Черная паутина над миром заклинателей

Была глубокая ночь, когда двое мужчин остановились перед резиденцией ордена Ланьлин Цзинь. Один сказал другому пару слов и ушел прочь, а заклинатель в белых одеяниях, так хорошо видных в темноте, прошел прямо к воротам. Представившись и обменявшись приветствиями с адептами, дежурящими у ворот, он прошел внутрь. Еще один адепт в светло-желтых, расшитых цветами одеяниях повел его к высокой башне. Вокруг было полно заклинателей, они стояли на страже или же медленно передвигались по тропинкам, внимательно и настороженно следя за окружением, охраняя покой ночной резиденции. У входа в здание они некоторое время подождали, пока не прибыл разбуженный глава ордена, поспешивший на встречу с заклинателями. Он, отвесив вежливый поклон Лань Ванцзи, махнул рукой, подавая сигнал одному из адептов, чтобы открыли двери Башни Золотого Карпа. — Неужели Гуанлуань-саньсю где-то отстал? — вежливо спросил Цзинь Цзысюань, мучимый этим вопросом с момента, как увидел высокую фигуру в белых одеяниях. Без своего спутника она была словно пронизана аурой одиночества и холода, и тревожить этот ледяной покой не хотелось, но любопытство все же перевесило. Не дождавшись никакого ответа, глава ордена лишь вежливым жестом пригласил гостя пройти вперед. — Прошу сюда, Гаошаньи-цзюнь, мы сможем пообщаться в малой зале… — Какие люди! — донесся до них радостный возглас Вэй Ина, стоило только открыться тяжелым дверям, разукрашенным золочеными пионами, коими было покрыто все, что только можно увидеть в этой башне, и двое мужчин шагнули внутрь. Заклинатель в темных одеждах лениво развалился на одном из кресел, на которых обычно восседали старейшины ордена или высокопоставленные гости, и двумя пальцами держал талисман, тихо тлеющий красным огнем, разгоняя темноту помещения. Цзинь Цзысюань, чувствуя, как у него задергался глаз, резким взмахом руки зажег светильники, расставленные по стенам малого зала, способного вместить всего одну-другую сотню заклинателей. — Какого… — Глава ордена Ланьлин Цзинь, а охрана-то Башни Золотого Карпа, вынужден заметить, никуда не годится! — все так же радостно и с легкой ленцой в голосе протянул заклинатель. — Вэй Усянь! — Цзинь Цзысюаня передернуло, когда он выплюнул это имя с искренним негодованием и скривился, словно хлебнув гусуланьского травяного отвара. — Доброй… — раздался мягкий голос за спиной главы ордена, но замер, не договорив. Ляньфан-цзунь, показавшийся в дверях, озадаченно рассматривал картину, состоящую из безмятежного Вэй Усяня, развалившегося в кресле, и равнодушно-отстраненного Лань Ванцзи рядом с раздраженным Цзинь Цзысюанем, вставших в проходе. — Давайте присядем? — быстро сориентировался Цзинь Гуанъяо и прошел вперед. Он собственноручно развернул два кресла, переставив их так, чтобы они теперь стояли перед вальяжно рассевшимся гостем, даже не дрогнувшим в ответ на суету и недовольство хозяина дома, в котором находился. — Прошу, Верховный Заклинатель, прошу, Гаошаньи-цзюнь. Цзинь Гуанъяо дождался, пока двое мужчин пройдут и займут кресла, сам выглянул в коридор и о чем-то тихо попросил стоящих там слуг. — Как ты пробрался сюда? — Цзинь Цзысюань выглядел уже спокойным, лишь залегшая между бровей глубокая морщинка выдавала его раздражение, когда он все же обратился к Вэй Ину. — О, это было легко! Я отвел глаза охране, перебрался через забор и забрался в окно. — На забор наложено множество охранных заклинаний, так просто бы ты… — Если направить в них достаточно духовных сил, можно изменить рисунок заклинаний. К тому же