Собачье Дело

      Наконец-то день, которого так ждал Сириус, настал, мы едем на Международный Чемпионат по квиддичу. Я сам совершенно спокойно отношусь к этому спорту, особенно на профессиональном уровне, но Блэк так достал меня своим нытьём о проигрыше британской команды и сравнительным анализом прочих игр, что я уже не могу дождаться дня, когда же это всё закончится. Надеюсь, что после этого турнира он будет не так раздражающе назойлив, как все это время. Хотя надежда — глупое чувство.       На место проведения турнира мы перенеслись при помощи аппарации, благо, что из всей компании, собравшейся в доме Поттеров, только я и Генриетта не владели данным навыком. Хотя Сириус, опять Сириус, мне кажется, что в моей жизни стало слишком много Сириуса, жаловался, что не любит аппарировать, а из Годриковой Впадины организованы порталы для семей магов, но Андромеда быстро его заткнула. Чувствуется немалый опыт по укрощению строптивого братца.       По прибытии нас встречали два измотанных и раз­дражённых волшебника, у одного — массивные золотые часы, у другого — толстый свиток пергамента и перо. Даже интересно, использует ли он магию, чтобы писать на весу, или это исключительно вопрос умения? Оба одеты на маггловский манер, но очень уж неумело, то есть типично для волшебников: тот, что с часами, — в твидовом костюме и высоких галошах, а его коллега — в шотландском килте и пончо.       — Доброе утро, ребята! — Как всегда активный Сириус тут же попытался завязать с ними разговор.       — Утро бывает добрым только когда ты вовремя ложишься спать, а не проводишь всю ночь за дежурством, встречая иностранных гостей, — устало сказал волшебник в костюме. — Вам лучше освободить площадку, скоро прибудет большая толпа волшебников. Мы ожидаем тридцать человек, по крайней мере, именно на столько человек были куплены места.       — Бывает, что приходят безбилетники? — Гермиона, которую Генриетта пригласила посетить международное мероприятие волшебников, вопросительно посмотрела на двух встречающих.       — Не удивлюсь, если окажется, что количество безбилетников в итоге превзойдёт количество проданных билетов в несколько раз. — Я хмыкнул, отправляясь вслед за взрослыми, что поспешили освободить площадку.       — Разве это не нарушение правил? — Гермиона, как всегда, очень любила говорить на тему правил. Подруга моей сестры не лишена некоторой доли лицемерия, ведь наша поборница правил не раз сама нарушала те или иные правила, всегда находя оправдания своим действиям.       Конечно, все люди очень легко находят оправдания себе и обвинения другим, но у Гермионы здесь настоящий талант. По крайней мере, на том уровне правил, которые она нарушала. Не уверен, что у неё вышло бы оправдать вообще любой грех, как у этакого «Адвоката Дьявола», но она действительно легко подбивает других на нарушение правил. Правда, с другой стороны, она так же легко упирается рогом в какое-то правило и наотрез отказывается нарушать его несмотря ни на какие доводы.       В общем, это тот человек, который должен быть либо твоим союзником, в идеале подчинённым, либо же находиться за пределами любых твоих дел.       — Билеты продаются только на матч, но помимо этого сегодня целый день куча людей будет находиться на поле, — так как никто не спешил отвечать Гермионе, я продолжил разговор. — В палаточном городке будет настоящая ярмарка, и её посетит намного больше людей, чем сможет вместить даже самый большой в мире стадион.       После моего ответа Гермиона над чем-то задумалась, и разговор не получил продолжения. В это время мы шли по безлюдному полю, почти ничего не видя в тумане. Минут через двадцать показался небольшой ка­менный домик рядом с воротами, за которыми в туман­ной зыби смутно проступали очертания сотен и сотен палаток, поднимающихся по отлогому склону к темной полоске леса на горизонте. Как только мы закончили подниматься, нам пришлось остановиться, многие тяжело отдувались, держась за бока.       — Хм? — Я выгнул бровь, взглянув на Нимфадору, которая была единственной кроме меня, кто дышал спокойно, без стонов и причитаний.       — Не все привыкли к физическим нагрузкам, — она хихикнула, с самодовольной усмешкой осматривая остальных, особенно свою мать. — Да и высокая влажность воздуха сильно затрудняет дыхание.       Я ничего не стал ей отвечать. Похоже, что уже после двух полнолуний я изменился достаточно сильно, чтобы не обращать на подобные мелочи внимания. Ни усталости, ни затрудненного дыхания. Даже удивительно, почему Люпин выглядел настолько… слабым? Подобрать другое слово будет проблематично. Истощение после превращения лишь следствие перестройки организма. Если наряду с принятием зелья перед полнолунием придерживаться высококалорийной диеты, то после превращения я чувствую лишь легкую усталость, которая проходит в течение буквально пары часов.       Предположим, что Люпин не мог позволить себе придерживаться какой-то специфичной диеты, но он был заражён очень давно. Плюс учеников Хогвартса никак не ограничивают в пище, тот же Рон Уизли ест очень много, и никого это не напрягает. Быть может, это влияние внутреннего зверя, который у меня подавляется зельем? Но как минимум в прошлом году Люпин тоже принимал это зелье, и опять же кормился за счет Хогвартса. Странно все это.       На входе в палаточный городок нас встретил еще один маг, который указал нам, где мы можем установить свою палатку. Вид у него был изнурённый, подбородок зарос ще­тиной, а под глазами залегли лиловые тени. Как и те двое, что контролировали портальную площадку, он явно дежурил на своем месте всю ночь.       — Эй, Эванс! — Радостно окликнули меня, пока мы шли к своему участку в палаточном городке.       — Доброе утро, Ханна. — Я кивнул пуффендуйке, стоящей рядом с одной из палаток. Интересно, она заметила, как от её слов вздрогнули мои родители и Сириус? Даже если нет, то стоящая рядом с ней женщина — наверняка. — А вы, должно быть, Миссис Аббот?       — Верно, молодой человек, Ханна — моя дочь, — она кивнула, вежливо улыбнувшись.       — Приятно с вами познакомиться, я Гарри Эванс, однокурсник вашей дочери, — я также улыбнулся и склонил голову в приветствии. — Приятного вам дня.       — Спасибо, вам тоже. — Мы еще раз взаимно раскланялись и разошлись.       — Вы выглядели, как пара аристократов, — поддела меня Генриетта, стоило нам чуть дальше отойти от семьи Аббот.       — Это просто вежливость, сестра, — я улыбнулся, чуть дразня её. — Иногда следует вежливо пожать протянутую руку, а не сыпать оскорблениями.       — Эй! — Генриетта тут же подскочила ко мне и закрыла мой рот ладонью, правда, непонятно зачем, я уже все сказал.       — Я чего-то не знаю, юная леди? — С мягкой улыбкой спросила Андромеда. В условиях папы-раздолбая и мамы-магглорожденной именно она прививала Генриетте правила поведения, принятые среди волшебников. Совершенно безуспешно, надо сказать, даже неудачный опыт с Нимфадорой ничем не помог урождённой Блэк.       — Нет-нет, все в порядке! — Генриетта нервно рассмеялась. Её ложь выглядела настолько неумело и неестественно, что мне оставалось только покачать головой. В это не поверил бы даже ребенок.       — Хорошо, о том, что врать плохо, мы поговорим позже, — включилась в разговор мама. — Но нам всё ещё интересно, что же произошло?       Генриетта надулась, ей не нравилось, когда с ней обращались как с ребенком, даже когда так делали родители. Я чуть растянул губы в улыбке. Каждый раз оглядываясь назад, мы думаем: «Боже, каким же я был ребенком тогда». Сейчас сестрица свято верит, что уже взрослая, уже не тот ребенок, что когда-то поступил в Хогвартс, но я уверен, что через несколько лет она будет считать ребенком себя сегодняшнюю. Эта особенность присуща всем людям, ну, по крайней мере, мне ещё ни разу не попадались люди, которые бы, оглядываясь назад, не заявляли, что вели себя глупо, и что они не смогли бы сделать что-то лучше, чем это было сделано.       