***
Дело не в том, что ему есть что скрывать — он просто собирается увидеться со Стивом. Это совершенно нормально. Или как и было в любой другой день. Сегодня утром погода не так уж плоха, и это поднимает Баки настроение. Он не очень верит в знаки Вселенной, но все же не может не надеяться. Он скучает по гнусавым жалобам Стива. И по всему остальному тоже, думает он. Недели без друга, и оказывается, что в Стиве есть много вещей, без которых Баки никогда не представлял свою жизнь. Он действительно скучает по разговорам, то, как Стив загорается, как фейерверк, когда его что-то волнует, немного пугает. И что он самый смешной человек на свете, но только Баки, кажется, знает это. Его хриплый смех, и как Баки хлопает его по спине, чтобы напомнить ему сделать чертов вдох, который иногда только заставляет смеяться сильнее. Когда Баки идет по максимально прямому маршруту к дому Стива, его сердце в предвкушении становится немного тяжелее. Это странно, но он никогда не чувствует себя так, когда встречается с Лив. Он списывает это на разницу между дружбой и романтикой — разницу, которую он не может точно сформулировать, но он знает, что она есть. Он чувствует себя одним целым с ним. Стив — это константа в его жизни, больше, чем он когда-либо ожидал от Лив. Баки, конечно, очень любит девушек, но если бы ему пришлось отвечать, он бы сказал, что Стив всегда будет на первом месте. Так что, он возможно уступает, но кто-то должен это сделать. Он может с легкостью гарантировать, что это будет не Стив. Хорошая новость для Стива заключается в том, что Баки не возражает быть первым, кто сделает шаг навстречу. Перед дверью Стива Баки на минуту останавливается, просто чтобы послушать. Шум неисправного радиоприемника — того самого, который Стив таскал с собой уже много лет доносится из-под двери в коридор. Какая-то новостная программа, потому что Стиву интересно и он нечасто слушает музыку. Баки тоже слышит скрип половиц и одинокий низкий голос, словно Стив разговаривает сам с собой или, может быть, это радио. Итак, Стив дома. Баки совершенно уверен, что он один. Он позволяет себе один медленный, глубокий вдох, прежде чем поднести костяшки пальцев к двери и постучать. За дверью наступает пауза. Радио выключается. — Кто там? — раздается голос Стива, теперь уже отчетливый. — Привет, Стив, — говорит Баки. — Это я — твой друг, Баки. Дверь приоткрывается на несколько дюймов, но цепочка держит отверстие узким. Золото пересекает полоску лица Стива в поле зрения, единственный большой синий глаз укоризненно моргает. — Я вижу, ты усилил свою охрану, — говорит Баки. — Я посчитал это необходимым. — Принято. Это хорошая идея. — Мне не нужно твое одобрение. — Хм, Стив, — Баки засовывает руки в карманы и качается с пятки на носок. — Впусти меня, пожалуйста. Губы Стива по-прежнему плотно поджаты, но его всегда выдают брови. Они постепенно поднимаются, и, конечно же, Стив протягивает руку, чтобы снять цепной замок. Он толкает дверь ногой и отступает в сторону, пропуская Баки внутрь. — Спасибо, приятель, — тихо произносит Баки. — Хорошо. Проходи. Стив дважды запирает за ними дверь, затем поворачивается лицом к Баки, стоящему посреди кухни. Его руки скрещены на груди, рукава рубашки задраны выше костлявых локтей. Острые, как ножи. Если Стив никогда не будет ходить в боксерский зал, как постоянно просит его Баки, может быть, он должен научить Стива пользоваться оружием, которое у него есть. Такой удар локтем по лицу мог оставить шрам. — Я хотел… — начинает Баки. — Послушай… — одновременно с ним говорит Стив. Они оба выдыхают, Стив со вздохом и Баки с фырканьем. — Эй, я начну первым, ладно? — спрашивает Баки. Стив отрывает взгляд от пола и смотрит Баки в глаза, настороженно, но выжидающе. Он выглядит усталым, темные круги под глазами, которые могут быть от недосыпа. В комнате пахнет кофе. Стив, с его более грязными, чем обычно, волосами, должно быть, только что проснулся. — Баки? — подсказывает Стив. Он просто смотрел на него. — Что ж, — говорит Баки и облизывает губы. — Наверное, я просто хотел сказать… Извини, за тот день. — Хорошо. Спасибо. — Ты