Шрамы

Знаете этот день в школе, когда ваш лучший друг не приходит на занятия? Это становится буквально худшим днем. Весь день вам приходится переживать, с кем идти в школу, а затем домой; с кем сидеть на обеденной перемене; кто будет вашим партнером, если вас разобьют на пары. Именно так я себя чувствовала, когда Гарри и Рон покинули Хогвартс. Они прошли со мной практически каждый шаг моего пути в школе, а теперь их не было рядом. На первом году мы все были в одной лодке, все были одиноки, не зная никого вокруг. Я так переживала, что не смогу вписаться в этот мир. Я уже оставалась далеко позади из-за того, что родилась в семье магглов и не знала о магии абсолютно ничего. Мне так отчаянно хотелось впечатлить окружающих, доказать, что мое место здесь. На протяжении первых месяцев я усердно старалась показать себя по время уроков, но, болтая с другими девочками в общежитии, я видела, что у меня не получается найти с ними общий язык. Я пыталась присоединиться к их разговорам, но они лишь вежливо улыбались в ответ, и, как я понимала, понятия не имели, о чем я говорю. Когда несколько недель спустя мне наконец удалось поднять голову от учебников, я обнаружила, что все вокруг уже обзавелись друзьями и, казалось, естественным образом нашли окружение, в котором чувствовали себя комфортно. Все, кроме меня. Я была настолько обеспокоена тем, чтобы проявить себя и доказать, что принадлежу этому миру, что оказалась совершенно одна. Мне кажется, именно поэтому на первом курсе я так расстроилась, услышав, как на Хэллоуин Рон разглагольствовал о том, что у меня нет друзей. Я провела остаток дня, плача в туалетной комнате для девочек, но не потому, что он повел себя жестоко и подло, а потому, что я знала: он был прав. У меня не завязалось ни с кем дружеских отношений, что он заметил и объявил всем вокруг. Они смеялись над этим. Одно дело быть безнадежно одинокой, но совсем другое дело, когда окружающие используют это как предлог, чтобы поиздеваться над тобой. Я была так счастлива, когда Гарри и Рон наконец приняли меня в свою компанию. Хагрид называл нас «тремя разгильдяями» и был прав. Мы нашли друг друга, потому что больше никуда не вписались. За прошедшие годы между нами не раз разгорались ссоры, но у меня появилась Джинни, с которой я могла проводить время, хоть у нее и были свои друзья. Вплоть до прошлого лета, которое мне пришлось провести одной, я верила, что мы всегда будем вместе. Я представляла, что даже после выпуска из Хогвартса мы будем видеться каждый день в Министерстве. А сейчас они уехали, и произошло то, чего я так боялась. Но чего я не могла предвидеть, так это Драко Малфоя. На следующий день после отъезда мальчиков нервы внутри меня были крепко натянуты. Пусть мне и было девятнадцать, и я уже восемь лет называла Хогвартс своим домом, но сейчас у меня было такое чувство, будто я снова вернулась в первый день учёбы. Я переживала о том, с кем мне сидеть во время еды, с кем ходить на уроки и с кем проводить время в гостиной и библиотеке. Как оказалось, у меня не было причин для беспокойства. Когда я утром вышла из Общем комнаты, в коридоре меня ждал Драко с улыбкой и протянутой рукой. Я еще никогда не была так рада его видеть. После того разговора возле Гремучей ивы между нами произошла едва заметная перемена. Возможно, потому, что он просто чувствовал, как я скучаю по друзьям, и пытался подбодрить меня, а возможно, потому, что исчезло самое значительное препятствие для наших отношений и мы могли больше не прятаться. Что бы там ни было, мы вновь вернулись в жизни друг друга, проводя практически каждый свободный момент вместе. Мы вместе учились в библиотеке, ходили на занятия, обедали за одним столом и проводили свободные вечера и выходные в Выручай-комнате. Я думала, что нам быстро