ты забываешь, что большую часть триграмм, использующихся сейчас в вашем охранном барьере — изобрел я. — Хорошо, но башня окружена кольцом талисманов… — Я использовал другие талисманы, перебившие их действия, чтобы вклиниться и пробраться мимо. — Мы на третьем этаже! Вэй Усянь скептически задрал бровь, даже не потрудившись ответить Верховному Заклинателю, и, закинув руки за голову, вдобавок еще и перевесил ногу через подлокотник, всем своим видом выражая полное презрение к пройденным препятствиям. — Сядь, как подобает, — подал голос Лань Ванцзи, покосившийся на вконец обнаглевшего супруга. — Я и так уже сижу, — но все же пересел и теперь скрестил длинные ноги в щиколотках, вытянув их вперед так, что полы ханьфу разъехались, открыв брюки почти до бедер¹. Он был высоким, стройным, достаточно мускулистым, чтобы отбросить всякие мысли о худобе, взглянув на его фигуру, и все же достаточно статным, чтобы производить впечатление изящности и гибкости. Его расслабленная поза была полна грации отдыхающего хищника, напоминая, что под темными, небрежно запахнутыми одеяниями скрывается тело, способное как убивать, так и неистово заниматься любовью. Лань Чжань нервно сглотнул и прикрыл глаза, принимая вид настолько благопристойный, что любой бы при взгляде на него невольно поддался высокодуховному настроению и принялся читать сутры. Лишь Вэй Ин, скользнув случайным взглядом по супругу, вернулся и прикипел серыми, заискрившимися радостным восторгом глазами к точеному профилю, где за каменной сдержанностью лишь он мог различить неистовое пламя. — Остается лишь порадоваться, что, кроме первого заклинателя, на подобное больше никто не способен, — сказал Ляньфан-цзунь со своей неизменной улыбкой. — Ай, какой я молодец! — фальшиво воскликнул Вэй Ин, с трудом отрывая горящий взгляд от своего супруга и уже холоднее глянув на младшего брата Цзинь Цзысюаня. — Я укреплю охрану, — раздраженно прервал его речь глава ордена Ланьлин, сжав переносицу длинными, изящными пальцами. — Вы только ради этого подняли нас посреди ночи? И не хочу сказать ничего плохого, но зачем вам понадобился еще и а-Яо? — Ну как же, ведь именно Ляньфан-цзунь отвечает за сообщения о происшествиях, как поступающие от простых людей, так и отчеты от других орденов? — Да, Гуанлуань-саньсю, именно я, — все с той же доброжелательной улыбкой, от которой Вэй Ина всегда начинало подташнивать, как от пресно-сладковатых блюд гусуланьской кухни, вроде бы правильных и полезных, но совершенно не перевариваемых его нежным нутром. — Какие именно отчеты вас интересуют? — Сколько было уничтожено ходячих мертвецов за последние месяца? — Вэй Ин на мгновение задумался, не обращая внимания на удивленные лица собеседников, и поправился. — Точнее, насколько меньше было уничтожено ходячих мертвецов за последние месяца? — Ну, — слегка растерянно а-Яо глянул на главу ордена, но брат лишь поощрительно кивнул ему, тоже ожидая ответа. — Действительно, за последние несколько месяцев случаев обнаружения и упокоения ходячих мертвецов стало несколько меньше, но я не вижу… — Насколько меньше? — Смотря с чем сравнивать, господин Вэй. — Ну, с тем же периодом прошлого года. — Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что в два раза. Заклинатели замолчали. Вэй Ин с любопытством рассматривал Цзинь Гуанъяо, продолжавшего вежливо, но непроницаемо улыбаться, Лань Чжань безучастно смотрел перед собой, словно не присутствуя сознанием в этот момент в своем неподвижном теле, Цзинь Цзысюань слегка растерянно переводил взгляд поочередно с брата на