Прежде чем научиться убивать, им надо было научиться ещё одному незнакомому делу - вырабатывать из любви ненависть, а из ненависти любовь. Светлана Алексеевич - «У войны - не женское лицо»
Путешествие окончательно набирает повороты, а мы теряем свою удачливость, когда первые лучи солнца касаются верхушек деревьев. Сегодня в планах была переправа через Энтаву, после чего дорога должна была стать проще. Но все полетело в Морию, когда тяжелые шаги, оглашающие все вокруг своим скрежетом тяжелых доспехов, подняли нас на ноги. В этот раз это точно не неумелый сброд типа дунландцев. Напряженность и сосредоточенность читается на наших лицах в тот момент, когда шаги, скорее, не удаляются от нас, а, совершенно наоборот, достаточно быстро приближаются. О Эру, неужели из всех уголков Средиземья заблудшие и одичалые горстки орков и урук-хаев решили навестить именно нас? — Да сохранят нас Валар, — шепчу я, оглядывая нашу небольшую группку. Да, я с самого начала нашего пути знала, что не все будет гладко. Но сейчас мне действительно становится страшно. Всегда я рассчитывала только на себя и прекрасно понимала, что меня не обвинят в смерти кого-то в ходе сражения. Но сейчас жизни этих девушек на моей совести. И если хотя бы одна пострадает, то именно я в первую очередь буду винить себя. Каждый приближающийся шаг в тяжелых сапогах отзывается оглушающим и тяжелым ударом сердца у меня в груди. Слежу за каждым шорохом, даже если это просто убегающая белка. И, судя по тому, как Арвен поднимает лук по направлению любого шума, я не одна такая. Накладываю стрелу на тетиву в тот самый момент, когда деревья с одной из сторон начинают жалобно шуршать и скрипеть. Ломаются ветки, на землю летят задетые зеленые листья. И к нам, словно письмо из моего прошлого, вырываются уродливые орки с дикими криками и рычанием. В своих желаниях при виде нас эти твари не отличаются от тех же дунландцев, только желания их намного более извращенные и пугающие. Шрамы на давно вылеченном ухе неожиданно начинают зудеть и саднить, словно от фантомной боли. Тут нет смысла ждать чуда, это я усвоила для себя на всю жизнь. Не выражая абсолютно никаких эмоций, натягиваю тетиву и отпускаю стрелу. Новая стрела летит следом за первой, поражая цель. Как и мы, орки не собираются стоять на месте. Оглашая всю окрестность громогласным кличем, первые идущие бросаются на нас. Успеваю только заметить, как Арвен после нескольких точных выстрелов откидывает лук прочь, а в руках ее оказывается несколько изящных и легких клинков. В следующую же секунду весь мой мир снова концентрируется на движениях, на желании унести на тот свет как можно больше орков. Они кишат вокруг нас, будто рой смертоносных шершней, желающих ужалить побольнее. Прямо перед моим лицом проносится тяжеленный ятаган, от которого я только чудом успеваю отпрыгнуть. Тело слишком медленно входит в режим. И тут я могу обвинять только себя, ведь именно я прекратила свои ежедневные тренировки, именно я решила, что больше никогда не буду стоять перед группой орков и уруков, которые будут хотеть меня убить. — Катись в Ородруин, — дрожащие ноги и бешено колотящееся сердце становятся ничем, когда приходится перекатиться по земле, уклоняясь от мощного удара орочьего ятагана. Оружие погружается на несколько сантиметров в землю. Этот орк должен был отрубить мне голову в случае хотя бы одного неправильного движения с моей стороны. Все еще лежа на земле, натягиваю тетиву. Стрела попадает в незащищенный участок кожи между шлемом и нагрудником. Вижу, как по древку начинает стекать тягучая черная кровь. Приходится выстрелить еще несколько раз прежде, чем тело орка падает около меня. Он издает мерзкие предсмертные