Гармония

От автора: Глава получилась тяжелой и полной гнетущих эмоций, которые и должны были испытывать те, кто потерял близкого человека. Я искренне люблю Падме Амидалу, но в каноне она погибла, и я не стала менять этого в своей истории, лишь дав ей возможность умереть достойной, смелой женщиной, спасшей жизнь юной Асоки, а не разбитой и преданной собственным мужем. — Похоже, это становится традицией, падаван Тано, — Вокара Че задумчиво нахмурилась, рассматривая тихую молчаливую тогруту, которая сидела на длинной, покрытой мягкой простынею, кушетке и безмолвно терпела все процедуры по заклеиванию ран бакта-пластырем и перевязке. — Вы правы, целитель, — голос девушки был еле слышен, а голова опущена вниз, так что не было видно стеклянного взгляда голубых глаз. — Раздрай в душе приводит к проблемам и в физическом мире, — мягко, но строго заметила пожилая твиллечка, аккуратно заматывая бинт вокруг талии и возвращая девушке светлое холщовое одеяние. — Можешь идти. Асока вскинула голову и уставилась на Вокару огромными испуганными глазами, словно целитель только что сказала, что ее изгоняют из Ордена. — Разве мне не стоит остаться в медицинском отсеке? — голос падавана был хриплым и умоляющим. — Я была ранена и потеряла сознание и все такое… Тогрута замялась, понимая, насколько выглядела глупо в данный момент, напрашиваясь остаться в закрытой от остального мира палате, лишь бы не встречаться с реальной жизнью, которая внезапно ополчилась на нее. — Потеря сознания не была связана с полученными ранами, ученица, — твиллечка отошла в сторону и взяла в руки маленький прибор со светящимся экраном, а затем провела им вдоль тела Асоки, внимательно наблюдая за изменениями чисел. — Сколько суток ты не спала до того момента? Девушка вздрогнула, когда накатили воспоминания о тюремной камере, побеге от клонов, тоскливых глазах Учителя и теплой атмосфере дома сенатора Амидалы. Она не могла точно подсчитать, сколько времени провела на ногах с тех пор, как их со Скайуокером вырвали с миссии на Кейто-Неймодии и вернули в Храм, так что тогрута обреченно выдохнула, понимая, что целитель Вокара Че права, и ее состояние стабильно. Физическое, возможно. — Ты абсолютно здорова, Асока Тано, — подтвердила предположения падавана твиллечка, пристально рассматривающая осунувшееся лицо девушки своими чуть раскосыми желтоватыми глазами. — Повязку можно будет снять ближе к вечеру, шрама не останется. Тогрута осознала, что более не находилось никакой причины в ее пребывании в медицинском отсеке, и медленно встала на дрожащие ноги, которые словно не хотели двигаться. Она чувствовала ужасную слабость, но понимала, что целительница обследовала ее с макушки до пят, а значит, причина недомогания была в голове, а не в физическом плане. Асока поклонилась Вокаре Че, сбивчиво благодаря ее за лечение, и не спеша покинула ненавистные ранее палаты, растерянно озираясь по сторонам и не совсем понимая, куда ей идти и что делать. Жизнь в Храме текла своим чередом, и мимо потерянной девушки пробежала стайка юнлингов, увлеченно обсуждавших последний урок с магистром Йодой. Лица детей были такими счастливыми и наполненными внутренним светом, среди которого не оставалось места горестям и печали, что падаван прикусила губу, отчаянно завидуя малышам и желая вновь вернуться в этот юный возраст, когда ее единственной проблемой была учеба или очередная драка с поднадоевшим сокурсником. Тогрута сделала несколько успокаивающих вдохов и вновь огляделась вокруг, не решаясь прибегнуть к Силе, чтобы найти Учителя, которого она не видела с тех пор, как очнулась в медицинском отсеке под строгим взглядом Вокары. Девушка не знала, что случилось с Баррисс и Падме, но предполагала, что подруга, павшая на Темную Сторону была раскрыта, так как никто не пытался арестовать или остановить падавана, пока она шагала по широкому коридору Храма, залитому ярким солнечным светом, словно мир оставался прежним. Возможно, для остальных обитателей Ордена так и было, но Асока чувствовала, что