нейди. — Почему ты не докладывал об этом? — наконец удивленно спросил он у Ляньфан-цзуня. — О, в этом нет ничего удивительного, — поспешно ответил вместо него Вэй Ин, — вот если бы их стало в два раза больше, тогда другое дело. — Именно так, — с улыбкой кивнул Цзинь Гуанъяо. — Тогда… В чем тогда дело? Неужели это все не могло подождать до утра? — в конце концов терпение Верховного Заклинателя кончилось. — Конечно же могло, я не знаю, зачем вы поднялись? — невинно и чуть смущенно улыбнулся Вэй Ин, глядя на бледнеющего цзефу. — Покои для вас уже приготовлены, приятного отдыха, — скрипнул зубами Цзинь Цзысюань и порывисто встал, давая понять, что встреча окончена. — Ах да, чуть не забыл, — в спину ему сказал Вэй Ин, говоря обыденно и спокойно. — Кто-то сломал защитное ограждение горы Луаньцзан, и несколько тысяч мертвецов ее покинули. — Что?! — пораженно выдохнул Цзинь Цзысюань, резко разворачиваясь и глядя ошеломленным взглядом на несносного заклинателя, оставшегося расслабленно сидеть, разве что теперь подперев голову рукой. — Ты мог с этого начать? Нужно укрепить башни… — Не нужно. Поэтому и не начал с этого. — Господин Вэй, что вам известно? — слегка нервно переспросил у него Цзинь Гуанъяо, встревожившись от услышанного. — Мне — только то, что я услышал сейчас от вас, Ляньфан-цзунь, а именно — ходячих мертвецов стало только меньше, так к чему переживать? — Но… Куда тогда они все делись? Ты не мог ошибиться? — Нет, — холодно отчеканил Лань Чжань. Все дружно посмотрели на второго нефрита, но тот все так же невозмутимо изучал пристальным взглядом пол, и могло даже почудиться, что им послышалось это короткое, отрывистое «нет». Но чтобы сразу троим? — Я не подвергаю сомнениям слова Гуанлуань-саньсю, — вежливо вставил Ляньфан-цзунь, — но может быть, у всего происходящего есть какое-то объяснение? — Конечно же есть! — оживился Вэй Ин, и две пары глаз посмотрели на него с нетерпеливым ожиданием. — Просто мы его пока не знаем. — Хорошо, — Цзинь Цзысюань подавил желание зарычать, явственно проступившее на его раздраженном лице, и сдержанно переспросил. — Что ты тогда предлагаешь? — Усилить охрану резиденций и внимательно изучить отчеты об активности нечисти за предыдущие месяца, чтобы выявить, когда началась эта аномалия. — Ляньфан-цзунь, разошли указания во все ордена и подготовь отчеты, — бросил глава ордена Ланьлин и вышел из комнаты, не утруждаясь дальнейшей беседой, зло чеканя шаг. — Надеюсь, меня завтра никто не поднимет с утра пораньше! — не обращая внимания на напряженную обстановку, сладко потянулся Вэй Ин и поспешно вскочил, когда его супруг поднялся со своего места. — Ляньфан-цзунь, — сложил тот руки в вежливом жесте и попрощался. — Гаошаньи-цзюнь, — Цзинь Гуанъяо поклонился в ответ и повернулся ко второму гостю, — Гуанлуань-саньсю. — К чему эти церемонии, мы же почти что родственники, — отмахнулся от него Вэй Ин, прошел вперед, перекидывая руку через плечо своего супруга, приобняв за шею и даже немного повиснув на нем, и лишь потом небрежно бросил за спину. — Спокойной ночи, а-Яо. Лань Чжань, как думаешь, нам приготовят сейчас ванну, или слишком поздно? И еще я голодный, я хочу ужин! Я, кажется, готов сейчас съесть целого быка. — Ты просто хочешь вина. — Ты так хорошо меня знаешь! Лань Ванцзи только сокрушенно качнул головой, позволяя увлечь себя по коридорам в комнаты, которые указал им слуга, после поспешно удалившийся с поручением принести то ли очень запоздалый ужин, то ли слишком ранний завтрак, но обязательно с парой кувшинов вина. — Зачем ты злишь Цзинь