Собачье Дело

Под громкие споры близнецов Уизли на тему того, как они могли бы обманом пробраться на Турнир Трех Волшебников и тихий бубнеж Гермионы о «рабском труде» мы добрались до гостиной Гриффиндора. Как это часто бывает, многие гриффиндорцы не удосужились узнать у старосты новый пароль и перед портретом Полной Дамы собралась немалая толпа учеников. — Я не могу пустить вас без пароля, — звонко ответила Полная Дама, пока один из учеников то ли от скуки, то ли ради самого спора, упрашивал её пропустить алознаменных студентов. — Но это же абсурд, мы не обманщики и не украли наши мантии, — парень демонстративно оттянул рукав, показывая красную подкладку. — Правила одинаковы для всех, — Дама и не думала уступать логике. — И что, нам теперь придется сидеть здесь до прихода старост? — Малознакомый мне студент явно переигрывал, все же старосты придут с минуты на минуту, а он подавал это таким тоном, будто нам придется стоять тут до утра как минимум. — Да, молодой человек, если никто из вас не удосужился заранее узнать пароль, то вы будете стоять здесь до тех пор, пока не придет кто-нибудь, кто все же проявил малую толику предусмотрительности. Полная Дама была непреклонна. Более того, чтобы завершить этот бессмысленный спор она жестом подозвала парочку доспехов, и те лязгая и скрипя встали около портрета подобно телохранителям. — Боже, ну и скрип, — скривился Рон. — Зачем их вообще только поставили здесь? — Ты знаешь зачем, — важно ответила Гермиона. — Когда портрет был порван в прошлом году, было решено поставить здесь охрану. — И теперь она строит из себя невесть что, — все не унимался рыжий, пока я аккуратно пробирался через толпу. — О, Гарри, — помахала мне рукой Лаванда Браун. — Кто-нибудь из вас знает пароль? — Чепуха, — сказал я достаточно громко, чтобы перекрыть шум окружающего нас сборища гриффиндорцев. — Наконец-то, — недовольно бурчит Полная Дама, и открывает проход в гостинную. Мы всей гурьбой начали проталкиваться внутрь. Я был бы и рад, отойти в сторонку и дать основному потоку людей пройти, но толпа просто подхватила нас и буквально внесла на руках в гостиную. Круглая общая комната была согрета огнем, потрескивающим в камине, кругом стояли мягкие кресла и столы. В целом достаточно уютное помещение быстро перестало таким быть, наполнившись шумом и суетой. А ведь скоро еще и первокурсники подоспеют. О приближающихся первачках, похоже, подумал не только я, так как Генриетта с подружками пожелали нам спокойной ночи и отчалили в женское крыло. Рон и Невилл также решили не задерживаться, а вместе со мной поднялись по винтовой лестнице в крыло мальчиков. — Вот интересно, а кто будет выбирать чемпионов на турнир? — Задумчиво спросил Рон, быстро забыв про своё недовольство на тему вредности портрета. — Не знаю, — неуверенно ответил Невил. — Директор говорил, что это будет беспристрастный судья. Может пригласят какую-нибудь комиссию? — Есть специальный артефакт, который по совместительству является и главным призом для школы победителя, — пресекаю беспочвенные теории, первым заходя в спальню. — О-о, — задумчиво протянул Рон. — Тогда у близнецов и правда есть шанс пробраться на турнир. — Но ведь Директор и Министерство установили возрастное ограничение и могут просто не допустить до подачи заявок, — заметил Невилл. — Это конечно так… — в голове Рона между собой сталкивались вера в силу и авторитет Дамблдора и практический опыт жизни в одном доме с близнецами. — Но вообще, если у них получится, я бы тоже хотел попробовать. — Ты очень храбрый, Рон, — неуверенно отозвался Невил, отчего я хмыкнул. Несколько неуклюжий, но добрый Лонгботтом не решился прямо сказать Уизли, что это чистой воды самоубийство. — Я бы не хотел участвовать в подобном, хотя моя