Ночной поезд

Виннипег, Канада — И что, они действительно перевезут ее в США? — спросил Кэл, указав на группу мужчин и изоляционную капсулу по ту сторону стеклянной стены. — Дай угадаю куда… В лечебницу мирового класса в Мэриленде. А Джиллиан останется здесь — в районной канадской больнице. — Если бы это зависело только от меня, — примирительным тоном ответил Энтони. — Я бы ее и с места не сдвинул бы. В ее состоянии — чересчур рискованно. Кэл поднял на него взгляд. Он говорил правду. Как бы это ни было печально, у Энтони Пирелли было здесь не больше власти, чем у самого Кэла. К слову сказать, в последние часы он ни разу не заметил даже проблеска откровенной лжи со стороны доктора Пирелли. Время подходило к концу. Время их карантина. Счет уже шел на минуты, оставалось двадцать. Примерно. Кэл, конечно же, не вел подсчет. Их обоих уже кратко проинструктировали насчет того, какие меры предосторожности им нужно принять перед возвращением в большой мир. Хирургические маски им предложили носить еще в течение сорока восьми часов. Так, на всякий случай. — Ничего им не сделать в США, чего еще не сделали здесь, — добавил Энтони, развернувшись к Кэлу. — Как бы то ни было… Я беспокоюсь о ней. — Верю, — отозвался Кэл. — Но что это такое — я совершенно не представляю. И никто не представляет! Какая-то новая вирусная лихорадка… Наверняка Сара Дженсен притащила ее в себе! Кэл посуровел. — А может ваш вирус стал причиной мутации, того, что принесла Сара Дженсен, откуда тебе знать? В предвкушении скорого освобождения Энтони Пирелли накинул на себя пиджак и ответил: — Я совершенно точно знаю, что вирусы не мутируют за пару часов. — Как ее зовут? — спросил его Кэл. — По-настоящему. Энтони подошел ближе к стеклу, по ту сторону которого мужчины в защитных костюмах готовили Элеанор к транспортировке. Военные из Штатов. — Тебе лучше не знать. — Ясно, — не стал спорить Кэл. Может, Энтони и прав. И некоторые битвы не стоят того, чтобы в них сражаться. Он бросил быстрый взгляд на Джилиан. Может быть, слишком велика цена потери. — Напиши мне потом, как она. Когда уедете. Доктор Пирелли никак не ответил на его просьбу. В палату вошла медсестра и направилась в сторону Энтони. — Доктор Пирелли, пожалуйста, пройдите за мной. Лейтенант Даррен ОʼКоннел желает вас видеть. Энтони Пирелли прощально кивнул Кэлу. — Прощайте, доктор Лайтман. Кэл проследил за тем, как он вышел из палаты, а спустя несколько минут увидел, как Элеанор погрузили в изоляционную капсулу и выкатили из соседней палаты. И вот их осталось только трое. Парень норвежки, Брэндон и Джиллиан. Позже Облачившись в больничную одежду, халат, маску и перчатки он наконец-то получил разрешение на посещение соседней палаты. — Пятнадцать минут и не больше! — отрезала медсестра. — А могу сорок пять, за счет двух прошедших дней? — Разбежался! Как только Кэл вошел в комнату, он внимательно вгляделся в пациентов. На удивление, парень норвежки смотрелся наихудшим образом. Он подхватил заразу последним, но выглядел так, как будто бы был самым первым. На его лице запеклась кровь, а руки были покрыты огромными синяками. Теоретически, по сравнению с тем же Брэндоном, у мужчины было больше шансов выжить. Его симптомы начали лечить с первых же минут. Сразу же дали тот Рибавирин. А вон как… «Ты видел, как твоя любимая скончалась от этой заразы, сразу же перед тем, как заболел сам», — рассудил Кэл. — «Физически ты должен бы идти на поправку, но психически — видимо давно сдался». Брэндон выглядел здоровей всех. И он периодически кровоточил, но крови было немного. Он испытывал неприятные ощущения, но был в сознании и отлично реагировал на изменения вокруг. Он заметил Кэла сразу, как тот вошел в палату, несмотря на бесконечный писк мониторов у кроватей. — Доктор Лайтман… Вы не заразились, — Он выдавил улыбку. — Счастливчик. — Спасибо, парень, — ответил Лайтман. — К заразе зараза не липнет. Брэндн рассмеялся и тут же зашелся в кашле. — Рад слышать. Кэл пододвинул стул к кровати Джиллиан. Она не была так плоха, как парень норвежки, но ей явно было хуже, чем