булькающие звуки. От его хрипа гнев вскипает внутри меня, однако с ним приходит и сила, и уверенность в себе. Я все-таки что-то еще могу! Вскакиваю с земли в тот самый момент, когда сбоку раздается вскрик Эрики. Полуэльфийку оттеснили к плотно растущим деревьям несколько орков. Уруки. Высоченные, за которыми практически не заметить миниатюрную рыжеволосую Лесную королеву. Вскидываю свободную руку в воздух и прочерчиваю ей несколько рун. И когда с губ слетает формула заклинания, которую я вызубрила в Лотлориэне под надзором леди Галадриэль, ветви деревьев, слабо переливающиеся золотом, опускаются к урукам. Гибкие стебли, будто змеи, обвивают шеи и головы темных тварей. И в следующую секунду я слышу лишь кошмарный хруст и бульканье, от которого в юности меня бы точно затошнило. Подбегаю к перепуганной Эрике, и она хватается за мое предплечье, как за спасательный плот. Я же начинаю чувствовать усталость после произнесенного заклинания. Силы медленно вытекают из меня, словно кто-то сломал плотину. — Все в порядке? — могу позволить себе только мельком осмотреть девушку прежде, чем не целясь пустить стрелу в очередного орка. — Да, — несколько сдавленно отзывается подруга и сглатывает. Вижу, что ее руки дрожат от перенапряжения и страха, а глаза кажутся еще больше, чем обычно. — Я… я буду в порядке, — услышав это, быстро киваю головой. На место мертвого сородича встает очередной орк. И вот тут мне уже приходится сменить лук на клинок. С отчаянным криком отражаю сильный удар, направленный мне в грудь. На мое счастье орки не так ловки. Им мешает их неуклюжесть и тяжелые доспехи, я же успеваю проскользнуть под ногами своего соперника, а руки, будто никогда не забывали ощущение рукоятки клинка, действуют на автомате. Резкий и точный удар, подрезающий сухожилия над невысокими ботинками орка. Это вызывает его озлобленное рычание, а в следующий миг черный ятаган чуть не задевает мое левое плечо. — Пригнись! — я действую незамедлительно, когда слышу крик Арвен. Стрела с перьевым наконечником просвистывает над моей головой и, прорезая ткани, всаживается глубоко в глаз орка. Тело падает наземь незамедлительно и только стрела, торчащая прямо из прорезей в шлеме, уверяет в том, что враг мертв. Однако не успеваю я перевести дух, когда прямо передо мной, словно из ниоткуда, вырастает огромная фигура урук-хая, облаченная в черные доспехи. Мои прошлые знакомства с этими орками были тяжелыми и утомительными. Сил на новое заклинание нет, поэтому придется рассчитывать исключительно на свои физические возможности. Делаю резкий полуоборот вправо и пируэт, который придает моим рукам и последующему удару чуть больше силы. Меч не слишком глубоко, чтобы нанести тяжелую рану, прорезает кожу урука в том самом месте, где наплечники переходят в нагрудник. Здесь, если постараться, можно было поймать щель, которая и позволила ранить врага. Незащищенных участков тела практически нет. Нужно подумать. С этой мыслью начинаю вытанцовывать вокруг неповоротливого урук-хая, но взглядом ищу у него слабые места. Теперь это игра на выживание. Либо я измотаю себя, либо смогу в скором времени найти место для удара. Шаг, еще один шаг, поворот, блок. Он больше прихрамывает на правую ногу, да и замах делает в основном правой рукой. Мне нужно оказаться справа от него, чтобы он не успел повернуться и нанести удар. Но тут любое промедление может стоить мне головы. Стараясь отвлечь урука, делаю несколько шагов к его левому боку, после чего резко прыгаю вправо и направляю все свои силы в будущий удар. Все вокруг будто бы замедляет свой ход, когда мой клинок приближается к незащищенному месту. Всадить клинок поглубже и прокрутить по часовой стрелке. В