Шрамы

Нечасто в своей жизни я плакала до тех пор, пока не засыпала. Пару раз на первом курсе, когда чувствовала себя особенно одиноко, пару раз после того, как Рон начал встречаться с Лавандой, и одну или две ночи, проведенные в палатке, стоило мне подумать о том, что мы проиграем войну. Но каждый раз это были тихие, беззвучные слезы. Освобождение от гнетущих меня эмоций, но постоянно под контролем. В этот раз я захлебывалась в рыданиях. Боль внутри меня была настоящей. Искренней. Такую боль было невозможно контролировать. Драко ушел. Я сама попросила его об этом. Мне хотелось этого. Но, стоило лишь посмотреть туда, где он стоял всего мгновение назад, как я поняла, что ошибалась. Я хотела, чтобы он вернулся. Молилась об этом. Но место, откуда он исчез, оставалось пустым. Только когда температура упала, а солнце медленно зашло за горизонт, мне пришлось принять то, что сердце не хотело признавать: он не вернется. Мама попыталась заговорить со мной, когда я ворвалась через входную дверь, пробежала мимо нее и заперлась в своей комнате. Она не последовала за мной. Ночью я почти не спала и проснулась рано утром, в одиночестве лежа на кровати и наблюдая, как теплое солнечное сияние сменяет тусклый серый свет в комнате. Раздался мягкий стук в дверь, за которым последовал мамин голос: — Гермиона? — Уходи. Дверь резко распахнулась, и я села в кровати, заметив решительное выражение на лице матери. — Нет, не в этот раз. В этот раз, Гермиона, я хочу знать, что происходит. Я громко хмыкнула и, выпуская всю свою злость и обиду, сказала: — Теперь ты хочешь знать? Где была вся эта материнская забота раньше? На ее лице отразилась обида, и мой гнев испарился. Я вздохнула, понимая, что выплескиваю свои эмоции не на того человека. — Извини, я не хотела, — сказала я таким ровным голосом, что сама себе не поверила. Мама ответила после долгой паузы. — Нет, хотела, — сказала она, обезоруживая меня своей прямотой. В семье Грейнджер было правило: никаких конфликтов. Конфликты и споры означали честность и чувства, а это могло означать, что нам придется признать, что мы не идеальны. Мама подошла и села на кровать рядом со мной, но все же сохраняя между нами расстояние. После минутного молчания она наконец обернулась и посмотрела на меня: — И ты права. Меня не было рядом с тобой, Гермиона, но и тебя не было рядом с нами тоже. — И что это значит? — Ты моя дочь, родная, и я всегда буду любить тебя. Но ты изменилась с тех пор, как поступила в эту школу. Ты повзрослела, — протянув руку, она ласково заправила прядь волос мне за ухо. — Ты уверенная в себе, прекрасная, умная женщина, которой, я всегда знала, ты станешь. Но я больше не знаю тебя. Не знаю, какая ты и через что прошла. В ответ на мое озадаченное молчание она объяснила: — Время, когда ты получила это письмо и сказала, что отправляешься в ту школу, было странным для нас. Пугающим. Перед нами открылся целый мир, о котором мы не знали. Ты пропала почти на восемь лет, Гермиона. Ты знаешь, сколько раз ты была дома за эти восемь лет? — Я задумалась, но она не стала ждать моего ответа. — Десять. Десять раз, Гермиона. А сколько раз ты приезжала на Рождество, с тех пор как стала учиться? — Она даже не остановилась, прежде чем озвучить цифру, которую я и так знала. — Дважды. Знаешь, каково нам это было? Знать, что ты предпочитаешь проводить Рождество со своими друзьями, с другой семьей вместо того, чтобы приехать домой и побыть с нами? Я вздрогнула. Почему я раньше этого не понимала? Теперь, когда она это озвучила, всё показалось таким очевидным. Но в то время я не задумывалась над этим. Я была