надоест постоянная компания друг друга, но все оказалось наоборот. Я не могла дождаться новой встречи и с удовольствием находилась рядом с ним. Меня немного пугало, как сильно я стала в нем нуждаться, как сильно стала зависима от него. Но в Драко тоже была заметна перемена. Едва различимая, но перемена. Может, это был тот факт, что Гарри и Рон уехали и ему больше не приходилось постоянно быть начеку, а может, он просто был рад этому обстоятельству, но он казался спокойней и искренно счастливей, чем я когда-либо видела. Единственным препятствием, которое нам оставалось преодолеть, была Джинни. Она никогда не принадлежала к тем, кто скрывал свои чувства или эмоции, поэтому она ясно выразила свое мнение насчет Драко и не могла сдержать своего подозрения и неодобрения. Если в тот момент, когда я была с ней, ко мне подходил Драко, она вела себя двумя способами. Это зависело от того, в каком она была настроении. Лучшим вариантом было, если она сразу принималась собирать свои вещи и уходила в противоположном направлении. Это было ужасно и неловко, но гораздо лучше того, что происходило, если она оставалась. Когда такое случалось, она сидела и бормотала себе под нос разные саркастические комментарии, не сводя с Драко пристального взгляда. К его чести, Драко не клевал на ее удочку, хотя мне не нравился его хмурый вид, который он принимал каждый раз, когда младшая Уизли оказывалась рядом. Это очень напоминало прошлого Драко, заставляя Джинни считать, что она вела себя вполне обоснованно по отношению к нему. А я? Что ж, я просто сидела между ними, молясь, чтобы никто из них не обидел другого, все время желая стукнуть их упрямыми головами. Отношения между ними еще сильнее накалились, когда начался квиддичный сезон. Во время рождественских каникул никто не тренировался, а учитывая ужасную погоду, которая стояла в начале января, команды тоже тренировались не так часто, как раньше. Следующие важные матчи были между Гриффиндором и Пуффендуем, а затем между Слизерином и Когтевраном. Это означало, что Джинни, новый капитан гриффиндорской сборной, и Драко, ловец сборной Слизерина, проводили фактически все свое время на поле. А если они не тренировались, то планировали игровую стратегию, что означало разговоры о квиддиче. Много разговоров. Не поймите меня неправильно, я понимала квиддич. Или, по крайней мере, понимала его основы. Я видела более чем достаточно матчей, чтобы вникнуть в основные правила. И мне нравилось наблюдать за игрой — в некоторых случаях. На протяжении учебного года в Хогвартсе проводилось шесть матчей, и обычно я не ходила на каждый из них; лишь на те три, в которых принимал участие Гриффиндор. Но слушать, как люди говорят о квиддиче весь день, каждый день, — это сводило меня с ума. Единственным положительным моментом было то, что когда Джинни тренировалась, я могла проводить время с Драко, а когда на тренировке был Драко, я была с Джинни, даже если это подразумевало длительные разговоры о квиддиче. Из двух команд Слизерин играл первым — в заключительную неделю января, а затем в первые выходные февраля играл Гриффиндор. Это были заведомо сложные матчи, так как погода в это время года отличалась проливными дождями, метелями или штормовыми ветрами, если не все вместе. В таких условиях напряжение неизбежно нарастало. И Гриффиндор, и Слизерин одержали победу в первых матчах, и это означало, что они в очередной раз будут состязаться в финальной игре. Забавно, как часто это происходило. Обеим командам было важно победить, чтобы пройти в финал и взять Кубок Хогвартса. Об этом мне постоянно напоминали Джинни и Драко, не говоря уже о том, что они были лично заинтересованы в победе, что делало их еще более взвинченными. Мадам Трюк практически пообещала Джинни, что если та сыграет достойно, то