моей голове составлен план, я четко ему следую. Но тут… громкий вскрик Эовин заставляет меня оступиться. Я поскальзываюсь на влажной траве и, хотя сохраняю равновесие, маневр уже сбивается, а орк понимает, что я делаю. Его ятаган со звоном врезается в мой меч. По поляне разносится скрежет и звон, в ушах все начинает шуметь, а сердце, кажется, останавливается. Металл клинка стонет и трескается. В моей руке остается лишь рукоять и жалкий обломок лезвия. — Покинувшая лес эльфийка, никогда больше туда не вернется, — хрипит урук, и я вижу его уродливую ухмылку. В этом голосе и роже я вспоминаю, как оказалась заложницей орков, как меня тащили Карадрас. Все это мелькает перед моими глазами и заставляет дышать через раз. Спрятанная в черную латную перчатку рука тянется ко мне, а я даже, Балрог его дери, не могу отвести взгляд в сторону. Снова чувствую себя маленькой и беззащитной. Рука безжалостно хватает меня за косу и поднимает над землей. Все повторяется. Тянущее чувство и боль на доли секунд отрезвляют меня. Я должна сражаться, должна что-то сейчас сделать. Справа замечаю Эовин, которая с трудом уворачивается от меча орка, а неподалеку от нее, хищно оскалившись, Эрика погружает свой короткий клинок в шею другому орку. И я тоже должна продолжаться бороться. — Не в этот раз, — шиплю я и поднимаю руку, в которой все еще зажат поломанный клинок. Возможно, мне стоило сделать тоже самое еще в самую свою первую встречу с орками. Сделать это, а потом попытаться убежать. Главное, освободиться, а дальше я засуну его ятаган ему же в самую глотку. — Аилинон, нет! — истошный и отчаянный крик Арвен кажется далеким, но рука не дрожит. Все происходит очень быстро. Я висела над землей, поднятая громадной рукой урука за косу, потом движение рукой с клинком, и я уже падаю на землю. Мне действительно нужно было это сделать еще тогда… — Ты поплатишься за это, — злость вскипает внутри меня, заволакивает все перед моими глазами. Я вижу только урука, все еще ухмыляющегося надо мной, его уродливую физиономию и косу, которая все еще зажата в его руке. «Наконец-то ты начинаешь поддаваться мне», — шелестит голос у меня в голове, а в следующую секунду я встаю на совершенно прямых и даже не трясущихся ногах. Обрезанные по плечи волосы, падают на глаза, загораживают обзор. Но я успеваю заметить изменившийся взгляд урука. Успеваю заметить в его черных глазках страх. — Ты умрешь прямо здесь, — пустой, отчего кажущийся еще более злым и чуждым, голос обрушивается на орка волной. Он не успевает сделать и шага, когда я раскрываю ладони в его сторону, а с губ слетает отчаянный и пропитанный злобой крик. В следующую секунду я уже сижу на коленях, а вокруг стоит звенящая тишина. Кажется, что даже птицы улетели из этого места. Я абсолютно не понимаю, что сейчас произошло. Кто-то трясет меня за плечи, и я без особого желания поднимаю голову. Это Арвен. Она трясет меня и что-то кричит, но в ушах стоит звон. И это пугает меня. Пугает настолько, что я цепляюсь за руки подруги. — Аилинон! — я наконец-то могу услышать надрывающийся голос эльфийки. — Ох, Валар милостивые, — она прижимает меня к себе в крепких объятиях, после чего снова отстраняет от себя. — Все кончено, мы можем уходить отсюда, слышишь? — мне остается только кивнуть, так как, кажется, сейчас я не смогу произнести и звука. — Мне не хочется вас расстраивать, — окончательно в чувства меня приводит грустная усмешка Эрики. Чувствуя неладное, поворачиваю в ее сторону голову, — но у меня тут возникла проблема, — к своему дикому ужасу замечаю кровоточащую рану на боку полуэльфийки. Она зажимает рану ладонью, из-под которой течет кровь. — Мы едем в Эдорас, — стараюсь не смотреть на то, что