***
«Она всё исправит. Ты всё поймёшь, дорогой друг. И простишь». Ровная строка без смысла. Воспоминания спят, и Михаил заваривает чай. Смотрит на пар, стараясь выцепить хоть что-то из хаоса мыслей. Рука сама тянется к записной книжке. Не той, потрепанной временем и ровным почерком, а новой, недавно купленной. И мысли послушно ложатся синим узором на чистую бумагу. Я хочу рассказать тебе, Нави. Всё.***
— Почему вы не забрали его раньше? — неодобрительно покосившись на безликие ряды ячеек, Стоун вздохнул. — Вы могли бы раньше всё рассказать. И ей. И мне. — Вам обоим не нужно было это знать. Николас хотел одного — чтобы Нави проснулась. — Выразительный жест пальцами, и Айво вытряхнул на стол содержимое ячейки. — А я не хотел быть в это втянутым. В конце концов, у меня хватает дел без этого дерьма. А по итогу я ношусь с ней вместо работы. — А вам будто не нравится. — В ответ на лукавую усмешку в агента летит скомканный лист. — Доктор, это рано или поздно могло случиться. — Лучше бы оно всё кончилось с Михаилом. — Тихий, почти неслышный вздох перекрывается щелчком замка. — Пойми, Стоун — всё происходящее сейчас это наименьшая проблема.***
— Я хотел поговорить с тобой. Михаил стоит на пороге, смотрит с той привычным упрямством, словно готов к отказу. Но Айво кивает, приглашая пройти в комнату. — О чём ты хотел поговорить? — О Нави. И о тебе. В тот день он рассказал всё. Кто он, откуда — и почему пришёл. Всё, до последнего слова. Эта исповедь звучала как бред шизофреника, но он был так убедителен, что я почти поверил. Записи по выбросу, по порталу. По возможности переходов во времени. Он верил в это, и в тот момент казался опьянным возможностью хоть кому-то рассказать свою историю. — Не ищи ответы, Айво. Николас сам не понимает, во что ввязался, но Нави не может этим управлять. Никто не может. — Даже ты? — скепсис в голосе доктора нисколько не смутил Михаила. Он покопался в сумке и протянул Айво папку. — Тут всё есть. Ты поймёшь, почему я бессилен. — Я не верю тебе. — И не надо. Просто… Потом будет поздно, мой друг. А на следующее утро его нашли мёртвым.***
— Они забрали дневник. — Майкл не выглядит встревоженным, скорее растерянным. Понимает, как может отреагировать на это Николас, и что может на это сказать. — Ты думаешь пора ей сказать? — Я не уверен. — Зато я уверен.***
Проснуться с головной болью и полным отсутствием понимания того, кто ты и что. И почему так холодно. Нашарить на полу плед, машинально попытаться замотаться в него обратно. Но сон уже ушел, оставив в голове только тупую боль. И мерный гул, который явно шел извне. Нашарить на столе телефон, машинально принять вызов, лишь бы мелодия перестала бить по нервам. И вздрогнуть, стиснув телефон. — Рад, что ты ответила. Это Николас. Мягкий голос, скрывающий в себе стальные нотки. — Здравствуй. Сколько времени, и внезапно решил спросить, как я? — попытка понять, не сон ли это оканчивается крахом иллюзий — не сон. Во сне не может быть так чертовски больно руке. — Я знаю, что сделал Майкл. — Приятно слышать. Что-то ещё? Если хочешь извиниться — иди к чёрту. — Я хотел бы поговорить с тобой лично. Нам много надо обсудить. Думаю, ты знаешь о чём. Нави закрывает глаза, ощущая, как отчаянно колотится сердце. — Я не могу. — Найди время. Когда решишь — просто позвони. Некоторое время слушать тишину, стараясь осознать, что это сейчас было. Решение приходит почти сразу, и оно не нравится Нави. Свежо воспоминание о пытках, и боль в плече никуда не исчезла. Но что-то беспокоило, царапало изнутри, уговаривая согласиться. Если действительно время пришло раскрывать карты — лучше сделать это как можно быстрее. Бесшумно собраться, наивно полагая, что доктор и его помощник ещё спят, и выйти на улицу.***
