***
Как я и говорила, когда солнце начало клониться к горизонту, перед нами показались высокие верхушки деревьев леса Фангорн. Это было относительно безопасное место. Почему относительно? Но ведь никто не отменял неожиданно появившихся орков. Впрочем, я продолжаю верить, что удача пока на нашей стороне, ведь прошедшие три дня в дороге были спокойными. Возвращение в эти места заставляет ещё свежие воспоминания всплыть на поверхность. Погоня за орками Саурона, ранение, неожиданно появившийся Гэндальф. Под ветвями этих вековых деревьев в прошлом произошло слишком многое. Об этом напоминает и Фаэн, которая с ещё большим восторгом переступает с ноги на ногу. Она помнит это место лучше моего. — Я думала, что Лихолесье выглядит недружелюбно, — покосившись на темнеющую лесную чашу, произносит Эрика, но мы все вместе останавливаем лошадей и спешиваемся. — Фангорн только на первый взгляд такой, — снимая с Фаэн седельные сумки, отвечаю я. Лес и впрямь выглядит враждебно, как, впрочем, и в прошлый раз. Темный, практически непроходимый и загадочный. Гнетущая темнота, которая сгустилась вокруг нас, пока мы готовились к отдыху, развеивается только тогда, когда мы разжигаем небольшой костер. Однако что-то никак не дает мне покоя. В нескольких шагах от нас, неторопливо щипая траву, фырчат лошади, где-то в верхушках деревьев воет ветер, а лес шумит и шелестит. Но эти звуки кажутся мне безликими и пустыми, будто чья-то невидима рука дёргает за верёвочки мироздания. Я первой вызвалась подежурить. И это связано не только с какой-то внутренней тревогой. Все происходящее давит на меня, а мысли бегают, как крысы на тонущем корабле. Слишком много всего обрушилось на меня за последние несколько дней. Поднимаюсь со своего места у костра, после чего добредаю до первых деревьев, которые, словно стражи, возвышаются у кромки Фангорна. — Это снова я, — не успеваю приложить ладонь к стволу дерева, как листья в глубине леса неестественно громко зашуршали. Это звучит не как дружеское приветствие, а, скорее, как предостережение. — Я не хотела вам навредить, — также тихо добавляю я, но шум не стихает. И в какой-то момент догадка ударяет меня поддых. Я действительно ни в коем случае не хотела причинить вред этому величественному лесу. Но внутри меня была червоточина, тёмное начало, которое энты — хранители этого леса, скорее всего и чувствуют через их прочную связь со всем лесом. Сжав челюсть до боли в дёснах, отхожу от деревьев и сажусь в некотором отдалении от спящих подруг. Сейчас, наверное, я бы не смогла уснуть даже если бы дежурила не первой. Кошусь на седельную сумку, в которую так старательно упрятала мешочек с камнями. Никогда бы не подумала, что дар леди Галадриэль в одночасье моими же стараниями станет чем-то темным и опасным. Я до сих пор помню тепло камней в своей ладони, когда пользовалась их могуществом. Небывалый и светлый жар тогда окутал мое тело, освободил от темного эго. Но тогда я даже и представить не могла, что это приведет к непредвиденным последствиям. Неслышно ступая по траве, достаю из кармана сумки плотный мешочек. Только эта ткань сейчас отделяет меня от прикосновения к уже почерневшим и будто светящимся изнутри опасным иссиня-черным светом камней. Хотя и даже материя мешка не спасает меня от непонятных ощущений, будто маленькие иголочки пощипывают кончики моих пальцев. — Это какое-то безумие, — шепчу я. До сих пор не могу понять, как темная «я» была заключена в камне. Почему свет не уничтожил ее? Столько разных «почему», но ответов я так и не могу получить. «Соблазн получить новую силу становится невыносимым, да, Аилинон?» — мелодичный и оттого пугающий голос раздается у меня в ушах и заставляет вздрогнуть. В это время я действительно уже тянусь к завязкам на мешочке, чтобы взглянуть внутрь. Но я ведь не хочу к ним прикасаться! Не хочу вызволять на свободу всю ту необузданную тьму! — Нет! — шиплю я сквозь зубы. — Тебе никогда не выбраться оттуда. «Я бы не была так уверена», — холодный смех темной вызывает