она организует прибытие некоторых людей из лучших команд Британии, чтобы те посмотрели на нее и нескольких других игроков в финальном матче. Нет необходимости говорить о том, что Джинни была решительно настроена их впечатлить. Драко также хотел произвести впечатление, но по совершенно другой причине: ему казалось, что для него это шанс показать себя и вновь завоевать расположение Слизерина. Если он поможет выиграть матч и пройти в финал, то снова станет героем. Лично я не понимала, почему он нуждался в их одобрении, но для него это много значило, поэтому я не спрашивала. Или, по крайней мере, пыталась. Какое-то время я просто соглашалась, кивая головой на все, что он говорил, в то же время размышляя о том, что всю свою жизнь он искал одобрения других, хотя и утверждал, что изменился и теперь ему наплевать. Это немного сбивало с толку. Если Драко беспокоился о том, что слизеринцы думают о нем, и стремился завоевать их расположение, то отношения со мной никак не помогали ему в этом. Но мне казалось невозможным сомневаться в нем после всего, что мы пережили за эти несколько недель, и, кроме того, я не верила, что Драко может бросить меня только ради своей популярности. Я продолжала себя в этом убеждать. Вечером перед матчем против Когтеврана мы с Драко направились в Выручай-комнату после его тренировки. Он только что принял душ, и его все еще влажные волосы слегка вились на затылке, от чего мне было тяжело оторвать взгляд. Мы сели перед камином, и я слушала, как Драко рассказывает о квиддиче — опять! Он объяснял подробности их тренировок и игровой стратегии. Если бы на следующий день по какой-то причине один из слизеринцев не смог принять участие в матче, уверена, что смогла бы занять его место, настолько хорошо я уже знала их позиции и стратегию. Еще после десяти минут беседы о квиддиче я погрузилась в скуку, но Драко этого не заметил. До тех пор, пока я кивала головой и время от времени издавала одобряющие звуки, он продолжал болтать. Не думаю, что он даже обратил внимание, когда я протянула руку и начала играть с завитком его волос, который отвлекал меня. Я подвинулась ближе на диване и положила руку ему на колено. Не знаю, откуда вдруг во мне появилась эта уверенность и решительность, но, наверное, после больницы и его постоянных тренировок мне просто захотелось немного внимания. Однако Драко не понял намека и стряхнул мою руку, продолжая свой монолог. Разочарованно вздохнув, я отстранилась и решила включиться в разговор, предположив, что если я проявлю достаточный энтузиазм, то мы быстрее перейдем к другой теме. — Но их команду тяжело победить, да? — перебила я, когда он начал перечислять сильные и слабые стороны каждого участника команды Когтеврана. — И что это означает? — спросил он явно недовольным тоном. — Только то, что матч будет сложным, — произнесла я, пытаясь перевести все в шутку. — Значит, ты думаешь, что мы проиграем? Он в раздражении сел прямо, и я мысленно треснула себя по лбу за то, что невольно сделала только хуже. Нужно было и дальше сидеть в немой скуке. — Я не говорила этого. Я лишь сказала, что это, вероятно, будет сложная игра. Когтевран не слабаки. — Мы больше тренировались, у нас самые быстрые метлы, и мы побеждали их каждый год, когда я играл против них, — перечислял Драко, загибая пальцы. — Не понимаю, почему это должно быть сложно. — Я уверена, ты прав, — я попыталась успокоить его. — И что это должно значить? — Ради всего святого, Драко, это значит, что ты наверняка прав и вы победите! — Вау. Твоя поддержка просто ошеломляет. — Ты сейчас надо мной издеваешься? — сказала я в тон ему. — Последний месяц я только и делала, что слушала твои разговоры о квиддиче, смирилась с тем, что перестала тебя видеть из-за постоянных тренировок, и завтра я буду сидеть