Не говори мне прощай

Колокольчик каждый раз мелодично звенит, оповещая продавца о новых посетителях. Будь то милая девушка или заносчивый парень, Чуя всем мило улыбается и вежливо интересуется причиной визита в их магазин. Редко когда захаживали те самые нужные люди, за которых он получает свою зарплату в конверте. Да и вообще не часто в ночной цветочный магазин на окраине города заглядывают люди. Сегодня снова пусто, Чуя устало улыбается. Ему на это, в целом, все равно, он тянет красное вино из венецианского стекла и поглядывает на часы Rolex, небрежно брошенные им на стол. Зарплата позволяет. Она ему очень много позволяет, хоть сейчас собирать шмотки и уезжать жить в Гималаи или на Мальдивы на ближайшие года три-четыре. Но что-то не хочется. Раньше бы он ухватился за любую возможность свалить из этого чертового городишки, но сейчас он чувствует себя спокойно и, в некоторой мере, даже защищенно. Его сейчас крышует не просто местная мафия, а более высокое интеллигентное общество, темная сторона этой страны. И ему переживать за свою шкуру уже более не нужно, да и не хочется уже совсем. Ему нужно только легко и спокойно зарабатывать дальше и не заморачиваться ближайшим будущим. Мори-сан к нему частенько заглядывает, в шутку называет его своим самым верным подопечным, спрашивает про посетителей и вскользь интересуется его жизнью. Чуя ему нравится, он по-отечески близок его черствому сердцу, и поэтому Огай раз за разом приходит сюда и болтает с рыжим, распивая очередную дорогую бутылку вина, которую, конечно, он принес сам. Чуя отшучивается, а о личной жизни и вовсе молчит. Да и не о чем там говорить, на горизонте никто не маячит, как говорится, тишь да гладь — Накахара это тянет наигранно весело и улыбается в ответ. Мори решает отправить к нему Дазая. Этого несносного подростка точно заинтересует Чуя, даже несмотря на то, что он старше его на четыре года. *** Дазай в магазине появляется бесшумной тенью и внимания на рыжего вовсе не обращает. У него бинты развязались и еще не зажившие шрамы выглядывают из-за широких рукавов серого пиджака. Чуя невольно подмечает, что подростку эта одежда совсем не идет. Хочется взять его за руку, отвести в магазин нормальной одежды и одеть его с ног головы, любуясь восторженным взглядом этих шоколадных глаз. То, что Осаму тот самый клиент от Мори, Чуя понял сразу. Со временем просто вырабатывается так называемое профессиональное чутье. Но то, что Мори прислал своего подопечного прямо к нему, так сказать, пихнул под его рыжее крыло, избавившись на время от суицидальной головной боли, ему было как-то невдомек. И он смотрит на это худощавое недоразумение, которое даже со своими бинтами разобраться не может — не то, что со своей жизнью. А ведь ему уже семнадцать. Дазай садится на корточки, все так же не замечая Накахару в упор, пытается стянуть бинт с руки, который белой колючей змеей обвивает ее. И воодушевленно дернув рукой назад, случайно роняет цветок в горшке, испуганно ойкает и прижимает миниатюрную ладонь к груди. — Простите, пожалуйста Чуя удивлен. Поражен до глубины души этим странным подростком с милыми каштановыми кудряшками. По рассказам Мори, эта просто очередная заноза в заднице, а перед ним сидит ангел, невинно хлопающий глазами и дрожащими руками пытающийся собрать рассыпавшуюся землю. Чуя незаметно улыбается и тоже садится на корточки поближе к нему, отряхивая чужие ладошки от грязи. Дазай шокировано замирает, парализованный столь нежным и приятным прикосновение к себе. А потом резко цепляется за руку Накахары и неверяще заглядывает в его аквамариновые глаза. — А вы разве не из этих, — парнишка жмется и противится своим словам, но все же продолжает, — ну, мафиози. Чуя смеетсяв ответ и треплет Осаму по волосам. — Нет, с чего бы? Они всего лишь крышуют мой магазинчик. Разве что Мори-сан любит захаживать поболтать со мной, да и ты вот свалился на мою голову, котенок. — Чего? Дазай удивленно смотрит и пытается сделать вид, что вовсе не смущен. — Ну ты же весь маленький и пугливый, хотя слывешь большой шишкой там, — Чуя неопределенно машет рукой в пространстве, — а еще говорят, что ты самый жестокий и хладнокровный из исполнителей, а из-за разбитого горшка разволновался, как пятилетнее дитё. Вот и получается, что ты котенок, до безмерного милый, но расчетливый. Да ведь? Чуя с улыбкой вытаскивает из-за пазухи диктофон и снова тянется к мягким вихрам Осаму, чтобы оставить невесомый поцелуй на макушке. — Ты теперь мой, котенок. Дазай в ответ только шире улыбается, Чуя тоже.