что-то окончательно надломилось в ней, и не представляла, каким путем следовало идти дальше, чтобы это исправить. Неосознанно ноги вели ее в сторону их с Энакином квартирки на третьем уровне жилого комплекса Храма, и она нерешительно остановилась на полпути, не уверенная, что смогла бы посмотреть в глаза наставнику, если Падме погибла. Девушка подняла дрожащую руку и нащупала под просторной длинной туникой, в которую ее переодели целители, тонкую цепочку с медальоном, подаренную сенатором перед тем, как случилась беда. Тогрута ощутила горячие слезы, подступившие к глазам, но не дала себе проявить слабость, так как впереди в самом начале коридора возникла фигура, завернутая в коричневый плащ. Асока склонила голову, приветствуя Оби-Вана Кеноби, обрадованная тем, что смогла на какое-то время опустить взгляд к полу и скрыть свое состояние. — Падаван Тано, — магистр быстрыми шагами приблизился к ученице, все еще стоявшей слегка сгорбившись в почтительной позе. — Я искал тебя. Тогрута постаралась наскрести в своей душе всю смелость, которая там еще оставалась, чтобы посмотреть в печальные серые глаза джедая и задать интересующие ее вопросы, но когда она подняла взор на мужчину, то не смогла и вымолвить слова, словно внезапно лишилась голоса. — Тебя вызывает Совет, — Оби-Ван ободряюще улыбнулся, всем своим добродушными видом показывая, что в этом не было ничего страшного. В любой другой ситуации Асока бы порадовалась тому, что великие магистры, со всей очевидностью, собирались признать свои ошибки, но в данный момент ее интересовало совершенно другое. — Магистр Кеноби, — все же вымолвила девушка хриплым голосом, неуверенно обхватывая руками локти. Мужчина оглядел стоящую перед ним хрупкую фигуру, завернутую в светлую холщовую тунику, в которой ее тело выглядело еще более худым, заметил синие тени, залегшие под огромными наполненными тревогой глазами, искусанные побледневшие губы, и тяжело выдохнул, понимая, что обязан был объяснить падавану, что произошло. — Идем, Асока, — джедай взмахом руки приказал ученице следовать за ним, и тогрута послушно поплелась за излучающим уверенность генералом, который, казалось, в любой ситуации умел сохранять спокойствие и видеть лучшее. Они спустились по узким бетонным ступеням запасного выхода Храма, возле которого с невозмутимым видом стояли два стража со спрятанными под металлическими масками лицами, и направились в сторону маленького сквера, приятной зеленью освежающего серую обстановку. Оби-Ван легко опустился на широкую каменную скамью и поднял задумчивый взор к высоким кронам старого изгибающегося толстыми ветвями дерева, которое пестрело распустившимися маленькими желтыми цветочками. Асока неуверенно помялась на месте, но затем, все еще ощущая предательскую дрожь в ногах и оглушающую слабость в каждой мышце, присела рядом, стараясь держаться на расстоянии от джедая, словно была прокаженной. — Я рад сообщить тебе, что падший рыцарь-джедай Баррисс Оффи была задержана и взята под стражу генералом Скайуокером, — магистр Кеноби повернулся в сторону тогруты, на лице которой смешались удивление, отвращение и легкая нотка злости. Девушка не знала, что она чувствовала, что она должна была ощущать по поводу ареста бывшей подруги, ведь падаван не верила в то, что Энакин мог оставить в живых убийцу своей супруги. Перед глазами промелькнули воспоминания о мертвых телах исследователей в подземной лаборатории и яростные, наполненные убийственным гневом, пожелтевшие глаза наставника. Разве мог этот человек спокойно, как указывал кодекс, арестовать мириаланку и привести ее на суд? — С тебя полностью сняты все обвинения, Асока, — Оби-Ван так и не дождался какой-либо реакции со стороны собеседницы и продолжил. — Совет собирается принести извинения. Мы были не правы. Тогрута потерла пальцами горевшие глаза и поняла, что внутри нее не осталось обиды или гнева на магистров, которые так любили проводить долгие бесполезные переговоры в центральной башне Храма, иногда забывая о