Собачье Дело

Двадцать четвертого ноября, в четверг, был назначен первый этап турнира. Почему в четверг, а не в пятницу или вообще на выходных, мне было решительно непонятно. Сама дата, двадцать четвертого ноября, тоже не казалась мне хоть сколько-нибудь значимой. Единственное, что я смог выудить из памяти по поводу этого дня, что сегодня годовщина публикации «Происхождения Видов» Дарвина, но что-то подсказывает мне, что волшебники не очень-то дружат с дарвиновской теорией. Все время до первого тура в школе происходило какое-то нездоровое шевеление. Чемпионы готовились к испытанию, причем оба иностранных чемпиона были ну слишком избирательны в своих поисках, в отличии от Диггори. Сложно было не заметить как француженка и болгарин просиживали целыми днями над одними и теми же книгами, книгами так или иначе посвященным драконам. Интересный выбор как по мне. С другой стороны чемпион Хогвартса не сильно отходил от школьной программы, которую начал изучать более углубленно, разве что в его подборке книг периодически мелькали дополнительные материалы по дуэлингу и, к некоторому моему удивлению, по зельеварению. Это он зелья собрался на испытаниях варить или просто пробелы в образовании заполняет? Все же подход профессора Снейп крайне специфичен, я бы даже назвал его откровенно ущербным. Более надежного способа заставить учеников ненавидеть твой предмет было бы сложно придумать. Помимо лихорадочной подготовки Чемпионов, замок полнился лихорадкой и другого толка. Девочки бегали за Крамом и Дигори, в то время как парни всячески старались «распушить хвост» перед Делакур. Я бы даже посчитал это забавным, если бы и сам не был предметом интереса многих учеников, причем как женского, так и мужского пола. Благо ещё, что ко мне приставали не с романтическим интересом, а на предмет моего нежданного чемпионства и необычных знакомств. Мельница слухов и не думала забывать моё пребывание на пиру Фейри, так ещё и газеты всячески обсасывали каждый факт, который им удавалось обо мне узнать. Пусть я и ясно обозначил свою позицию в отношении клеветы перед сотрудницей Пророка, но там и без прямой клеветы можно много написать. А уж если немного подумать над формулировками, то какого-нибудь выдумщика будет ограничивать только его собственная совесть. В конце концов, много ли читателей обратит внимание, что вместо «неопровержимых доказательств» в начале статьи будет написано «по некоторым слухам». Главное же то, что будет написано после этого незначительного вступления. И ведь даже жалобу, случись чего, на них подавать почти бесполезно. Поди докажи, что «некоторые слухи» эти писаки сами выдумали, а не реально где-то собрали. Хотя с магией разума может и выйдет чего, но тут ещё нужно получить разрешение на исследование чужого разума. Но вернемся к действующим Чемпионам. Наблюдать за ними было действительно интересно. Хотя каждый из них в отдельности представлял из себя довольно тривиальное зрелище, но своей славой они, подобно некой ловушке, собирали вокруг себя толпы народа, готового на самые безумные поступки. Как вам, например, девушка с Равенкло, что вдруг начала повязывать на талию флаг Болгарии. О том как сильно это может оскорбить Крама или любого другого ученика Дурмстранга она, по видимому не подумала и ей, на самом деле очень повезло, что никто из иностранных гостей не придал этому никакого значения. Тем ироничнее было наблюдать, как МакГонаглл отчитывала неразумную девушку. Но все это было раньше, до наступления двадцать четвертого ноября, дня первого испытания Турнира Трех Волшебников. Этим утром я чувствовал непонятное беспокойство и отстраненность. С прорицанием у меня всегда было худо, в отличии от Генриетты, что предчувствовала будущее настолько легко, что даже не замечала как высказывала