Альтернативная история

Тогда и сейчас Было несколько некомфортно менять modus operandi, старый хорошо ложился на его когда-то несбывшуюся мечту стать хирургом. Он понимал – рано или поздно необходимость все равно бы заставила его это сделать, не всегда дело можно решить выстрелом. Но обида на объект все равно присутствовала. Лапин терял объективность. Затягивая удавку на шее, он констатировал, что объект вынудил его, Лапина, перейти черту, когда работа становится личным. Из-за него Лапину пришлось устранять сейчас собственную жену, пусть и бывшую, а это не по-людски. То, что объект до сих пор жив, Лапин считал далеко не самым мудрым решением своего работодателя, хотя и не привык подвергать оценке его действия. Лапин просто делал свою работу. Но с этим объектом не задалось с самого начала, удачливости сукиного сына позавидовал бы сам Лапин, если бы не знал, кто у того ходит во врагах. Поэтому лучше бы парню не зарываться. Для его же блага, пусть живет пока живется. А там уж Лапин будет особенно рад выполнить новое задание. В чем он не сомневался, так это в том что такой момент придет. Вообще-то объект должен был тихо перерезать себе вены в камере, еще во вторую ночь, весьма символично. И потом это уже была бы проблема администрации пенитенциарного учреждения оправдываться перед прокуратурой, каким образом задержанному дали пройти с запрещенными колюще-режущими предметами. Но тот стал отчаянно сопротивляться и исполнители сглупили. А объяснять каким образом заключенный сам пырнул себя в бок стало неудобно. Как и устранять последствия этой истории. Пока объект лежал в госпитале при СИЗО его усиленно охраняли «свои», да и позже не ослабляли охраны, а когда поправился, перевели в двушку опять же к «своему» человеку и по максимуму ограничили контакт со всеми остальными. Лапин считал – даже в таких неблагоприятных для них условиях попробовать все же стоит, защита не непробиваема. Работодатель молчал, думал. А удивительней всего было то, что позже Соколовскому дали выйти, вернуться на службу и жить почти прежней жизнью. Вот этого Лапину было не понять вовсе. Но оставалось ждать пока объект зашевелится. Шевеление заметили лишь спустя шесть недель, и это уже было упущением. Лапин с сожалением посмотрел на мертвое тело у ног. Он немного полюбовался ею – жена всегда была красавицей и оставалась ею даже будучи мертвой. Потом вернулся к делу, время поджимало.