реальности и о том, каково это быть молодыми и неопытными. В ее душе там, где раньше горел яркий костер из эмоций, вызывающий бурные сомнения, остался лишь пепел, который заставлял ее равнодушно смотреть в серые, полные тоски, глаза Кеноби. Девушка не могла гневаться на этого человека, замечая его искренние сожаления, тонкую озабоченную складку, прочертившую гладкий лоб, опущенные уголки губ. — Сенатор Амидала? — тогрута с мольбой посмотрела на опустившего плечи джедая, уже уверенная в ответе, который должен был прозвучать среди солнечного теплого дня. — Падме Наберри погибла от рук Баррисс Оффи, — кратко сообщил Оби-Ван, рукой проводя по длинной челке, которая упала на лицо и закрыла сверкнувшие болью глаза. Асока ощутила глубокую сосущую пустоту на месте яркого сияющего теплом присутствия молодой женщины, ставшей ей подругой и названной старшей сестрой, которая всегда помогала мудрым советом и пожертвовала своей жизнью ради бесполезного падавана. — Это моя вина, — девушка с силой ударила кулаком о каменную поверхность нагретой скамьи, не замечая, что нежная кожа покрылась красными пятнами. Кеноби тяжело выдохнул и положил горячую широкую ладонь на худенькое плечо тогруты, пытаясь поддержать опустошенную потерей ученицу. — Это не так, Асока, — джедай выглядел уверенным в своих словах. — Падме погибла от рук Баррисс, не твоих. Ты должна уважать ее выбор и не грызть себя пустыми сожалениями, чтобы ее поступок не оказался напрасным. Тогрута гневно сверкнула голубыми глазами, желая высказать мудрому магистру о том, что он не понимал ничегошеньки, что не мог до конца прочувствовать эту боль, но затем внезапно сдулась в своих эмоциях, вспомнив, что сенатор Амидала была давним другом не только для Энакина Скайуокера, но и для его бывшего наставника Оби-Вана Кеноби. — Учитель никогда не простит мне этого, — она не хотела говорить вслух то, что помимо всего прочего тяжелым грузом висело на душе, но слова вырвались независимо от ее воли. Оби-Ван невесело хмыкнул, отлично зная тяжелый и непредсказуемый характер своего бывшего падавана, а затем покачал головой: — Не стоит так думать, юная ученица. Энакин импульсивен, но, в конце концов, он осознает, что твоей вины в этом не было. Тогрута горько поджала губы и скривилась, ощущая, что слова джедая ничуть не развеяли мрачных туч, висящих над ее головой, и могла лишь надеяться, что если такое чудо и произойдет, то не слишком поздно для них обоих. — Идем, падаван, — Кеноби ловко соскочил с насиженного места, солнечные лучи запутались в его волосах, высвечивая золотисто-рыжие блики. — Нам пора. Асока сползла с теплой поверхности скамьи и сделала шаг вперед к магистру, неуверенно смотря на него, словно предстать перед Советом в данный момент было выше ее сил. Мужчина вновь ощутил болезненный укол в сердце, заметив совершенно разбитый вид тогруты, и не решился напомнить про кодекс джедаев или упрекнуть в слишком сильных эмоциях, ведь на каждом из них лежала вина за то, с чем пришлось столкнуться совсем юной девушке. Оби-Ван не был силен в проявлении эмоций, с трудом вспоминая редкие моменты, когда Энакину была нужна его поддержка в бытность падаваном. И сейчас он ощущал, что должен был как-то проявить участие к той, кто была дорога его сердцу, ведь являлась ученицей человека, которого мужчина считал своим названным сыном. Тогрута вздрогнула, ощутив теплые пальцы, крепко обхватившие ее заледеневшую кисть, а затем подняла неуверенный взгляд на магистра, широко улыбающегося и уверенно кивнувшего в сторону Храма. Она сглотнула комок, образовавшийся в горле, и крепче перехватила мозолистую ладонь джедая, чувствуя себя вновь маленькой девочкой, которая была в безопасности, ведь рядом находился кто-то взрослый, мудрый и сильный, готовый защитить от враждебного мира. И когда они вместе ступили на поверхность расцвеченной затейливыми узорами плитки Зала Совета, Оби-Ван Кеноби остался стоять рядом с Асокой, заняв место справа, там где ранее всегда находился высокий силуэт ее