Охранник на ресепшене равнодушно скользит по Нави взглядом, словно она не существует для него и этого безликого мирка, состоящего из одного здания. Пройти мимо него, замереть перед сомкнутыми дверями лифта. Не глядя ткнуть кнопку последнего этажа, скрестить руки на груди, нетерпеливо притопывая ногой в такт простенькой мелодии, засевшей в голове. Мандраж не проходит, лишь становится сильнее. Никто не встречает её на выходе из лифта, но сопровождение ей и не нужно. Она помнила эти безликие двери без номеров, натёртый до блеска мраморный пол. Сердце болезненно сжалось от воспоминаний — их последний разговор здесь кончился скандалом. И Нави не боялась признаться себе, что ожидала повторения его. Замерев перед стеклянными дверями, девушка молча смотрела на отца. Неподвижная фигура на фоне панорамного окна, за которым засыпающий город. Закрыть глаза, задержать дыхание, словно перед прыжком в воду. Досчитать до пяти — и войти внутрь. Николас даже не обернулся на звук её шагов. Всё так же неподвижно сидел, сложив на коленях руки, и смотрел на догорающий закат. — Красиво. Отсюда всегда прекрасный вид на город. — Замерев позади, Нави смотрит на отца, пытаясь понять, почему именно сейчас она к нему ничего не испытывает. Словно вся обида и злость остались за дверями. — И почему-то я не удивлён, что ты пришла. Но почему одна? — Голос Николаса звучит неожиданно мягко, словно он всё ещё в плену очарования вечера. — Ты ведь знаешь меня. Я любопытна. А доктор нет. — Я скучал. — слова звучат невпопад, словно Николас сейчас глубоко в своих мыслях. Нави заворожено смотрит, как отец медленно, с усилием поднимается, опираясь рукой на подлокотник кресла. Пошатывается, словно привыкая к забытым ощущениям. И поворачивается к ней. Девушка с оторопью смотрит на отца, машинально отступает на шаг назад. — Здравствуй, Нави. — Как? — слова даются с трудом, голос не слушается. В сознании бьётся только одна мысль — случилось. — Имплант. — Николас касается шеи, ерошит на затылке волосы. — Плюс экзоскелет. Не удивляйся — наука позволила сделать его менее… громоздким. Всё же семена дали всходы. — Военные? — с силой сжав пальцы на спинке стула, Нави удерживает себя от язвительности. — И они тоже. Одна из моих компаний занимается разработкой нейронных имплантов, если ты не знала. — И когда ты всё успеваешь. — Я работал над этим долгие годы. И всё же добился успехов. Ты разве не рада? — в голосе мужчины сквозит искреннее недоумение. Словно не было долгих лет разлуки, не было недомолвок, скандалов и презрения друг к другу. — Давай поговорим обо мне потом. Расскажи мне, у тебя дела? Ты повзрослела. — С усталым выдохом Николас опустился обратно в кресло, с наслаждением вытянув ноги. Смотрит привычно снизу вверх, и Нави видит в глубине карих глаз насмешку. — Тебе разве Майкл не рассказал? — не сдержавшись, Нави язвит. В груди странно щемит от чувства тоски. Всё изменилось. Слишком внезапно, слишком резко. И без того разрушенный привычный мир осыпался последними крупными осколками. — О твоём переходе? Рассказал. — Николас усмехается, доставая из ящика стола сигареты. — А ещё рассказал, что ты сошлась с доктором. — Так и сказал? А он не упомянул тот факт, что это была вынужденная мера? — Я знал, что вы найдёте общий язык. — Неужели? — стараясь не смотреть на отца, Нави переводит взгляд на город за окном. Больше четырёх лет она не видела как гигантский организм засыпает, как вспыхивает прозрачно-янтарный свет повсюду, мешаясь в переулках с неоновым ядом вывесок. — Ты ведь так и не поняла, почему с тобой это происходит. Я прав? — слова табачным дымом растворяются в воздухе, оставляя после себя лишь горечь. — Я близка к этому. — Последовав