Собачье Дело

— Как, по-твоему, не будет ли у Грюма и Дамблдора неприятностей с Министерством, если там узнают, что мы изучали эти заклятия? — Спросила у меня Генриетта уже после уроков, когда мы возвращались в гостиную. — Мы уже обсуждали это, — пожимаю плечами. — Дамблдор всегда все делал по-своему, да и Грюм лично у меня создал впечатление человека, что плевать хотел на любые правила. Может для других гриффиндорцев подобные слова и могут показаться лестными, но для меня это был лишь еще один повод для подозрений. Авроры — это вам не цирк на выгуле, бунтарей и ярких индивидуалистов там держать просто не должны. Его поведение не соответствует некогда занимаемой должности. Возможно он размяк после отставки, или сошел с ума на старости лет, но это все еще подозрительно. — Думаю, что все будет хорошо, — отозвался Рон и назвал пароль, открыв нам проход. В гостиной, как всегда, стоял шум и гам. Множество учеников просто общались, около камина шла жаркая партия в шахматы, где оба игрока в полный голос спорили с фигурами, что не хотели повиноваться воле игроков и ходили по-своему. Мы как раз подошли к моменту, когда король черных втолковывал своему игроку, что такое господствующая высота и как важно занять центр доски, а не бить в хорошо укрепленный фланг противника. — Может нам не стоит делать домашнее задание в гостиной? — С сомнением спросила Генриетта. —Стоит, — вздохнул Рон. — Просто пойдем в вороний уголок, я слышал, что Гарри и Гермиона уже умеют накладывать заглушающие чары. — Умеем, — подтверждаю. — Странно, что вы не умеете. — А от кого нам тут прятаться? — Искренне удивился Рон, но я на него только рукой махнул. Может в многодетных семьях шум — это норма жизни, я же всегда предпочитал тишину. Мы поднялись в жилые комнаты, чтобы взять книги для домашнего задания на понедельник. И, к некоторому моему удивлению, в комнате мальчиков четвертого курса сидел Невилл, читавший какую-то книгу, сидя на кровати. Это было удивительно, ведь несмотря на свою замкнутость и стеснительность, он просто панически боялся одиночества и всегда старался быть если не в компании, то хотя бы рядом с группой других учеников. А тут такая неожиданность, сидит один и, кажется, совсем не тяготится этим фактом. —Как ты, Невилл? — Спрашиваю, желая привлечь его внимание. —А? — отозвался он, похоже, не заметив, как мы с Роном вошли в комнату. — Все хорошо… спасибо… вот, читаю книгу, которую получил от профессора Грюма. Он показал обложку — «Магические средиземноморские водные растения и их свойства» было выведено на темной коже ярко-зеленными чернилами. — Интересная книга, — делаю комплимент подарку, параллельно с тем пытаясь сообразить, зачем вообще было делать такой подарок. Случайно такую книгу не подаришь, дарить с прицелом на что-то… надо очень хорошо представлять себе, чего хочешь добиться подобным подарком. — Вероятно, профессор Стебль сказала профессору Грюму, что я хорошо разбираюсь в травологии, — рассуждал вслух Невилл. В его голосе прозвучала нотка гордости, крайне нетипичная для него. — Он подумал, что мне это понравится. Невилл явно был доволен и подарком, и словами Грюма. Специально подобранный подарок попал в цель. Но снова возникает вопрос, чего хотел добиться профессор ЗоТИ? Ни за что не поверю, что профессор Стебль сама пришла к новому профессору и что-то там ему рассказывала про своего ученика. Все это очень странно… Рон взял учебник по предсказаниям и звездные карты, я же взял учебник по чарам за пятый курс, и мы оба спустились обратно в гостиную. Вскоре к нам присоединилась Генриетта и Гермиона, после чего все мы погрузились в книги. Спустя примерно час наши пророки продвинулись крайне незначительно, хотя стол был уже завален кусками пергамента, исписанными формулами