прощаешь меня? — А за что именно ты извиняешься? — Я… — Баки хмурится. — За то, что он не стучал, очевидно, — Стив кивает и наклоняет голову. — Но если ты просишь меня извиниться за то, что я хочу, чтобы ты принял мою помощь, когда я ее предлагаю, то этого никогда не случится. — Баки. — Нет, послушай, извини, что я намекнул, что ты… как это называется? Принижаешь себя. Я так не думаю, но ты же не можешь просто ожидать, что я… ну, не знаю, буду чувствовать себя комфортно с тобой. — О, так я заставляю тебя чувствовать себя неловко, да? — Стив. Стив, пожалуйста, — Баки подходит ближе и кладет руку ему на плечо. Стив, к счастью, не стряхивает его, хотя его губы все еще сжаты в тонкую линию. — Я не это имел в виду, перестань искажать мои слова. Я только хотел сказать, что беспокоюсь о тебе, хорошо? Это как-то смягчает Стива. Он вздыхает, его босые ноги скользят по полу. — Я понимаю. Я не хочу, чтобы ты волновался. А тебе и не нужно этого делать. — Кто-то же должен волноваться за тебя, сопляк. Стив постукивает его носком ботинка по голени, имитируя удар ногой. — Ты такой идиот, — говорит он, но это все равно что улыбка. — Разве я этого не знаю? Мы в порядке? — Да, Бак, мы в порядке. — Отлично! Эй, у тебя есть достаточно кофе, чтобы поделиться им? — Конечно. Напиток все еще дымится, когда Стив ставит кружку перед Баки на стол, значит, его только что приготовили. Стив сидит, держа в руках свою кружку, потому что его пальцы мерзнут даже летом. Плохое кровообращение, говорил он. Баки несколько раз дует на свой кофе, прежде чем сделать глоток. Стив всегда делает его черным, хотя на самом ли деле он предпочитает его таким образом или просто не хочет тратить деньги на молоко и сахар, он никогда не говорил. Впрочем, он может сварить даже самый дешевый кофе в нечто стоящее, так что Баки не возражает. Баки открывает рот одновременно со Стивом. Однако на этот раз они смеются над этим, и это приятно — самый искренний смех Баки за последние дни. В конце концов, они наконец в порядке. Баки машет Стиву рукой. — На этот раз ты первый. — Я просто хотел спросить, как ты поживаешь, — говорит Стив. — Хорошо. — А твоя семья? — Тоже. — Лив? Баки улыбается: — Она — прекрасно. — Значит, ты ведешь довольно идеальную жизнь, да? — Стив делает медленный глоток кофе, его брови приподнимаются. — Ну, это… — Баки фыркает и проводит пальцем по краю своей кружки. — Честно говоря, последние несколько недель я был расстроен, но сейчас мне уже намного лучше. Как твои дела? — Со мной все было в порядке, — говорит Стив. — Но сейчас тоже стало лучше. — Правда? — Да, — Стив кивает, и в животе у Баки словно разливается тепло, прежде чем Стив продолжает: — На прошлой неделе я подхватил простуду и большую часть времени провел в постели, так что в эти выходные я буду немного занят, пытаясь наверстать упущенное, но могло быть и хуже. — О, — говорит Баки, затем опускает глаза на стол, думая о том, к какой части этого вопроса он хочет обратиться в первую очередь. Он решает начать с простого, чтобы начать. — Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. — Спасибо. Я почти забыл, что болеть довольно жалко, если ты не приносишь мне суп каждый день. Подняв глаза, Баки видит, что вокруг глаз Стива собрались морщинки от улыбки. — Просто позвони мне в следующий раз. Я бы все равно помог, злюсь я на тебя или нет. Стив пожимает плечами: — Ты же меня знаешь. — К сожалению, — говорит Баки, и Стив фыркает от смеха, морщась. Они потягивают свой кофе, пока он не стал слишком теплым, чтобы беспокоиться об этом. Его дерзкий вкус, кажется, бодрит Баки для его следующего вопроса. — Значит, когда ты говоришь «занят»?.. Стив отставляет кружку в сторону, слегка удивленно поднимая брови. — Ты действительно хочешь поговорить об этом? — Ну, это… — Баки хмыкает, но в основном на себя. Он очень близко подошел к тому, чтобы быть мудаком из-за этого, и он не хочет им быть. Он допивает свое кофе, а затем сцепляет пальцы в замок на столе. — Конечно. Да. Расскажи мне. — Очень бесцеремонно, — бормочет Стив, прежде чем продолжить в полный голос. — Я упустил деньги, которые мог бы заработать