мелкие пророчества, считая их просто шуткой или случайными мыслями, вдруг вступившими в голове. В свою очередь я компенсировал отсутствие «третьего ока», как говаривала профессор Трелони, более внимательными двумя глазами. Моя тревога вызвана не будущим, уже что-то произошло, но я ещё не осознал это, лишь отметил подсознательно. Наверное так себя чувствовал Невилл на первом курсе, когда его напоминалка говорила ему, что он что-то забыл, но сам он никак не мог вспомнить, о чем же она ему напоминает. — Гарри, — Генриетта дернула меня за рукав. — М? — отвечаю ей с показательной ленцой, чтобы не случилось, пока не время паниковать и уж тем более суетиться. — Пойдем, займем места на трибунах, пока самые хорошие не кончились, — в отличии от меня Генриетта явно чувствовала себя неуютно, пусть как и я не совсем понимала, в чем дело. Судя по всему она как-то почувствовала моё напряжение и начала беспокоиться со мной за компанию. Способность магов-близнецов к эмпатии между собой упоминается везде, где всплывает сама тема таких близнецов. Поэтому удивляться способности моей сестры прочитать меня не следует. — Да, пойдем, — растягиваю губы в скупой улыбке, на что-то более радостное мне просто не хватит искренности, а она точно почувствует любую фальшь. Чтобы как-то сгладить столь сухое отношение, я легонько провожу рукой по её вьющимся волосам. — Как ты думаешь, что будет первым испытанием? — Ну-у… — не похоже, что ей понравилось моё посягательство на «прическу», но попытку наладить общение мне явно засчитали. Что ж, учтем, что волосы лучше не трогать. — Вообще, первое, что приходит мне в голову, это дуэли. Просто заставить их сражаться между собой и все. — Просто, но достаточно наглядно, — киваю и первым встаю из-за стола. — Угу, — она важно кивнула и тоже встала. — Именно потому что это просто, я сомневаюсь, что будут дуэли. Какой смысл использовать что-то простое в таком значимом событии. — Со стороны организаторов было бы крайне не разумно организовывать что-то чересчур… оригинальное, — заметила Гермиона, что шла вместе с нами. — Они волшебники, — на мой взгляд это всё объясняло, но непосредственно для волшебников стоит пояснить. — Так что нас ждет нечто невероятное. — Ну, волшебники действительно такие, — Гермиона была со мной согласна. — Эй! — а вот Рон согласия не выразил. — Хватит уже шутить на этот счёт. Волшебники не странные. — Мы не шутим, — я хмыкнул. — Волшебники не кажутся тебе странными только потому, что ты сам волшебник… — Вы тоже, — перебил он меня. — Не совсем, — принялась объяснять Гермиона. — У нас есть способности к магии, но сами мы выросли среди обычных людей и в итоге это… На этом моменте можно было в целом отключиться от беседы. Максимум, что от меня требуется, это периодически вставлять короткие фразы для поддержания беседы. Пока же девушки общались я все глубже и глубже погружался в свои ощущения. Как бы я не анализировал увиденное или услышанное с утра, но найти причину для беспокойства просто не получалось. Если так подумать, то может ли это быть магия? Ведь оказалось же, что я способен к магии разума, и та проницательность к людским чувствам и лжи, которые я долго время считал чуть ли не естественной человеческой чертой в итоге оказалась именно неосознанным использованием магии разума. Так, быть может, я, хоть и не могу видеть будущее, но прозреваю что-то в настоящем? Как минимум это было бы интересно, пусть и кажется странным все и всегда относить к магии. Я все же тоже человек разумный, а не придаток к волшебной палочке. С другой стороны никакого другого объяснения мне пока в голову не пришло. Я просто не понимаю откуда взялась эта тревожность. Площадка для первого испытания была оборудована на опушке леса. Несколько магов создали там искусственную