Учителя. Тогрута сделала шаг вперед и низко поклонилась присутствующим в комнате магистрам, выказывая свое смирение и уважение, вновь удивляясь отсутствию гнева в душе, словно за один вечер она вдруг повзрослела и отбросила свои детские страхи. — Рады видеть тебя среди нас здесь, падаван Тано, — громко возвестил Мэйс Винду, сверкая темными глазами и со спокойным удовлетворением оглядывая хрупкую фигуру ученицы. — Благодарность Совет выказывает тебе, падаван, и твоему Учителю за арест падшего на Темную Сторону джедая, — торжественным голосом продолжил Ки-Ади-Мунди, присутствующий в зале в виде мерцающей голубоватой голограммы. Асока не почувствовала ожидаемого тепла или радости от слов признания, которые высказывали ей представители Совета Ордена, в душе по-прежнему царила опустошенность и спокойствие, которого она так отчаянно желала ранее, а теперь пугалась тому, что навсегда потеряла способность ощущать все краски жизни. — Не поддалась ты на сладкоречивые призывы Темной Стороны Силы. Соблазн велик был, хмм, — маленькие, наполненные мудростью прожитых лет глаза магистра Йоды встретились с усталыми голубыми, и тогрута вновь заметила незримую поддержку старого гранд-мастера, окружающую ее светлой пеленой. — Великим испытанием стало это для тебя, юная ученица, — темнокожий корун одобрительно приподнял уголки губ, вызвав некоторое подобие шока у падавана, которая никогда не видела магистра Винду довольным или тем более улыбающимся. — Испытание успешно было пройдено тобой, падаван Тано, — Йода соскочил с невысокого кресла и с кряхтением оперся на изогнутую деревянную трость. — Но юна слишком, чтобы рыцарем стать. Многому научиться еще предстоит тебе, Асока. Девушка вздрогнула, осознав вдруг, что Совет рассматривал ее кандидатуру на признание звания рыцаря, однако она была согласна с мастерами в том, что ей было рано становиться полноправным джедаем. Падаван слабо представляла себя без уверенного и успокаивающего присутствия Учителя, которого она все еще не видела, и была не уверена, что имела права находиться рядом с ним. — Я думаю, Совету стоит принести извинения, — вставил свое слово Оби-Ван, положивший руку на плечо тогруте, словно в этот момент заменял отсутствующего Скайуокера. Магистры переглянулись, тихо перешептываясь, а затем обратили свои взоры на Йоду, который улыбался словам Кеноби и согласно кивал маленькой головой с длинными ушами. — Прав мастер Кеноби, — зеленокожий невысокий джедай первым сделал шаг вперед, оглядывая присутствующих на заседании членов Совета. — Есть вина на мудрых, оказавшихся глупее юности. Сами поддались мы на уловки Темной Стороны, скрывшей наш взор и раздувшей самомнение. Прощения просим у тебя, падаван Тано. Магистр Йода склонил свою седую голову в уважительном поклоне, заставив Асоку поперхнуться от неловкости, когда один за другим старшие джедаи начали вставать со своих мест. Она со слезами на глазах смотрела на Мэйса Винду, без сомнения окинувшего ее взглядом, полным сожаления, на Шаак-Ти, изящно присевшей в традиционной признательной позе, принятой среди народа тогрут, Ки-Ади-Мунди, прижавшего мерцающую руку к левой стороне груди, Пло-Куна, не смевшего поднять взор на ту, которую он называл приемной дочерью, и Оби-Вана так же застывшего в поклоне рядом с ней. — Принимаешь извинения Совета, падаван? — пророкотал зычный голос магистра Винду, заставив юную тогруту вздрогнуть. Асока быстрым движением смахнула слезы с глаз и вспомнила слова Падме, которая говорила, что даже самые мудрые могут ошибаться. И сейчас она чувствовала искренние сожаления, идущие сквозь Силу от старших джедаев, и восхищения ее выдержкой, которая слишком дорого стоила девушке. — Принимаю, — уверенно заявила падаван, ощущая теплый вихрь, пронесшийся между присутствующими в зале, словно соединяя их в единое целое. — На Набу нам следует направиться, — разнесся печальный голос магистра Йоды, который в этот миг казался слишком хрупким и постаревшим. — Другом многих джедаев была погибшая сенатор Амидала.