слишком поглощена проблемами Гарри, слишком взволнована тем, что была частью истории, чтобы подумать о родителях. Мой живот сжался от чувства вины. Неудивительно, что они ненавидят меня. — Мам, я не… — Нам казалось, что мы недостаточно хороши. Мы не владеем магией, значит, мы не стоим твоего времени. — Это не так, мам. Ты не понимаешь. Мои друзья… кое-что происходило. Я была нужна им. — Ты была нужна нам, — злость в ее голосе застала меня врасплох. — Ты представляешь, каково это — постоянно врать окружающим? Каждому человеку, который интересуется, куда ты пропала? Почему мы отправили тебя в школу-интернат? Как ты сдала свои экзамены? В какой университет поступила? Нам приходилось лгать каждый божий день, даже нашей семье, даже твоей бабушке, которая, между прочим, почти не видела тебя за последние годы. Несколько месяцев назад она попала в больницу, а ты даже не знаешь об этом. — Почему? Что произошло? Почему ты не сказала мне? — Потому что я не знаю, как отправлять совиную почту, Гермиона, — резко ответила она. — А ты никогда не писала нам, поэтому мы никогда не могли ответить. Чувствуя себя справедливо отчитанной, я пробормотала: — Извини, мам. Я не знала, что вы себя так чувствовали. — Да, ты не знала, потому что мы больше не разговариваем. Я опустила глаза на свои колени, на сжатые пальцы, и внезапно вновь ощутила себя той десятилетней девочкой, которая изо всех сил старалась и делала все возможное, чтобы произвести впечатление на своих родителей. Девочкой, которая приносила домой грамоты, награды и призы, чтобы просто почувствовать себя достойной их внимания. — Ты всегда была занята, — я пожала плечами. — У тебя никогда не было времени. Мне казалось, что ты никогда не слушала меня. Мама взяла меня за руку. — Я слушаю сейчас. Я посмотрела на нее и впервые за долгое время почувствовала, что она действительно слушает. Мне хотелось рассказать ей все, но я не знала, с чего начать. Но мама сама выбрала начало разговора, начав с самого очевидного: — Кто был тот парень? Я высвободила ладонь из ее руки и отвернулась, резко вдохнув, пытаясь остановить жжение в глазах. — Мы узнали его. Он был с отцом в последний раз, когда мы ездили покупать тебе школьные принадлежности, — мама с осторожностью подбирала слова. — Вы тогда показались мне не совсем в… дружеских отношениях. Я испустила саркастический смешок. — Так и было. Мы ненавидели друг друга. До этого года. Я крепко зажмурилась, отгоняя воспоминания. Почувствовав на своем плече теплую ладонь мамы, я посмотрела на нее и обнаружила, что она наблюдает за мной с пониманием. — Похоже, это целая история. И я все ей рассказала. Начиная с самого начала: наша ссора, наказание, Рождество и визит к его родителям, до той минуты, когда он ушел от меня. В какой-то момент я начала плакать, и мама заключила меня в свои крепкие объятия, нежно поглаживая по спине, пока я ревела на ее плече. Пусть мне и было девятнадцать, пусть мы многие месяцы не разговаривали, но в этот момент я нуждалась в своей матери сильнее, чем когда-либо. Я вернулась в Хогвартс поздно вечером в конце пасхальных каникул. Трансгрессировала в Хогсмид, а затем пешком дошла до школы. Дело не в том, что я пыталась избегать Драко, а в том, что я изо всех сил пыталась избегать Драко. Последние полторы недели все свое время я проводила с родителями. Мы гуляли, смотрели кино, ходили ужинать, но, помимо всего прочего, мы разговаривали. По-настоящему разговаривали. Они рассказали мне обо всем, что я пропустила, пока отсутствовала дома. Я, в свою очередь, поведала обо всем, что произошло со мной за эти восемь лет, и впервые за долгое