бабушка наверняка обрадовалась бы, если бы я стал чемпионом. — Повезло, — вздохнул Рон. — Моя мама наверняка бы мне уши надрала, когда бы прочитала в газете о моём чемпионстве. Но это все равно того бы стоило. А что насчет тебя, Гарри, хотел бы участвовать? — Нет, — качаю головой. — Я никогда не был заинтересован в соревнованиях, особенно в тех, где мне было бы необходимо рисковать своей жизнью. — Эх, — Рон махнул на меня рукой. — Все же ты ворон, а не лев. И как только шляпа додумалась отправить тебя на наш факультет? Я тихо хмыкнул, отметив про себя, что Генриетта не стала рассказывать друзьям, что я никакой не ворон, а вполне себе змей. Буря шла всю ночь, периодически вспышками молний и звуками грома вырывая из объятий сна моих соседей по комнате. Находясь внутри своего сознания, которому в этот раз придал вид тихой кафешки, я слышал как они периодически вскакивали с постели, ругались и накладывали чары, заглушающие звук. Но стоило ребятам заснуть, как они теряли контроль над собственной магией и чары распадались. Долгоиграющие чары, это тема шестого курса. Я сам не очень хорошо владею подобной магией, все же желая обогнать программу я гнался за силой, которой мне не хватало, а не тонкостью искусства. Хотя, конечно, находясь в своем странном полусне, что никаким образом не туманит сознание, я мог бы поддерживать чары осознанно, делая вид, что просто вложил в них много сил. Хотя где бы мне мог пригодиться столь бессмысленный обман, ума не приложу. Лишь к утру буря утихла, но можно было ожидать продолжения, так как небо все еще было хмурым. Это особенно хорошо было видно в большом зале, во время завтрака. Тяжелые, низкие тучи, нависали над столами, кажется ужав высоту помещения более чем в два раза. Это чувство довлело над учениками, заставляя их вжимать голову в плечи и сгибаться над столом. — М-да, расписание радует, — с сарказмом протянул Рон, изучая свою копию расписания уроков. — Все утро на улице, травология с Хаффами, потом уход за магическими существами… вот черт, этот урок будет со Слизеринцами. — А после обеда будет сдвоенное прорицание, — с интересом протянула Генриетта. Насколько мне было известно, она сильно интересовалась этим предметом, и даже делала в нем успехи. — Не понимаю, как ты вообще можешь воспринимать всерьез эти глупости? — Пробурчала Гермиона, щедро намазывая поджаренный тост апельсиновым джемом. — Ты вполне могла бы отказаться от неё, как я и Гарри и взять что-нибудь более полезное, нумерологию, например. — Если у неё получается, то пусть учится, — не соглашаюсь с ней. Все же я, как и Гермиона, взял все дополнительные предметы, когда узнал, что это вообще возможно, и мы с ней вместе пользовались маховиком времени, и точно так же вместе отказались от ряда уроков. Вот только если Гермиона отказалась лишь от пары уроков, которые ей так или иначе не понравились, то я урезал свой список более чем в половину, попробовав все, но оставив те, в которых у меня были хотя бы минимальные способности. — Глупости все это, — бурчит гриффиндорская заучка, откусывая от своего тоста щедрый кусок. — Смотрю, ты снова ешь, — как бы невзначай, но со шкодливой улыбкой обронила сестра. — Я нашла более действенный способ отстаивать права эльфов, — с вызовом ответила Гермиона. — Она просто проголодалась, — фыркнул Рон, за что получил уничижительный взгляд. Уже под конец завтрака послышались хлопки многочисленных крыльев, и в открытые окна с утренней почтой влетело не меньше сотни сов. Старая традиция, соблюдаемая в Хогвартсе каждый день, утренняя почта к завтраку. Тетя Петунья точно не назвала бы это гигиеничным. Совы кружили над столами, высматривая адресатов писем и посылок. Большая рыже-коричневая сова слетела к Невиллу и устало бросила ему на