* * *

Последние кровавые лучи заходящего солнца пронзали стремительно темнеющее небо, высвечивая жуткими тенями высокие древние строения дороги Жизни, по которой двигалась нескончаемая вереница, состоящая из тысяч существ, пожелавших проводить в последний путь Падме Амидалу. Асока еле передвигала ноги среди делегации от Ордена, которая состояла преимущественно из членов Совета, и старалась отстраниться от слишком явственной боли, пронизывающей Силу вокруг. Дрожащими пальцами она крепко сжимала прохладную поверхность легкой маленькой сферы, сияющей крохотным огоньком внутри. Точно такие же фонарики можно было заметить у каждого участника печальной церемонии, создавалось впечатление, что старинный путь на краткий миг озарился потусторонним светом древних душ, решивших взглянуть на происходящее. Тогрута прикусила губу и бросила быстрый взгляд на темную фигуру Энакина Скайуокера, следующего рядом с магистром Йодой резкими, даже какими-то рваными шагами, словно ноги мужчины не хотели сгибаться. Лицо джедая походило на восковую маску, а потемневшие глаза смотрели ровно перед собой, лоб прочертили хмурые тонкие морщинки. Падаван ощущала сочувствие, с головой накрывающее все ее сознание, но не решалась приблизиться к Учителю, считая, что она не имела права первая заговорить с ним после произошедшего. Поэтому старалась находиться рядом с магистром Кеноби, который ничего не имел против присутствия юной тогруты, словно она была его ученицей. Асока даже могла чувствовать легкую нить, образовавшуюся между ней и магистром, но она была слабой, еле мерцающей в потоках Силы и сильно отличалась от толстого сияющего каната связи между Учителем и падаваном, которая существовала у нее с Энакином. Девушка покрутила головой, рассматривая существ со всей Галактики, одетых в одежды приглушенных тонов, и поразилась тому, сколько душ сумела затронуть своей добротой, искренностью и желанием помочь сенатор Амидала. Падаван заметила чуть впереди невысокую фигуру королевы Набу, одетую в пышные одеяния и с традиционным выкрашенным в белое лицом, и вспомнила, что Падме ранее была на месте юной правительницы. Путь, пролегающий по высокой каменной стене с мрачными чернеющими в сумерках бойницами, закончился возле берега темного озера, в водах которого отражались последние лучи догорающего заката, вычерчивающие мрачную дорожку на неспокойной поверхности. Делегация от Ордена прошла ближе к воде, останавливаясь рядом с родными сенатора в широком полукруге, в центре которого парила небольшая воздушная платформа, укрытая в несколько слоев алыми атласными тканями с выполненной золотыми нитями вышивкой. На шикарных полотнах мирно покоилось хрупкое тело Падме, одетое в шифоновое светлое платье, словно она собиралась на обыкновенную летнюю прогулку по Озерному Краю. Темные кудрявые пряди волос плотным ореолом окружали неестественно бледное лицо, оттененные маленькими белоснежными цветами. Руки молодой женщины были сложены на груди, а между пальцев виднелась скругленная деревянная грань амулета с грубо вырезанными символами. Асока прерывисто втянула носом воздух и повернулась влево, замечая напряженные плечи молодой королевы, стоявшей рядом с ней. Чуть далее виднелась завернутая в многочисленные слои одежды фигура канцлера Палпатина, который опустил голову вниз и задумчиво перебирал пальцами манжеты мантии. Возле темной идущей мелкой рябью поверхности воды расположилась группа гунганов, одетых в непривычные длинные плащи темных расцветок и опустивших узкие вытянутые лица к земле. Джа-Джа Бинкс громко стенал и неприлично сморкался в огромный льняной платок, заботливо протянутый стоявшим рядом воином с длинными усами. Тогрута обернулась назад и задохнулась от ошеломительного зрелища маленьких светящихся огоньков сфер, нескончаемым полотном разлившихся до самого горизонта. — Этот день запомнится нам, как один из самых черных в нынешнем году! — голос молодой королевы Набу, усиленный маленьким микрофоном, прикрепленным к вороту одеяния, волной разнесся по всей территории дороги Жизни. — Сегодня мы провожаем в последний путь женщину, которая была незаменима не только для нашего родного мира, но и для всей Республики. Падме Амидала Наберри стала одной из самых юных правительниц Набу в четырнадцать лет и смогла добиться процветания нашего народа, избавив планету от оккупации. Она посвятила свою жизнь служению народу, решив после окончания срока стать членом Галактического Сената. И сегодня здесь собрались те неравнодушные души, затронутые теплом, искренним светом и верной дружбой сенатора Амидалы, — юная правительница на мгновение замялась, вытирая кончиками длинных рукавов набежавшие слезы, которые оставляли дорожки на ее выбеленном лице. — Для всей Республики это огромная потеря. Однако Падме Амидала Наберри приняла смерть так же, как и жила — смело смотря в лицо опасности и до последнего стараясь помогать близким людям. Пусть же там на другой