время была честна с ними. Иногда во время рассказа они расстраивались, иногда впадали в ужас, а иногда злились на меня за то, что я не рассказала раньше, какие опасности меня окружали. Но самое главное, они наконец поняли, почему я так поступила. Почему стерла им память и отправила в Австралию. Они все еще сердились из-за того, что я не доверилась им, но поняли меня и ступили на тропу прощения. Наконец тот груз, который давил на мое сердце последние десять месяцев, исчез. Нам с родителями еще предстоит пройти долгий путь к налаживанию отношений между нами, но начало было положено, и я надеялась, что со временем мы сможем вернуться к прежним отношениям. Обратной стороной было то, что, хотя один груз и был снят с моего сердца, его заменили другим. Гораздо более темным и тяжелым. На протяжении последних пяти месяцев я видела Драко каждый день и, несмотря на последние события, теперь скучала по нему. Каждое утро я просыпалась с острой болью в груди и все думала, что она ослабнет, исчезнет, но новый день приносил все ту же нестерпимую, жгучую боль. Я в равной степени надеялась, что он вернется ко мне и что будет держаться от меня на расстоянии. Я думала над тем, чтобы связаться с ним, но, даже если бы я решилась, даже если бы представляла, что хочу ему сказать, у меня не было совы. В первый день моего пребывания дома ко мне прилетела сова с письмом от Гарри, в котором он спрашивал, что происходит и почему Драко искал меня. Я написала ему быстрый ответ, что объясню все потом и что у меня все в порядке. И лишь позже, наблюдая за тем, как сова удаляется от моего дома, я осознала, что могла бы использовать ее для того, чтобы связаться с Драко. Но что бы я сказала? Все остается по-прежнему. Его родители всегда будут рядом, всегда будут пытаться посеять между нами раздор, всегда будут заставлять меня чувствовать себя так, словно я недостойна. После недели его молчания крошечный луч надежды, за который я цеплялась, угас. Луч надежды на то, что, возможно, он выберет меня. Но семь бесконечных дней пустого неба без совы, доставляющей письма, заставили меня принять тот факт, что он не вернется. Что он вернулся к своей семье. Что он выбрал их. После всего, что мы пережили… все просто закончилось. Те последние гневные слова, которыми мы обменялись в тот день, преследовали меня все время, когда я думала об этом. Я была уверена, что люблю Драко, но его родители хорошо проделали свою работу. Они успешно заронили зерно сомнений в трещину, существовавшую в наших отношениях, распахивая ее до размеров непреодолимой пропасти, которую игнорировать ни ему, ни мне не казалось возможным. Драко обвинил меня в том, что я не доверяю ему. И, пожалуй, он был прав. Вероятно, подсознательно я правда не доверяла ему. А если я не могу доверять, тогда у нас ничего не выйдет. Несмотря на все усилия, я не могла выкинуть из головы его образ, когда он мучил людей. Стоял над их телами с поднятой палочкой, произносил слова проклятия и наслаждался болью, которую причинял. Сама мысль об этом была отвратительна. Но тот Драко, которого я знала, был добрый, заботливый и любящий, и я не могла отрицать, что влюбилась. Я просто не могла совместить эти две версии Драко в своей голове, как ни пыталась. Глубоко внутри я понимала, что, пока сама не разберусь с этим, шансов на то, что наши отношения выживут, нет никаких. Позже вечером в башню Гриффиндора вернулась Джинни. Ей хватило одного взгляда на мое лицо, чтобы она села возле меня на кровати, притягивая меня к себе и заключая в объятия. — Хочешь поговорить об этом? — ласково спросила она. Я покачала головой, еще не