произошло вокруг. Если я хоть на секунду задумаюсь о том, что сотворила, то окончательно наложу на себя руки. Все не могло вот так просто закончиться после обычного заклинания. Под ногами то тут то там попадаются части доспехов орков, их тела. Но не трупы пугают меня, а то, что от того самого урука как раз-таки и не осталось ничего. Абсолютное ничего… даже ятагана. — Аилинон, — подхожу к Эрике, чтобы оценить ее ранение. Страшна не глубина пореза, а то, что мечи орков зачастую пропитаны ядом. Сажаю девушку под дерево и приподнимаю ткань ее одежд, чтобы оценить состояние раны. Края ровные, разрез был нанесен вскользь. Однако по слегка изменившемуся цвету кожи могу сказать, что нам срочно нужно в Эдорас. Там лекари смогут помочь ей, я же постараюсь избавить от яда с помощью своего света. — Аилионон, посмотри на меня, — я все время забываю, что Эрика уже не девчушка, которой я когда-то залечивала коленки после падений. Она взрослая женщина. Она королева. И сейчас это был именно тот тон, которым она обычно отправляет стражей Трандуила куда подальше. — Что? — нервно отзываюсь я и поднимаю глаза на Эрику. В ее взгляде вижу страх и шок. Она смотрит не на мое лицо, не на свою рану. Она смотрит на неровные края моих обрезанных волос. — Твои волосы… — шепчет она, а за спиной остальные девушки уже подводят к нам наших лошадей. Фаэн же с нетерпением тычет мне в плечо бархатным носом. — Между жизнью и волосами я выбрала первое, — мой голос режет воздух. Я не намерена это обсуждать. Не намерена сейчас реветь у всех на глазах. Я не собираюсь показывать свою слабость, потому что… Потому что у себя в голове я реву навзрыд от страха. У себя в голове я трясусь от ужаса, который в очередной раз сковывает все мое существо. — Мы сейчас же едем в Эдорас, ты сядешь со мной на Фаэн, Эрика, — тысячелетиями выработанный контроль над эмоциями помогает сохранить голос уверенным и четким. Жаль, что также нельзя сделать и с мыслями, которые разрывают меня на куски. Где-то неподалеку каркнула ворона и, хлопая крыльями, взметнулась в небо. Помогая Эрике встать с земли, впервые за все время этого похода я задаюсь одним-единственным вопросом: «Леголас, почему же ты все еще не остановил меня?»***
Впервые мы вчетвером стояли и ничего не могли сказать. Еще два дня назад мы нашли след девушек. Мы поняли, куда они едут и неукоснительно шли по тому пути, который они оставляли за собой. И куда нас это привело? — Их здесь нет, — с явным облегчением произносит Фарамир и устало проводит ладонью по лицу. Мы не спали последние сутки, так как наконец-то заметили, что нас с нашими благоверными разделяет не 2-3 дня пути, а какие-то сутки. Они явно замедлились по сравнению с тем, в каком темпе они двигались в самом начале своего необдуманного похода. — Это были орки Мордора, — Арагорн в привычной для себя манере исследует все вокруг. Но тут и без его навыков следопыта я прекрасно вижу, что была настоящая бойня. Орки настигли их неожиданно; разорванные и затоптанные подстилки видны то тут, то там, где, по крайней мере, нет трупов орков. Девушки явно не планировали уходить так скоро. Допустим, мы сбились с пути и набрели на лагерь каких-то других путников. Я мог такое предположить в самом начале, когда мы только наткнулись на это место. — Здесь точно была Аилинон, — указываю всем на два трупа, подвешенных на ветвях деревьев, словно на виселице. Магией эльфийка раздавила головешки оркам, как будто это были обычные орехи. Моя Аилинон… Зачем же ты уехала и снова ничего мне не сказала? В этот раз даже записки не оставила. Я просто схожу с ума от одной только мысли, что она вообще могла себе напридумывать. В прошлый раз я отпустил ее, позволил покинуть