от гнева, который там увидела. — Кто тебе сказал? — спросила я, приготовившись к худшему. Его губы искривились в презрительной усмешке. Мне показалось, что сейчас я смотрю на совершенно чужого человека. — А как ты думаешь? — резко огрызнулся Драко, заставляя меня отшатнуться назад. — Он с огромной радостью сообщил мне перед всем замком, что вы трое уезжаете в конце недели, чтобы стать мракоборцами. О чем я не знал абсолютно ничего. Он замолчал в ожидании моей защитной реакции. Я убью Рона за то, что он поставил меня в такое положение. Разумеется, это был он. Драко мог даже не упоминать его имени, ненависть в его голосе прекрасно дала понять, кто был единственным человеком, способным на такое. У Рона не было никакого права рассказывать об этом, особенно Драко. Я прекрасно понимала, что он сделал это намеренно, пытаясь вбить клин между нами. Я еще сама не определилась со своим решением. Мне нужно было лишь немного времени, чтобы все обдумать, но в очередной раз Рон вынудил меня столкнуться с реальностью раньше, чем планировалось. Пока я мысленно добавляла пункт «убить Рона» в список своих дел, терпение Драко подошло к концу, и он вопросительно изогнул бровь. — Хорошо… — медленно начала я, пытаясь выиграть себе больше времени. Но от правды не убежишь, и если я и вынесла что-то из наших с Драко отношений, так это то, как важна честность. Жаль, что я не сделала этого раньше. — Мне предложили работу в Министерстве, — произнесла я как можно более спокойным голосом, будто это ничего не значило. Будто такие вещи происходят каждый день. — Когда? — коротко осведомился он. — Этим утром, — призналась я, не подымая глаз. — И когда именно ты собиралась сообщить мне об этом? — закричал он, и его голос эхом отозвался в пространстве огромного помещения. Люди со всех соседних столов обернулись на нас, а один храбрый человек даже шикнул на Драко. Он явно был храбрее, чем я на данный момент. — Не знаю, — тихим голосом промолвила я. — Когда увижу тебя, когда все пойму. Лицо Драко переменилось, в глазах появился темный блеск. Наклонившись ко мне через стол, он заговорил тихим, спокойным, но в то же время устрашающим голосом, который так напомнил мне его отца. Я невольно отклонилась назад. — Ты видела меня, Гермиона, и ни слова не сказала. Вместо этого ты выставила меня идиотом, которому пришлось услышать новости от него, а не от тебя. — Я пыталась рассказать, — возразила я, — но ты не слушал меня, а только разозлился и умчался, прежде чем я смогла даже заикнуться о предложении. Поэтому не надо винить меня за то, что ты услышал об этом не так, как хотел. Драко лишь стоял, не сводя с меня глаз, а я смотрела на него в ответ немигающим взглядом, пытаясь не отвлекаться на играющие на его скулах желваки. В конце концов он сделал глубокий вдох через нос и поднял глаза к потолку. — Значит, ты уезжаешь? Мне потребовалось мгновение, чтобы ответить. Мгновение, которого хватило, чтобы мои глаза наполнились слезами, стоило мне подумать о том, что все это может означать. — Я не знаю, — честно ответила я, хотя понимала, как мой ответ повлияет на него. — Что ж, когда узнаешь, не могла бы ты сообщить мне о своем решении? Если, конечно, сможешь справиться с этой задачей. И, как в старом клише, голос Драко прозвучал не сердито, а разочарованно, и от этого мое сердце разрывалось еще сильнее. С этими словами Драко развернулся и двинулся прочь из библиотеки, своим оскалом разгоняя группу третьекурсников, которые оказались у него на пути. Я сморгнула слезы. Окружающие изо всех сил старались не пялиться на меня, но жалость в их глазах была слишком очевидна. Они наверняка думали, какой бедной глупой девушкой я была потому, что доверяла ему. Я могла представить заголовки «Ежедневного пророка», когда весть о нашей ссоре распространится и их тайный источник предоставит ее в мельчайших подробностях. Но я не винила Драко. У него было полное право