готовая приступать к этому разговору; но Джинни не нравилось ждать: — Встреча с его родителями прошла не совсем хорошо? В то же мгновение я разразилась слезами, вновь обнимая подругу. Когда мои рыдания превратились во всхлипы, она протянула мне платок. — Так что произошло? — мягко поинтересовалась Джинни. Когда я закончила вновь пересказывать эту историю, то откинулась на подушки, утомленная многочисленными вопросами подруги. — Думаешь, боль когда-нибудь прекратится? Глаза Джинни горели разочарованием. — Ты уверена, что все кончено? Я опустила взгляд и повела плечами. — Не знаю. Наверное. Драко говорит, что я не доверяю ему. Я хочу доверять… — я наклонилась вперед и спрятала лицо в ладонях. — Не знаю, почему не могу. — Может, тебе просто… — Джинни осеклась, потому что Парвати и Лаванда вошли в комнату. — О, извините, — Парвати остановилась в дверном проеме, увидев нас. — Мы вам помешали? Я покачала головой. — Нет, не переживай. Мы просто разговаривали. — У тебя все в порядке, Гермиона? — спросила Парвати, заметив мое заплаканное лицо. — Ага, все отлично. Я знала, что никого не обманула. Парвати улыбнулась мне грустной улыбкой, я уверена, прекрасно понимая, что произошло. Все равно все скоро узнают. Лаванда зашла в комнату следом за соседкой, беря в руки полотенце и туалетные принадлежности со столика возле своей кровати. — Мне тоже жаль, но ты не одна переживаешь расставание, Гермиона. И, кроме того, я не понимаю, чего еще ты ожидала. Я удивлена, что ваши отношения продлились так долго. Мы все изумленно смотрели на закрытую дверь ванной комнаты, которую захлопнула Лаванда. Парвати выглядела так, словно не могла поверить своим ушам. Смахнув с лица озадаченное выражение, она повернулась ко мне: — Мне жаль, Гермиона, — искренне произнесла она. — Я считала вас с Драко милой парой. Слезы снова угрожали пролиться. Я улыбнулась Парвати ответной горькой улыбкой, думая о том, как пережить следующий день. Утром мы с Джинни спустились в Большой зал. Драко там не было; поверьте мне, я искала. После завтрака Джинни отправилась в совятню отправить Гарри короткое письмо перед первым уроком, а именно — Зельеварением. Там я увижу Драко. От этой мысли сердце пропустило удар, а желудок сжался. Но, как оказалось, мне не пришлось ждать урока, чтобы увидеть его. Прокладывая себе путь сквозь толпу к подземельям, я вдруг остановилась на месте. Боль пронзила мою грудь от увиденного: Драко. Драко с девушкой. Я знала, что она была со Слизерина, может, на год или на два младше нас. Она была красива, с прямыми, темными и блестящими волосами и большими карими глазами, которые кокетливо смотрели на Драко снизу вверх; на губах играла застенчивая улыбка. Драко засмеялся над тем, что она ему сказала, и девушка едва заметно придвинулась ближе к нему, кладя руку на плечо. Драко слегка отстранился. Ее рука упала. Меня охватил такой жар, какого я прежде не чувствовала. В груди вспыхнул огонь. Мне хотелось развернуться и уйти, но я не могла сдвинуться с места. Не могла оторвать глаз от кошмарной сцены, разыгрывающейся передо мной. Вместо этого я просто стояла посреди толпы людей, глядя на Драко, стоящего с девушкой, с бессильной ревностью и разбитым сердцем. — Здравствуй, Гермиона. Я обернулась на голос и увидела, что за моей спиной стоит Полумна. На ней было ярко-желтое платье, а в волосы вокруг головы вплетено какое-то растение. Я бросила на нее быстрый взгляд, и мои глаза вновь приковались к двум людям в конце коридора. — Астория Гринграсс, — произнесла Полумна возле меня. — Прости? — я вернула взгляд к листьям в ее волосах. Она кивнула на Драко и