на трибунах — единственная гриффиндорка, поддерживающая и подбадривающая тебя! Что еще ты хочешь, чтобы я сделала? Ходила за тобой по пятам с футболкой «Я люблю Драко Малфоя» и скандировала твое имя? Какое-то время мы смотрели друг на друга, и я видела, что он был зол, но также понимал, что я права. В чем он никогда не признается. В конце концов он вздохнул и сказал: — Я иду спать. Мне нужно отдохнуть перед игрой. Увидимся завтра. Понимая, что я только что ненамеренно вывела Драко из себя, я направилась в гостиную, чтобы поговорить с Джинни. Я втайне надеялась, что она убедит меня в том, что его поведение совершенно нормально перед игрой и что переживания из-за спорта очень часто превращают людей в самовлюбленных, чрезмерно чувствительных нервных засранцев. Я нашла Джинни возле камина в гостиной, и, так как большинство студентов собирались перед матчем лечь спать пораньше, мы оказались практически наедине. После того как я выразила свою обеспокоенность из-за неуверенности Драко, Джинни заверила меня, что многим игрокам действительно необходимо настроиться перед игрой и любой негативный комментарий может выбить их из колеи и повлиять на них в преддверии матча. Слегка успокоившись и почувствовав себя в настроении к откровениям, я решила спросить Джинни о том, что крутилось у меня в голове из-за внезапной потребности Драко в популярности. — Джинни, можно спросить тебя кое о чем? — Конечно. — Неважно, — произнесла я, идя на попятную. — Гермиона, что такое? — Глупости, честно. — Гермиона Джин Грейнджер, в чем дело? — спросила Джинни своим повелительным, требовательным голосом, который так напоминал ее мать. Выпустив воздух из легких, я собрала свое гриффиндорское мужество в кулак и решилась спросить: — Ладно, что ж… как ты поняла, что Гарри — тот самый? — Почему ты спрашиваешь? — после секундного молчания спросила Джинни, пытаясь сдержать смех из-за моей неловкости. — Да так, я просто… — я замолчала, смущенная тем, что она смеется надо мной. — Нет, нет, извини, мне жаль, — сказала она, беря себя в руки. — Ну, я думаю, я всегда знала это, с того момента, как встретила его. Может, это прозвучит странно, но он был Гарри Поттером, и я боготворила его. Милый, храбрый и сильный, но в то же время застенчивый и ранимый… Чем больше я его узнавала, чем лучше понимала. Я просто не видела себя в будущем ни с кем, кроме него. Ты помогла мне понять, что мне нужно оставаться терпеливой и дождаться, когда он увидит во мне меня, а не младшую сестру Рона. Когда мы наконец сблизились, это казалось правильным. Я не могу этого объяснить, но, наверное, когда ты находишь своего единственного, ты просто знаешь это. Какое-то время я сидела молча, обдумывая ее слова. Джинни любила Гарри с тех пор, как ей исполнилось десять. Гарри потребовалось немного больше времени, но они идеально подходили друг другу. Не так, как мы с Драко. Мы были знакомы семь лет и все это время ненавидели друг друга. Но делало ли это наши отношения менее действительными? Менее реальными? Джинни, должно быть, почувствовала, что сказала что-то не так, или поняла, о чем я думаю. — Ты правда уверена насчет Драко Малфоя, Гермиона? Я хочу сказать, это ведь не какая-нибудь безумная влюбленность или способ заполучить обратно Рона, заставив его ревновать? Ты уверена в этом? — Как давно ты меня знаешь, Джинни? Ты действительно считаешь, что я бы встречалась с кем-то, кто мне не нравится? И я не настолько жалкая. Я бы никогда не поступила так с Роном. — Но Драко Малфой! Ну да, в нем есть что-то от плохиша, и, возможно, он бывает милым, когда перестает одаривать людей своим презрительным взглядом, но он такой жесткий, высокомерный и бывает тем еще козлом. — Джинни, я знаю, что он не идеальный. Она согласно фыркнула, и я решила проигнорировать это. — У