в прошлые выходные, потому что не мог по-настоящему встать с постели и делать свою работу. Так что я… я задержался вчера вечером дольше обычного и должен буду сделать это снова сегодня вечером, чтобы вернуть то, что потерял. Это звучит как любая другая работа: пропустить смену на одной неделе, взять дополнительную на следующей. Если бы Баки не знал всего контекста, он бы и бровью не повел. — А что ты делаешь, — спрашивает он, — когда… остаешься на улице? Когда Стив улыбается ему, это наполовину насмешливо, наполовину нежно. — Да ладно? — Мне просто любопытно, вот и все. — Вот как, — очень медленно говорит Стив, внимательно наблюдая за Баки. — Любопытно, понятно. Хм. Я пойду в парк или на набережную. Ну, знаешь, туда, где все равно ходят мужчины. Часто они ищут бесплатно, но я смотрю им прямо в глаза, и иногда они находят пару долларов, чтобы потратить. — А как это работает? Они просто сами подходят к тебе? — Очень часто — да. — Но откуда они знают, что ты… что ты хочешь именно этого? — Баки… — Стив закатывает глаза. — Они знают. Баки задается вопросом, узнал бы он тоже, если бы увидел Стива, сидящего в парке или прислонившегося к стене у набережной, обрамленной светом уличного фонаря. Может быть, что-то в его позе? Может быть, Стив оглядит его с ног до головы, достаточно незаметно, чтобы, не имея ни малейшего представления, ничего не заподозрить, но если он знает, значит, знает. А потом ему придется решить, хочет ли он что-нибудь предпринять. Он делает глубокий вдох: — А что происходит дальше? Стив постукивает пальцами по столу и на его лице появляется странный оттенок заинтригованности, Баки предпочитает не обращать на это внимания. — Это что-то вроде художественных заказов, помнишь? Я уже говорил тебе, как они работают. Я спрашиваю человека, что он хочет, решаю, хочу ли я это делать и мы договариваемся о цене. У меня есть стандартные расценки на стандартные действия, но иногда я повышаю их. — Почему? — Если он выглядит так, будто может себе это позволить. Или если он попросит что-то дополнительное или особенное. — А потом ты приводишь их сюда? — Иногда, — говорит Стив, бросая взгляд на занавеску, задернутую перед его спальней. Баки проследил за его взглядом и оставил его там, изучая ткань, пока Стив продолжал. — Привести их сюда в некоторых случаях более безопасно, а в других наоборот. — А куда еще ты ходишь? — Пара отелей, которые в курсе. Иногда мы остаемся на улице, если они хотят сделать это быстро. — Быстро? — Бакс. Перестань, — Стив наклоняется вперед в своем кресле, одна его рука лежит на столе. — Не мне тебе объяснять как это происходит. Баки поднимает руки вверх: — Я просто стараюсь не делать никаких предположений. — Вечно эти джентльменские замашки, — Стив отрицательно качает головой. — Вы уже закончили с вопросами, мистер? — Я могу прекратить. — Нет, продолжай спрашивать, если хочешь. Я не против. — Окей. Так — стандартные действия. Это значит…? — Орал. Анал. Щеки Баки заливает румянец, и Стив удивленно смотрит в ответ, как будто это не он только что беззастенчиво сказал, что возьмет член в задницу за правильную цену. Баки вовсе не хотел быть таким застенчивым; но он ведь не знал, что мужчины так занимаются сексом друг с другом. Общепризнанная истина состоит в том, что мужчина с членом должен нуждаться в чем-то, куда его можно заснуть, и так далее. Он просто никогда не думал о Стиве в подобном ключе… — Не веди себя так смущенно, — говорит Стив. — Я знаю, что ты не девственник, Бак. В анальном сексе нет ничего такого. — Я просто не очень понимаю, как это происходит между двумя мужчинами. Стив, честное слово, хихикает: — Конечно, знаешь. Ты просто не хочешь об этом думать. Баки одаривает его раздраженным взглядом: — Дело не в этом. По крайней мере, он не думает, что в этом. Однако Стив сказал за мгновение до этого, и это что-то словно щелкнуло по лбу. То, что Баки не был девственником, было общеизвестным фактом их дружбы, но Баки предполагал, что Стив был девственником. Насколько Баки знал, по крайней мере, еще несколько недель назад, Стив никогда не целовался. И вот теперь он здесь говорит