девушку, с которой он разговаривал. — Астория Гринграсс. Она на шестом курсе. Из чистокровной семьи. Одной из самых древних в Британии. Боль вновь обожгла меня изнутри. Чистокровка. «Разумеется, — с досадой подумала я. — Быстро же он нашел мне подходящую замену. Ту, которая бы соответствовала критериям его семьи. Уверена, Нарцисса и Люциус в восторге: их план сработал безупречно». — Ее сестра училась в одно время с тобой, — продолжала Полумна. — Ты не знакома с ней? Я покачала головой. Фамилия Гринграсс казалась смутно знакомой, но не думаю, что мы вместе посещали какие-то предметы. Да и мы, как правило, не особо интересовались слизеринцами. — Кажется, она находит очень интересным то, что он ей говорит. — Я нехотя кивнула головой. — Она очень симпатичная. — Я сжала зубы так сильно, что заболели челюсти. — Хотя он не смотрит на нее так, как смотрел на тебя. К сожалению, я не могла с ней согласиться. Насколько я могла судить, он был крайне заинтересован словами Астории, хоть и оттолкнул ее руку. Непреодолимая ревность, которую я чувствовала несколько мгновений назад, сменилась сожалением, смешанным с гневом. Прошло всего две недели, но этого, видно, хватило. Когда Драко сказал, что с него достаточно, видимо, он говорил всерьез. И в этот момент, как будто почувствовав мой взгляд, он повернулся, и его глаза встретились с моими. — Увидимся позже, Полумна. Я поспешно прошла мимо нее, не обращая внимания на то, что она кричала мне вслед мое имя, явно обеспокоившись. Я захлопнула дверь в конце коридора и поспешила вниз по лестнице. Дверь позади меня распахнулась, но я продолжала идти вперед, отчаянно желая оказаться в тихом месте, где смогу проклясть Драко Малфоя на адские мучения. — Гермиона! Мои шаги замедлились, ведь я точно знала, чей это был голос. На секунду я закрыла глаза, а затем заставила себя идти дальше, ускоряя шаг. — Гермиона, остановись, — зарычал Драко за моей спиной. Слишком близко за моей спиной. Он поймал меня за руку и развернул лицом к себе, заставляя остановиться. Я нацепила на лицо бесстрастную маску. — Чего ты хочешь, Драко? Мой тон соответствовал моему выражению лица, источая явное безразличие. Я почти ощутила чувство вины от обиды на его лице, но потом вспомнила, как он стоял в коридоре с другой девушкой, флиртуя, и ледяная стена снова встала на место. — Как ты? Он нервничал, а нежность в его взгляде всегда заставляла меня слабеть и таять. Но не сейчас. — В порядке, — резко ответила я, а затем после долгой паузы не сдержалась и добавила: — Похоже, мне можно не спрашивать, как ты. Драко нахмурил брови. Он выглядел одновременно удивленным моим вопросом и тоном, которым я его задала. — И что это значит? — Ничего. Совершенно ничего. Он внимательно наблюдал за мной, и я чувствовала, что начинаю сдаваться под его взглядом. Именно поэтому словно со стороны я услышала свой надменный голос: — Это все? Драко стиснул зубы, так что желваки на его челюсти перекатились. — Гермиона, почему ты так себя ведешь? Я заставила себя никак не отреагировать. Заставила себя подавить эмоции и сохранить лицо безучастным. — Как ты хочешь, чтобы я себя вела? Его глаза мгновение исследовали мое лицо, пытаясь отыскать в нем что-то, пытаясь заглянуть сквозь ту каменную стену, которую я возвела. Какое-то время он выглядел озадаченным, а затем будто отогнал от себя какую-то мысль. — Мне кажется, нам нужно поговорить. Гнев нахлынул на меня, и глаза тотчас вспыхнули. У меня не было никакого желания слушать о своей замене. — Нам не о чем говорить. Я попыталась обойти Драко, но он повторил мое движение, преграждая мне путь. — Неужели?! А мне