нас с ним не особо заладилось с самого начала, но мы тогда не знали друг друга. Он просто… он заставляет меня чувствовать себя… не знаю. Не могу объяснить. Я просто... когда он рядом и когда ко мне прикасается, я не могу мыслить трезво, лишь знаю, что должна быть с ним. — Гермиона Грейнджер, уж не хочешь ли ты мне сказать, что переспала с Драко Малфоем?! — воскликнула она, и ее челюсть отвисла от изумления и чего-то еще, напоминающего отвращение. — Еще нет… в смысле, конечно, нет, — я залилась краской, вспоминая тот случай на Рождество. — Гермиона? — спросила Джинни, словно чувствуя, что я что-то утаиваю от нее. — Мы не спали, — настаивала я, и подруга недоверчиво вскинула брови. — Хотя один раз были к этому близки, — призналась я, удивленная тем, как сильно желала, чтобы тогда это зашло дальше. — Подробности, немедленно, — потребовала Джинни, забираясь с ногами на диван и поворачиваясь лицом ко мне. Я невольно засмеялась над ее решительным выражением, и, хотя обычно я не стремлюсь участвовать в девичьих разговорах, сейчас мне очень хотелось рассказать ей о том, что произошло. — Это случилось на Рождество. Мы были в Выручай-комнате и уснули у камина… — Угу, ага, — пробормотала Джинни, наклоняясь вперед в предвкушении. — Драко приснился кошмар, и, я не знаю, мы начали целоваться, и уже становилось довольно жарко, когда Выручай-комната решила, что мы нуждаемся в огромной кровати королевских размеров, и это вроде как испортило момент. — О боже мой, — произнесла Джинни, отчасти в шоке, отчасти смеясь. — Значит, ты думаешь, что вы собираетесь?.. — Джинни! — воскликнула я, чувствуя, как мое лицо краснеет все сильнее с каждой секундой. — Не знаю... — Но ты хочешь? Разумеется, мои щеки яростно запылали, и этого ответа было достаточно. — Гермиона Грейнджер, — одновременно восхищенно и удивленно протянула Джини. С меня было достаточно ее подколов, поэтому, чтобы скрыть свое смущение, я решила, что пришло время поменяться ролями и акцентировать внимание на ней. — Погоди, хватит обо мне. Что насчет вас с Гарри? — Нуу… — застенчиво замялась она. — ААААА! — закричала я. — Почему ты мне не рассказала? — Это произошло во время летних каникул. Гарри оставался у нас в гостях и однажды ночью не мог заснуть, поэтому решил проверить, не сплю ли я, и, ну… это произошло. Несколько раз. — Фу, ладно, прекращай, — сказала я, передернувшись от нежелательных картинок, которые всплыли у меня в голове. — Мне не нужно знать подробности. Никогда! Гарри был для меня как старший брат, и слушать о его половой жизни было просто странно. — Ну, ты сама спросила, — ответила она, смеясь. — Ага, о чем глубоко сожалею, — произнесла я. Теперь мне предстояло много над чем подумать. Утро квиддичного матча прошло странно. Я никогда особо не чувствовала того возбуждения, которое переживали все остальные перед игрой, но сегодня меня захватило то же воодушевление, что и всю школу. Большой зал гудел от предвкушения. Драко и остальных членов команды Слизерина нигде не было видно, но я решила, что они уже позавтракали и теперь обсуждают на стадионе свою тактику. Опять. Я практически завершила трапезу, когда заметила Джинни, входящую в зал. Я бросила на нее быстрый взгляд, чтобы поздороваться, и уже собиралась вернуться к чтению «Ежедневного пророка», как вдруг обратила внимание ее одежду и присмотрелась. На подруге была красная футболка Гриффиндора с напечатанной на груди надписью: «Я поддерживаю Гриффиндор и ВКС». — Что за футболка? — спросила я, указывая вилкой на ее грудь. — Нам всем нравится крутой пресс, но неужели нужно так открыто заявлять об этом всей школе? Или это какая-то агитация для привлечения внимания к культуризму? — Хорошая идея, — сказала она, садясь напротив меня и кладя себе тост. — Если бы я знала, что для агитации накаченного пресса потребуется лишь футболка, я бы уже давно начала свою кампанию. Однако это означает немного не то. Это аббревиатура, — уточнила Джинни, избегая моего взгляда, не спеша наливая себе тыквенный сок и намазывая маслом тост. Я смотрела на нее, ожидая ответа, но получила его, когда Джинни перегнулась через стол, чтобы взять клубничное варенье, и я смогла разглядеть надпись в самом низу. Написанный на ее футболке слоган гласил: «Я поддерживаю Гриффиндор и ВКС — Всех Кроме Слизерина».