скалу, вокруг которой быстро возвели зрительские трибуны и палатки. Среди палаток были как административные, украшенные флагом Хогвартса, так и разнообразные торговые ларьки со сладостями и даже сувенирами. Так как мы были только после завтрака, то никаких сладостей брать не стали. Зато с интересом посмотрели на разнообразные сувениры. Там было много всего, так много, что если бы сами продавцы не были бы заинтересованы в просмотре испытания, то мы имели бы все шансы опоздать к началу, хотя и вышли заранее. Но даже так, когда мы пришли, множество мест было занято, и выбор у нас был, не сказать, чтобы очень большим. — Привет, Гарри, — улыбнулась мне Луна Лавгуд, когда я опустился на место рядом с ней. — Доброе утро, — киваю. Свободные места были, но в основном по одному-два и только рядом с Лавгуд их было ровно четыре, как раз для меня и для трио Генриетты. — Спасибо. — За что? — она улыбнулась так, будто знала какой-то невероятный секрет. — Куча свободных мест вокруг принцессы Равенкло? Это могло случиться только в том случае, если бы ты сама об этом попросила, — некоторое время смотрю ей в глаза, пытаясь понять, что же творится в голове у самой волшебной из учеников Хогвартса. Как всегда безрезультатно, она всё так же выглядит, будто думает о чем-то невероятно далеком, но в то же время приятном. — Я всем сказала, что места заняты, — она кивнула. — И ты снова назвал меня принцессой. — О, то есть ты заняла их для нас? — удивился Рон. — Можно сказать и так, — Луна продолжала улыбаться. Зная эту её улыбку я бы сказал, что Рон вот вообще не угадал, что она имела в виду. Хотя с Луной никогда и ни в чем нельзя быть до конца уверенным, она умеет удивлять. Но оставим всё это на потом, сейчас же отдадим должное первому испытанию Чемпионов. Стоит ли мне удивляться, что это оказались драконы? Или мне стоит задуматься над тем, почему директора зарубежных школ позаботились о подготовке своих учеников, а Дамблдор играет нарочито честно? Но все эти вопросы ничего не значат прямо сейчас, когда драконологии выводят на вершину искусственной скалы шведского тупорылого дракона, а из палатки Чемпионов выходит бледный до синевы Седрик. Условия задания: достать из гнезда самки дракона одно из яиц… — Жестоко, — роняю лишь одно слово. — Ты знал, что так и будет, — буднично замечает Луна, привлекая к нам внимания как Генриетты с её друзьями, так и других студентов вокруг нас. — Знал, — киваю. Пусть про яйцо догадаться было бы невозможно, но не заметить слишком уж специфического интереса иностранных чемпионов было бы сложно. Как и нездорового шевеления взрослых в окрестностях запретного леса. Шанс на ошибку был, но он всегда есть, и я бы сделал уверенную ставку на драконов, пожелай кто-то узнать моё мнение. *** «В каком это смысле он знал об этом?» — удивленно хлопала глазами Генриетта, даже умудрившаяся пропустить начало испытания Чемпиона Хогвартса. Лишь возгласы Бэгмена привели её в чувства и заставили сосредоточиться на представленном зрелище. — Ну! Еще чуть-чуть... и мимо! Он идет на риск! Давай же! Эх! Хороший ход — жаль, не сработал! — не унимался опытный комментатор на зависть Ли Джордану. Двадцать минут, ровно столько потребовалось Седрику, чтобы добыть подложенную в гнездо имитацию драконьего яйца. И это были жаркие двадцать минут во всех смыслах. Ученик Хаффлпаффа оказался достаточно разумным, чтобы не пытаться лезть на дракона в лоб, но не достаточно искусным, чтобы легко обойти это страшное чудовище. Он пробовал раз за разом, полагаясь на собственную смекалку и фантазию. И Генриетта должна была отдать ему должное, этот барсук проявил поистине змеиную хитрость, львиную храбрость и воронью выучку. Многое из того, что Седрик предпринимал заслуживало восхищения как Бэгмена, так и