***
*** Сидеть в парке, греть руки о стаканчик с крепким пряным кофе, в котором явно не хватало коньяка, и звонить, звонить… Там уже сдали квартиру, здесь вместо одной цены звучит другая, третья вообще окраины. Рыком спугнуть почти приземлившуюся на соседнюю лавочку даму, подхватить на плечо сумку — и решительно направиться в сторону лаборатории. Там хотя бы тепло. Только одно раздражает, вернее один — и тот наверняка отметит, что она, Нави, идиотка, не приспособленная к взрослой жизни. Но в лаборатории тихо и пусто. Убраны инструменты, исчезли прототипы. Замерев на пороге, Нави в ступоре смотрит на абсолютно чистые лабораторные столы, аккуратные стопки распечаток и полное отсутствие Роботника и Стоуна. В груди нарастает холод, то самое ощущение, что еще миг — и ее накроет. Она привыкла к ним. Пусть всего неделя, пусть всего лишь так — но без ворчания доктора, улыбки Стоуна и вечного запаха кофе, реагентов и горелой проводки лаборатория стала чужой. Не ее. Не привычно-хаотичным рабочим местом, а… Ее прототип протеза лежал на столе — том, за которым работал доктор. Даже с первого взгляда видно, что он теперь рабочий. Без записки, без прощания. Закрыть глаза и коротко выдохнув, врезать кулаком по столу. Раз. Другой. Опустить руку, глядя на содранные костяшки, наливающиеся тяжелой синевой. Странно было надеяться на что-то другое – ни Стоун, ни тем более Роботник не были обязаны отчитываться перед ней. И прощаться тоже. Но почему так хочется плакать? Прикрыть глаза, стараясь успокоиться. И осознать, что не только доктор ушёл. С ним исчезло такое привычное чувство холода, исчезло навязчивое желание рисовать. Мир не рухнул. Просто он снова стал обычным.. Робко звякнул и замолчал телефон, оповещая что в электронном ящике прибавилось цифрового мусора. Аккуратно прикрыть за собой дверь, зацепиться колесом чемодана за стену — и сдержать ругательство, прикусив язык. Квартиру все же удалось найти — Мэтт через знакомых нашел неплохой вариант, почти в центре города, почти за посильную ежемесячную оплату. Нави понимала, что придется искать подработку, и редкие заказы уже не спасут положение. Но эта небольшая, светлая квартирка почти под самой крышей её успокаивала. И неважно, что мебели в ней по минимуму, главное есть стол, где работать, и кровать, где спать. А всё остальное будет потом.***
*** Лежать на краю кровати, свернувшись в клубок, и стараться дышать. Вспомнить, как это — впускать в лёгкие кислород, позволяя телу существовать. Слышать шуршание дождя за окном, судорожно сжимать в пальцах влажную от пота простынь. В груди становится холодно, руки дрожат. Нет сил даже открыть глаза, зажечь свет. Смотреть, как в темноте проступают очертания мебели — шкаф, который наполовину пуст, стол с покосившейся лампой и на котором нет свободного от чертежей и рисунков места. В день рождения. Её день рождения. Или не её? В условную дату, когда ей назначили момент для отметки перехода из одного года в другой.. Простынь уже мокрая не только от пота — чёртовы слезы сами стекают по щекам. Найти в себе силы встать, зажечь свет. На крохотной кухоньке сварить кофе — тёмный, густой, без сахара. Щелкнуть зажигалкой, поджигая свечу, воткнутую в кекс. Её маленькая традиция — так встречать каждый не-день рождения. Смотреть на дрожащий огонёк, почти касаться его подушечками пальцев. — С днём рождения, Нави.***
*** Скрипит негромко дверь магазинчика, мелодично позвякивает колокольчик. Под ногами крутится кот, пыльно-серый, с рваным ухом. Он знает, что сейчас стукнет миска об пол, и девушка с сигаретой в зубах положит туда традиционную баночку паштета. И пока он урча сметает завтрак, она поднимает жалюзи, впуская в книжную лавку свет утра. Посетителей почти нет — можно открыть недочитанную книгу, уйти в вымышленный мирок. И ощутить, что не то. Пальцы чешутся, прося выхода мыслям. Острый профиль, пижонские усы. Умный, немного шалый порой взгляд. Неделя? Неделя криков, спорой, разлетающихся по лаборатории инструментов. Редкие минуты перекуров и тишины. Аромат латте въелся в кожу, запах машинного масла и спайки стал частью реальности. Он не учит. Он бесит. Город почти не напоминает о себе – он затаился, как зверь, и тревожно слушает их ругань. И она слушает себя. Но всё что слышит – голос Николаса, насмешливо говорящий ей о том, что прошлого не изменить. Изменить нельзя, но получить ответы можно. Начать с малого – с приюта. И потом постепенно разматывать клубок, в котором не должно было быть места напыщенному идиоту – доктору. Тонкие пальцы в перчатках. Сутулая спина, нависшая над столом. Торчащие лопатки. Виски, выбритые по последней моде и безумно ему подходящие. Глубокий до мурашек голос. Привычка сбиваться с английского на японский и ругаться на итальянском. Кошмар, решивший напомнить о себе спустя шестнадцать лет глубокого сна, хотя она умоляла себя вновь вернуться туда наяву. Чтобы доказать отцу, что она не бесполезна. Что она может. Спокойный Стоун с его выправкой и манерой сглаживать острые углы, когда это необходимо. Сила на дне глаз и скрывающаяся в обманчиво-расслабленной фигуре. Немногословен при докторе, но собеседник вне стен лаборатории каких поискать. — Нав, брысь на учёбу. — Девушка вздрагивает, поднимая взгляд на владельца лавки. Встречается с зелеными смешливыми глазами и кивает. — Спасибо, Меф. Я там оставила записи по закупкам, глянь. Одну книгу я так и не нашла — там уже по своим каналам ищи. — Иди уже, а то там твоё чудовище в лаборатории грустит. — Мужчина улыбается в бороду, замечая, как девушка торопливо прячет в рюкзак рисунки. — Грустит, как же. — Накинуть куртку, проверить карманы. — Он уехал. Без предупреждения. Прототип мне оставил, ткнул, так сказать, в мою некомпетентность. Мефодий гулко смеётся, приседает, оглаживая замуркавшего под широкой ладонью кота. — Ты сама решила идти в науку. Терпи. — Мне диплом нужен. — Прикрыв рукой рот, Нави зевает. — Извини. — Кстати. — Мужчина внезапно посерьёзнел, и Нави внутренне напряглась. — Будь осторожна. — Ты к чему это? — Не знаю. Чувствую. — Он пожимает плечами, треплет по холке кота. Девушка кивает, закидывает за спину рюкзак. Она доверяет предчувствиям Мефа, но сейчас у неё нет настроения слушать их. Пока есть время — попасть на лекцию, о которой давно думала. А потом с документами — в тот приют, из которого её забрал Николас.