стороне Силы она найдет долгожданный покой! Королева первая подняла руки, разжимая ладони и нажимая на маленькую кнопочку сбоку в сфере. Светящийся шарик тут же взмыл вверх и направился в стремительно темнеющее небо, по дороге сталкиваясь с братьями, волной присоединяющимися к нему. Асока ощутила горячие дорожки слез на своих щеках и последовала примеру остальных, запуская легкую сферу наверх, словно чистые невинные души взмывали в данную минуту в небеса и озаряли темно-синий небосвод своим сиянием. Стоящие справа женщина лет сорока с собранными в высокий пучок темными волосами и покрасневшими глазами и мужчина чуть старше ее с начинающими седеть висками сделали шаг вперед, приближаясь к платформе с телом дочери. Тогрута приложила руку к сердцу, когда ощутила страдания матери, в последний раз прикоснувшейся нежным поцелуем к холодному лбу Падме. Ее супруг провел пальцами по острым скулам погибшей и повернулся к жене, обхватывая ее за плечи и отводя в сторону, чтобы дать дорогу желающим попрощаться. После мрачной молодой женщины, ведущей за руку растерянную кудрявую девочку, к платформе проследовал канцлер, глаза которого недобро сверкнули, и Асока с удивлением заметила неприятную змеиную ухмылку, пробежавшую по тонким губам. Девушка моргнула несколько раз, словно пытаясь приглядеться, но затем решила, что это была игра ее воображения и отсветы тысяч сверкающий сфер, парящих в воздухе и бросающих отсветы на лица собравшихся внизу существ. Палпатин посторонился, освобождая место для королевы и ее свиты, состоящей из пяти девушек, одетых в длинные серые мантии. — Иди следующая, — прошептал Оби-Ван, низко наклоняясь к лицу тогруты и кивая в сторону очереди. Девушка прикусила губу, стараясь собраться с мыслями, и на негнущихся ногах вышла вперед, медленно шагая к платформе, алая ткань которой напоминала ей потеки крови. Падаван осознала, что справа от нее белело измученное лицо Учителя, который так же сделал шаг вперед, желая проводить жену в последний путь. Асока задрожала всем телом, понимая, что у Скайуокера даже не было возможности, как следует попрощаться с любимой, так как официально они были лишь хорошими друзьями, ведь кодекс джедаев запрещал браки и любые привязанности. Она с глубокой печалью заметила ставшими еще глубже складки вокруг посиневших губ мужчины, его запавшие опухшие глаза, смотревшие только на бледное лицо Падме, дрожащие руки, невесомо прикоснувшиеся к ледяным пальцам супруги. Энакин провел по грубым граням орнамента, вырезанного в деревянном амулете, который он подарил ей в возрасте девяти лет по дороге на Корусант, и резко поднявшись, направился в сторону делегации Ордена, ни разу не взглянув на потерянную ученицу. Асока тяжело выдохнула и подошла ближе к платформе, заглядывая в красивое лицо погибшей супруги Учителя и не веря, что все это происходило в реальности. Падме была такой красивой, что щемило сердце, и чувство несправедливости огнем загоралось в душе. Тогрута ощущала давящий камнем груз вины и считала, что вместо талантливой и бывшей действительно особенным человеком Амидалы должна была погибнуть она, ничем не отличающаяся от тысяч других джедаев, разбросанных по Республике. Но так же девушка понимала, что жизнь сенатора, отданная за нее, не должна была пропасть зря, и касаясь губами ледяного лба Падме, Асока обещала себе, что постарается изо всех сил принести как можно больше пользы для окружающих ее живых существ. Прощальная церемония подходила к концу глубокой ночью, к телу погибшей было дозволено приблизиться лишь самым близким, а затем воздушная платформа медленно поплыла вперед, останавливаясь в центре темного озера в паре метров над водой. Королева Набу протянула вперед руки, словно хотела вернуть безвременно погибшую женщину, и внезапно запела первые строчки песни грудным низким голосом, льющимся над головами провожающих. Мелодию подхватили ее служанки и все те, кто знал слова на набуанском наречии, необычайно мелодичном и хрустальными колокольчиками звучащем вокруг. Асока не понимала слов, так как не знала местный язык, но через Силу ощущала эмоции, вкладываемые в прощальный плач по молодой Амидале. Она вдруг осознала, что горько рыдает на плече магистра Кеноби, растерянно поглаживающего ее по худой спине и сотрясающимся плечам. Над парящей платформой внезапно распростерся прозрачный тонкий купол, а затем тело сенатора окутал слепящий глаза голубоватый огонь, превращающий ее тело в пепел. Оби-Ван объяснил всхлипывающей тогруте, что Падме была оказана честь, и провожали ее в последний путь тем способом, которым пользовались древние жители Набу, проходя при рождении и в смерти дорогу Жизни. Слепящие языки огня, высвечивающие темные волны озера и бледные заплаканные лица на берегу постепенно угасли, а платформа медленно под льющееся пение местных жителей опустилась под воду, скрывшись с глаз провожающих. На горизонте постепенно появлялась тонкая светлеющая линия.