мурашки, а затылка будто касаются чьи-то ледяные когтистые лапы. В эту же секунду хочется вскочить и отряхнуться, будто я упала в муравейник: «Если ты решила покончить с камнями, это не значит, что мое влияние не будет расти». Эти слова меня пугают больше, чем все, что может вообще с нами случить во время этого похода. Влияние будет расти. Эти слова бьют по жизненно важным органам, разят наотмашь. И только когда руки, словно не подчиняясь мне, тянутся к завязкам на горлышке мешочка, понимаю всю плачевность моего положения. Нам нужно уничтожить треклятые камни раньше, чем влияние темного обличия полностью завладеет моим рассудком. Боясь самой себя, затягиваю веревки на несколько узлов и торопливо поднимаюсь на ноги. Страх настолько сильно завладевает моим телом, что я даже не стараюсь вести себя тихо. От звука трескающихся палок под моими ногами с близрастущих веток деревьев в небо взвивается стая огромных ворон. Кребайн. Помнится, в прошлом эти пернатые сослужили неплохую службу Саруману. Очередная порция воспоминаний бьёт в голове фонтаном. Саруман. Волшебник, балрог его дери, которого решили не убивать, а только сломать посох. Лишили его сил? Как бы не так. Говорила я Гэндальфу, что это была слишком низкая цена для майа, который перешёл на сторону тьмы. И когда кребайн не улетают прочь, а начинают наворачивать круги прямо над нами, у меня пропадают любые сомнения. — Просыпайтесь! — уже даже не пытаюсь быть тихой. Первой со своего места подскакивает Эовин. И если я скажу, что она выглядит дезориентированной, то ничего не скажу. — Быстро поднимайтесь! — попутно засыпаю костер землёй. — Что случилось? — Арвен поднимается на ноги и сразу же начинает собирать вещи. Спасибо, что они сразу действуют, а не заваливают меня вопросами. — Кребайн, — коротко отвечаю я и свистом подзываю к себе Фаэн. — Сегодня поспать больше не удастся, нам нужно как можно скорее пересечь Лимлайт, а дальше будем идти через Рохан с его восточной границы. Иначе, боюсь, мы обязательно столкнемся с кем-нибудь из рохирримов. — Это всего лишь вороны, — непонимающе хмурится Эрика, но все равно снаряжает своего коня. Ее взгляд то и дело возвращается к громадным воронам, которые летают прямо над нами и истошно гогочут. Не успеваю ничего сказать, когда Арвен, проскользнув мимо меня, возводит лук к нему. Первая стрела поражает одну из птиц, и та стремглав падает на землю. Мы бы действительно могли перестрелять их всех, но кребайн не будут летать около нас вечно и ждать, пока мы их убьем. Стоит только трем птицам упасть замертво, как все остальные, громко каркая, улетают прочь в сторону Диких земель. Очень плохой знак. — Они шпионы, и я бы не хотела знать, для кого они шпионят на этот раз, — посмотрев в последний раз на улетающую стаю, взбираюсь на спину Фаэн. Она тоже нервничает и чувствует надвигающуюся опасность. — Но ты догадываешься, — убирая лук и колчан за спину, констатирует факт Арвен. Не думала я, что кто-то из нас настолько скоро возьмёт оружие в руки. — И тебе не нравится эта догадка. — Да.*****
— Они были здесь два дня назад, — осматривая остатки от ночлега, говорит Арагорн. Мужчина лишь только старается выглядеть спокойным и собранным, но то, что он видит перед собой, заставляет его метаться и строить догадки в голове. Я буквально вижу это по тому, как и без того напряжённое лицо друга становится ещё более непроницаемым. — И уходили в спешке, — ещё более безрадостно добавляет дунадан. А вот это не радует уже и меня. Тут и без умелого следопыта видно, насколько торопились девушки. Костер затушен на быструю руку, а возле углей, запорошенных землёй, виден четкий след ноги. Кто-то из девушек тушил костер ногой, особо не заботясь о безопасности. Следы от копыт лошадей сбитые и частые, словно дамы пустили своих скакунов сразу же галопом. — Это то немногое, что осталось от кребайн, — вопреки всем моим ожиданиям, отец поехал с нами. И сейчас он стоит поодаль и осматривается. Все такой же холодный и рассудительный с виду. Но только лишь одно