и символами, но они никак не могли расшифровать тайные знаки, указанные в доступных источниках. — Понятия не имею, что все это значит, — буркнула Генриетта, уставившись на длинный столбец вычислений. — Знаешь, — меланхолично начал Рон, запустив пятерню в свою, и без того взлохмаченную, шевелюру. — По-моему, пришло время вернуться к старому испытанному способу предсказаний. — Опять будем выдумывать всякую чушь? —Ага. — Рон смел со стола кучу уже расписанных схем и придвинул к себе чистый лист пергамента. — Если ты не уберёшь после себя, МакГонагалл превратит тебя в мышь и отдаст на растерзание миссис Норрис, — не глядя комментирую его действия, захлопывая учебник. Подробно разбирать его я буду во сне, сейчас же я лишь, можно, сказать, записываю в свою память сам учебник, и все дополнительные материалы к нему. — Да ладно, — несколько нервно отозвался Рон. — Конечно же я уберу. — Это было бы очень не плохо, — так же не глядя отозвалась Гермиона. — Так, ладно, не отвлекайте меня, — прикрикнул на нас Рон, после чего, начал заполнять чистый свиток. — В следующий понедельник, у меня, наверное, разовьется кашель вследствие неблагоприятного соединения Марса и Юпитера. Думаю, Трелони это понравится, ей всегда только несчастья подавай. — Профессор Трелони, — уже привычно бурчит Гермиона. —Ладно, — отмахивается от подруги Генриетта, скомкав свои расчеты и забросив их в камин поверх голов болтающих первокурсников. — Профессор так профессор… Дай я попробую. В понедельник мне будет угрожать опасность… м-м… обжечься. — Эта опасность нам всем угрожает, — проворчал Рон. — В понедельник нас снова ждут соплохвосты Хагрида. Но да ладно, во вторник я… э-э-э… Рон в растерянности осмотрел нас, похоже не зная, что бы себе напророчить. — Лишишься ценного имущества, — предложила Генриетта, листая в поисках идей учебник прорицания, «Как рассеять туман над будущим». Мне даже интересно, какое ценное имущество есть у Рона? — Недурно, — покивал Рон, записывая. — Это произойдет по причине… м-м-м… Меркурия. А почему бы тебе, Гер, не получить удар в спину от того, кого ты считала другом? — Ух ты, здорово… — Генриетта посмеялась и тут же вписала предложение рыжего в свой пергамент. — Из-за того, что Венера… находится, скажем… во втором доме. Боже, какую же хрень они несут. — А в среду мне, я думаю, суждено потерпеть поражение в бою. — Нечестно Рон, — моя сестра продолжила смеяться. — Я надеялась нарваться на дуэль, но ладно, так как ты мой друг, я уступлю тебе эту честь, я же проиграю пари. —Правильно, — кивнул Рон. — Ты, уверенная в моей победе поставишь на меня, но я проиграю твою ставку. Они продолжали вовсю изобретать предсказания, которые становились все трагичней и трагичней, а я сидел и слушал их треп. Даже интересно, знакомы ли они с понятием «самоисполняющиеся пророчества»? Все же этот термин достаточно хорошо известен среди маглов, и магам он точно известен, ему было посвящена глава в учебники по прорицанию за третий курс, я точно помню. Взвесив все за и против, решаю не вмешиваться в происходящее таинство. Они делают предсказание лишь на ближайшую неделю и вряд ли им хватит силенок приманить к себе хотя бы треть напророченных ими же несчастий. Может быть, они хоть чему-нибудь научатся, пережив целую неделю полную подозрительно знакомых несчастий и неудач? Да и чем судьба не шутит, может Генриетту действительно предаст «тот, кого она считает другом». Кандидатов не так уж много, а меня греет мысль, что Уизли отвалится от компании, в которой я теперь чаще всего обретаюсь. Гостиная постепенно пустела по мере того, как студенты расходились спать. Живоглот, кот Гермионы, побродив вокруг нас и, вспрыгнув на колени хозяйке, уставился на меня немигающим взглядом. После моего становления оборотнем