Брэндону. Кэл отметил россыпь синяков на ее руках и плечах. В глазах виднелись лопнувшие красные сосуды. Когда Кэл присел рядом, по взгляду Джилиан он понял: она его узнала. Она оттянула кислородную маску от лица и прошептала: — Кэл… — Не думаю, что это хорошая идея, милая, — ответил Кэл и потянулся, чтобы поправить маску, но Джиллиан поймала его руку и крепко сжала. В поезде ощущение жара было сильней, но и сейчас рука Джиллиан была шокирующее горячей. Кэл поражался, как она могла терпеть эту лихорадку, которая длилась уже несколько дней. Как так вышло, что имея под рукой все возможности современной медицины, врачи ничего не могут кроме как чуть снизить температуру Джиллиан? И тут Кэл вспомнил Брюса Рипли. Того мужчину, который умер в поезде. Понял, насколько все было бы хуже, не находись Джиллиан под присмотром. — Ты… в порядке? — спросила она. — Да… со мной все хорошо. Здоров, как бык. — Славно… Она дышала тяжело и надсадно, и Кэл едва не рванулся, чтобы снова нацепить на нее эту маску, пусть даже против ее воли. Чувство вины скрутило его, когда Кэл увидел, что его ответ успокоил Джиллиан. О себе она должна беспокоиться! Не о нем! — И тебе пора. Джиллиан тревожно вскинула на него глаза. Кэла это удивило. — А мне что… не становится лучше? — Конечно, становится! Новому лекарству нужно время, чтобы выбить заразу. Нужно еще немножко потерпеть. — Лжец. — Эй! — Кэл крепко сжал ее руку. — Если не веришь — могу доктора позвать, он тебе то же самое скажет! Он увидел в ее глазах сомнение. — Я устала, Кэл… Так устала с этим бороться. Мне так тяжело… Ты не представляешь. — Представляю. Но ты держись! Лихорадка такая… Дело самого пациента — бороться с симптомами. Доктора тебе только могут немного помочь. — Я так устала… Кэл почувствовал, как у него пересохло в горле. — Если ты думаешь, что я тут затем, чтобы отговорить тебя бороться, сразу скажу — не на того напала! — Я не выиграю эту борьбу. — Значит, сдаешься? — Кэл покачал головой. — Прости. Такой ответ не принимается. — Только говорю… правду. — Джиллиан прокашлялась. — Тебе же всегда нужна только правда. — Нет… — Он посмотрел ей в глаза. Кэлу Лайтману плохо удавалось вдохновить кого-либо. Вообще не удавалось. Элай Локер с удовольствием подтвердит этот факт. Когда доходило дело до применения подобного навыка в работе, в игру вступала Джиллиан. Но паника и насущная необходимость быстро научили его как быть. — Тут правда ни при чем, — ответил Кэл. — Не будь ребенком. Ты ищешь оправдание, чтобы сложить руки, а я не стану сидеть здесь и подкидывать тебе идеи. Вот стукнет тебе девяносто и тебе будет невыносимо сложно даже сварить себе того мерзко-сладкого кофе, который ты как любишь — тогда я тебя такими идеями забросаю! Но сейчас?! Его голос захлебнулся и речь оборвалась. — Черт возьми, Джил, только не сейчас. И еще очень не скоро. На ее лице отразилось множество эмоций. Страх. Сомнение. Смирение. И на каждую из них отбрасывало тень одно чувство, которое эмоцией было не назвать. Боль. Кэл вспомнил о том дне, когда он поддался вирусу в поезде. Он чувствовал себя таким ничтожеством! Он был готов признать поражение уже спустя сутки! И неважно, чем облегчают боль пациентам в этой больнице, то, что сейчас ощущает Джиллиан — кромешный ад. — Никто не пережил эту штуку… — тихо проговорила Джилиан. — Никто. Она была достаточно умна и взвинчена для очередной лжи. Кэл улыбнулся. — И что? Станешь первой, кто пережил! — Ну да… — Слушай, если тебе что-то нужно, что-то, что я могу тебе дать — только скажи! Если хочешь, я могу послать медсестру куда подальше и остаться здесь сверх положенного времени. Хочешь какую-нибудь канадскую сладкую мерзость — пожалуйста! К черту все правила! Пожелаешь стакан виски — я тут как тут. На этот раз он добился ее улыбки. — И только одного я тебе не дам, Джил — повода сдаться, — Он наклонился ближе. — Я знаю, что тебе сейчас невыносимо больно. Я понимаю, милая и мне так жаль, что я ничем не могу тебе помочь. Но скоро все кончится. И мы оба с тобой знаем, что ты гораздо сильней, чем кажешься. — Да