злиться на меня. Даже я злилась на себя за то, что позволила всей этой ситуации произойти. Снова и снова мы говорили о том, что доверяем друг другу, но в очередной раз я оказалась слишком напугана, чтобы признать правду. Намеренно неторопливо я принялась собирать свои вещи, чтобы не показать своего огорчения и желания поскорее сбежать. В конечном итоге я отправилась на Нумерологию, подумав, что пусть это и глупо — идти на последнее занятие после того, как пропустила сегодня весь день, но мне нужно отвлечься. Я подумала, что лучше сидеть в классе, чем бездельничать в одиночестве. Но не смогла найти в себе силы сконцентрироваться на проблемах, написанных на доске, тогда как моя самая большая проблема располагалась на листе пергамента в сумке. Я достала его и спрятала за тетрадью. Список «за» и «против» был поделен поровну. На каждую причину «за» приходилась не менее убедительная причина «против». Я останусь с Гарри и Роном. Мне придется покинуть Драко. Я смогу работать в Министерстве. Я буду заниматься тем, что ненавижу. Урок закончился, а я все еще не пришла к окончательному решению. В надежде на то, что библиотека вернет мне ясность мыслей, я направилась обратно. Я не спеша пробиралась вдоль деревянных книжных полок и остановилась как вкопанная, увидев, что на моем любимом месте, там, где я сидела всего пару часов назад, сидит Драко. Книги и пергамент были разбросаны по всему столу, но он не обращал на них внимания, смотря в окно с выражением лица, которое я бы назвала «задумчивым». Мне не хотелось нарушать его покой, но глубоко внутри я понимала, что должна. Должна поговорить с ним. — Привет, — осторожно произнесла я, надеясь, что он не оттолкнет меня. Он никак не отреагировал на мое присутствие, и я вдруг почувствовала жуткую усталость при мысли об очередной ссоре. Я опустилась на стул напротив него, чтобы не выглядеть идиоткой, ошивающейся возле его стола. Он даже не повернул голову в мою сторону, упрямо глядя в окно. — Где ты была? — наконец спросил он. — На уроке. А что? — Я искал тебя. Подумал, ты будешь тут. Я смогла лишь произнести «о», и мы вновь погрузились в неловкую тишину. — Послушай, прости меня, — произнесла я, когда стало очевидным, что он не собирается нарушать молчание. На какой-то миг его брови сошлись на переносице, и я подумала, что он не примет мои извинения, но он покачал головой и наконец посмотрел мне в глаза. — Нет, это ты меня прости, Гермиона. Я не должен был так себя вести. Просто я разозлился, услышав об этом от Уизли, а не от тебя… Он точно знает, как вывести меня из себя, — сказал Драко с откровенным разочарованием и тяжело вздохнул. — Но я правда рад за тебя. — Нет, я серьезно, мне следовало рассказать тебе о том, что произошло. Я просто не хотела ничего говорить, пока не приму решения. По правде говоря, я была слегка шокирована и хотела все обдумать, прежде чем кому-либо сообщать. — Что ты имеешь в виду, говоря «пока не приму решения»? Я думал, ты уже согласилась, — спросил он с таким растерянным видом, что мне захотелось улыбнуться. — Нет, я… я не совсем уверена в том, что мне делать. Это замечательная возможность, но я не думаю, что готова покинуть Хогвартс. Он откинулся на спинку стула, обдумывая мои слова. Несколько раз мне казалось, что он вот-вот заговорит, чтобы поделиться со мной своим мнением, но нет: он хотел, чтобы первой заговорила я. — Как, по-твоему, мне стоит поступить? — спросила я, страстно желая услышать его мнение, надеясь, что он поможет мне разобраться со всеми запутанными мыслями в моей голове. Я видела, что он тщательно размышляет над тем, что ответить, но на его лице была обычная каменная маска, делавшая невозможным прочитать его эмоции. — Неважно, что я думаю. — Конечно, важно, — я наклонилась вперед. — Мне очень нужен твой совет. — Не думаю, что ты можешь рассчитывать на мою беспристрастность, — произнес он с улыбкой. Закатив глаза, он