ему что занимается сексом по крайней мере каждые выходные. И что он достаточно хорош, чтобы люди платили ему за это. Баки тянется за своей кружкой кофе, во рту у него внезапно пересыхает, но она пуста. Его мысли перескакивают на Лив, на то, как она скулит и кусает губы, когда он входит в нее. — А ты. Тебе. — Он вздрагивает и облизывает губы. — Тебе это нравится? — Что именно? — Хм, — он хотел спросить про сосание члена, но… Стив слабо улыбается: — Ты ведь любишь секс, Баки? — Конечно. Но это, я не знаю, когда это бывает по-другому. — С другим мужчиной или когда тебе за это платят? — Первое. Второе. И то и другое. Стив что-то напевает и вертит в руках кофейную кружку, отодвигая ее на несколько дюймов по столу. — Деньги хорошие. Иногда деньги лучше, чем секс. — Он делает паузу и тихо смеется. — На самом деле, это обычно. Но мне нравится эта работа, иначе я бы ее не делал. — Я так и думал, — говорит Баки, и Стив улыбается ему, и Баки невольно опускает взгляд на его губы. Особенно рассматривая пухлую нижнюю губу Стива. — А на что это похоже? — Что именно? — Сосать член. — Ох, — удивленно фыркает Стив. — Я не знаю, Бак. Как будто у тебя член во рту. Используй немного воображения. — Но тебе это нравится. — Да, как правило. Многие люди считают это унизительным, но для меня это своего рода ощущение власти. — Верно. Контроль, который ты имеешь над парнем, и его удовольствием. С твоими зубами прямо у основания. — Именно. Когда Баки поднимает глаза, скулы Стива покрываются румянцем. Он задается вопросом, не пахнет ли здесь кофе или сексом. Это не очень хорошо проветриваемое место. Скорее всего, после долгой ночи Стива здесь мало что еще пахнет. Брюки Баки становятся немного тесноваты. — А если они захотят тебя трахнуть? — спрашивает он. Грудь Стива поднимается на ровном вдохе. Он медленно выпускает ее. — Если они смогут заплатить, я им позволю. — Это тебе тоже нравится? — А Лив нравится, когда ты ее трахаешь? Баки кивает. — Ладно, — говорит Стив, широко разводя руками. У него такие длинные, тонкие пальцы. Подушечки всегда окрашены в тот или иной цвет. Сегодня он красный. — Я думаю, что это похоже. Это может быть приятно, если кто-то делает это правильно. В голове у Баки проносятся образы: Стив, обхвативший ногами мужскую талию; на коленях, как Баки его видел; на коленях у мужчины, как Лив забралась на Баки в последний раз, когда он спал с ней, и тот летний загар, разлившийся по всему телу между его бедер. Баки громко кашляет, затем делает это снова нарочно, просто чтобы дать себе немного времени. Господи боже. — Ты в порядке, Баки? — спрашивает Стив. — Тебе нужно немного воды? — Я в порядке, — прохрипел он. Голос Стива звучит странно, когда он говорит. — Хорошо. — Я удивлен. Это просто… — Баки смотрит на Стива, потом снова опускает голову и снова поднимает, смотрит в потолок. — Слишком многое нужно обдумать. А тебе приятно? — Не всегда. Удивленный выдох вырывается изо рта Баки. — Иисус, Стив. — Я просто говорю правду. Затем они оба смеются, и странный заряд, который накапливался в комнате, рассеивается вместе со звуком. — Ты не хочешь пойти куда-нибудь перекусить? — спрашивает Баки, взглянув на часы на стене кухни Стива. — Уже почти одиннадцать — практически время обеда. — Где-нибудь в хорошем и людном месте было бы неплохо, — Стив тоже смотрит на часы, лицо его все еще светится юмором. — Хорошая идея, — говорит в итоге он. — Мне нужно поспать еще пару часов, если получится, но я могу и пообедать. Дай мне минуту, чтобы одеться. Пока Стив переодевается в своей комнате, Баки упирается кулаками в колени и перечисляет результаты домашних матчей «Доджерс», которые помнит, желая, чтобы палатка, которая возникла у него в брюках, опустилась.***
