Собачье Дело

В том, что в какой-то момент француженка подойдет ко мне для разборок, я даже не сомневался. Это же классика человеческих отношений, всегда оправдывать себя и искать виноватых на стороне. Единственное, в чем я не был стопроцентно уверен, так это время, когда Флер ко мне подойдет. Она оказалась девушкой умной, и решила меня подкараулить в момент, когда вокруг было меньше всего людей, в библиотеке после обеда. — Что это значит? — спросила меня француженка, положив на стол передо мной утреннюю газету. — Если ты про общее фото, то больше всего это похоже, будто ты хочешь о чем-то поговорить со мной, — отвечаю ровным тоном, листая словарь древних рун. — Как меня недавно просветили, волшебное фото отражает нас в моменте, они не передают наши личности, они ловят наш мгновенный настрой и возводят его в абсолют. — Что? — Повторить или объяснить? — в чем-то выражение её лица даже было забавно. — Ты насмехаешься надо мной, — теперь её лицо выражало недовольство. — В какой-то мере, — спорить тут было бессмысленно. Моё отношение было более чем очевидно. — Так, о чем ты хотела поговорить, Флёр-добро-непомнящая? — Не называй меня так! — она повысила голос, так что мадам Пинс пришлось встать из-за своего стола и подойти к нам, чтобы сделать замечание. — Дети, пожалуйста, ведите себя тише, — сказала она строгим голосом. — Это библиотека, а не паб. — Прошу прощения, — хоть формально я и не был ни в чем виноват, все же извиняюсь. Мне не сложно, мадам приятно. — S'il vous plait, pardonne-moi., — Флер склонила голову. Мадам Пинс степенно кивнула и, окинув нас ещё одним строгим взглядом, вернулась на своё место. Мы оба молча проводили её взглядом, после чего француженка в ожидании уставилась на меня. — Если ты ждешь, что я пойду с тобой в место, где на меня можно будет безнаказанно повышать голос, то вынужден тебя разочаровать, — отрицательно качаю головой. — Я не собираюсь… — начала она, но осеклась под моим внимательным взглядом. — Ложь, даже такая маленькая, редко играет на благо своему хозяину, — закрыв книгу, я кладу её на стол перед собой. — Так о чём же вы хотели поговорить, мисс Делакур? — Благодарность, — буркнула девушка, со вздохом опускаясь на стул напротив. — Мама настояла, чтобы я извинилась и поблагодарила тебя за помощь Габриэль. — Можешь не утруждаться, — отмахиваюсь от её слов. — Извинения имеют вес только тогда, когда они искренни, во всех остальных случаях это пустые слова. То же касается и благодарности. — Я действительно благодарна… — Но? — Но я не доверяю тебе, — она сложила руки на груди и хмуро зыркнула на меня. — Так трудно поверить, что кто-то говорит правду, когда знаешь, что на его месте ты бы солгала? — от моего вопроса она отшатнулась как от удара. — Что? — её голос дрогнул. — Так уж случилось, что мы всегда и о всем судим через призму своей личности и личного опыта, — качаю головой. — Глупая, но крайне распространенная ошибка. Бывает. — Я не… никогда бы не стала бы… — тут же попыталась оправдаться Флёр. Все же, в прошлый раз она обвиняла меня чуть ли не в намерении убить её родителей. — «Личность или личный опыт», — повторяю, чтобы яснее донести свою мысль. — Причин для подобных суждений у тебя может быть масса, но скажу тебе честно, ни одна из них мне не интересна. Поэтому я и предложил тебе не утруждаться с извинениями или благодарностью. Некоторое время мы сидели молча, она смотрела на меня, а я на неё. Что-то ещё говорить было бессмысленно. Если она не способна ни на что большее, чем выдавить через сжатые губы пару слов, надиктованных родителями, то нам лучше держать сферы своих интересов как можно дальше друг от друга. С такими «доброжелателями» врагов не надо. С другой стороны, если мои слова смогут её образумить, то из этого может выйти что-то полезное. Ситуация фактически беспроигрышная, я либо выиграю, либо выйду в ноль. Конечно, как и всегда, есть шанс на неудачный исход и возможные проблемы от француженки, но тут уже ничего не сделать. Шанс на какую-нибудь невероятную фигню, что перевернет жизнь с ног на голову, всегда есть. Он может быть мизерным, но он есть. — Quelle bêtise, — обронила она и поднялась из-за стола. — Быть может ты и права, — хмыкаю, наблюдая, как она уходит. — И может быть, кому-то стоит перестать