тоже придвинулся ближе ко мне. — Слушай, тебе нужно поступить так, как будет правильно для тебя. Хоть раз перестань руководствоваться логикой, составлять списки с «за» и «против». Сейчас ты говоришь о своей оставшейся жизни. Впервые за многие годы это решение касается не Поттера или Уизли. Оно касается тебя. Ты уже знаешь на него ответ. Просто перестань так много думать и доверься своей интуиции, — он встал и собрал свои вещи одним быстрым движением палочки. — Просто, я не знаю, подумай над этим, Гермиона. Заглянув мне глубоко в глаза, Драко собрался уходить, но в последний момент наклонился и поцеловал меня. Его губы оказались требовательными, жесткими, но в то же время удивительно нежными. Как только я начала отвечать на поцелуй, он отстранился, словно ничего не произошло. Чего нельзя было сказать обо мне, ведь я едва могла перевести дыхание. — Увидимся позже, — сказал он, уходя и оставляя меня в еще бо́льшем замешательстве, чем прежде. Драко все облегчил и запутал одновременно. Это уже становилось его характерной особенностью. Я знала, что именно чувствовала к нему, но с того момента, как мы сблизились, моя жизнь стала гораздо сложнее. И все же его слова задели меня за живое. Всю свою жизнь я пыталась угодить другим. Не поймите меня неправильно, я была уверенной, своевольной, и у меня было свое мнение, но все равно я жила для других, всегда думала о других. Мои родители хотели дочь-отличницу, и это так прочно укоренилось во мне, что я боялась совершить ошибку. Еще были Гарри и Рон. Мои друзья, мои лучшие друзья. Я любила их обоих и все бы сделала для них. И сделала. Я подвергала себя опасности, стерла моей семье воспоминания, чтобы пуститься в бега с Гарри. Я не хочу выглядеть так, словно задета этим, нет. Ни на секунду. Я бы не задумываясь поступила так снова. Но все восемь лет я жила и дышала, сражаясь против Волдеморта и за Гарри. Я устала сражаться. Устала жить в страхе. Стать мракоборцем означало то же самое: продолжение школы. Гарри всегда был лучшим в бою со своим природным инстинктом самосохранения. Моей же страстью были книги, знания и помощь другим людям. Драко был прав: мое сердце не лежало к мракоборству. Я наконец получила свой ответ, и на этот раз мое сердце говорило громче головы. Я не могла найти Драко, чтобы сообщить ему о своем решении. Где бы я ни искала, его нигде не было. Видимо, он сдержал свое обещание и дал мне немного свободы и времени подумать. Через какое-то время я сдалась и вернулась в гостиную, собираясь лечь спать, чтобы утром утвердиться в правильности своего решения и сообщить Драко. Пройдя через портретную дыру, я обнаружила, что Общая гостиная была пуста, за исключением двух знакомых лиц, которые успешно извлекали пользу из дивана. — Кхм, — громко кашлянула я, прыснув от смеха, когда две головы, — одна темноволосая, а вторая рыжая, — одновременно подпрыгнули. — Знаете, в этом замке более трёхсот пятидесяти комнат. Вы не могли найти одну, немного приватней? — Ох, отвали, Гермиона, — сказала Джинни, садясь и приглаживая волосы. — Он со мной всего на пару дней. Нужно пользоваться этим, пока могу. — Слишком много подробностей, Джинни. Я бы спросила, чем вы сегодня занимались, но, боюсь, это будет слишком для моих невинных ушей. Где Рон? — Наверху, уже собирает чемодан, — ответил Гарри. — Он в восторге. — Если сегодня мне придется еще раз услышать о мракоборцах, я прокляну одного из вас. Они весь день только об этом и говорят, — пожаловалась Джинни, кидая на Гарри обвиняющий взгляд, пока тот с невинным видом пожал плечами. — Кстати говоря, ты уже отправила сову со своим согласием? — спросил Гарри. — С меня достаточно, — сказала Джинни, вскидывая ладони вверх. — Я иду спать и оставляю вас двоих утомлять друг друга разговорами о мракоборцах. Когда она поднялась по лестнице, оказавшись вне пределов слышимости, я повернулась к Гарри, собираясь сообщить ему о своей