кажется, что нам до хера всего нужно обсудить. В последний раз, когда мы виделись, ты в прямом смысле убежала, даже не удосужившись посмотреть на меня. А затем игнорировала две недели и теперь… вот. Я не обращала внимания на его размашистые жесты в мою сторону, не обращала внимания на обвинения. Я сосредоточилась лишь на том, на что злилась, — на вопиющей лжи в его заявлении. — Я игнорировала тебя?! Я две недели ни слова от тебя не слышала, и вот я впервые вижу тебя после этого, а ты уже крутишься возле моей замены. Сколько же ты вообще ждал? День? Два? Уверена, твои родители в восторге. Брови Драко вновь озадаченно сошлись на переносице. — О чем ты говоришь? Я хотела сделать вид, что мне наплевать, но не смогла ничего поделать с тем, как ее имя прозвучало у меня на губах: едко, с ядом и злобой. — Астория Гринграсс. После краткого момента замешательства на лице Драко промелькнуло понимание, за которым последовал взгляд, ясно говоривший о том, что он думает обо мне: что я совершенно сошла с ума. — Ты обвиняешь меня в измене? Отрицание, недоумение и смятение, смешанные с явным гневом, заставили меня немного усомниться. Но я зашла слишком далеко, чтобы отступать. Слишком далеко, чтобы показать, как сильно меня ранило его молчание. — Формально, мы не вместе, так что ты можешь делать все, что пожелаешь. Драко недоверчиво фыркнул. — Мы не вместе? Я что, пропустил этот разговор? — Его лицо стало ледяным. Он скрестил руки на груди и покачал головой. — Если мы не вместе, то какое тебе дело до того, с кем я встречаюсь? Я изо всех сил постаралась не вздрогнуть от его слов, от того, какое значение они в себе несли. — Значит, ты с ней встречаешься? — спросила я тихим и хриплым голосом. — Разумеется, я с ней не встречаюсь! Вот как ты думаешь обо мне? — Замечательно, ты с ней не встречаешься, — пробормотала я. — Я ошиблась. Я устремила взгляд на стену над его плечом. На мое продолжительное молчание Драко покачал головой и сделал небольшой шаг ко мне, но я подняла руку. Он остановился, его лицо выражало разочарование. — Я не понимаю. Я не понимаю этого. Он указал на нас. Драко не понимал, и я не знала, как объяснить ему, потому что, честно говоря, сама ничего не понимала. Я не понимала, почему отталкиваю его. Не понимала, что удерживает меня от того, чтобы довериться ему. Единственная вещь, которую я понимала, — это что вот-вот сломаюсь, а он был последним человеком, который должен был это видеть. После долгой паузы, на протяжении которой я все время чувствовала тяжесть его взгляда, я нехотя посмотрела на Драко. Злость в его глазах исчезла, ее заменила мягкость, которой я совершенно не ожидала. Он подошёл ближе, нависая над мной, так что у меня не было другого выбора, кроме как поднять на него взгляд. Драко провел длинным пальцем по моей щеке, и я с трудом поборола желание поддаться ему. — Гермиона, я скучаю по тебе. Я пыталась сопротивляться, правда, но это было на уровне инстинкта. Я нуждалась в том, чтобы вновь почувствовать его, так что подалась вперед и обняла Драко за пояс. — Я тоже по тебе скучаю. Драко наклонился ко мне, прижимаясь своими губами к моим. Краем сознания я поняла, что отвечаю на поцелуй. Было невозможно устоять перед ним. Прошло две недели, и я тосковала. Я обвилась вокруг него, запуская пальцы в его волосы. Драко обнял меня за талию, прижимая к себе и углубляя поцелуй, пока его руки блуждали по моему телу. После долгого момента, в течение которого я сосредоточилась исключительно на ощущении его губ на моих губах, на его языке, танцующем с моим, на твердом прикосновении его рук к моей талии и на том, что забыла