многие звери стали реагировать на меня странно. Кто-то боится, другие, наоборот, ластятся, Живоглот же смотрел на меня с некоторым пониманием и… поддержкой что ли? — Хороший кот, — говорю вслух, чуть кивая животному, тот только прищурился и повернул голову чуть в сторону, от чего у меня сложилось стойкое ощущение, что мне позволяют почесать его за ушком. Заманчивое предложение, но, пожалуй, сегодня я его проигнорирую. — Да, Глотик лучший кот на свете, — гордо отозвалась Гермиона. — Ага, лучше не сыскать, — хмыкнул Рон, но был нами проигнорирован. Пока два горе предсказателя приманивали к себе беду и неудачу, а Гермиона отвлеклась от книжки на почесывания кота, я окинул взглядом гостиную Гриффиндора. Просторное помещение постепенно пустело, студенты, кто по одиночке, а кто и группами разбредались по комнатам. Лишь близнецы Уизли сидели недалеко от нашего «вороньего уголка», что-то в полголоса обсуждая и периодически делая записи на кусочке пергамента. В отличии от своего братца, Фред и Джордж владели чарами приватности, а потому даже с моим слухом я не мог уловить, о чем именно они говорят, но подобное поведение можно счесть подозрительным. Обычно они предпочитали быть в гуще событий, шумно привлекая к себе внимание. А теперь сидят тихо-тихо. Заняты каким-то важным вопросом? Нужно будет потом аккуратно прощупать почву на этот счет. Вскоре гостиную покинули и близнецы, и я тоже начал собирать книги, которые читал. — Думаю на сегодня стоит заканчивать, — говорю остальной компании. — Пусть завтра суббота, это не повод засиживаться допоздна. — Мы еще не доделали домашку даже по прорицанию, не говоря уж о других предметах, — вздохнула Генриетта. — Завтра доделаете, или послезавтра, время будет, — чуть улыбаюсь сестре. — А-а, — на меня махнули рукой. — Ничего ты не понимаешь. Вся прелесть выходных в том, что тебе не надо делать уроки. — Для этого тебе нужно было делать все уроки в течении недели, чего ты не делала, — замечает Гермиона, спуская Живоглота с колен. — Гарри, можешь задержаться немного? Я хочу предложить вам кое-что. — И молчала до сих пор? — С сомнением спросил Рон. — Я думала, — с некоторой укоризной сказала Гермиона, которой очень не нравился подход друзей к домашнему заданию. Пусть это и ненавистное ей Прорицание. — Какая радость, — саркастично заметил Рон, который укор в голосе подруги заметил и, как всегда, отреагировал остро. — Ты думала, пока мы тут впахивали как домашние эльфы. Это была крайне неудачно подобранная фраза. Гермиона смогла передать своё отношение к его словам одним взглядом, буквально растоптав рыжего морально без единого слова, так что он тут же пошёл на попятную. — Это просто такое выражение, — торопливо пояснил Рон. Слабак. — Так что ты хотела нам сказать? — Спросила Генриетта, которая так же взглянула на Рона не довольно, но давить на него не стала. — Рада, что ты спросила, — Гермиона поджала губы и достала из своего кармана какой-то значок, на подобии тех, что дети цепляют с своим рюкзакам или одежде. Он был Красного цвета и золотыми буквами на нем было выгравировано «гавнэ». — Что это? — Генриетта состроила сложное лицо. — Это Г.А.В.Н.Э. Означает — Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. — Не знаю уж о «восстановлении независимости», но у меня сейчас возникают самые странные ассоциации, — пробормотала моя сестра, со смешанными чувствами разглядывая значок. — Никогда о такой не слышал, — заявил Рон. — Разумеется, не слышал. — Гермиона расправила плечи. — Я только что ее основала. — Да что ты? — Рон, похоже, ничуть не удивился, но старательно постарался придать своему лицу удивленный вид. — И сколько же у вас членов? — Ну… если вы вступите… будет четверо. — И ты думаешь, мы захотим разгуливать повсюду со значками, на которых написано вот это слово? Быть нам, ребята, в гавне! — Г.