* * *

Асока стояла возле высокого окна в богато обставленной комнате, выделенной для отдыха джедаям, прежде чем они смогли бы улететь обратно на Корусант. Ее спутниками оказались Оби-Ван и Энакин, нервно мерящий помещений быстрыми шагами. Кеноби хмурил широкие брови и следил за передвижениями бывшего ученика настороженно сверкавшими серыми глазами, в которых явственно была видна печаль и глубокое сопереживание. Однако тогрута понимала, что магистр не знал, кем была для Скайуокера Падме Амидала, и не мог до конца осознать глубины его горя. Сама она нервно кусала губы и не выпускала из онемевших пальцев круглый медальон, подаренный ей сенатором в последние часы жизни, словно это была последняя ниточка, связывающая ее с названной сестрой. Волнение в Силе появилось внезапно, будто сошедшая с гор разрушающая лавина, когда ее Учитель резко остановился на месте и сжал руки в кулаки, напрягая каждую мышцу в теле. Предметы вокруг задрожали, стекла в окнах задребезжали, заставляя тогруту щуриться от неприятного пронзающего голову звука. Она испуганно вздрогнула, когда мужчина упал на колени и закричал так, словно его в данную минуту резали заживо тупым ножом, отделяя кусок за куском медленно и неторопливо. Девушка ощутила мощную волну, распространяющуюся вокруг, и не успела поставить щит, отлетев назад и больно кувырнувшись по полу. Осколки стекла брызнули со стороны окон и красивых статуэток, прежде украшавших многочисленные полки на стенах, оставляя болезненные царапины на открытых участках тела. — Энакин! — грозный зычный голос Оби-Вана разнесся по комнате, заставляя потерявшего контроль джедая впиться остекленевшим взглядом в высокую фигуру бывшего Учителя, замершего рядом с ним. Асока поднялась с пола, отряхивая с одежды сверкающие осколки, и сделала шаг вперед, протягивая руку, чтобы коснуться плеча наставника, все еще остававшегося в прежней позе на коленях. — Учитель, — в ее голосе смешалось все: и бесконечная вина, и горечь утраты, и злость на саму себя. Но когда трепетавшие пальцы коснулись грубой ткани темной туники, Скайуокер поднял голову и злыми, покрасневшими глазами уставился на своего падавана. Он не сказал ей ни слова, с тех самых пор, как они встретились на Набу, и это гнетущее молчание, переходившее в отчетливое игнорирование, словно говорило, что для этого человека тогруты по имени Асока Тано более не существовало. Она ясно видела это в его голубых глазах, выносящих в данный момент ей приговор, бывший гораздо страшнее любого наказания от Республики или Совета Джедаев. Мужчина продолжал смотреть в испуганное осунувшееся лицо падавана еще несколько минут, а затем медленно встал, оттолкнув замершую на месте девушку острым локтем в сторону, и с каменным выражением покинул комнату, словно никакой вспышки эмоций и не было. — Не злись на него, Асока, — Оби-Ван подошел ближе к ошеломленной тогруте, смотрящей на широко распахнутую дверь, за которой скрылся такой знакомый темный силуэт наставника. — Он придет в себя со временем. Однако девушка не была в этом уверена и считала, что их прежние доверительные отношения никогда не вернутся, а виновата в этом была только она, позволившая в опасной ситуации навлечь беду на свою подругу и любимую ее Учителя. Когда делегация Храма вернулась на Корусант, день был в самом разгаре, но падаван ощущала лишь настойчивое желание упасть на свою кровать и провалиться в спасительный сон, чтобы хоть на какое-то время забыть о страшной реальности, давившей непомерной тяжестью на ее хрупкие плечи. Она замешкалась на выходе из звездолета, пропуская летевшего с ними канцлера, так же выглядящего измученным и опустошенным, как и все, а затем, когда бросилась к знакомой двери их с Учителем квартирки, внезапно поняла, что преграда не поддается любым манипуляциям. Девушка обратилась к Силе и ощутила тяжелое присутствие Скайуокера по ту сторону, темным мучительным облаком накрывающее все пространство вокруг. Тогрута скривилась, словно от боли, поняв, что наставник не желал ее пребывания по соседству с собой, а затем потерянно огляделась, не понимая, куда ей податься. Идея пришла в голову неожиданно, словно гром среди ясного неба, и окончательно закрепилась там, когда падаван ощутила легкое головокружение, напоминавшее о том, что телу иногда требовался сон. Асока поднялась на уровень выше, отчаянно борясь с неуверенностью и зарождающимися сомнениями, вкупе