Заключительная (продолжение)
22 мая 2020 г. в 06:57
Музыка:
https://www.youtube.com/watch?v=tzSFIIe3Fxo
https://www.amalgama-lab.com/songs/p/poets_of_the_fall/where_do_we_draw_the_line.html
Сейчас
Всего лишь кладбище, встретившее их тишиной и покоем, какие могут быть только у вечности.
Соколовский не мог скрыть волнения.
Они пришли вместе, рука об руку. Но дело было не только в этом.
Менял цветы на могилах на свежие, расправляя тонкие стебли в мраморных вазах, бережно и аккуратно, привычно, а перед ее глазами калейдоскопом проносились, сливаясь в один, все его одинокие приходы сюда. Мужчины с чего-то однажды решившего, что кроме мертвых у него никого не осталось.
Он был рядом и был далеко. Невидящий, опустошенный взгляд, окликнешь – не услышит. Она уже видела его таким, сразу после возвращения и потом, пару раз, в больнице. Увидит еще не раз.
Все закончилось, только вот он этого еще не осознал, не до конца. Воин, сложивший оружие как закончилась война, но не успевший привыкнуть к новому для него, мирному, времени.
Поэтому она - торопить не будет, но уже и не отступит. Родионовой, боявшейся жить, больше не было, эта - была готова рискнуть всем.
Снежная шапка, покрывавшая скамейку, сверху превратилась в ледяную корку. Ребром ладони он разбил ее и резко, одним махом сгреб снег со скамьи.
- Игорь!
- Да ерунда, - небрежно отмахнулся от ее возмущенного тона, но виновато отводя перебинтованную руку назад.
Его наплевательское отношение к себе. Вот что доводило ее в эти дни до белого каления быстрее всего, и он это прекрасно знал.
Так и не признался, как угораздило с рукой. Доктор, самолично вытаскивая осколки из пораненной кисти и зашивая сухожилия, даже не пряча иронии, дал «дружеский» совет вспомнить этот момент в следующий раз, когда Соколовскому придет в голову блестящая идея крушить стекло голыми руками. Процедура была долгой и нудной, а пациент откровенно его доставал. Соколовский слушал вполуха, не забывая при этом глазеть на нее. И было невозможно не отвечать ему тем же. К этому легко привыкнуть.
Тихонько села рядом, прислушиваясь к тишине и его неровному дыханию.
- Я все голову себе ломал, Вик… - Игорь потер пальцами висок, собираясь с мыслями. - … зачем он это сделал… убил маму…
Не заданный вслух вопрос - кивок. Теперь у него был ответ.
- Способ… - Голос звучал сдавленно и через силу. - … всего лишь способ… присвоить себе все, не делясь с отцом. С ним не вышло бы гладко. А убивать отца в планах Игнатьева не было. Он ведь уже тогда готовился покорять вершины, и подозрения в убийстве партнера были ему ни к чему.
Он бы не отмылся, кому как не ей с Соколовским это не знать.
Слова давались Игорю тяжело, но она не останавливала.
- И поэтому он убил маму.
Уничтожить партнера, не устраняя физически. Пустить кровь его жене и выдать это за самоубийство. План мудреный, садистский, но, нужно признать, эффективный. Все сходилось.
- И твой отец винил в ее смерти себя.
- Как и я.
Опустил голову.
- Игорь, не надо!
Некоторые вещи просто не изменить.
Буквально заставил себя продолжать:
- Отец… он тогда почти сломался, не задавал вопросов, поверил на слово. Игнатьев справился с ним легко.
- Как ты узнал?...
- Он сам во всем признался. Пять дней назад, там где меня держали.
И мистика какая-то, она увидела все, его глазами. Старые трухлявые балки под потолком и желтые подтеки от дождя на стенах хранилища в котором никогда не была. Ненавистный скрипучий голос. Никакого раскаяния. Ни толики сожаления. Одно лишь удивление от того как много усилий было затрачено на то что, в конечном счете, ничего не стоит.
Дыхнуло гнилью, и Вику передернуло. Пальцы намертво вцепились в край скамьи, ища равновесие.
Она могла застрелить эту тварь сама.
Вика так до конца и не узнает, чего Соколовскому стоило не пересечь черту снова. Хватило бы ей благородства поступить также?
- Я хотел его покарать, но не так.
Он должен узнать.
- Игорь, Сергей Федорович рассказал мне кое-что. У него были давние подозрения и пока тебя искали, он их проверил. Это Игнатьев помог Кирсанову выйти чистым из воды семнадцать лет назад.
Соколовский вздрогнул, удивленно поднял голову.
- Вот как? - Невесело усмехнувшись, ответил после долгой паузы. – Выходит, высшая справедливость?
С этим - уж точно не к рациональной Родионовой.
- Все равно. - Покачал головой. - Я мог ее спасти, мог пойти к нему и неважно...
Не пошел бы, да он и сам это понимал. Игнатьев сделал все для этого.
И как тут не поверить в предопределение?
Она знала наверняка только одно - этот распрекрасный мир может катиться куда подальше если в нем вдруг не станет Соколовского.
- Вика, тогда, во вторую ночь в изоляторе…
Он впервые заговорил об этом, и она затаила дыхание.
- Когда… в общем, я думал, что спасся лишь для того чтобы Игнатьев ответил за все что сделал...
… Ни ее, ни Пряникова к Игорю тогда так и не пустили. Курбатов только разводил руками и настаивать дальше было бессмысленно. Скупые, но точные шалыгинские сводки – это все, что ей оставалось….
Соколовский дожил до утра чудом, и она отчаянно надеялась, что они не исчерпали лимит на чудеса.
Состояние критическое…
Нестерпимо долго застывшее на отметке «стабильно тяжелое»…
Пришел в себя.
- Дурак был, не понял… Это ты позвала и я вернулся.
В груди стало тесно, но она и виду не подала.
- Выходит, есть она… эта твоя высшая справедливость.
Почти бесслышно, почти про себя, но он услышал.
Недоумение. Ну что тут непонятного?
И объяснила:
- Ты был мне должен. Себя… Живого.
Он не колебался ни секунды.
- Всего-то? - Глаза блеснули. - Отдаю долг. Себя. Совсем.
Вот так прямо и бесхитростно как может только он, и если ее сердце разорвется в этот самый миг, виноват во всем будет только Соколовский.
- Ты так говоришь, будто это клятва на крови. - Нервно засмеялась.
Идиотка, неужели до сих пор так трудно поверить?
- Она самая. - Буднично ответил он. - И, на случай если ты опять что-то себе там выдумаешь, мне - не нужно время.
Паршивец, неплохо же он ее знал.
Никогда ответ на самый главный вопрос в ее жизни не был таким простым и очевидным.
- Мне - тоже.