колени объемный пакет, похоже Невилл опять что-то забыл. На другом краю зала холеный филин сел на плечо Дианы Малфой принеся открытку и мешочек, судя по всему со сладостями. Нам с Генриеттой тоже достались подобные посылки. В моём мешочке были всевкусные драже, явно подарок от Джеймса и Сириуса, а также не открытка, а целое письмо, подписанное рукой матери. «Дорогой сын. Не передать словами, как я рада, что могу написать тебе это письмо, и как мне стыдно, что первое подобное поздравление ты получаешь только на четвертом курсе. Хотя мы много проводили время вместе летом, мне было трудно передать все, что я чувствовала и по совету своей подруги, я хочу сформулировать свои чувства не спеша, в письме.» Так начиналось довольно-таки длинное послание. Я не стал читать его на месте, сейчас не время и не место, позже, в тишине и, желательно, в одиночестве почитаю и подумаю. Никто не стал спрашивать меня насчет письма, хотя Генриетта и бросила на него заинтересованный взгляд. Сам я думал над своими отношениями с матерью всю дорогу по раскисшей от дождя тропинке, которая вела к третьей оранжерее. Джеймс уже был отрезанным ломтем. Сейчас он обеспечивает меня крышей над головой и довольно-таки приличной суммой личных денег. Сейчас он удобен и я буду подчиняться ему в его доме, но после Хогвартса я при первой же возможности перееду. Нас ничего не связывает, кроме кровного родства, а как человек он мне скорее противен, как и его друзья. Касательно же матери я не уверен. В отличии от Джеймса она старается делать шаги на сближение, и уже этого достаточно, чтобы хотя бы попытаться завязать отношения, которых у нас не было. Но меня смущают все те непонятные моменты, которыми буквально пестрит история конца войны с Безумным Лордом. От размышлений меня отвлекла профессор Стебль, продемонстрировав классу довольно-таки уродливые растения. На самом деле они выглядели скорее даже не как растения, а как гигантские черные слизни, вертикально торчащие из почвы. Каждый слегка извивался и был усеян множеством блестящих припухлостей, наполненных какой-то жидкостью. — Бубонтюберы, — жизнерадостно сказала профессор Стебль. — Их нужно выжимать, будете собирать гной. — Собирать что? — с отвращением переспросил Симус Финниган. — Гной, мистер Финниган, гной, — повторила профессор Стебль. — И учтите, он чрезвычайно ценен, так что постарайтесь не пролить ни капли. Собирать будете вот в эти бутылочки. И наденьте перчатки из драконьей кожи, неразбавленный гной бубонтюбера способен сильно навредить. Выдавливание бубонтюберов оказалось делом крайне неприятным. Когда очередной пупырышек лопался, наружу брызгала густая струя желтовато-зеленой жидкости с сильным запахом бензина. Вонь стояла невыносимая. Гной собирали в специально подготовленные склянки, выданные по штучке на трех студентов, и к концу занятия мы наполнили их, собрав несколько пинт гноя. — Мадам Помфри будет счастлива, — заметила профессор Стебль, затыкая пробкой последнюю бутылку. — Гной бубонтюбера — великолепное средство от самых тяжелых форм болезней кожи, так что студентам не надо будет прибегать ко всяким отчаянным способам, чтобы избавиться от угрей. — Как бедняжка Элоиза Миджен, — тихо сказала Ханна Эббот из Пуффендуя. — Она свои попыталась свести заклятием. Я выгнул бровь, мысленно задаваясь вопросом, в чем могла бы возникнуть проблема. Количество косметических заклятий превышает все разумные пределы, сравнимыми с ними могут быть только общий сборник бытовых чар, который объединяет и кулинарные, и строительные, и садоводческие чары. Даже я, парень, который никогда не интересовался подобными знаниями, могу вспомнить несколько заклятий ухода за кожей. — Глупышка, — покачала головой профессор Стебль. — Но мадам Помфри в