Гуанъяо? — спросил он супруга, когда они остались одни. — А-Чжань, — устало вздохнул и повис на нем Вэй Ин, сцепив руки за его шеей в замок и слегка откидываясь назад. — Я знаю, что они с фусюном² побратались и он ему доверяет, но я верю собственным ощущениям. — Он ничего плохого не сделал. — Поэтому и я ничего не делаю, — убедительно ответил муж, прекращая дальнейшие разговоры нежным поцелуем. — Ну все, хватит о нем, последние дни были такими суматошными, что у нас совсем не было времени… Лань Чжань укоризненно покачал головой, но с готовностью ответил на ласку, ловя нижнюю губу Вэй Ина и слегка прикусывая зубами, вынуждая его податься вперед и нетерпеливо приоткрыть рот. Язык тут же скользнул внутрь, оглаживая мягкую, нежную кожу, пробуя на вкус и словно приноравливаясь к тому, чтобы следом усилить напор. В дверь постучали. Вэй Ин разочарованно вздохнул, но оторвался от супруга и открыл дверь, за которой стоял слуга с подносом. Поблагодарив и закрывшись изнутри на засов, одной рукой удерживая поднос, заставленный множеством тарелок и оттого постоянно кренившийся то в одну, то в другую сторону, он торопливо нашарил в рукаве талисман, отгораживая их комнату от внешнего мира, блокируя как звуки, так и различные заклятия. Лань Чжань, прошедший в комнату и уже избавившийся от верхнего одеяния, удивленно вскинул брови, увидев амулет, испещренный множеством символов, не похожий на простой талисман тишины. — Что тебя беспокоит? — спросил он, не дождавшись объяснений от супруга, осторожно расставляющего тарелки на низком обеденном столике. — Я вот думаю, уже конец четвертой стражи³, а мы еще не в постели. — Вэй Ин… — Не смотри на меня так! Я все равно не дам тебе подняться в пять утра. Лань Чжань насмешливо хмыкнул, но в его блеснувших золотом глазах отобразилось ожидание и даже нетерпение, отчего Усянь сразу же разомлел и заулыбался глупой, счастливой улыбкой. — Ты сказал, что отвел глаза охране. — Да, — сразу же виновато спрятал взгляд Вэй Ин и принялся сосредоточенно рассматривать яства на тарелках. — Я все думал о том, как можно использовать темную энергию, чтобы заставить человека затеряться во времени. Я не знаю, какой на самом деле использовался способ со мной или с детьми, но итог убедительный. — Ты использовал темную энергию? — Лань Чжань не выдал своих эмоций и лишь, взяв палочки в руку, выжидательно посмотрел на супруга. — Лань Чжань, понимаешь… — на какое-то мгновение Вэй Ин даже смутился, но, уверенный в своей правоте, он лишь налил себе вина и очень серьезно посмотрел на мужа. — Знаешь, у Старейшины Илин было много последователей. Золотистые глаза на мгновение дрогнули, но не оторвались от задумавшегося заклинателя, невольно нахмурившего брови и помрачневшего. — Они бездумно повторяли за мной, не понимая, что я делал на самом деле, использовали мои изобретения, не задумываясь над последствиями. Были даже те, кто приходили на гору и хотели стать моими учениками… — он покачал головой и залпом выпил вино, снова потянувшись за кувшином. Сегодня Лань Чжань не пытался остановить его, лишь внимательно слушал. — Но не было ни одного, кто смог бы придумать что-то свое. Но это же не значит, что таких заклинателей не существует? — Темный путь соблазняет слабых. — Это даже обидно, — усмехнулся Усянь, но отмахнулся от супруга, открывшего рот, чтобы объясниться. — Но это так. Я все время думал, что моя смерть должна была стать хорошим примером того, как опасен путь Тьмы… Но если я больше не Старейшина Илин, что еще может их напугать? Все эти года* я ждал, что кто-то