А.В.Н.Э.! — раздраженно поправила его Гермиона. — Я собиралась назвать это Движение за Прекращение Возмутительного и Жестокого Обращения с Дружественными Магическими Созданиями и Борьбу за Изменение их Правового Статуса, но это не подойдет. Мы так озаглавим наш манифест. — Слишком длинное озаглавие, — подаю голос, так же поглядывая на значок. — Да и над названием нужно подумать, есть немало примеров, когда политические и социальные движения проваливались из-за неблагозвучных названий. — Тут не только в названии проблема, — скорчился Уизли. — Вся эта идея в принципе похожа на какой-то бред. — Это не бред, — возмутилась Гермиона. — Я все досконально изучила в библиотеке. Рабство эльфов уходит корнями в глубину веков. Не могу поверить, что никто не занялся этим до сих пор. — Гермиона, открой пошире глаза! — Рон повысил голос. — Им! Это! Нравится! Им нравится жить в рабстве! — И рабства нет страшнее, чем рабство тех рабов, себя кто почитает свободным от оков, — процитировал я Гёте. — Не потакай её безумным идеям, Гарри, — огрызнулся на меня Уизли, и теперь уже я придавил его к месту взглядом. — Мне кажется, что каждый из нас имеет право на собственное мнение, — сказал я низким голосом, еще немного и я бы сбился на глухое рычание. Это достаточно охладило темперамент рыжего, и он поспешно извинился. Генриетта и Гермиона переглянулись, и решили вмешаться в и так не начавшуюся перепалку. — Наша ближайшая цель, — заговорила Гермиона чуть громче чем раньше, будто не замечая произошедшего между мной и Роном разговора, — обеспечить домашним эльфам достойный заработок и условия труда. В дальнейшей перспективе — изменение закона о запрещении использования волшебных палочек и попытка добиться представительства эльфов в Отделе по регулированию и контролю за магическими существами, поскольку они там вопиющим образом отсутствуют. — Три момента, — для наглядности показываю три пальца. — Во-первых, эльфы считают для себя неприемлемым требовать денег за свой труд. Они считают волшебников своими маленькими детьми. Согласись, ты бы не назвала нормальной мать, что требует с маленького ребенка деньги за заботу о нем… — Но… — начала было Гермиона, но осеклась под моим взглядом. — Я не договорил, — удивительно, но она больше не возражала. Кажется, будто после становления оборотнем во мне проснулись какие-то странные таланты, да и профессор Снейп на что-то такое намекала. — Во-вторых, эльфам не нужны волшебные палочки, они прекрасно и так колдуют, и человеческое колдовство им без особой надобности. И, наконец, в-третьих, в отделе по регулированию и контролю за магическими существами состоят гоблины, которых домовики презирают до глубины души. В своё время сами эльфы отказались состоять с гоблинами в одной организации, и заставить кого-нибудь из них все же пойти на это ты вряд ли сможешь. — Я читала об этом, — Гермиона сложила руки на груди. — Это субъективное мнение авторов, сомневаюсь, что хоть один из них реально опрашивал эльфов. — Сомневаешься или уверена? — Выгибаю бровь. — Это очень разные понятия, Гермиона. Если ты собираешься выйти со своими заявлениями не просто в круг друзей, а в большую политику, то тебе лучше собрать доказательства для каждого своего слова, иначе тебя просто поднимут на смех и будут правы. — Как ты можешь такое говорить? — Одернула меня сестра. — Где я ошибся? — Смотрю сначала на неё, а после и на Гермиону, но они обе промолчали. Пожелав всем спокойной ночи, я отправился в спальню. Здесь и сейчас подобные инициативы не предлагают ничего кроме убытков, но если Гермиона подойдет к своей активности с умом, то это может дать очень интересные перспективы. Посмотрим, что из этого выйдет в итоге.