Даже интересно, а магические народы, что живут гораздо дольше людей, тоже подвержены этому, или они мыслят совсем по-другому? При случае надо будет спросить. На финал Мирового Чемпионата прибудет множество гостей, в том числе и нечеловеческих рас, может, удастся с кем-нибудь пересечься.       Пока мы брели вверх по утонувшему в тумане полю вдоль длинных рядов палаток, мама и Андромеда закончили вытряхивать из Генриетты подробности её встречи с Дианой Малфой. После этого лагерь взрослых разделился. Женская часть, включая Нимфадору и Гермиону, утверждали, что так себя вести просто некрасиво. Мужская часть, не считая меня, наоборот, высказывалась в поддержку сестренки.       — А что думаешь ты, Гарри? — Попытался впутать меня в спор Сириус.       — Я думаю, что общаясь с людьми, нужно подавать свои фразы так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрую тряпку, — на мои слова Генриетта насупилась.       — Я уже почувствовала, как ты следуешь собственным словам, — я только посмеялся и дальше шел молча, лишь посматривая по сторонам.        Многие палатки выглядели почти обыч­но — их хозяева явно постарались придать им маггловский вид, хотя и допускали промашки — кто приделал печную трубу, кто добавил шнурок для колокольчика или флюгер. Но иногда попадались палатки настолько откро­венно волшебные, что мне даже становилось любопытно, как это сделано. Хотя другой вопрос мучил меня куда сильнее, для чего это сделано? Например, роскошное сооружение из полосатого шёлка, подобное дворцу в миниатюре, с живыми павлинами, разгуливающими у входа. Была даже трехэтажная палатка с несколькими башенками, а еще немного дальше — конструкция с па­лисадником, прудиком для купания птиц, солнечными часами и фонтаном.       Иногда мне даже жаль, что я не смогу мыслить так же, как мыслят родившиеся и выросшие в мире магии волшебники. «Все гении немного безумны», у магов это не просто красивые слова, а банальная правда. Вот только безумие не следствие гениальности, а её источник. Прикоснувшись к высшим чарам, я могу точно сказать, что очень многие области этого искусства будут для меня закрыты, просто потому, что я не способен осознать их, не могу представить и направить свою магию. С другой же стороны, я куда шире и творчески подхожу к использованию доступных мне чар. Там, где обычный волшебник будет вынужден придумывать новое заклинание, я просто смогу «неправильно» использовать одно из уже известных мне.       Разум мага — куда более могущественный инструмент волшебника, чем любая палочка мира. Уж простит меня мастер Олливандер за подобные суждения, хотя зная его не удивлюсь, если он только подпишется под моими словами.       — А вот и наш участок! — Радостно воскликнул Сириус, но на него тут же все зашикали. Ранним утром не принято орать, даже если каждая волшебная палатка зачарована на звукоизоляцию. Поэтому дальше Блэк говорил чуть тише. — Лучшего места не найти! Спортивное поле как раз за лесом. Бли­же уже некуда.       — Итак, дети, а теперь внимательно послушайте меня, — отец с хитрой улыбкой скинул рюкзак на траву. — Официально мы на территории магглов и колдовать не имеем права. Но кого это волнует?       Он со смехом указал на еще одну палатку, если это можно так назвать, сделанную не из ткани, а из живых растений и украшенную множеством цветов. Мне оставалось только улыбнуться на это. Все же несмотря на постоянно вызываемое во мне раздражение, отец был достаточно разумным магом. Или ему просто нравилось нарушать правила. В любом случае, не важно, главное, что нам не пришлось мучиться с установкой магической палатки вручную, они вообще малопригодны для подобного, а сделали это при помощи специального заклинания.       — Немного тесновато, — задумчиво проговорил Сириус, заглядывая за полог. На это Нимфадора фыркнула и пинком затолкнула своего дядю внутрь.       — Думаю, мы поместимся, — заявила розововолосая, махнув нам рукой. — Эй, мелкие, пойдем выберем себе комнаты.       За пологом нас поджидала достаточно просторная квартира, аж на семь комнат. Спален было всего четыре, остальные комнаты — это гостиная, столовая и небольшая библиотека, что примечательно, в библиотеке и гостиной были камины, но горел там волшебный голубоватый огонь наподобие того, что Гермиона ещё на первом курсе умела создавать и прятать в банку. Мне досталась совместная с Сириусом спальня, на что я только плечами пожал, вот уже три года в Хогвартсе моим соседом был Рон Уизли, так что джентльменский набор заклинаний для общежития я прекрасно знал и практиковал уже давно.       Куда больше соседа, которого я уже известил, что спать буду под чарами, изолирующими меня от звука, запаха и света, а потому будить меня лучше толчком в плечо, меня интересовала библиотека. Правда, там меня ждало сущее разочарование. Книги в библиотеке шли в комплекте с палаткой, как и вся мебель, а потому представляли из себя исключительно развлекательное чтиво.       Обидно, хотя и ожидаемо, даже для волшебников было бы слишком странно хранить что-то важное в походной палатке или брать с собой в семейную поездку серьезную научную литературу. Но даже так, на месте родителей я бы попытался привести в порядок это собрание книг, потому как именовать «библиотекой» эту коллекцию самых дешёвых книг я бы постеснялся.       — Эй, Гарри, вылез из библиотеки? — Посмеялась Нимфадора, похоже, уже знакомая с книгами, что тут есть. Гермиона тоже улыбалась, хотя и пыталась это скрыть. Боже-боже, и когда мы успели стать такими токсичными?       Раз уж с книгами не сложилось, я, по примеру других, тоже решил прогуляться по лагерю. Поначалу со мной еще ходила мама и Андромеда, но они быстро отвалились, вернее, Андромеда просто увела готовую расплакаться мать. Я всегда старался оставить о себе хорошее впечатление и легко заводил знакомства, а потому со мной достаточно часто здоровались другие студенты Хогвартса или знакомые из Косого. Естественно, что все они обращались ко мне, как и Ханна, по фамилии. Естественно, что мама не выдержала столь многочисленных и, надо сказать, совершенно непреднамеренных напоминаний о своем решении отдать сына на воспитание родственникам.       В процессе прогулки наткнулся на старших детей Уизли: Билла, Чарли и Перси. Они аппарировали из дома попозже, позволив своему отцу с младшими детьми переместиться порталом на несколько часов раньше. Меня несколько удивило, что они не переместились при помощи парной аппарации, но Рон очень любил рассказывать о своей семье, в частности о том, как его отец любит все маггловское. Так что можно легко предположить, что мистеру Уизли просто хотелось поскорее поучаствовать в «настоящем маггловском походе». Даже интересно, палатку он тоже обычную взял или все-таки волшебную?       — Оп! — Услышали мы восторженный мужской голос на подходе к месту, закрепленному за семейством Уизли. Не узнать голос мистера Уизли было просто невозможно, а потому мы ускорили шаг.       — Позвольте мне, мистер Уизли, — разобрал я мягкий голос Гермионы, а глубоко вдохнув, сумел разобрать запахи Генриетты и Нимфадоры. Органы чувств оборотня значительно острее человеческого, особенно обоняние, и в чуть меньшей мере слух. Хотя и зрение, что превосходило человеческое не сильно, у меня теперь было идеальным и всё равно лучше, чем у обычных людей.       