появится, не может не появиться… — Ты не виноват, — убедительно заметил Лань Ванцзи. — Конечно, не виноват. Это выбор каждого, и цену каждый заплатит свою. — Резиденция защищена от темной энергии, где ты нашел источник? — Ах, это, — рассеянно ответил Вэй Ин и полез в рукав, доставая талисман. Он махнул им в воздухе, подсовывая под нос Лань Чжаня, и прямоугольник в его руках послушно принялся источать красную ауру. — Я давно думал, что нужно запастись темной энергией. Благодаря тем уничтоженным мертвецам, руками Вэнь Нина, я смог собрать ее достаточно. Нужна всего лишь капля, чтобы отравить сознание простого заклинателя. Не беспокойся, спустя одну палочку ладана — они придут в себя и даже не поймут, что с ними что-то случилось. Вэй Ин спрятал талисман обратно, предварительно подавив накопленную злобу сотен упокоенных мертвецов, до поры до времени, пока ему снова не потребуется темная энергия. Какое-то время они сидели молча. К еде ни один не притронулся, Вэй Ин лишь осушил кувшин вина и принялся за второй. — Ешь давай, ты за последние два дня ни разу нормально не ел. — Ты тоже. — Ну хорошо, тогда покорми меня, — он навалился на стол, склоняясь к Лань Чжаню, и призывно открыл рот, игриво сверкая глазами. — … И все же Лань Чжань подцепил кусок курицы в остром соусе и аккуратно поднес ко рту супруга. Вэй Ин молча ждал, пока нерешительно замершие перед его лицом палочки все же двинутся вперед и положат аппетитный кусочек ему на язык. Он сразу же закрыл рот и прикусил палочки, с ехидной улыбкой не давая Лань Чжаню их вытащить. — Безобразие! — сердито воскликнул Лань Ванцзи, какое-то время безуспешно пытавшийся забрать палочки из цепкой хватки супруга. Тот фыркнул и от того все же выпустил добычу, с удовольствием прожевав курицу и запив вином. — Лань Чжань, Лань Чжань, а знаешь, я ведь совсем не голоден, — игриво пробормотал он, рассматривая замершего мужа, уставившегося в тарелку столь пристально, словно там были написаны все тайны мира. — Хотя нет, я голоден, но на столе нет того, что способно меня насытить. Знаешь, что я хочу? А-Чжа-а-ань… А-Чжань? Он заливисто рассмеялся, когда Лань Чжань, сердито нахмурившись, порывисто поднялся и требовательно протянул к нему руку, призывая встать следом. — Второй господин Лань, вам не нравится еда? — он ухмылялся, даже не делая попыток подняться. Лань Чжань еще сильнее нахмурился и, глядя на мужа потемневшими глазами, склонился к нему, и Вэй Ин послушно взялся за протянутую руку. Но, вместо того, чтобы подняться, резко дернул супруга на себя, довольно захохотав, когда тот, не ожидающий такого поступка, неловко повалился вперед. Подхватив рослого нефрита под плечи, он резким движением, не давая даже опомниться, тут же перевернул его и прижал спиной к полу, нависнув сверху. — Благородный Гаошаньи-цзюнь, кажется, ноги вас совсем не держат, — принялся он дразниться, с удовольствием отмечая, как розовеют мочки ушей и начинает заливаться краской шея сдержанного заклинателя. — Может быть, вам нужно отдохнуть? Лань Чжань отрицательно покачал головой и, внезапно подавшись корпусом вверх, дотянулся до губ, уже разъезжающихся в наглой, бессовестной улыбке, все так же сводящей его с ума, как и в первую встречу. Едва дав прикоснуться к желанному рту, его снова резко прижали к полу, для верности усевшись на него верхом. Лань Чжань, раздраженно стиснув зубы, схватил мужа за бедра, но его перехватили за запястья и задрали их над головой, прижимая к деревянному покрытию. Из положения Вэй Ина было гораздо проще управлять ситуацией, и второй