решении. — В общем, о моем согласии, — я подошла к дивану и присела рядом с Гарри. — Я тут поразмыслила немного… весь день, вообще-то, и решила, ну… не делать этого. — Не делать чего? — спросил Гарри с непроницаемым лицом. Я сделала глубокий вдох. — Я решила не принимать предложение. Меня накрыла волна облегчения, когда я поняла, что не жалею о своем решении. Какое-то мгновение Гарри вникал в суть моих слов, а затем вдруг выпрямился с широко распахнутыми глазами. — Что?! Гермиона, это несерьезно. Ты же не можешь на самом деле думать о том, чтобы отказаться от такого предложения? Это ведь все, о чем мы всегда мечтали. — Нет, это все, о чем ты всегда мечтал, — сказала я. — Я хочу остаться здесь. Хочу закончить Хогвартс и сдать ЖАБА. — Ты же не всерьез? Ты действительно хочешь остаться здесь? — Гарри изучал меня, а затем на его лице отразилась мысль, и он сузил глаза: — Гермиона, богом клянусь, если ты делаешь это ради Драко Малфоя, чтобы остаться здесь с ним, я… — Он в замешательстве покачал головой. — Какую власть он имеет над тобой? — Ты это на самом деле? — спросила я, чувствуя, как меня за секунду охватило раздражение. — Гарри, мой выбор никак не связан с Драко, а если ты действительно считаешь, что я позволю парню влиять на решение, связанное с моим будущим, тогда очевидно, что ты не знаешь меня так хорошо, как думаешь. Гарри встретился с моим сердитым взглядом, вглядываясь в мое возмущенное лицо, словно пытаясь разобраться, верит он мне или нет. Судя по всему, верит. — Ладно, это не касается Малфоя, — наконец сдался он. — Но это не объясняет того, почему ты так просто отказываешься. Это такая отличная возможность и прекрасный способ получить работу в Министерстве. — Гарри, — я вздохнула, пытаясь заставить его понять. — Я не могу. — Просто подумай об этом, Гермиона. — Поверь, я думаю об этом весь день, Гарри. Я не могу. — Почему нет, черт возьми? — возмутился он, раздражаясь все больше и больше от моего отказа. — Потому что не могу, — напрямую сказала я. — Я не могу больше сражаться, Гарри, не хочу. Я не смогу снова пройти через это. — О чем ты говоришь, Гермиона? Мне кажется, ты более чем доказала, что способна сражаться. — Я знаю, что могу, просто не хочу. Не хочу бояться каждую минуту каждого дня. Задаваться вопросом, найдут ли нас сегодня. Бояться закрыть глаза из страха, что больше не открою. — На этот раз все будет по-другому, — произнес он более мягко, следы злости исчезли, на их место пришел намек на понимание. — Нас будет больше, и не будет так опасно. Кроме того, ты сможешь возвращаться домой по ночам. Тебе не придется снова делить со мной палатку, — сказал он, улыбаясь. — Я обещаю. Я улыбнулась в ответ, поддавшись воспоминаниям, но это была улыбка раскаяния, так как я знала, что впервые в жизни собираюсь подвести Гарри. — Гарри, мне пришлось так раньше жить. У меня не было выбора. На этот раз он есть, и я говорю «нет». — У тебя всегда был выбор, Гермиона. Я никогда не заставлял тебя идти со мной. Я видела, как его это ранит, и мне было искренне жаль, но я должна была донести до него свою мысль. Я никогда не винила его и не стала бы винить за то, что произошло, но пришло время для нас расстаться и пойти собственными путями. — Нет, не заставлял, но это не означало, что я могла уйти. Я бы никогда не поступила так с тобой. Я не виню тебя, Гарри, ни на секунду, но я была во всем этом настолько, насколько и ты. Я твой друг, я была тебе нужна и ни на миг не задумывалась о том, чтобы оставить тебя одного. Но, Гарри, больше ты не нуждаешься во мне. Я видела перемену в его глазах. Он начинал понимать и наконец принимать то, что я ему говорила. — Ты всегда будешь мне нужна, Гермиона. Ты одна из самых умных людей, которых я знаю, ты мой лучший друг, — он притянул меня к себе. — Что я буду делать без тебя? Мои руки крепче обвились вокруг него. — Ты будешь собой. Умным и замечательным собой.