с поглощающим смущением, заставлявшим щеки гореть огнем. Ей казалось унизительным искать прибежища где-то еще, имея свою уютную комнату в Храме, но она понимала, что не могла противостоять железной воле Учителя. Тогрута остановилась у металлической двери и нерешительно подняла кулак, намереваясь постучать. На мгновение падаван замялась, вновь чувствуя себя побитой маленькой собачонкой, выброшенной на улицу на этот раз самым близким человеком, и покачала головой, отбрасывая сомнения. Девушка не успела коснуться рукой темной поверхности, когда дверь резко открылась, отбегая в сторону, и на пороге появилась знакомая фигура магистра Кеноби, который понимающим взглядом оглядел замершую на месте ученицу. — Магистр Кеноби, я… — Асока не смогла выдавить из себя оправдания и низко опустила голову, пытаясь вновь не броситься в слезы, словно они доказывали, насколько она была юна и слаба. Оби-Ван посторонился, пропуская внутрь квартиры поникшую тогруту, прекрасно осознавая причину, по которой она появилась на его пороге. Девушка нерешительно прошла внутрь и огляделась, осознавая, что помещение зеркально совпадало с тем, которое занимали они с Энакином. — Я заварю чай, — джедай усталым движением скинул с плеч тяжелый коричневый плащ из плотной ткани, оставив его лежать неопрятной грудой на одном из кресел в крохотной гостиной. — Там свободная комната, можешь занять ее. Тогрута нажала на кнопку, и дверь отъехала в сторону, открывая ее взору маленькую комнатку с неудобной низкой кроватью, очень захламленную многочисленными техническими деталями. Асока с интересом оглядела цветастые плакаты, закрывающие серые стены, на которых были изображены различные модели спидеров и каров, предназначенных для профессиональных гонок, провела кончиками пальцев по стопке журналов, пестреющих обложками с улыбающимися в камеру пилотами звездолетов, на цыпочках обошла небольшое масляное пятно, примостившееся возле узкого коврика, и упала на постель, ощущая полное измождение. Обстановка помещения словно кричала о ком-то знакомом, навевая на нее теплые воспоминания о запачканных руках Учителя, когда он копался в приборной панели звездолета, его горящих пугающим энтузиазмом голубых глазах при наблюдении за соревнованиями на нижних уровнях Корусанта, запахе масла и железа, насквозь пропитавших темные одеяния Скайуокера. Девушка легла на узкую койку и прижалась лицом к мягкой подушке, понимая, что ранее здесь проживал юный ученик генерала Кеноби, которым и был ее наставник. Это знание заставляло измученную тогруту чувствовать себя лучше, словно прежний уверенный в себе Энакин находился рядом и одним своим присутствием прогонял все страхи падавана, какие только могли возникнуть в ее шальной голове. Кеноби заглянул в залитое солнечными лучами помещение и аккуратно прошел в пустующую до сегодняшнего дня комнату Скайуокера, присаживаясь рядом с лежащей ученицей, глаза которой задумчиво смотрели в потолок. Мужчина протянул большую белоснежную кружку, испускающую пар, девушке и слегка улыбнулся ей одними кончиками губ. Асока присела и прижала пальцы к горячей поверхности, ощущая легкую боль и покалывание в ладонях, а затем горько выдохнула, хмуря лоб. Маленькие складки пролегли на гладкой поверхности оранжевой кожи, сминая рисунок четких пигментных пятен, и Оби-Ван протянул вперед руку, ласково проводя широкой ладонью по монтралам падавана. Тогрута сгорбилась на своем месте и опустила взгляд в пол, наблюдая, как в солнечном луче, падающем сквозь небольшое окно, крутились мелкие частички пыли. — Что же мне делать, магистр Кеноби? — ее голос был еле слышен. Джедай задумчиво провел рукой по подбородку, задевая жесткие волоски короткой рыжеватой бородки, и одарил ученицу подбадривающим взглядом ясных глаз. — Набраться терпения, падаван. Дай ему время. Девушка тяжело сглотнула, понимая, что мужчина был полностью прав в своих суждениях, и сделала маленький глоток ароматного чая. — Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, — Кеноби поднялся с тихо скрипнувшей кровати и оставил ученицу наедине со своими страхами. Асока так и осталась потерянно сидеть на кровати в комнате бывшего падавана Энакина Скайуокера, ощущая, как Сила вокруг нее вихрится нервными завитками в ответ на чувства усталой изможденной души, и не могла дать себе ясного ответа, что же следовало делать дальше, чтобы вернуть все на свои места.