***

Следующая неделя проходила в подготовке. Во второй половине сентября будет моё первое полнолуние в Хогвартсе. И хотя волчьелычное зелье и опыт профессора Люпина существенно облегчали большинство практических вопросов. Но ситуация с тем же Люпином существенно осложняли ситуацию в целом. Пусть Дамблдор имел в своих руках немалую власть, но за последние несколько лет, он, на первый взгляд, допустил множество ошибок, которые пошатнули его трон. Если про Люпина никто толком и не знал, и только профессор Снейп сыпала откровенными намеками, то моё присутствие в школе умолчать уже не получилось. Дамблдору хватило власти, чтобы скрыть имя оборотня, обучаемого в школе. Директор также не стал делать объявлений на этот счет. Но среди учеников, родители которых так или иначе были замешаны в делах министерства магии, упорно ходили слухи об оборотне в школе. Это сразу же вызвало некоторые волнения. Слухи расходятся быстро и в течении первых недель уже вся школа была в курсе. Кто-то думал на первачков, другие предполагали, что Люпин заразил кого-то в прошлом году. Были и такие, что считали все это лишь пустыми слухами. Так как у меня не было личного кабинета или комнаты, где я мог бы отсиживаться, было решено, что я должен буду под благовидным предлогом задержаться где-нибудь ещё до отбоя. Какой благовидный предлог могла бы выдумать школа чародейства и волшебства? Этим… магам… не пришло в голову ничего умнее, чем назначить мне отработки точно перед полнолунием. Если до конца года никто не узнает, что я оборотень, то я, во-первых, удостоверюсь, что все волшебники одинаковы, а во-вторых, окончательно разочаруюсь в их способности мыслить. Отработку мне, естественно, назначила профессор Снейп, в её же кабинете я сидел всю ночь. Тоже кстати, гениальное решение. В прошлом году именно она старательно намекала всем о природе Люпина, а в конце года еще и инициировала скандал в министерстве, раскрыв секрет профессора ЗоТИ министру. Может это такое наказание для неё? Сложно сказать. В любом случае, я спокойно пролежал всю ночь под партой на дальнем ряду, пока профессор сидела в складе для ингредиентов. Формально, мы находились в одном кабинете, и она за мной присматривала, но по факту мы находились в разных помещениях и не мешали друг другу. Я являюсь оборотнем уже более двух месяцев и уже привык вместо нормального сна, просто ждать наступления утра. Даже не погружаясь в собственный сон, я уже научился извлекать воспоминания из глубин собственной памяти наяву. Так что для меня почти ничего не поменялось, кроме, разве что, моего облика в течение ночи и некоторой слабости на следующее утро. Мой организм все еще претерпевает изменения, хотя я уже стал значительно выше и раздался в плечах. Повезло еще, что мне всего четырнадцать, такие изменения легко можно оправдать пиком роста и других людей должна удивить разве что скорость, с которой я расту. — А ты покрепче, чем то ничтожество, — стоило только луне скрыться с неба. Как я вновь обернулся человеком и начал выбираться из-под парты. В этот момент в кабинет вошла профессор Снейп. — Помнится он после превращения даже руками еле шевелил. — Не могу сказать, что это легко, — отвечаю ей, с некоторым трудом поднимаясь на ноги. Рядом со столом стоит школьная сумка, в которой я весь прошлый день носил комплект сменной одежды. Если сам о себе не позаботишься, то никто не позаботится. — И одежду он никогда заранее не готовил, — продолжила профессор зелий, не делая себе труда отвернуться, пока я одевался. — Вам нравится обсуждать со мной человека, который мне глубоко противен? — Вообще, положа руку на сердце, Люпин был мне глубоко безразличен. Отрицать его вину в случившемся было бы глупо, но и злого умысла в этом не было. Просто тупая безалаберность и глупость, не более того. Мстить ему, лишь напрасно тратить усилия. Зная его характер, он