* — Всех, кроме Слизерина. Очень по-взрослому, Джинни. — А что? Я ведь не одна ношу ее. Я огляделась вокруг и поняла, что Джинни была права: немало людей сидели в футболках, свитерах и шарфах с этой надписью. Это были не только гриффиндорцы. У Когтеврана и Пуффендуя была своя версия одежды со своими собственными цветами и названиями факультетов. Я заметила, что слизеринцы тоже обратили на это внимание и выглядели крайне недовольными. Я не могла винить их в этом. — Не в этом дело, Джинни. Вообще-то, это даже хуже. После всего, что произошло, почему люди просто не могут понять? Отталкивая людей и не считаясь с ними, вы только заставляете Слизерин ненавидеть всех и повторять историю, которая была раньше. Я думала, ты поняла это, Джинни. — Это всего лишь футболка, Гермиона, и просто матч по квиддичу. Не такая уж большая проблема, — сказала Джинни в попытке отмахнуться и успокоить меня. — Конечно, большая. Представь, что ты первокурсник и против тебя настроена вся школа. Это явно не подтолкнет их к тому, чтобы подружиться с другими факультетами, а лишь заставит озлобиться на окружающих вместе с остальными слизеринцами. Где ты ее взяла, кстати? У нее хотя бы хватило приличия выглядеть слегка пристыженной. — Джордж, — просто сказала она. — Он начал продавать их в своем магазине. — Ну не замечательно ли? Давайте теперь наживаться на дискриминации. Ладно, я пошла на стадион: хочу занять хорошее место, — сказала я, поднимаясь и собирая свои вещи. — Эй, Гермиона, мне жаль. Ты права, это была дурацкая затея, — извинилась Джинни, вставая и направляясь со мной к выходу из Большого зала. — Это должна была быть просто шутка. Но смотри, футболку даже не видно под моей курткой. Я улыбнулась подруге, давая понять, что она прощена, и взяла ее под руку, выводя из замка. — А теперь пойдем и займем себе хорошие места, чтобы ты смогла открыто пялиться на своего парня. Интересно, у него пресс с кубиками? — лукаво поинтересовалась Джинни, за что получила немедленный тычок по ребрам. На стадион мы пришли первыми, поэтому нам удалось занять места в первом ряду на гриффиндорской трибуне. Хотя у нас и были отличные места, с которых было прекрасно видно происходящее на поле, я начала жалеть, что мы спустились сюда так рано. Холод стоял ужасный, и мой зад онемел от длительного сидения на деревянных скамьях. Не говоря уже о том, что ожидание матча на морозе лишь усиливало мою нервозность. Наконец трибуны заполнились, и матч был готов начаться. Игроки вышли на поле, и мои глаза мгновенно нашли Драко. Мы так и не встретились сегодня утром, поэтому у меня не было возможности пожелать ему удачи или проверить, как он себя чувствует. Сейчас он выглядел уверенно и сосредоточенно, шагая с высоко поднятой головой. Я знаю, как много это значило для него. Но вот он заглядывает в толпу, и я замечаю первые признаки тревоги. Ему почти удалось ее скрыть. Команды сбились в группы для последнего напутствия или что они там обсуждали, а затем направились к своим метлам. Уже собравшись взлететь, Драко бросил быстрый взгляд на гриффиндорскую трибуну. Я знала, что он не может меня увидеть, поэтому пришлось подавить в себе желание подпрыгнуть и замахать руками, чтобы он меня заметил. Оставалось лишь надеяться, что он знает о том, что я с