подслушивать. — Ой, — отозвалась Генриетта, скрытая мантией-невидимкой. — Ой, — повторяю за ней, пока она скидывала мантию, и прятала её в сумку. Так варварски мять волшебную тряпку могла только потомственная волшебница. — тебе кто-нибудь говорил, что можно избежать целой кучи проблем, если просто не искать их? — Мама повторяет это каждые каникулы, — хмыкнула сестра. — А как ты заметил меня? — Попробуй какие-нибудь чары, убирающие звуки, — для наглядности я достаточно сильно притопнул ногой, чтобы она могла это услышать. — Их много разных. — Я вела себя тихо, — она нахмурилась. — Ну чтобы ты что-то говорила я и правда не слышал, — угу, а также дыхания и сердцебиения. Да и запах был очень сильно размыт, как тогда, в кабинете зельеварения, что ясно указывало на один артефакт, про который мне рассказывали. — Но шаги я уловил четко. — Хм... Странно, — протянула сестра. Скорее всего ей, как и мне, Джеймс рассказывал, что мантия не пропускает никаких звуков. — Не особо, — усмехаюсь. Лично я объяснял это более чем очевидно. Если верить учебнику по физике, то звук — это вибрация воздуха, но вибрировать может не только воздух. Быть может мой, более тонкий, слух уловил вибрацию пола, переданную её шагами, что-то наподобие эхолокации. Звучит, конечно, как фантастический роман, «видеть ушами», но мне ли жаловаться? Волшебник и оборотень, «друг фейри», мне осталось только инопланетян встретить… хотя фейри… м-да. — И… э-э… что теперь? — с некоторым напряжением спросила Генриетта, когда наше молчание несколько затянулось. — Хочешь подробнее обсудить твоё пристрастие к подслушиванию и почему это плохо? — выгибаю бровь. — Нет, — она быстро помотала головой из стороны в сторону. После чего протянула руку в мою сторону, в отместку спрашивая. — А ты хочешь рассказать об этой француженке? — Не думаю. — Тогда, как насчёт небольшой прогулки в Хогсмид? — с хитринкой улыбнулась сестра. — Прогуляемся, пообщаемся, выпьем по сливочному пиву. Необычное предложение. Пусть мы с Генриеттой действительно крайне комфортно чувствуем себя рядом друг с другом, но обычно это выражается в более сдержанных вещах. Просто я или она где-то рядом. Мы можем просто так, без всякой видимой причины прийти туда, где сейчас находится второй и начать заниматься какими-нибудь своими делами. Собраться вместе и, как сказал бы Дадли, потусоваться вместе она мне ещё не предлагала. На мгновение я даже заподозрил, что это не моя сестра, но чувство родства развеяло подобные опасения. Должен ли я диагностировать у себя паранойю и кризис доверия, если ищу подвох даже в таком незначительно жесте близости, как совместная прогулка? Думаю да, хотя не уверен, что должен с этим что-то делать. — Можно и прогуляться. Вернуть книгу на место, и отметиться в читательском билете, что читал и на какой странице остановился, было делом пары минут. Пока я этим занимался, в библиотеку вошел Виктор Крам, что на несколько мгновений замер, увидев меня. — Здравствуй, Виктор, — киваю ему. — Эванс, — он тоже кивает, но не поддерживает мой дружеский тон и в принципе не выражает желания вести диалог. — Вы друзья? — шепотом спросила Генриетта, когда болгарин скрылся за полками библиотеки. — Нет и вряд ли станем друзьями, — хмыкнув, с усмешкой смотрю на сестру. — А что, хочешь чтобы я познакомил тебя со школьной знаменитостью? — Пф, вот ещё, — Генриетта, что была лишь немногим выше миниатюрной Луны, забавно нахохлилась, изображая из себя гордую и независимую девушку. Вышел у неё, правда, гордый и независимый пупс, но это уже детали. — Я и сама, в некотором роде, школьная знаменитость. Да и вообще, не понимаю, что все нашли в этом Краме? Они же ничего о нем не знают, кроме имени и того, что он хорошо играет в квиддич, а бегают вокруг него так, будто земля Шотландии ещё не носила такого «великого» человека. — В мире больше выдуманных кумиров, чем настоящих героев, — цитирую Ницше. — В некотором роде ты действительно на него похожа, девочка-которая-победила-темного-лорда. — Дурацкое прозвище, — Генриетта нахмурилась. — Дурацкое, — соглашаюсь. — Но именно под ним ты знаменита. Хогсмид, как и всегда, встретил нас бесконечной суетой. Эта деревенька и раньше не была тихой, когда тут были только студенты Хогвартса, а уж с иностранными гостями