даже сам примет мою месть, добровольно и с видом мученика совести, но это ничего мне не даст и не изменит. Злость или обида? Какой в этом смысл? Они лишь лишают сил и отвлекают от действительно важных вещей. Это все равно что самому пить яд, желая отравить другого человека. Зато Люпина просто люто ненавидела Снейп, и не скрывала этого. Чем не основание для попытки приобрести полезную связь? — Вот даже как? — Профессор так и не отвела взгляд. Я не чувствовал от неё похоти или хотя бы просто интереса, можно было бы подумать, что я пустое место для неё. — Что-то не похоже, что он тебе противен. Я только улыбнулся краешком губ. Про ведьму из подземелья давно ходили слухи, что она умеет читать мысли, и если раньше еще можно было бы относиться к этому легкомысленно, то теперь я знаю, что такая магия действительно существует. Да и то, что я вообще не могу её читать, как и Дамблдора, говорит о том, что они оба владеют как минимум защитой. — Вы бы предпочли, чтобы я плакал и выл от злобы? Может мне начать звать папу на помощь? — Усмехаюсь, короткой и злой усмешкой, в которую я постарался вложить все своё отвращение к Джеймсу и его друзьям. С моей стороны было бы глупо считать, что профессор владеет лишь защитой. Если я только за счет предрасположенности к магии разума, буквально вижу ложь, то обмануть обученного мастера должно быть еще сложнее. Но лучшего времени для тренировки придумать сложно. Даже если она поймает меня на вранье, я потеряю не так уж много, но если мне все же удастся обмануть её своей игрой на полутонах — это будет однозначной победой. — В этом случае вы были бы мне исключительно противны, мистер Эванс, — скривилась профессор. — Профессор МакГонагалл создала анимированную куклу с вашим лицом, чтобы избежать вопросов о вашем отсутствии ночью в спальне. Перед завтраком эта кукла зайдет в кабинет трансфигурации, вам следует направляться туда же, чтобы поменяться с ней местами. — Исчерпывающие инструкции, — киваю, отмечаю про себя, что её слова так же излишне подробны и официальны. Она что-то увидела в моих словах и теперь злится или это просто зловредность? К сожалению я все еще не могу читать её и мне остаётся только гадать. Гарри Эванс и Фанон Всемогущий Забавно выходит, кто-то жалуется, что этих вставок слишком много, другие жалуются, что вставок нет, стоит пропустить хотя бы главу. Как всегда напоминаю, что это авторские заметки, не имеющие сюжетного веса, просто забавные моменты связанные как с каноном, так и с фанатским творчеством. Продолжим тему с особым положением чистокровных в магическом мире Британии и темными метками. В прошлый раз эта тема вызвала живой отклик среди читателей, так почему бы не разобрать данные вопросы подробнее. Благо что с этим связано сразу три, откровенно глупых штампа, которые очень часто попадаются в фиках с Дамбигадом. Первый штамп — Гарри, желая перетянуть на свою сторону Сириуса, настраивает того против Дамблдора такими словами: «он без суда бросил тебя в Азкабан». Второй штамп — если в подобном фике есть добрые или хотя бы просто нормальные аристократы, то они рассказывают о том, что орден Феникса — это те же террористы, что и Пожиратели Смерти и они точно так же ходили в рейды и притесняли всех чистокровных без разбору с полного попустительства, а то и по прямому приказу, Дамблдора. И третий штамп — авроры, просто беззубые мальчики для битья. Все три штампа — полная хрень, уж простите за грубость, по одной простой причине, во время первой войны с Волдемортом Дамблдор не был председателем Визенгамота, эта должность тогда принадлежала Барти Краучу-старшему. Это с ходу ставит под сомнения первый штамп, Дамблдор не мог кинуть Сириуса в застенки просто потому, что в то время не был главным судьёй, он вообще в то время ничего не решал. Ну и остальные штампы там затрагиваются. Первая война с Волдемортом, Первая