ним. Сильным движением оттолкнувшись от земли, Драко взмыл в небо. Мадам Трюк дунула в свисток, и матч начался. Игроки превратились в пятна зеленого и синего. Даже в этом море цветов я могла различить Драко. Я бы узнала его везде. Каждая мышца в моем теле была напряжена, я не могла перестать нервно дергать ногой и не знала, куда девать руки. Я поочередно кусала ногти, заламывала пальцы и прятала их под зад, лишь бы только не дергаться. Джинни начинала раздражаться, но я была так взволнована из-за Драко, потому что знала, как много эта игра значит для него. Само собой, не все вокруг меня чувствовали то же самое. Когда играл Слизерин, это автоматически означало, что Гриффиндор будет поддерживать их соперника, то есть я была единственной, кто желал слизеринцам победы. Когда они забивали, все вокруг негодующе освистывали их, а когда забивал Когтевран, его оглушительно поддерживали. Я не питала особой любви к слизеринцам, поэтому легко воспринимала негодование окружающих. Тем не менее я любила Драко, и когда оба когтевранских загонщика одновременно отбили в его сторону бладжеры, ударяя прямо в грудь и почти сбивая с метлы, я едва смогла сдержать свои эмоции. Когда второй бладжер настиг Драко (ему удалось уклониться от первого), я в беспокойстве вскочила со своего места, но Джинни вернула меня обратно, пробормотав «он в порядке» и себе под нос что-то насчет того, что я веду себя глупо. Мне пришлось проявить все свое самообладание, чтобы не обернуться и не проклясть тех, кто насмехался над Драко, которому очевидно было больно. Вместо этого я начала бросать на них испепеляющие взгляды, наплевав на то, будут ли они меня осуждать за поддержку так называемого «врага». В конце концов последней смеялась я, когда Слизерин забил очередной гол. Счет был практически равным, поэтому все зависело от того, ловец чьей команды поймает неуловимый снитч первым. Мои глаза вновь нашли Драко: он облетал границы стадиона, цепким взглядом осматривая поле. Матч длился уже почти час, когда небеса разверзлись и нас накрыл пронизывающий февральский дождь, настолько холодный, что казалось, будто в твое тело врезаются маленькие дротики льда. Толпа беспокойно зашумела, ожидая победы, чтобы поскорее вернуться в тепло замка. Спустя десять минут каждая команда смогла забить еще по одному голу, и счет стал 120-110 в пользу Слизерина. Будучи частью толпы, я ощущала общее напряжение, поэтому не могла даже представить, какое давление сейчас оказывалось на Драко. Одна четверть школы полагалась на него, а три четверти надеялись, что он потерпит неудачу. Неудивительно, что в последнее время он был таким напряженным и угрюмым. Еще через несколько минут Драко перешел к действиям. Он завис на краю поля немного выше остальных игроков, выглядя как хищник в поиске своей жертвы. Прежде я уже неоднократно видела, как эту тактику использует Гарри, и хотя это выглядело так, будто он ничего не делает, его глаза непрерывно сканировали участок, ожидая контрольного сигнала блестящего золота. Внезапно и без предупреждения Драко опустился вниз на двадцать футов и устремился на другую сторону поля. Крики бушующей толпы оповестили ловца команды Когтеврана о действиях Драко, и она поспешила за ним. Она оказалась довольно проворной, но метла Драко была быстрее (разумеется), и так как у него было преимущество по времени, хватило лишь считаных секунд, прежде чем его рука протянулась и поймала крылатый золотой снитч, заставляя слизеринские трибуны разразиться потоком оглушительных аплодисментов и радостных криков. Я встала и ликовала вместе с ними, хлопая окоченевшими ладонями, пока не вспомнила, где нахожусь. Окружающее меня безмолвие и оцепенение заставили осознать свою ошибку. Я обернулась и поняла, что взгляды целой трибуны были направлены на