зрителей. Если у кого-то, как у Рона, и были сомнения по поводу чемпионства Седрика, то они развеялись. Чемпион Хогвартса был действительно лучшим из всех предложенных вариантов. Когда же ему удалось добыть яйцо, то трибуны взревели так, что и дракон позавидует. Кажется контузия и испуг дракона от этого крика были основными причинами, почему дракон позволил Седрику безнаказанно уйти с яйцом, а не попытался достать его лапой или струёй невероятно горячего голубоватого пламени. — Он молодец, — произнесла Луна, когда рев толпы стих. — Действительно, — Гарри кивнул. — Почему ты не сказал ему о драконах, Гарри? — она задала вопрос, который очень заинтересовал сидящую рядом с братом Генриетту, так что гриффиндорка вся обратилась в слух. — Потому что мне это не интересно, — ответ парня звучал странно, даже как-то неприятно. — Не обязательно лезть в любое дело, которое ты видишь перед собой, Луна. — Тебе бы это ничего стоило, а Седрик мог умереть, — продолжала гнуть свою линию Луна. — Ты неожиданно напориста, — хмыкнул Гарри, наклоняя лицо ближе к лицу Луны. Они так уже делали, и все тогда подумали, что они поцелуются, даже сама Луна спросила об этом, но Гарри потом признался, что просто пытается разглядеть мысли Луны в её глазах. «Глаза — это зеркало души. В них можно много разглядеть, сделав себе небольшой труд посмотреть, и многое спрятать, отводя свои глаза от любопытного взгляда», — так он ей сказал. Генриетта тогда его вообще не поняла. Разве не понятно, что тебе врут, если отводят глаза? Но Гарри на это только обронил, что прятать можно не только ложь и всё, больше ничего объяснять не стал. Зато Генриетта стала замечать, что её брат постоянно смотрит людям в глаза, высматривая чужие души. Чем больше она об этом думала, тем больше это манера казалась ей донельзя романтичной. Ведь при взгляде глаза в глаза ты не только на чужую душу смотришь, у тебя у самого душа нараспашку. То есть Гарри, выглядывая что-то потаённое в других точно так же предлагает посмотреть на себя. В этом разрезе его желание поглубже заглянуть в душу Луне начинает казаться чуть ли не приглашением на свидание. — Мне просто интересно, почему ты не предупредил его, — несмотря на достаточно серьезные и даже обличительные слова, тон Луны оставался все так же мечтательно отстранённым. — Memento mori, так рабы кричали вслед триумфатору, — Гарри тоже оставался спокоен. Точнее не стал напрягаться больше, чем уже был с утра напряжён. Генриетта не понимала, что его беспокоит, но чувствовала это весьма отчётливо. — Он сам пожелал в этом участвовать желая внимания и славы, что ж и то, и другое он получил сполна. Почему меня должна беспокоить цена, которую он за это заплатит? Или ты думаешь, что он не знал об опасности, которая ждет всех Чемпионов? — Знал, ему об этом напомнили не раз, и не два, — судя по голосу Луна улыбнулась. Генриетта не могла видеть её лица, так как между ними сидел Гарри. — Тогда я не вижу смысла вмешиваться в Турнир, — Гарри посчитал разговор на этом законченным. Следующим Чемпионом была француженка, которую Генриетта откровенно недолюбливала, из-за слухов которые крутились вокруг нее и Гарри. И, надо сказать, по итогам выступления многие люди пересмотрели своё отношение к девушке-чемпиону. Сначала ее приветствовали так же бурно как и Седрика, но само выступление, особенно на фоне Седрика, выглядело откровенно не очень. Это отметил даже Бэгмен, который так-то должен был интересно подавать любое выступление. — Не уверен, что это мудрая тактика! Близко! Совсем близ­ко! Ну, как так можно?! Внимательней надо! Пикси! Ду­мал, он её сейчас схватит! Но так или иначе, а Делакур своё яйцо добыла и более или менее заслуженные аплодисменты заработала. Правда дракон, которого в этот раз не напугали криками и