его присутствие здесь говорит о многом. Никогда бы не подумал, что этот эльф оставит обязанности короля ради кого-то. Кажется, я недооценил его чувства к рыжеволосой полуэльфийке. Впрочем, после слов Трандуила все наше внимание переключилось на три почти полностью обглоданные тушки птицы. Слишком большие для обычных воронов, это точно. Час от часу не легче. Мысленно выругавшись, подхожу к птичьим трупам и присаживаюсь на корточки. Дикие звери изрядно потрепали кребайн, но возле одного из них лежит переломанная пополам стрела. Аилинон такими не пользуется, но выстрелы точные. Стреляла эльфийка, тут сомнений быть не может. А, судя по мрачному выражению на лице Арагорна, эти стрелы принадлежат его жене. — Саруман сейчас бессилен, ведь так? — не самым уверенным голосом вопрошает Фарамир. И я на себе чувствую точно такую же надежду, какая прозвучала в голосе лорда Итилиэна. Мне бы тоже хотелось верить, что у девушек на пути к Кирит Унголу никто не встанет и не попытается их убить. — Какого черта они вообще отправились куда-то и ничего нам не сказали?! — Фарамир уже на взводе, а каждый день, проведенный в дороге, заставляет его переживать все сильнее. Разница между нами с ним лишь в том, что для меня, отца и Арагорна сохранение лица в сложных ситуация стало некой постоянной работой. И я совру, если скажу, что очередной побег Аилинон стал для меня чем-то пустяковым. Если бы я мог позволить себе, уже давно бы наплевал на всех остальных и скакал по следу беглянок без сна и отдыха. И мне было бы все равно на то, что такая погоня меня самого повалит с ног. — Они понимали, что мы их остановим, — отец с пониманием смотрит на Фарамира. — Но Аилинон хотя бы могла тебе, Леголас, сказать о своих опасениях, — теперь же отец смотрит на меня своим непроницаемым взглядом. Хотелось бы сказать, что он поддерживает меня, но сейчас, мне кажется, я чувствую лишь осуждение. Лесной король до скрипа в зубах боится, что с Эрикой хоть что-то случиться. По нему это сложно сказать, но я слишком долго прожил с ним бок о бок, чтобы распознать даже самые незаметные эмоции на его лице. — У нас нет времени на споры, — как и всегда, голосом разума выступает Арагорн. Он поднимается на ноги, при этом выкинув из рук очередную стрелу, которой была поражена одна из кребайн. — Они направились на юг. И если они не останавливались на длительный отдых, то сейчас должны быть в землях Рохана. — Я говорил, что нам не стоит останавливаться на ночлег, — все-таки не сдержавшись, произношу я. Эта дорога сделала меня параноиком, который с каждым днем все чаще думает о том, что мы можем опоздать. Утром я даже подумал о том, что история, задевшая Аилинон несколько тысячелетий назад, снова повторится. О Эру, я не хочу снова потерять ее! Запускаю руки в волосы и закрываю глаза. Эти мысли сводят меня с ума настолько, что я забываю о том, на что в действительности способна моя Тинувиэль. Когда бежишь за ней несколько дней к ряду, то как-то из головы вылетаешь, что она вообще-то владеет луком и мечом получше многих мужчин. — Леголас, мы уже проходили это, — дунадан смотрит на меня в упор, и только сейчас я замечаю темные круги под глазами мужчины. — И тогда наша погоня закончилась не самым хорошим образом. — Сейчас все иначе, — зачем-то продолжаю наседать я. — Тогда были орки, которых мы пытались нагнать, чтобы спаси Мерри и Пиппина, — перевожу свой взгляд с Арагорна на отца. — Но сейчас все иначе, — повторяю я. Как можно объяснить что-то им, когда я сам толком не понимаю, что так сильно меня беспокоит. Перед внутренним взором предстает лишь сцена из прошлого, где мы стоим перед Черными Вратами, а перед нами, издевательски улыбаясь, на коне восседает Аилинон. Нет, не так. То была не она. Это было воплощение самой Тьмы. Я не хочу, чтобы эльфийка проходила через все эти испытания вновь. Она боялась этого, а я дурак, раз не обратил внимания на тревоги Аилинон. — Хорошо, — все-таки соглашаюсь я, заметив суровый взгляд Арагорна на себе. — Мы поступим, как ты говоришь.