Поймав себя на подобной мысли, я хмыкнул. Поиски положительных моментов уже вошли в привычку, хотя первоначально подобную рекомендацию доктора Мур я воспринял скептически. Когда она начала объяснять мне, как бороться с депрессией и неврозом, я сразу же начал отрицать наличие у меня и первого, и второго. Но доктор всё же настояла на своём и подговорила Генриетту следить за выполнением рекомендаций.       Среди прочего мне надо было обязательно каждый вечер выписывать в блокнотик пять положительных моментов, произошедших в течении дня. Первое время я мучительно долго занимался натягиванием почтовой совы на астрономическую башню, иногда откровенно выдумывая некоторое вещи, лишь бы сестра отстала от меня с этой глупой затеей, но постепенно втянулся. Я почувствовал реальную пользу от этого совета, значит ли это, что у меня действительно были депрессия и невроз?       Похоже, что да. Мне даже нечего сказать в своё оправдание. Ну, разве что совсем уж избитые фразы, вроде: «Все мы по-своему безумны».       — Вы переместились настолько раньше нас, но ещё даже не сообразили ничего к обеду? — Смеясь, махнул отцу рукой Билл.       — Билл, ты не представляешь, эти магглы такие выдумщики! — Мистер Уизли, похоже, был готов хлопать в ладоши.       В это время девушки уже закончили устанавливать над костром два котелка, один с яйцами, а второй с домашними колбасками. Конечно, кулинарный шедевр Молли Уизли следовало бы жарить, а не варить, но в походных условиях мы все, скорее, сожжём колбаски над огнем, поэтому будет безопаснее их просто сварить.       Пока еда готовилась, мистер Уизли рассказывал о внутренней кухне Министерства Магии. Остальные его не слушали и болтали между собой, но я задавал ему уточняющие вопросы и запоминал всё, что он говорил. Может, и пригодится когда. Даже если я никогда в жизни не буду иметь дело конкретно с этими людьми, просто вовремя упомянутый в разговоре тот или иной человек может дать весьма интересный эффект.       — Главное действующее лицо! — Радостно воскликнул мистер Уизли, прервав свой рассказ об Отделе Тайн. — Привет, Людо!       Людо Бэгмен был достаточно странным человеком. На нём была длинная мантия для игры в квиддич с поперечными жёлтыми и чёрными полосами, а грудь украшало изображение огромной осы. Это был человек некогда могучего телосложения, но уже давно не следящий за собой. Мантия обтягивала солид­ное брюшко, которого наверняка не было, когда Бэгмен был профессиональным игроком. На это намекает хотя бы то, что достаточно свободная мантия так сильно натягивалась на его животе. Круглые голубые глаза, короткие светлые волосы и румя­ные щеки придавали ему вид большого ребенка, а шёл он, подпрыгивая на каждом шагу.       Мне он не понравился с первого же взгляда, но все стало ещё хуже, когда Людо Бэгмен открыл рот.       — Эй, на палубе! — Весело крикнул Бэгмен, источая радостное возбуждение. — Артур, старина! Что за денёк, а? Что за де­нёк! Лучшей погоды и желать нельзя! А там — тихая бе­зоблачная ночь… Почти никаких заминок… Мне здесь и делать нечего!       Будто в упрек этому гиперактивному пузану, у него за спиной промчалось несколько взмыленных министерских волшебников, спешащих по каким-то своим, организационным делам. Смотря на него, я вежливо улыбался, мысленно соглашаясь, что ему совсем нечего здесь делать. Ни на этом мероприятии, ни на своей должности, достаточно высокой и хорошо оплачиваемой, надо сказать.       Мистер Уизли представил всех нас Бэгмену, и тут случилась сразу пара неприятных событий. Первая неприятность случилась после представления моей сестры. Бэгмен тут же заинтересовался национальной героиней, пусть и не стал к ней лезть, но внимательный взгляд был хорошо заметен и не понравился ни мне, ни Генриетте. Вторая же неприятность случилась сразу же после этого, мистер Уизли начал представлять меня:       — А это брат близнец Генриетты, Гарри По…       — Эванс, мистер Уизли, моя фамилия Эванс, — со вздохом поправил его я. — По крайней мере, так записано в Книге Душ Хогвартса.       