нефрит, полыхая золотым пламенем в потемневших глазах, замер, ожидая, что его несносный супруг придумает дальше. — Ай-яй, вы только посмотрите, какой благородный заклинатель мне сегодня попался в сети, — словно осматривая блестящего карпа, выловленного на мелководье, довольно прицокнул языком Вэй Ин, любуясь прекрасным лицом. — Прекрати забавляться, — голос Лань Чжаня стал низким и глубоким, он пристально следил за мужем, словно надеясь загипнотизировать того пылающим взглядом и заставить подчиняться. — Мой дорогой супруг хочет сразу же перейти к горяченькому? — … — Нет-нет, не смей закрывать глаза! А, впрочем, закрывай, но не убирай руки… Не убирай! Лань Чжань, ты совершенно не послушный… Ну не сопротивляйся, что за неразумный муж! Ай! Вэй Ин вскрикнул и расхохотался, когда Ванцзи, разозленный супругом, резко подкинул вперед бедра, вынудив того, сидящего сверху, качнуться и податься ближе, где его сразу же схватили сильные руки, притягивая к себе, сжимая в объятиях и безудержно целуя. Забывшись на мгновение в жарком, страстном поцелуе, Усянь нетерпеливо выбрался из объятий слегка растерянного от накатывающего желания второго нефрита и вдруг, сдернув со своего хвоста белую ленту, расшитую облаками, быстро перехватил руки супруга, задирая их и заставляя прижаться запястьями к локтям, заводя за голову, чтобы лишить возможности выбраться, и плотно перемотал. Ошарашенный взгляд был ему наградой, и, когда Лань Чжань напряг мышцы, рельефно вздувшиеся сквозь тонкую ткань нижних одеяний, склонился, целуя в висок, затем сбежал губами к уху и жарко зашептал. — Мой любимый муж… Мой дорогой, желанный, любимый муж. Ай-я-яй, не дергайся так, не порви мою ленту… Мне она очень дорога, ведь это ты мне отдал ее. Видишь, даже спустя пару десятилетий я ее так и не потерял и берегу, будь осторожнее. Вот умничка, какой хороший, послушный мальчик! — Вэй Ин! — Лань Чжань глухо зарычал, теряя терпение как от томного шепота, так и провокационного вздора, что нес его супруг. Вместо ответа Усянь обхватил ладонями лицо своего супруга и принялся нежно гладить его губами, едва касаясь, обдавая кожу теплым дыханием и едва слышным запахом цветочного вина, которое пил за ужином. Казалось, что для Лань Чжаня хватило даже этого слабого следа запаха алкоголя, чтобы потерять рассудок, и он дернулся, пытаясь повернуться и отчаянно зовя своего мужа темными, затянутыми дымкой желания глазами. — Ах, какой ты нетерпеливый! Лань Чжань, разве тебе не хочется насладиться близостью со мной, разве ты не соскучился по моим прикосновениям за эти несколько дней? Мы были так заняты все это время, что совершенно не хватало времени друг на друга… Ты уже так возбужден, скажи, чего ты хочешь? — Развяжи, — вдруг умоляюще ответил второй нефрит, напрягая руки, но его связали так ловко, что он даже не мог достать их из-за головы, заведенные под затылок. — Ну зачем тебе это? — продолжил мурлыкать Вэй Ин, теперь к ласке губами добавляя язык, проходя острым кончиком вдоль бровей, целуя уголок глаза, ресницы, затрепетавшие от теплого дыхания, слегка прикусывая скулу, чтобы спуститься к губам и начать кружить вокруг них, дерзко дразня, проводя по уголкам рта, прикусывая за самый край нижней губы, потом прижимаясь и даже слегка потеревшись закрытым ртом по призывно раскрытым сладким лепесткам. — Расслабься, доверься мне, уверяю тебя — это будет приятно, тебе понравится. Как и всегда… Тебе же нравится заниматься со мной любовью, иначе мы бы не провели в браке столько лет, да, а-Чжань? Мы испробовали столько поз, что нам впору