Не говори мне прощай

Белые волосы, длинные, словно белоснежные ленты сияющего шелка, в свете множества свечей бледно сияют, легко переливаясь жемчужными искрами. Разноцветные глаза смотрят с легким прищуром. Огонек света отражается в заинтересованном взгляде. — Ко мне пришел, значит? — голос легкий, приятный, словно нежное звучание тонкой струны, обволакивает сознание изнутри, заполняя собой легкие. Темноволосый парень перед ним в молитвенном жесте преклоняет колени, кидая на него быстрые взгляды, полные любви и болезненного отчаяния. Кажется, Ацуши совсем его не помнит, разве что инстинктивно чувствует в нем свою родственную душу. Сколько же он его искал, сколько храмов обошел в поисках своего единственного божества, сколько молитв произнес чужим богам, лишь бы найти своего собственного. Несколько лет назад этот чертов диагноз прозвучал как гром среди ясного неба. Синдром бога — и Ацуши забрали, закрыли за белыми дверями, чтобы пичкать подавляющими таблетками и мучать его бедного мальчика. Они, правда, обещали выпустить его через пару месяцев. Но в назначенный срок сказали, что определили глупого мальчишку в храм, пускай несет свой тяжелый крест там. И с тех пор он слоняется, как неприкаянный, по старым разрушенным зданиям, в которых кроме старичков-священников и нет уже никого. И вот, теперь его прекрасное божество перед ним, сияет в ореоле своей чистоты и невинности, аккуратно касаясь голыми ступнями ледяного пола, так бесшумно ступает, что полностью соответствует своему нынешнему статусу. — К тебе, — Ацуши в ответ легко касается бледной кожи Рюноске кончиками холодных пальцев, а после притягивает его к себе за подбородок, с вызовом заглядывает в пепельные глаза, подернутые белесой пеленой слез, и нежно целует его в уголок губ, вкладывая в столь невинный жест всю свою тоску и любовь. — Я тебя ждал, — его длинные волосы ниспадают на плечи пенящейся волной, все так же сияя в бледном полумраке, — я тебя ждал, чтобы забрать с собой. В хрупких руках появляется тонкий ножик, отсвечивающий холодным серебром, легко вонзающимся в его грудную клетку, пропарывающим ее насквозь, и ярко-красная кровь пачкает белоснежную тунику Ацуши. — Я ждал момента, когда мы вместе будем править этим маленьким миром, — он с удовольствием слизывает липкую кровь со своих пальцев и улыбается, пряча безумие в горящих глазах.