уж… — В первый раз за все время он уловил вспышку чего-то нового в ее глазах. Это была решимость. Кэл понадеялся, что решимости хватит надолго. — Куда увезли Элеанор? — Обратно в США. — Но почему? — Долгая история. — Расскажи! — Как только поправишься — так сразу. Джиллиан тяжело вздохнула. — Хорош меня шантажировать — я болею! Кэл расплылся в улыбке. — Ну, попробовать-то стоило! Этот недолгий разговор отнял у Джиллиан все силы: Кэл заметил, что ее дыхание опасно участилось. Он потянулся, чтобы поправить кислородную маску, и на этот раз Джиллиан не стала спорить. Кэл с раздражением понял, что теперь они не смогут переговариваться. Все что осталось — сидеть у ее кровати и ждать, пока медсестра не выкинет его из палаты. И произойдет это совсем скоро. Кэл наклонился и поцеловал ее в лоб, чуть выше маски. — Увидимся, родная. И лишь выйдя в больничный коридор, Кэл столкнулся с ранее не очевидной для него проблемой. Карантин закончился, и, стало быть, теперь ему некуда идти. Он не успел забронировать номер в отеле Виннипега. И вообще еще ни разу не выходил за пределы больницы. Раздался звонок мобильника, и имя «Торрес» высветилось на экране. Она начала свою речь слету, задыхаясь, словно в момент звонка взбиралась на гору: — Я сделала все, что вы просили… И вы не поверите, что я узнала! Сначала я занялась МИИЗСША… Этот доктор Пирелли, то, чем он занимается — строго засекречено! Настолько строго, что с ФБР пропуском меня даже на порог не пустили! А уж когда я упомянула R1H9… Вы бы оценили их реакцию на мой звонок, доктор Лайтман! Тот парень и вовсе взбеленился! Он требовал, чтобы я назвалась и доложила откуда у меня эти сведения. О, как бы мне хотелось взглянуть на его лицо… — Торрес… — Это еще не все! Как только я принялась за дело — меня тут же отстранили. И вы думаете кто? Не мой начальник, но начальник моего начальника! Он требовал от меня ответа на вопрос, зачем я звонила в МИИЗСША, прикрывшись работой. Довольно убедительно дал мне понять, что если я не отступлюсь — лишусь работы в два счета! Что же это такое? Это как-то связано с вирусной вспышкой в поезде? — Торрес, я хочу, чтобы ты отступилась. — Что? — недоверчиво отозвалась Торрес. — Но почему? Они точно что-то скрывают! Они угрожали мне, пытаясь закрыть расследование! Что бы это ни было, люди, заслышав об этом, просто звереют! — И ты готова рискнуть своей должностью ради этого? — Я не собираюсь дрожать над своей работой только потому, что задаю лишком много вопросов! Вы же сами учили меня: правда — единственное, что имеет значение! — Это было давно, в Лайтман Групп. Не в этот раз. — Не в этот раз?! В смысле? — В прямом. Сворачивай расследование. — Вы подкинули мне бомбу, а теперь хотите, чтобы я обо всем забыла? — Все верно. Ее голос возмущенно звенел, но Лайтману было все равно. Он привык наступать на больные мозоли и сжигать за собой моcты в поисках правды. Но не хотел, чтобы кто-то повторял его путь. Кэл все еще не мог выбросить из головы последние слова Пирелли: «… я не хочу видеть, как Джиллиан расплачивается за твое безрассудство и твой эгоистичный квест в поисках так называемой правды». Смехотворное заявление. Кэл даже не стал отвечать на него. Но вот прилетели какие-то люди, с легкостью взяли и увезли с собой тяжелого пациента, а канадское правительство даже не заикнулось. Так откуда знать на что еще они способны? — Не понимаю… — Сейчас есть кое-что поважней правды. — Фостер в порядке? — Поправляется. Если он вовсю заверяет в этом Джиллиан, пора Кэлу самому поверить в свои слова. — Не похоже, что вы уверены. Он и забыл уже с кем разговаривал. — Устал я, Торрес. Спасибо за помощь. Благодарность в ответ явно изумила ее. — Да… чего уж там. Звоните. И передайте Фостер, пусть позвонит, когда придет в себя, хорошо? — Передам. Он повесил трубку и принялся усиленно тереть глаза. Не понимая, обман это зрения или нет, Кэл во все глаза смотрел на того, кто шел ему навстречу по больничному коридору. Он зажмурился, раз, второй, пока девушка не подошла к нему и не стало очевидно, что ошибки быть не может. — Эмили?