конце концов прикрепила ей нос на место. Я несколько раз моргнул, пытаясь уложить эту новость в голове. Попытка вывести угри при помощи заклятия, в итоге привела к отвалившемуся носу? Как и сколько раз нужно было налажать в чарах, чтобы так ошибиться? Удар колокола, прокатившийся над сырыми полями, возвестил окончание урока, и класс разделился, Хаффы отправились в замок, на трансфигурацию, а Гриффы пошли в противоположном направлении, вниз по склону луга к маленькой бревенчатой хижине Хагрида на опушке Запретного леса. Хагрид стоял возле своей избушки, держа за ошейник громадного черного волкодава Клыка. Перед ними на земле стояли несколько больших корзин, и Клык поскуливал и тянул ошейник, сгорая от желания оказаться подальше от данного места. Это очень нехороший знак. Пусть Клык и был довольно-таки трусливой псиной, но не тупой. Чего попало он бояться не будет. Нехорошие предчувствия дополнились звуками тихих хлопков, которые я хорошо слышал еще на подходе. Как и странный запах гари и чего-то странного. Никогда раньше такого не чувствовал. — Привет! — сказал Хагрид, улыбаясь. — Сейчас начнем урок… ну, то есть… ждем слизеринцев… да, им-то точно… ну, не захотят они пропустить такое. — А что именно они не захотят пропускать? — Спрашиваю, проводя кончиком указательного пальца по кончику носа. Сначала гной бубонтюбера, теперь причуды Хагрида. Какую еще вонь я учую сегодня?  — Соплохвосты! — Кто-кто? — переспросил Рон. Хагрид в ответ лишь открыл корзины. — Ф-е! — взвизгнула Лаванда Браун, отпрыгнув назад. «Ф-е», на мой взгляд — это еще мягко сказано. Омерзительные не только на запах, но и на вид, эти существа не походили ни на что, что мне до сих пор доводилось видеть. В корзинах их было примерно по сотне, каждый дюймов шести в длину. Они ползали друг по другу и слепо стукались о стенки корзин, и вонь, которую я чувствовал до сих пор, кажется только усилилась, когда корзины открылись. Время от времени из конца тела какого-нибудь соплохвоста вылетали искры, сопровождаемые тем самым тихим звуком, похожим на треск. — Они… ну, это… только что вылупились, — с гордостью сказал Хагрид. — Так что вы… того, словом, сможете вырастить их сами! Можем даже этот… как его… проект насчет этого составить… — А с какой стати мы должны хотеть выращивать их? — раздался холодный голос. Это подошли слизеринцы, и конечно же, голос подала Диана. Но вопрос хороший и Хагрида он изрядно озадачил. — Я имею в виду, что они делают? — уточнила Малфой. — Зачем они вообще нужны? Хагрид даже приоткрыл рот, напряженно размышляя, и после затянувшейся паузы с нарочитой небрежностью произнес: — Это… э-э-э… потом… на следующем уроке, Малфой. Сегодня вам… э-э… их… ну, надо просто накормить. Мы… нам… попробовать несколько других… словом, разных вещей… Я никогда их раньше… ну, дела не имел, и не уверен, как их… что у них пойдет… так что приготовил муравьиные яйца, и… эту… лягушачью печень… ну, и кусок ужа… просто их… дайте им всего понемногу. — Просто прекрасно, сначала гной, теперь вот это, — проворчал Симус. Движимые глубокой симпатией к Хагриду, Генриетта и Гермиона зачерпнули руками немного лягушачьей печени и попытались сунуть её соплохвостам. Так как им было откровенно страшно протягивать руки таким странным уродцам, в итоге они просто кинули в них печёнкой. — Мне кажется это бесполезно, у них даже рта нет, — заметила Генриетта, с отвращением разглядывая свои руки, перепачканные в лягушачьей крови. — Гарри, можешь воды наколдовать? — Может им просто не нравится печенка? — Спросил Рон, что разглядывал удерживаемый двумя пальцами труп ужика, пока девушки мыли руки. — Уизли, — с отвращением протянула Диана, на несколько шагов отступив в сторону. — Неужели одна змея боится другую змею, но уже