Минас Тирит, потому что знал, что она отправиться прямиком под защитные стены Лориэна. Но сейчас совершенно другое дело! Наверное, в миллионный раз зажмуриваюсь что есть мочи, чтобы снять наваждение. Не скрою, мне страшно. Страшно до ломоты в костях. И сейчас, испытывая гамму эмоций, я все-таки стараюсь мыслить здраво. Фарамир прав, их здесь нет, так что надежда на благополучие девушек еще есть. Опускаюсь на корточки, привлеченный отблеском меча. Не черного, каким обычно пользуются орки. Припорошенный землей он выглядит обычным и ничем непримечательным, только вот… я знаю, кому он принадлежит. Или, если быть точнее, принадлежал. В этот момент сердце, кажется, окончательно перестает стучать. — Это лук Арвен, — тяжелый голос Арагорна прорезает тишину. До этого она нарушалась только нашими шагами и тихими размышлениями вслух. Поворачиваю голову в сторону друга и вижу, что он держит в руках разрубленный ятаганом эльфийский лук. Я же в это время поднимаю клинок Аилинон, то есть, черт возьми, то, что от него осталось. От злости отшвыриваю обрубленный меч в сторону, а руки сжимаются в кулаки. — И меч Аилинон тут, — сквозь зубы произношу я. Атмосфера вокруг нас явно становится тяжелее и ощутимее. Никому из нас не нравится то, что мы видим перед собой. Но кто сказал, что это все? Большинство деталей сражения скрывается от нас слоем свежей земли. Лошади, будучи на пике своей тревожности, в попытке ускакать отсюда, рыли землю, после чего затоптали очень многое. — Они не могли далеко уйти, — мимо меня проходит отец. Его взгляд направлен в сторону деревьев, а шаг кажется неровным, будто он и вовсе не хочет идти вперед. — Мы сможем без каких-либо проблем последовать за ними, — все еще сидя на корточках возле взрыхленной земли, опускаю ладонь вниз. Она утопает в рассыпчатой почве. И я не знаю, что происходит дальше, но я зачем-то пальцами бессознательно и без какой-либо цели начинаю расчищать небольшой участок земли от тех следов, которые оставили за собой лошади. — Нет, — тихо бормочу я. Как мантру безостановочно начинаю произносить это слово, когда пальцами нащупываю что-то тугое и похожее на тонкие нити. Мои телодвижения привлекают остальных. Пожалуй, такой угнетающей тишины я еще не чувствовал никогда в своей долгой жизни. И это действительно начинает разрушать меня изнутри по крупицам, когда похолодевшими пальцами из-под наста рассыпчатой земли я достаю все еще сплетенные в косу белоснежные волосы. Волосы Аилинон. Сдавленный вскрик слетает с моих губ, а коса безвольно выпадает из рук. Нет, нет, нет, нет… Только не опять, только не снова! Я прекрасно помню всю ту историю, которой мой Соловей поделился со мной во время похода Братства. И по сей день был уверен, что это не повторится вновь. Прямо сейчас я готов вскочить на коня и вновь ринуться в путь. Без оглядки и продыху, словно за нами снова несутся Девятеро. И у меня почти получается осуществить задуманное, когда совершенно заледенелый и одновременно обезумевший голос отца пригвождает меня к месту. Я уже был готов вспрыгнуть на спину Арода, но таким отца я вижу и слышу впервые: — Кто-то из низ серьезно ранен, — этого было достаточно, чтобы каждый из нас, не произнеся больше и слова, взобрался на своих лошадей и пустил их галопом. Мы увидели слишком много, чтобы в эту же секунду последовать по пока еще свежему следу. Разрубленный лук Арвен. Сломанный меч Аилинон. Ее отрезанные волосы. И аккуратный окровавленный след небольшой ладони на дереве. Этого и впрямь достаточно, чтобы и без того обезумевшие от страха за своих женщин мужчины были готовы сровнять весь мир с землей. Очень скоро я отыщу тебя, Аилинон, и больше не позволю самовольничать, так и знай.