примеру отца, Нави прикурила. — Но если ты хочешь мне рассказать — не молчи. — Ты же помнишь свой первый раз? Поперхнувшись дымом, девушка судорожно закашлялась. И вздрогнула, когда широкая ладонь несильно стукнула по спине, помогая справиться с кашлем. Он стоял так непозволительно близко — сам, возвышаясь над девушкой практически на голову. Нави никогда не задумывалась, насколько крупный мужчина её отец. — Я помню лишь снег. — Врёшь. — Без укора, просто констатация факта. — Я тебе тысячу раз рассказывала, что помнила. — И всё же он стал ближе, правда? Чётче. И сильней. Когда Айво пришел. Глаза в глаза. Если солгать — он поймет это. Всегда понимал. И сейчас Николас испытывает её на прочность, играет, как привык играть, на своих правилах. — Откуда ты узнал? Мужчина кривит губы полуусмешке, отводит взгляд. — Не догадываешься? — Я хочу услышать это. От тебя. — Туше. Прихрамывая, Николас подошел к столу, рывком выдвинул верхний ящик. — Ты мне рассказывала о том, что видела там. И кого. — И за это ты меня возненавидел. — Осторожно коснувшись кожаного переплёта, Нави качнула головой. — Просто потому что я не смогла повторить. — Ты принесла мне бесценную вещь. Но настолько бесполезную, что даже Михал мне не помог с ней. — Это был его дневник, верно? — Да. Он сказал мне, что не помнит, как это писал. И как дневник мог туда попасть, тоже не знал. — И ты считал, что эти ответы могу дать тебе я. — От ровных строчек рябит в глазах, они расплываются, и сосредоточиться не получается. Нави с силой упирается кулаком в висок, стараясь унять внезапно накатившую боль. — Я надеялся, что Михаил нам поможет. И что ты поможешь ему. А потом его убили. — Кто? — от нарастающего чувства холода в груди перехватывает дыхание, и девушка старается удержаться на ногах. — Кто это мог сделать? — Понятия не умею. Все его личные записи пропали, не осталось ничего. А потом я закрыл эту часть истории, и всё. — Не верю. Нави сама не поняла, как обессилено опустилась на пол. Николас с сочувствием наблюдал за ней, но помочь не пытался. — Скоро станет хуже. — Тебе-то какое дело? — Мне интересно посмотреть, будет ли так, как описывал Михаил, или что-то пойдёт не так. — Отдай дневник — и посмотрим вместе. — Так будет неинтересно. — С усилием поднявшись, Николас протянул руку Нави. — Я отдам тебе дневник, а ты — найдёшь способ повернуть время вспять. Нави смотрит на протянутую ладонь, пытается подобрать слова. Хочется сказать ему, что он ошибается, что она никогда не была тем, кто может что-то исправить. И что город ей неподвластен. Хотя это Николас точно знал. — Ты путаешь божий дар с яичницей, Ник. Я не знаю, что там понаписал Михаил, и что ты вбил себе в голову. Я не знаю, что ты от меня хочешь. Но могу сказать одно — не в моих силах развести воды моря. — Слова даются с трудом, и Николас мрачнеет. Убирает руку за спину, со вздохом рассматривает продолжающую сидеть на полу Нави. — Значит каждый сам за себя? — Скорее сам по себе. — Ты изменилась. — Ты тоже. — Нави одним плавным движением поднимается на ноги, с тоской смотрит на отца. — Я правда хочу понять, что происходит. И пойму. С тобой, без тебя — совершенно неважно. Но тебе я не смогу помочь. — Или не хочешь? — Николас в упор смотрит на девушку, стараясь понять, к чему она клонит. — Чего ты добиваешься? — Ответов. — Тогда возьми. — На стол аккуратно опускается старая записная книжка в затрёпанном кожаном переплёте. — Считай, что ты меня уговорила. — Ты ведь понимаешь, что это бессмысленно? — машинально скрестив руки на груди, Нави недоверчиво смотрит на отца. — Но ведь ты протащила в тот город Роботника. Значит не всё ещё потеряно? — Откуда ты… — Я многое знаю. И хочу, чтобы ты узнала это от меня