дохлую? — Ухмыльнулся Рон и даже сделал несколько шагов в сторону слизеринки, но тут же остановился, когда на него надвинулись Крэбб и Гойл. — Боже, какой же он придурок, — тихо проговорила сестра. — Он твой друг и по нему люди судят и тебя тоже, — не могу сдержать хмыка. — Я не собираюсь бросать друзей только потому, что иногда они ведут себя как идиоты, — нахмурилась сестра. — Так не бросай, но и глаза на это закрывать не стоит, — качаю головой, не спеша убирать палочку. — Просто помни, что если ничего не делать, лучше не станет. — Ой, да ладно тебе, со временем он повзрослеет, — отмахнулась от меня сестра и пошла дальше наблюдать за уродцами Хагрида. Проводив сестру взглядом, я невольно задумался, а не подставить ли мне Уизли так, чтобы она действительно порвала с ним все отношения. В своё время дядя Вернон сравнил подобных людей с сильно прокуренным помещением. Войдя в такое помещение в чистой и приятно пахнущей одежде ты не сделаешь помещение более свежим и приятно пахнущим, наоборот, очень скоро от тебя самого будет тянуть табаком. Гарри Эванс и Фанон Всемогущий Начнем с блюда, апельсиновый джем. Вообще нечто похожее можно найти и у нас, но именно что похожее. Англичане делают свой джем из горьких апельсинов, и слово «горький» там многое значит. Просто для сравнения, в английском рецепте джема на одно кило апельсинов идет килограмм сахара. Если же вы захотите сделать что-то подобное, то вам понадобиться только 300-500 грамм сахара на кило апельсинов, и многие советую так же прибавить к апельсинам один лимон, чтобы приблизить вкус к английскому варианту. Что же касается фононного штампа, то мне хотелось бы затронуть такую вещь как маховики времени. Ох сколько дискуссий и взаимных оскорблений было на разнообразных форумах, посвященных этому творению Роулинг. Одни утверждают, что это был крайне нелогичный и противоречивый момент, другие объясняют, что на самом деле там все очень логично. Лично я придерживаюсь взгляда второй группы людей и уверен, что маховик времени был довольно-таки продуманным артефактом. Точнее Роулинг повезло, и на ранних этапах она нигде не налажала, а написала так, что позже это можно было легко объяснить. По крайней мере я так думал, пока мне не попалось «Проклятое Дитя», которое перечеркнуло все наработки по магии времени, что были в оригинальной вселенной. Так нельзя путешествовать на хоть сколько-нибудь большие расстояния, максимум несколько часов назад время отматывается. Например, Роулинг приводит слова Сола Крокера, невыразимца, чьё имя мелькает в Гарри Поттер и Кубок Огня: «Как показывают наши текущие исследования, самый продолжительный период времени, на который можно вернуться в прошлое без нанесения серьёзного вреда путешественнику или самому времени составляет около пяти часов. Мы смогли поместить нестабильные чары перевода времени на час назад и воспользоваться ими в небольших зачарованных песочных часах. Волшебница или волшебник может носить часы на шее и, повернув их на количество оборотов равное количеству часов, вернуться в прошлое. Все попытки путешествий в прошлое на срок, превышающий несколько часов, окончились катастрофическими последствиями для задействованного волшебника или волшебницы. На протяжении многих лет было непонятно, почему путешественники на большие расстояния во времени никогда не выживали в таких путешествиях. Все подобные эксперименты были прекращены в 1899 году, когда Элоиз Минтамбл оказалась в ловушке на пять дней в 1402 году. Теперь мы знаем, что её тело состарилось на пять столетий во время возвращения в настоящее и было непоправимо повреждено, вскоре после того, как нам удалось вернуть её, она умерла в Больнице Св. Мунго для лечения магических болезней и недугов. Более того, пять дней