Гражданская или как её еще называют Первая Магическая война — это все названия из разных фиков, бытующих в фанатской среде. Знаете, как персонажи Поттерианы сами называют то время? «Тирания Крауча». Выкрутасы Пожирателей Смерти настолько достали этого сурового мужика, что он по полной начал закручивать гайки, благо тогда он держал фактически всю власть в министерстве, и был чуть ли не могущественнее, в политическом плане, Дамблдора на момент каноничных событий. В стране было введено военное положение и авроры почти перестали арестовывать преступников, все чаще убивая их прямо на месте. Каждый день проходили рейды, множество людей было убито в собственных домах, многие были отправлены в Азкабан по ложным обвинения и подозрениям. Не орден Феникса и Дамблдор, а Авроры и Барти Крауч-старший терроризировали народ магической Британии наравне с Пожирателями Смерти. Избрав своей целью чистокровных, которые, якобы, имеют особое положение в обществе. И хотя мы не знаем, как проходил суд над Сириусом, но в омуте памяти Дамблдора, Гарри Поттер мог наблюдать суд над сестрой Сириуса, Беллатрисой Лестрейндж, её мужем и Барти Краучем-младшим. Помните как проходил суд? Чистокровным волшебникам, из Священных семей, то есть самые древнейшие и благороднейшие фамилии, просто зачитали обвинения и приговор. Не было даже формального суда и разбирательства, не было свидетелей. Чистокровным магам не дали даже высказаться в свою защиту. Когда Крауча-младшего тащили из зала он орал как резаный, прося своего отца о милосердии и клялся, что он невиновен. Врал, скорее всего, но все же. В такой ситуации удивительно, как некоторые ПСы вообще умудрились откупиться от обвинений? Но это, похоже, слишком уж нужно было для сюжета, а потому нам остаётся только отметить для себя подобный ляп. Метка тоже не была чем-то экстравагантным. В фиках можно встретить мнение, что это рабское клеймо, чуть ли не со времен древнего Египта. Ребята, небольшой экскурс в историю, змея в древнем Египте — это символ высшей, божественной, власти, силы и мудрости. Символы власти фараонов из разных династий всегда были украшены золотыми кобрами. Что должен означать благородный символ, вписанный в рабскую метку? Что это рабы фараона? Ну тогда ПСы не обязаны подчиняться Волди, ведь он не фараон. Ну и если оставить исторический и геральдический юмор, то можно обратить внимание на канон. В каноне не говорится напрямую, что из себя представляет Черная Метка, но есть несколько подсказок, которые позволяют делать определенные выводы. Во-первых, Волдеморт, воскреснув в четвертой книге, призывает при помощи метки Пожирателей Смерти, а потом говорит следующую фразу: «Сколько же их соберется с силами и явится сюда, когда они почувствуют это? И сколько окажется глупцов, которые решат держаться подальше отсюда?». То есть Волди сомневается, что все ПСы ответят на его зов. Но разве раб может ослушаться господина? Более того несмотря на то, что обладатели метки связаны между собой, они никак не связаны с самим Волдемортом. У Волди не было никаких меток на теле или одежде, и если он хотел передать через метку какое-то послание, то ему всегда нужен был для этого другой человек, на котором такая метка была. Сам по себе он не мог на неё воздействовать. И, кстати, хотя в некоторых фиках встречается, что после окончательной смерти Волди метка исчезает, в каноне об этом ни слова. Во-вторых, в пятой книге, Гермиона сделала для Отряда Дамблдора фальшивые галлеоны, на ребре которых высвечивалась дата следующего собрания. Эти монеты были связаны между собой протеевыми чарами и Гермиона призналась, что скопировала эту идею с Черной Метки Пожирателей Смерти. Поэтому, хотя о метке почти ничего не сказано напрямую, но все же можно более или менее уверенно предположить, что это просто протеевые чары, или их разновидность, нанесенные на человека.