Моё уточнение никому не понравилось, да и выставляло меня в не лучшем свете. Будь здесь мама, она бы точно в который раз расплакалась. Мерзко всё это, всё же я не испытываю никакого удовольствия, ковыряясь в душевных ранах людей, которые меня кормят и содержат, еще и выделяя ежемесячно кругленькую сумму в личное пользование. Но я уже знаком с многими людьми, а так же значусь во всех своих немногочисленных документах как «Гарри Эванс», поэтому предпочту не создавать путаницы с фамилией.       — Не собираешься делать ставки, Артур? — Чуть нервно рассмеялся Бэгмен, почуяв изменившееся настроение и звякнув монетами в карманах. — Родди Понтнер уже поставил на Болгарию, что она откроет счет, я дал ему недурную фору, учитывая, что ирландская тройка охотников самая сильная за последние годы. А малышка Агата Тиммс поставила полдоли в своей фер­ме угрей, что матч продлится неделю.       Как-то это все подозрительно. Особенно с долей в бизнесе. Слишком уж похоже на мошенничество.       — Ну… — пробормотал мистер Уизли. — Дай поду­мать… Галлеон на победу Ирландии?       — Галлеон? — разочарованно протянул Бэгмен, од­нако тут же снова взял себя в руки. — Очень хорошо, гал­леон так галлеон… А остальные не примут участия?       — Еще не доросли до азартных игр, — ответил мис­тер Уизли. — Да и Молли не одобрит…       — Мы ставим тридцать семь галлеонов, пятнадцать сиклей, три кната, — заявил Фред, а Джордж стал выгре­бать из карманов их общие деньги, — на то, что Ир­ландия победит, но снитч поймает Виктор Крам. Доба­вим еще волшебную палочку-надувалочку.       — Не смейте предлагать мистеру Бэгмену такую глу­пость! — Яростно прошипел Перси. Но палочка Людо Бэгмену понравилась. Только он прикоснулся к ней, она закудахтала и превратилась в ре­зинового цыпленка. Мальчишеское лицо Бэгмена про­сияло, и он разразился хохотом.       — Просто прелесть! Давно не видел такой забавной штуки! Даю вам за нее пять галлеонов!       — Я, кстати, не слышал, что министерство держит банк для ставок, — заметил я, внимательно наблюдая за тем, как Бэгмен ссыпает монеты близнецов в карман своей мантии.       — Кстати, да, — Билл нахмурился. — Несколько волшебников зарегистрировали солидную сумму через Гринготтс, как банк для ставок, да и сами гоблины собираются нагреть на финале руку, публично объявив о двух миллионах галлеонов, выделенных на награды.       — Я тебе больше скажу, Министерство является организатором матча, а мистер Бэгмен будет его комментировать. По закону они не могут принимать ставки на мероприятие, в котором будут принимать участие, — с кривой усмешкой я делаю еще одно замечание, отслеживая мимику и движение глаз Бэгмена.       — Х-м, правда? — Нимфадора с удивлением повернулась ко мне.       — Конечно, неправда! — Возмущенно воздел руки к небу Бэгмен.       — Аврору стыдно не знать законов, которые он защищает, — я хмыкнул.       — Что ж, мистер Бэгмен, близнецы, Гарри, пройдемте со мной, тут есть несколько постов Авроров, у них и уточним, кто прав, а кто виноват.       — Но постойте, тут кроется какая-то ошибка! — Залепетал Людо, и выглядел он в этот момент настолько жалко и нервозно, что в его виновности вообще не осталось никакого сомнения.       — Мистер Бэгмен, вокруг много людей, в том числе и иностранных гостей. Поэтому не устраивайте сцен, не позорьтесь сами и не позорьте английское Министерство Магии. — Нимфадора с фальшивой улыбкой схватила Людо под локоть, дабы не вздумал убежать. — Если тут действительно допущена ошибка, то вам принесут извинения и выплатят компенсацию за клевету. Мистеры Уизли, мистер Эванс, за мной.       — Значит, говорите, победит Ирландия, но снитч поймает Крам? — Обратился я к близнецам.       — Да, мы уверены в этом, — один из них часто закивал головой, тогда как второй кивнул лишь один раз.       — После того, как разберемся с Бэгменом, надо будет найти нормального букмекера, — интуиция у близнецов развита очень хорошо, как, в принципе, и у Рона, так что мне тоже захотелось сделать ставку. Гарри Эванс и Фанон Всемогущий       Сегодня на первое у нас два в одном, блюдо и связанный с ним фанонный штамп. Сосиски, которыми питаются Уизли. Надо сразу сказать, что английское слово sausages означает колбасные изделия в принципе. Это могут и сосиски, и колбаски, и батон сырокопченой колбасы — все это sausages.       В русских издания это слово везде переведено как «сосиски». Почему? Потому что почти всегда эти жареные sausages подаются на завтрак в Хогвартсе, единственное исключение — четвертый курс, когда Грюм вошел в большой зал перед объявлением о турнире трех волшебников, он, усевшись на свое место, стал есть сосиски. Обратите внимание, это блюдо упоминается именно как завтрак в Хогвартсе, а по советским стандартам «английский завтрак» состоит из жареных или отваренных сосисок + яичница-глазунья или омлет + бекон + консервированная фасоль.       Похлопаем переводчикам, которые знают советские нормативы по блюдам иностранной кухни. Вот только к Англии эти нормативы имеют довольно слабое отношение, потому что «английский завтрак» там называется континентальным или иногда еще немецким завтраком, так как вместо сосисок туда входят баварские колбаски (https://dezona.ru/germany/kuhnya/bavarskie-kolbaski.htm). И если вы посмотрите современные русские нормативы по блюдам иностранной кухни, то в «английский завтрак» будут входить именно колбаски.       Сегодня за авторство рецепта колбасок в страшной битве сошлись Франция и Германия (а надо сказать, что в кулинарии, как в науке, есть свои «патенты», и производить продукты по определенным рецептам можно только с разрешения страны-автора, чаще всего, с отчислением части прибыли этой самой стране), но самые первые колбаски придумали еще при древних греках. Неизвестно, кто и когда это сделал, но ученик Пифагора, поэт и философ Эпихарм (около 540—450 годов до н. э.) сочинил комедию под названием «Колбаса», и хотя полный текст этой комедии до нас не дошел (как, в принципе, и любой другое из нескольких десятков его произведений), но сохранился фрагмент с подробным описанием блюда. У греков колбаски переняли римляне, ели они их, положив на лепешку, вместе с овощами или сыром, про это даже байка ходит, как про древний прообраз пиццы. Подобную культуру еды римляне завезли в британские колонии, где она постепенно эволюционировала в континентальный завтрак. Жареные колбаски очень популярны в Англии, достаточно сказать, что они есть в каждой книге Роулинг, и среди прочего упоминаются на торжественном пиру в Хогвартсе.       В фаноне везде сосиски, что можно простить, фанаты опираются на официальный перевод. Вот переводчиков я уже простить не могу. Лично я английский изучал углубленно в техникуме, так как моя специальность (я получал два диплома: поварской и кондитерский) подразумевает работу с иностранными источниками и общение с иностранцами. В углубленный курс языка входят четыре отдельных урока: грамматика, литература, культура и кухня. Кухня страны, язык которой ты изучаешь, выделена в отдельную дисциплину, приличных размеров учебник. Я ни за что не поверю, что поваров у нас обучают лучше чем переводчиков, и я уточнял, переводчикам кухню тоже преподают в обязательном порядке. Если вы специалисты, если вы учились, то вы должны были это знать.       Второй же момент штампа уже исключительно на совести фанона, Уизли постоянно жрут сосиски. Причем готовят их каким-то непонятным науке образом, обжаривая (хотя скорее туша), в большом количестве масла, лука и кетчупа. Сосиски (колбаски) у Уизли упоминаются один единственный раз, когда Гарри прилетает на машине в Нору в начале второй книги. По готовке Молли Уизли можно составить целую поваренную книгу, когда упоминается её готовка, нам либо говорят, что было очень много разных вкусных блюд, либо упоминают новое, доселе не звучавшее в книгах. Но почему-то в фаноне только сосиски, только хардкор.       