свистами с трибун, успел дыхнуть вслед девушке огнем и подпалил ей юбку. И будто в насмешку над француженкой, Крам тоже выступил… своеобразно. Само выступление было довольно таки захватывающим. В отличии от Седрика Крам полагался не на хитрость и выдумку, а на грубую силу и заклинания, которые неожиданно больно били по дракону, по крайней мере доставшийся ему в противники китайский дракон шипел как тысяча змей, недовольно извиваясь и подергиваясь от каждого попадания. — Вот это дерзость! Здорово! — кричал Бэгмен, пытаясь перекричать толпу на трибунах. — Ну и нервы! Не человек, а машина! Да! Он схватил яйцо! О нет! Крам опростоволосился лишь в самом конце. Замученный до крайней степени и лишенный зрения дракон в отчаянной попытке достать обидчика не разбирал уже ничего и нанес размашистый удар хвостом. Крам увернулся, а вот настоящие драконьи яйца в гнезде сделать этого не могли. — Так вот о ком это было, — на лице Луны впервые проступили другие эмоции и это была странная смесь облегчения и жалости. Тем временем драконов уводили, а Чемпионов должны были выводить на оглашение оценок. — У тебя было пророчество об этом? — предположил Гарри. — Нет, — легко выдала она. — Просто я слышала, как стая Чвинга в лесу поёт похоронную песню по трем мертвецам. — Чвинги? — переспросила Генриетта. — Устала подслушивать? — хмыкнул Гарри. — И не Чвинги, а Чвинга, так называют мелких духов, что живут в камнях, ручьях и не цветущих травах. — Очередной зверь, придуманный Луной? — фыркнула Гермиона, заработав своими словами неприязненные взгляды от ряда студентов Равенкло. — Отнюдь, — Гарри покачал головой. — Об этих существах написана не одна книга. Но я впервые слышу, чтобы они пели. — А почему именно не цветущие? — Генриетта же пыталась уложить картину, в которой каждый встреченный на дороге камешек может оказаться обитаемым и более того, рассказать что-нибудь о будущем. — Потому что цветы принадлежат феям, — нараспев протянула Луна, бросив на Генриетту мечтательный взгляд, после чего вновь посмотрела на разложенное гнездо. Драконологи собирали разбитые яйца. — Погибло только два яйца, — заметил Гарри. — А духи, по твоим словам пели о смерти трёх. — Верно, — Луна приложила указательный палец к губам. — Значит ли это, что нас ждёт выступление ещё одного Чемпиона? Генриетта почувствовала как у неё все сжалось внутри от этих слов. — Всегда мечтал умереть на арене межшкольного соревнования, — Гарри хмыкнул, будто услышал забавную шутку, а не предположение о своей приближающейся смерти. Но арену очистили и судьи начали совещаться между собой, для объявления оценок, как на искусственной скале показался ещё один человек. Ковыляющую фигуру профессора Грюма тяжело было бы не узнать. Его появления никто не ожидал и пока он забирался на вершину скалы, со всех сторон можно было услышать недоуменный ропот. Даже судьи выглядели недоуменно. С другой же стороны, Генриетта вдруг почувствовала, что её брат неожиданно отпустил то странное напряжение, и как-то расслабился. — Что ж, это было даже ожидаемо, — заметил он. — Аластор, друг мой, — с судейской трибуны встал Дамблдор и усилил свой голос заклятием. — Что случилось? — У нас остался ещё один Чемпион, Дамблдор, — Грюм также приложил палочку к своему горлу и хрипло заявил на всю арену. — Верно, но мистер Эванс отказался от участия, — заметил директор Хогвартса. — Как жаль, что неизвестный доброжелатель не внял голосу мистера Эванса, — сарказм профессора можно было черпать ложкой. — Несколько учеников было похищено, Дамблдор, и похитители требуют, чтобы Эванс участвовал в турнире. И отказа они не примут. Генриетта не знала что делать, но чувствовала странное спокойствие от своего брата. Гарри же не раздумывал и не сомневался, а просто поднялся со своего места.