и всем сопутствующим народом, вроде репортеров, кажется, что вообще яблоку негде упасть. Люди были везде, в лавочках и кафешках, большая часть из которых гордо именовались барами, на улочках и в окрестностях деревеньки. Было даже как-то непривычно видеть столько незнакомцев на этих, уже привычных и хорошо знакомых, улочках. Хотя знакомых лиц тоже хватало и далеко не всех я был рад видеть. — О, Гарри! — радостно воскликнула Рита Скитер, выйдя из «Магазина Перьев Писарро» и заметив нас с сестрой. — Гуляете? — Мисс Скитер, — киваю ей, не замедляя шага, для чего мне пришлось подхватить сестру под локоть и буквально тащить её дальше. Благо силы хватало. — Все ещё помните про мой отказ общаться с прессой? Уверен, языкастая журналистка нашла бы, что мне ответить, если бы я остановился на месте и позволил бы завязаться разговору. Но к счастью для нас, Рита посчитала ниже своего достоинства бегать за нами. Надоедливая особа и упорная, нужно будет подумать над способом отделаться от неё окончательно. — Кто это? — с немалым удивлением спросила сестра, покорно переставляя ноги, влекомая моей хваткой. Я дозировал силу, чтобы не сделать ей больно, и шагал не слишком широко, так что она спокойно за мной поспевала. Но даже так, отделаться от чувства, что я несу щенка в зубах было сложно… и это напрягало. Почему щенка и почему в зубах? Согласно исследованиям, зверь не должен на меня влиять за пределами полнолуния. Но почему-то данная ассоциация упорно просится на язык. — Рита Скитер — цепной пёс министерства магии, — отвечаю на вопрос Генриетты. — Разве? — она нахмурилась. — Дядя Сириус и мистер Уизли как-то упоминали её, и она всегда поливала грязью министерство. — Она работает в купленной министерством газете, фактически государственный новостной канал, и регулярно публикуется на первой полосе, — хмыкаю, наконец отпуская локоть Генриетты. — Ты правда веришь, что она работает против министерства? — Ну, если так ставить вопрос… но зачем она вообще поливает грязью министра? — Это политика, — у меня не было никакого желания вдаваться в хоть какие-то подробности этого болота. Мало того, что я сам откровенно плаваю в теме, так это ещё и не имеет никакого смысла. Что даст ей знание о подковерной возне в министерстве? — Не забивай голову лишней чепухой, просто помни, что Скитер работает на министерство и продавливает мнение, одобренное министерством. — Глупая какая-то политика у министерства, — фыркнула Генриетта. — Ты уловила суть. В конце концов мы вошли в паб «Три Метлы», где и собирались взять самое популярное лакомство юных волшебников, сливочное пиво. Все столы были заняты, но мы все же смогли найти себе место, подсев к большому семейству Уизли, что заседали за столиком в центре зала. Помимо близнецов, Рона и Джини, за столом так же сидел их старший брат, Чарли, с которым мы познакомились летом, и миссис Уизли, что приехала в Хогсмид навестить детей. — Гарри, Генриетта, я так рада вас видеть, — миссис Уизли позвала нас с сестрой к себе и обняла, сначала Генриетту, а потом и меня. — Садитесь с нами, пообщаемся. Не могу сказать, что обрадовался этому предложению, но сидеть всё равно было больше негде, да и Генриетта, похоже, была не против подсесть к ним. К счастью, компания была более чем самодостаточной, и от меня требовалось минимальное участие в беседе. Зачем вообще меня сюда позвали, я так и не понял. Но вряд ли Генриетта преследовала хоть какую-то цель, скорее всего просто решила пойти прогуляться и попросила пойти вместе с ней. Иногда люди делают что-то просто так, я уже привык к этому, хотя и не понимал, как можно так бездарно сливать кучу времени в унитаз. Мы не бессмертны, рано или поздно, все умрут, и просто тратить своё время ни на что… — Хей, о чем задумался, Гарри? — Спросил Джордж, привлекая ко мне внимание всего стола. — Просто думаю, что иногда у людей нет времени друг на друга, — отвечаю ему цитатой Брэдбери. Не могу сказать, что поддерживаю идею цитаты, иногда мне кажется, что люди, наоборот, слишком много времени тратят друг на друга и всякие отношения между собой. Но слова из антиутопического романа про сжигание книг пришлись по душе семейству Уизли. Простые они люди, незамысловатые. В чем-то, наверное, это даже хорошо, хоть иногда и утомляет.