рисовать собственный сборник Вэй Усяня и Лань Ванцзи, рассказывающий о тысяче способов получения удовольствия. Пока он ворковал, особо не вдумываясь в то, что говорит, зная, как быстро теряет рассудок его супруг, когда слышит весь этот вздор, Вэй Ин деловито расправился с одеянием, сполз ниже и освободил мужа от всей одежды, кроме верхнего халата, который не получилось бы снять из-за связанных рук. Он знал, что если рискнет и отпустит Лань Чжаня — тот не позволит себя снова связать, и ему придется ой как не сладко. Или сладко, но совсем не так, как ему сейчас хотелось… Он торопливо стянул с себя одежды, комком отшвырнув их в сторону и, глядя сверху вниз на распластанного на полу Лань Чжаня, замер в восхищении. Совершенную белизну кожи нарушал только темный след от тавра на груди, но даже он не способен был испортить этой красоты. Перевитое мускулами, стройное, идеальное тело, очищенное с помощью мазей⁴ до единого волоска, с проступившей от возбуждения легкой испариной на коже, заставившей ее блестеть в дрожащем свете свечей. Вэй Ин задохнулся на мгновение, потом упал на колени и принялся покрывать его поцелуями, поглаживая и сжимая ладонями каждый цунь дрожащего тела супруга, покрываясь мурашками от вожделения и восторга, слушая сбившееся дыхание нефрита, прерываемое глухими стонами. Широко разведя ноги Лань Чжаня и пристроившись между ними, лаская пальцами промежность, он добрался до уже стоящего в полной готовности члена, дернувшегося от прикосновения горячих губ, и услышал томный крик, пронзивший его острее любого меча. Все былые намерения начисто вымыло из сознания, оглушив и заставив задохнуться. Казалось, если он прямо сейчас, сию же секунду, не поцелует своего супруга — его сердце разучится стучать, а легкие не смогут вдохнуть воздух. Он несколько очнулся, лишь когда оторвался от обжигающе горячих губ, осознав, что уже оседлал своего мужа и огромный твердый член трется о просак, словно просясь внутрь, а собственные бедра предают его, подмахивая в ответ. Вэй Ин со стоном сдался и, продираемый дрожью по всему телу, рукой направил естество мужа в свой уже влажный от секрета анальный проход, насаживаясь на него. Два стона прозвучали одновременно. Вэй Ин, откинув голову назад так, что длинные пряди теперь спадали и скользили по спине, спускаясь на бедра мужа, с трудом мог дышать, словно тело отказывалось заниматься чем-то еще, кроме этих движений, вверх, вниз, насаживаясь все глубже и глубже на твердый, пульсирующий член. От болезненного удовольствия кружилась голова, и, в конце концов обессилев, он в очередной раз качнулся и повалился вперед, резко прогибаясь в пояснице, чтобы прижаться к груди мужа, ткнуться губами в шею. Сквозь грохот в ушах он расслышал очередной стон, от которого голова закружилась еще сильнее, вынуждая зажмуриться в отчаянии, чувствуя, что невозможно справиться с этими оглушающими эмоциями. Он впился зубами в белую кожу, опалившую в ответ невыносимым жаром, как и все тело нефрита, раскрашенное теперь красными разводами ласк и словно горевшее изнутри. — Развяжи, — хрипло, требовательно, болезненно выдыхая, попросил его Лань Чжань. — Нет, ты меня убьешь, — Вэй Ин закашлялся, пытаясь вернуть своему осипшему от криков голосу силу, и смог приподняться, заглядывая в лицо, уже потерявшее обычную сдержанность, упираясь локтями в плечи мужа. Лань Чжань внезапно усмехнулся в ответ. — Ах! Вэй Ин замер, потрясенно глядя на эту драгоценную улыбку, забыв даже о том, как дышать. Словно его душа, не выдержав такого счастья, распрощалась со смертным телом