Кстати, подобной болезнью страдает и Дамблдор. В фаноне он просто тоннами кушает лимонные дольки, но меж тем в книгах они упоминаются только в первой главе первого тома. После этого в связи с Дамблдором упоминается несколько десятков разнообразных сладостей, и все они объединены тем, что упоминаются лишь единожды. Каждый раз что-нибудь новое, не важно, ест это Дамблдор или устанавливает как пароль в своём кабинете. Но туннельное зрение такое туннельное.       Второй интересный штамп тоже связан с ошибкой переводчиков. Виктор Крам, по-английски Viktor Krum, а по болгарски Виктор Крум. Самое забавное, что и по-русски он тоже должен быть Крумом, но почему-то стал Крамом. Почему, я так и не понял. Транслитерировать «u» как «а» вроде бы нельзя, да и в целом болгарская фамилия Крум достаточно известна и распространена. Хотя этим людям рассказывать, как стоит и как не стоит переводить имена собственные, бессмысленно. У себя я оставлю Крама, так как этот вариант всем привычен и в целом ни на что не влияет, фамилия болгарина никак не обыгрывается.       Дальше идут ставки. В тексте уже упоминалось, что министерство как структура или его отдельные работники не могут принимать ставки, такой закон действительно есть, по крайней мере, у маглов, но думаю, что и волшебники додумались до такой очевидной вещи. Тот, кто может повлиять на результат, не имеет права ни делать ставок, ни принимать их. Тут можно возразить, что Бэгмен просто спорил со всеми желающими, а не занимался букмекерством. Но простите, если бы они просто бились об заклад, обещая передать ставку проигравшего победителю, тогда да — это был бы просто спор. Но Бэгмен собирал с людей деньги в общий банк, из которого и должен был выплачивать выигрыш победителям, а это уже бизнес на ставках.       Тут тоже замешан забавный фанонный штамп с умным попаданцем, который знает будущее и обувает гоблинов, или еще кого, на баснословную сумму. Ребята, так не бывает. Ставки — это бизнес (или лохотрон, где вам никто не собирается платить), а бизнес подчиняется определенным правилам, самое главное из которых гласит: «букмекер не может обещать выигрыш больше тридцати процентов (одной трети на западе) от общей суммы ставок». То есть общая сумма обещанных выигрышей не может составлять больше трети от общей суммы ставок. Это нужно для того, чтобы букмекер точно мог заплатить всем победителям, заплатить налоги, обслужить свой бизнес (аренда, зарплаты помощникам и так далее), отбить обратно первый взнос (ставка без выигрыша, которая должна обеспечить разрыв между общей суммой ставок и общей суммой выигрышей) и получить прибыль.       Поэтому если ваш попаданец решит сделать ставку, у него в первую очередь спросят, сколько он хочет поставить, а не какой коэффициент выигрыша на выбранное им событие. Чем выше ставка, тем меньше коэффициент, зато маленькой ставке коэффициент могут специально завысить и предложить сделать еще несколько похожих ставок на другие события с расчетом, что хоть одно из них выстрелит и игрок не только отобьет свои деньги, но и получит хотя бы символический выигрыш. И если вы посмотрите кино, где герой делает ставки, то у него в руках обязательно будет три-четыре билетика со ставками. Букмекеры в основном живут именно за счет мелких ставок, слишком крупную у вас могут просто не принять, даже если они смогут обеспечить с неё выигрыш, так как крупные ставки делают либо дураки, либо мошенники, которые уверены в своем выигрыше, и практика показывает, что у дураков денег много не бывает.       Поэтому жадные гоблины, которые обещают умножить несколько тысяч монет в пятьдесят, а то и в сто раз — это не только заезженный, но и весьма глупый штамп.