Эти образы не оставят его в покое. В понедельник Баки чуть не убил себя током на работе, а на следующий день сделал то же самое снова. Он не возражал бы против небольшого шока для своего организма, если бы знал, что это может помочь. На работе на него орут из-за его проебов. В яркой вспышке неуместной энергии он почти встает и бросает свою работу, но в последний момент ему удается взять себя в руки. Он приближается к серьезному разговору с боссом, но его голова не совсем ясна, чтобы поговорить прямо сейчас. Лив перестала отвечать на его звонки. Обычно это его не очень беспокоит; она ему нравится, но он понимает, что все, что между ними несерьезно. Но тот факт, что она даже не подходит к телефону, чтобы честно сказать ему, что между ними все кончено, раздражает его, но это даже не так плохо. Назовите его мерзавцем, но на самом деле ему просто хочется секса. Это все, о чем он может думать уже несколько дней. Как будто ему снова четырнадцать, и он снова слишком занят тем, чтобы найти время подрочить, но при этом не задумываясь о своих проблемах. Баки винит в этом жару, проникающую ему под кожу, под кожу всего города, потому что, не может же он быть единственным, кто так себя чувствует. Это румянец на лицах каждого прохожего заставляет выглядеть так, будто он только что кончил так сильно, что появились яркие всполохи перед глазами. Есть вероятность, что это может быть правдой для некоторых из них. Иногда, он украдкой проводит некоторое время в одиночестве в своей комнате, подперев крепко стулом ручку двери. Баки не может сказать, о чем конкретно думает держа свой член в руках. Когда он все-таки украдкой проводит несколько минут в одиночестве, под ручку двери своей спальни крепко засунув стул, то нельзя точно сказать, что в мыслях присутствуют только женские образы. Баки кончает, выстреливая спермой себе на живот. Баки видел Стива в разных ситуациях без одежды за эти годы. Поездки на Кони-Айленд и ночевки друг у друга на полу, а еще однажды Стив опрокинул на себя миску томатного соуса и был вынужден раздеться до трусов, чтобы мать Баки могла постирать его одежду. Баки знает о родинке на правом плече и о том, как его бедренные кости выделяются над резинкой трусов. У Стива выразительное лицо, и, когда он работает, скулы розовеют. Проблема в том, что Баки знает его настолько хорошо, что может с легкостью представить, как он выглядит, когда его втрахивают в матрас. Он не может не представлять себе этого — незнакомый мужчина над Стивом, рядом еще один, который оттесняет мужчину рядом, вставляя в уже растраханную дырку, а спереди еще один, у которого Стив берет настолько глубоко, что кислород перестает поступать в легкие. Потому что их было больше, чем один. Стив впустил в свое тело много мужчин, много незнакомых людей разными интимными способами. И это должно бы беспокоить Баки, он уверен, что должно. Заниматься подобным плохо. Или нет. Но в чем Баки точно уверен, так это в том, что он вообще не должен размышлять о Стиве в подобном ключе. Он не должен об этом думать. Это не должно так сильно заводить его, чтобы он не мог ясно мыслить. Но Баки думает об этом. И, возможно, его просто возбуждает сама мысль о сексе, но фантазия о том, как Стив принимает в себя других мужчин, делает член тверже, чем молоток. Баки не знает, что с этим делать, кроме как вести себя как обычно. Особенно плохо было в вечер субботы, когда он проводил Стива домой и попрощался. Баки лежал в постели, уставившись в книгу, которую дал ему Стив, и пытался найти в ней хоть какой-то смысл, пока последний член его семьи не заглянул в комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Затем он отложил книгу в сторону и сунул руку в трусы и кончил, как ему показалось, за несколько секунд и сделал это снова через полчаса. С тех пор его кровь бурлит в жилах. К середине недели Баки не выдерживает. Ему нужно что-то получше своей руки, поэтому он идет к дому Лив, даже останавливается по пути за цветами. Это низко с его стороны, он знает это, но он не думает, что она из тех девушек, которые будут возражать. Черт возьми, она могла бы даже понять. Лив подходит к двери, когда он стучит. — Привет, — говорит она немного натянуто. Она, кажется, удивлена, увидев его. — Привет, — отвечает Баки и протягивает цветы. Горсть нарциссов в тон ее ярким волосам. — Это для тебя. Лив молча берет цветы, плотно сжав губы. — Я рад видеть тебя. — Баки… Его сердце делает кульбит: — Что случилось? — Прости, я просто… я не знала… — ее грудь подымается и