меня. Было странно чувствовать на себе всеобщее осуждение, но мне было наплевать. Я была счастлива за Драко. Страстно желая поскорее увидеть его и поздравить, а также не особо желая оставаться с остальными гриффиндорцами, я пообещала Джинни, что мы увидимся позже, и поспешила сойти с трибуны, пробираясь в толпе медленно направляющихся в замок студентов. Когда я наконец выбежала на поле, то остановилась на месте, заметив, что Драко был окружен, казалось, всем своим факультетом. Он выглядел таким счастливым. Во всяком случае, определенно был доволен собой, ведь Драко Малфой слишком крут, чтобы показать, что искренне наслаждается получаемым вниманием. Все хлопали его по спине, пожимали руку и скандировали его имя. Больше всего на свете мне хотелось броситься к нему, крепко обвить руками и сказать, как сильно я им горжусь, но я не смогла. Я отступила от толпы, прежде чем кто-нибудь смог меня заметить. Я хотела, чтобы Драко насладился этим моментом; моментом, к которому он так стремился. Мое появление лишь испортило бы все. Я, гриффиндорка, была единственным человеком, которого определенно не приветствовали бы на торжестве, а я не хотела ставить Драко в положение, в котором ему пришлось бы выбирать между сокурсниками и мной. После всего, что мы пережили, я ни в коей мере не хотела в нем сомневаться, но втайне боялась, что если перед ним встанет выбор, то он падет не на меня. Поэтому я повела себя как трусиха и отступила, чтобы мне не пришлось узнавать ответ на этот вопрос. Дождь по-прежнему лил не переставая, так что остальные факультеты поспешили вернуться в тепло и уют своих гостиных. Чувствуя себя несчастной и раздраженной на саму себя, я направилась по пустой тропе к замку, когда услышала голос за спиной: — Ты разве не собиралась поздравить меня? Я обернулась, встретившись взглядом с Драко, который стоял в насквозь промокшей спортивной мантии в нескольких метрах от меня. Он тяжело дышал, и я поняла, что ему пришлось бежать, чтобы догнать меня. Я увидела обиду в его глазах и почувствовала, как вина тугим узлом завязывается у меня в животе. — Ты был немного занят, — сказала я, указывая на квиддичное поле, где все еще ликовали слизеринцы. Понимая, что это прозвучало немного горько, я нацепила на лицо улыбку и с энтузиазмом добавила: — Но поздравляю, ты был великолепен! Словно почувствовав мою обеспокоенность, Драко вопросительно уставился на меня, не понимая, почему я веду себя так странно. Он направился ко мне, но по какой-то неизвестной причине я отступила назад. — Тебе, наверное, стоит вернуться к своей команде. Они будут ждать тебя. Развернувшись, я зашагала прочь, ругая себя за свою неловкость, когда Драко окликнул меня, останавливая на месте. — Все в порядке, мы сможем отпраздновать завтра. Иди и наслаждайся вечеринкой. — Гермиона, подожди, — услышала я его голос на удивление близко. Черт, как быстро он двигается. Рука Драко обхватила мое запястье, разворачивая меня лицом к нему. Он заглянул мне в глаза и, клянусь, точно узнал, о чем я думала, так как наклонился ближе ко мне и убрал мокрую прядь волос с моего лица. — Единственный человек, с которым я хочу праздновать — это ты. Остальные ничего не значат для меня. — Драко, я не против того, чтобы сегодня ты был с ними. Ты это заслужил. — Я доказал то, что должен был, Гермиона. На остальное мне наплевать. Ты единственный человек, на которого мне не наплевать и с кем я хочу провести время. — Ты уверен? — прошептала я в ответ, наконец встречаясь с ним взглядом. — Никогда не сомневайся в этом. Поймав мои губы в поцелуе, Драко сократил разделявшие нас сантиметры, умело убеждая меня в своих словах. *В оригинале получилась небольшая игра слов. Abs — от английского «пресс», «кубики», а также надпись на футболке: «ABS» — «Anyone but Slytherin».