обо всех плохих вещах, которые с нами произошли, Драко отстранился и прижался своим лбом к моему. — На этот раз все будет иначе. Я обещаю. Мы будем пытаться, и неважно, сколько времени нам для этого потребуется. Мое тело напряглось; я знала, что он имеет в виду, но всё равно спросила: — О чем ты? — О моих родителях. Они смирятся. Нам просто нужно пытаться и дальше. После этих нескольких слов все мои надежды рухнули и на меня обрушилась суровая реальность. Эти несколько слов прояснили все. Заставили меня увидеть то, что я уже знала, но так старалась игнорировать. Драко вскинул голову, когда я с силой толкнула его в грудь, и неохотно отпустил меня, нахмурившись. — Что такое? Я не смогла скрыть боль и сожаление, смотря на него. В его глазах вспыхнуло понимание, а затем гнев: — Почему? — Потому что ничего не выйдет. — Ты знаешь, что я люблю тебя. Я ведь уже говорил тебе это. За всю свою жизнь я никогда никого не любил. — Я знаю, что ты любишь меня, — ответила я. — И я люблю тебя. Поэтому мне нужно сделать это. Мы не подходим друг другу. Наши отношения постоянно идут наперекосяк, это слишком сложно. — Гермиона, — он сократил то расстояние между нами, которое я создала, но я остановила его. Драко это не понравилось, но он остался стоять на месте. — В этот раз все будет по-другому. — Нет, не будет, — я покачала головой. — Неужели ты не видишь? Слишком поздно, Драко. То, что случилось с твоими родителями… я не готова пройти через это снова. Это не твоя вина, и я не виню тебя, но я не могу провести всю свою жизнь, чувствуя себя недостаточно хорошей. Не могу стоять, прикусив язык, и выслушивать, как твои родители оскорбляют меня, пока ты стоишь и ничего не делаешь. Наши глаза встретились. Его были наполнены неверием и злостью, мои — болью от разбитого сердца. — Я люблю тебя, Драко, — слезы потекли по щекам прежде, чем я смогла остановить их. — Я всегда буду любить тебя. Но ты любишь свою семью больше. Это нормально, так и должно быть, но я не могу находиться рядом с твоими родителями и знаю, что в конце концов это встанет между нами. Я не хочу для нас такой судьбы. В его глазах заблестели слезы. Демонстрация эмоций заставила мои колени ослабнуть. Он, спотыкаясь, подошел ко мне. — Неужели ты думаешь, что я бы все не изменил, если бы мог? Неужели считаешь, что я не хотел бы, чтобы все было иначе? Но они моя семья, — он схватил меня за плечи, вжимая в себя. — Прошу, Гермиона. — Не нужно, — умоляла я, пытаясь освободиться, но он держал меня крепко. — Драко, пожалуйста. — Я люблю тебя, — его голос дрожал. Он прижался лбом к моему. — Ты нужна мне, Гермиона. Я не могу потерять тебя. Я сильнее заплакала. — Драко… — Прошу. Я не могла вынести этого. Его мольба была похожа на тиски, сдавливающие мое сердце. — Мне жаль, Драко. Но это к лучшему, ты сам это поймешь. Все с самого начала были против нас. Мои друзья. Твои друзья. Твои родители. Они ясно дали мне понять, что не примут меня как часть твоего будущего, и, возможно, они правы. Может, мы просто обманывали себя, считая, что что-то может получиться. Может, нам нужно покончить с этим сейчас, пока мы снова не причинили друг другу боль. Прежде чем он смог ответить, прежде чем я сдалась боли в его глазах, я развернулась и зашагала прочь. Драко не пошел следом. Наверное, он наконец понял, что в этом нет смысла. Я не плакала, пока не вернулась в башню и не бросилась на кровать, пытаясь не обращать внимания на зияющую рану в сердце. Рану, которая, я знала, никогда не заживет, сколько бы времени ни прошло, служа ежедневным напоминанием обо всем, что у меня было, и обо всем, что я потеряла.