опускается, когда она делает глубокий вдох, а затем выдыхает. — Извини, если я ввела тебя в заблуждение, но я не думала, что ты серьезно относишься ко всему этому. — О чем ты? — Баки озадаченно хмурится, потом… — О Господи, Лив, нет. Я имею в виду… ну, ты, конечно, прекрасная девушка, но цветы не означают это. Они ничего не значат. Я просто подумал, что тебе будет приятно вот и все. Лив снова рассматривает цветы в своих руках, теперь уже задумчиво: — Ну, мне они действительно нравятся. — Я рад. — Уточню для ясности: ты же не собираешься жениться на мне? — Если это не обижает тебя, ангел, то я бы предпочел этого не делать. Желтые цветы касаются ее щек, когда она наклоняется, чтобы понюхать, а затем она улыбается ему поверх лепестков, ее рот восхитительно изгибается. — Идеально. Теперь, когда они разобрались с этой темой, они перестают притворяться. Лив тащит его с улицы за шлевки ремня прямо сейчас, среди бела дня. Только проблема в том, что, как только они раздеваются, Баки никак не может настроиться. — Раньше такого никогда не случалось, — говорит ей Баки, и это правда, но все равно чертовски неловко, что это происходит сейчас. — Все в порядке. Рука Лив все еще доблестно работает, чтобы выжать немного жизни из его члена, он наполовину тверд. Баки думает, что если бы он просто вошел в нее, все могло бы сложиться само собой. Но другая его половина просто хочет сбежать. — Ты просто сегодня не очень-то в настроении, да? — тихо спрашивает Лив, и Баки понимает, что в ее голосе явно слышится разочарование. Ее рука замедляется. — Это я виновата? — Черт возьми, нет. — Баки обхватывает ее подбородок, заставляя посмотреть на него. — Дело не в тебе. Не знаю, может быть, я просто устал. Она целует его, ее губы карамельно-сладкие: — Такое иногда случается. — Да, — выдыхает он, и когда она начинает отстраняться от него, Баки кладет свою твердую руку ей на бедро. — Но, это не значит, что ты не можешь получить свое. Лив тихо хихикает, когда он укладывает ее на кровать и проводит руками по талии. Его большие пальцы выводят круги на кончиках ее тазовых костей, пока он наклоняется, чтобы попробовать ее на вкус. Он наполовину надеется, что именно это ему и поможет, и это его заводит, правда заводит, но ниже пояса ничего не происходит. Какая-то связь между мозгом и телом испортилась, как перегретая проволока. Это невероятно расстраивает, но, в конце концов, Лив, похоже, не возражает. Он ничего не может понять, даже когда приходит домой ночью. В этом нет никакого смысла. Его тянет к Лив, она ему нравится — в некотором смысле они вполне совместимы. Ее грудь идеально помещается в ладони, и она целуется так, словно хочет выпить его. Баки любит трахать ее, ей нравится трахаться с ним и ни один из них не ищет большего. Это почти такая же идеальная ситуация, о которой он не мог и мечтать, но все же… Если его член не заинтересован, то с этим ничего не поделаешь. У него собственный разум. Умываясь в ванной, он поворачивает голову в сторону, чтобы посмотреть, где Лив случайно зацепила его ногтем, прижимая лицо плотнее к своим половым губам. Она поцарапала кожу, но не сильно. Он облизывает большой палец и трет царапину, высохшие пятна крови растворяются. У Баки были гораздо хуже синяки, шишки и царапины. Стиву не нравится, когда Баки пытается «защитить его честь», даже если это было именно то, что Стив делал для кого-то другого, но Баки никогда не мог просто позволить кому-то избить друга. Одного перелома было достаточно для бедного носа Стива. Баки небрежно задается вопросом, когда он моет лицо с мылом: как бы Стив выглядел, если бы был девушкой? Но образ не возникает. Все, что он видит, — это вечно красные костяшки пальцев Стива, резкая линия его подбородка и светлые волосы, которые покрывают его ноги. Он думает о груди Стива, плоской и гладкой, и о том, что его руки всегда немного шершавые. Стив говорит тихим голосом, и как он, хоть и маленький, но совсем не женственный — он мужчина насквозь. Из крана течет холодная вода. Руки Баки сжимают раковину, в то время как его член твердеет достаточно быстро, чтобы вызвать головокружение. — Да блядь!