проведённые ею в далёком прошлом стали причиной огромных искажений в жизни людей, которых она встретила, изменив ход их жизни настолько, что как минимум двадцать пять их потомков исчезли из настоящего, превратившись в «нерождённых». В довершение всего, в последующие дни после возвращения мадам Минтамбл появились тревожные сигналы того, что само время было повреждено таким серьезным нарушением его законов. Вторник после её возвращения длился двое с половиной суток, в то время как четверг пролетел за четыре часа. У Министерства магии было множество проблем с тем, чтобы замять это дело, и с тех пор к тем, кто изучает путешествия во времени, применяются самые строгие законы и взыскания.» Это сразу же напоминает нам целый пласт хронофиков, где кто-нибудь изучает маховики, что-то случается и они проваливаются в далекое прошлое. По канону у нас есть максимум пять часов, во всех прочих случаях, путешественник в лучшем случае просто очень быстро состарится и умрет, в худшем, вызовет долгоиграющий катаклизм. Ну и конечно же, все исследования магии времени довольно-таки сильно ограничены. Тут, кстати, можно привести и слова самой Роулинг: «В книге «Гарри Поттер и узник Азкабана» я слишком беспечно подошла к теме путешествий во времени. Хотя я не сожалею об этом («Узник Азкабана» одна из моих любимых книг в Поттериане), она открыла огромное количество проблем для меня, потому что, в конце концов, если волшебник может вернуться в прошлое и исправить все проблемы, что я буду делать с дальнейшим сюжетом? К своему удовлетворению постепенно я решила проблему. Прежде всего, я сделала так, что Дамблдор и Гермиона подчеркнули, насколько опасным может быть то, что тебя увидят в прошлом, и напомнить читателю, что в путешествии во времени могут возникнуть непредвиденные и опасные последствия и решения. Во-вторых, я сделала так, что Гермиона вернула единственный Маховик времени, который когда-либо появлялся в Хогвартсе. В-третьих, я разбила все оставшиеся Маховики времени во время сражения в Отделе тайн, исключив в будущем возможность возвращения даже на самые короткие периоды. Это один из примеров того, насколько осторожным нужно быть в своих изобретениях, если пишешь произведение в жанре фэнтези. Так как у каждого преимущества обычно есть и свой недостаток». То есть в оригинальной вселенной маховиков времени не осталось вообще. Нам остается только похлопать Проклятому Дитя, которое было признано той же Роулинг каноном. Касательно же опасностей путешествия во времени, можно вспомнить как Гермиона однажды опоздала на урок чар, просто уснув после нескольких путешествий. Казалось бы, отмотай время назад и приди на урок, но нет. Гермиона побежала извиняться перед профессором Флитвиком. Почему? Потому что время нельзя изменить, Гермиона знает, что опоздала на урок, это уже произошло, а потому изменять ничего нельзя. Позже был косяк со спасением Клювокрыла и Сириуса, и то в фильме этот косяк поправили. Все действия Гарри и Гермионы секунда в секунду повторили уже свершившееся, они ничего не смогли изменить. Даже когда Гарри прибежал на берег озера раньше положенного времени он ждал, что его спасет давно умерший отец, хотя это были крайне странные мысли. Ну и забавный момент, на который в своём обзоре обратил внимание Икотика. Когда Гарри зашел в Дырявый Котел камера проплыла мимо человека, что при помощи беспалочковой магии перемешивал содержимое своей кружки и читал книгу Стивена Хокинга «Краткая История Времени. От большого взрыва до черных дыр». Где среди прочего Хокинг размышляет над основными научными (не фантастическими, а именно научными) теориями путешествия во времени и временных аномалий. Книжка шикарная, всем советую, 470 рублей на Литресе и бесплатно известно где.