и унеслась прямиком на небеса. Словно завороженный он потянулся к ленте, связывающей Лань Чжаня, неверными от дрожи пальцами с трудом справившись с узлами, все это время не отрывая взгляда от губ, на которых теперь осталась лишь призрачная тень той улыбки, которая свела его с ума. Он закричал, когда Лань Чжань, освобожденный от пут, даже не дожидаясь, пока кровь, рассылая острые уколы боли по онемевшим рукам, вернется в непослушные конечности, схватил его и перевернул, подминая под себя. Яростно целуя и кусая мечущегося от перевозбуждения мужа, он качнулся, выходя до конца, но, едва колечко мышц начало сжиматься, выпуская из себя красную, налитую кровью головку, как тут же порывисто вошел обратно, до упора, с такой силой, что Вэй Ина подбросило вверх. Оторвавшись от распухшего рта лишь почувствовав на губах железный привкус, он приподнялся, вставая на широко расставленные колени и, сжимая бедра супруга до синяков, заставил его изогнуться дугой, подставляясь под безжалостный напор. Ночь для всех уже кончилась. Но они действительно еще не скоро встанут. Пока Вэй Ин не вымолит прощения за свои забавы, пока второй нефрит не выжмет его досуха, так, что в нем не останется ни семени, ни слез, пока они не провалятся в сладкое беспамятство, наполненное ароматом сандала и мускуса, теплыми объятиями и нежными, усталыми поцелуями, их собственная ночь не закончится. Глоссарий [1] В Древнем Китае среди знати было неприличным демонстрировать ноги, как для мужчин, так и для женщин. Брюки считались частью нижних одеяний, а обнаженные лодыжки вообще страшным табу. Так что Вэй Ин сел не особо приличнее, вот к чему я это веду, но у Лань Чжаня духу не хватило рассматривать стройные мужнины ноги, и он предпочел с ним дальше не связываться))) [2] Фусюн, 夫兄 (fūxiong) — старший брат мужа, деверь. Лань Сичэнь для Вэй Ина. [3] Четвертая ночная стража (四更) — с 1 до 3 часов ночи. [4] На Востоке в древности для удаления волос с тела активно использовался сок зеленого грецкого ореха. А даосизм берет свои истоки из индуизма, где как раз чистота души связана с чистотой тела, предполагая ежедневные омовения и удаление волосяного покрова на всем теле (конечно, это так же связано и с особенностями климата Индии, но это так, отступление), так что я думаю, что можно смело предположить, что наши красивые мальчики еще и полностью безволосые, за исключением шевелюры на голове. Красота, да) *Года — дорогие мои, любимые читатели, всегда спасибо вам за любые правки, но года я оставлю в форме «года», а не «годы») Я знаю, что по общепринятым в школах учебникам — это слово предлагается склонять исключительно в связке с «лет», тогда множественная форма у него будет звучать как «годы», но обе формы равно имеют право на жизнь. Например, откроем «Большой орфоэпический словарь русского языка. Литературное произношение и ударение начала ХХI века: норма и её варианты», Каленчук М. Л., Касаткин Л. Л., Касаткина Р. Ф., М., 2012, и увидим: ГОД, мн. ГОДЫ и допуст. мн. ГОДА. Всех люблю и всем спасибо за пб! Далеко не все ошибки, опечатки и ляпы получается поймать до публикации, но надеюсь на ваше понимание — без корректора, редактора, дополнительных вычиток, не все удается даже на пару с моей замечательной бетой! Все эти, безусловно полезные, процедуры увеличивают время издания в несколько раз, поэтому мною еще в первой части было принято решение в пользу скорости и онлайн-редактуры. Надеюсь на ваше понимание! ♡ (￣З￣) Но при этом оставлю за собой право авторского слога и ориентации на орфоэпические «меньшинства» ;)