Собачье Дело

Что вы представляете себе, услышав фразу «праздник чумы»? Лично мне ничего хорошего в голову не приходило вообще, но реальность оказалась не столь мрачной, как я себе её рисовал. По крайней мере, если верить книгам. В Средние века люди верили в то, что болезни и чума были наказанием Божьим за грехи и безбожие. И так как каждый считал себя праведным и недостойным такой жестокой кары, то основным развлечением был поиск виноватого. Так что в этот день казнили преступников и грешников, либо же тех, кого назовут таковыми, делая из этого представление для толпы. Чем-то напоминает Самайн, на который умирали люди, нарушившие гейсы. Но помимо очевидных заимствований в этот день люди собирались на центральной площади города, где устанавливали столы с едой и напитками. Все было украшено черными тканями и символикой, означающей смерть, чтобы напомнить о смертности человека. Сами люди так же одевались в черное и надевали маски, изображающие различные заболевания и болезни. Помимо угощений будут и танцы, так называемые «пляски смерти». Во время эпидемии чумы люди, живущие в постоянном напряжении и страхе были подвержены массовому психозу, в следствии которого мог случиться припадок, в результате которого человек совершал дерганные движения, напоминающие какой-то странный и жуткий танец. Согласно имеющимся записям, подобные припадки могли быть действительно массовыми, и чтобы как-то поддержать и направить людей, подверженных этому, лорды и короли приказывали играть для Пляски Смерти на музыкальных инструментах, и нередко люди, что могли видеть это сами становились участниками смертельного танца, что мог остановиться лишь когда люди падали без сил, а то и уже мертвыми. В память об этом общество Европы потом ещё долго устраивало пляски на день чумы. И было бы разумно ожидать, что привидения Хогвартса до сих пор чтут данную традицию. Также в крайне религиозной на тот момент Европе было принято проводить церковные церемонии, где попы молились за исцеление всех больных и просили прощения за грехи народа. И вот насчёт религиозной стороны праздника, я был не уверен. Серая Дама достаточно ясно дала понять, что «кресты останутся попам». С другой стороны, на празднике будет Толстый Монах и он, скорее всего, не преминет счудить что-нибудь… католическое? Как-то я никогда не думал об этом, но… когда вообще Монах умер? Он протестант или католик? Но куда больше меня интересует другое: почему я вообще забиваю себе голову подобными глупостями? — Гарри, что-то случилось? — спросила меня Генриетта во время завтрака. — Пока нет, — хмыкаю, накладывая себе на тарелку парочку кипперов, которые тут же сбрызнул лимоном. — Просто прикидываю планы на вечер. — Это что же за планы, что ты думаешь о них с таким хмурым видом? — сестра нахмурились, будто пыталась что-то вспомнить. — А как ты вообще определила, что у него хмурый вид? — с интересом спросил Рон, отпивая из кружки тыквенного сока. — Так по нему же видно, — Генриетта пожала плечами. — М-да? — Рон с большим сомнением оглядел меня. — И где это видно? По моему Гарри такой же, как и всегда. — Иногда нужно обращать внимание на мелочи, — даю достаточно туманное объяснение, просто чтобы отвадить его от этой темы. — А близнецы ещё и особо чувствительны друг к другу. Спроси у своих братьев, думаю они подтвердят, что способны понимать друг друга даже без слов. — Даже если я спрошу у них хоть что-нибудь, то они ответят мне только шуткой, — буркнул рыжий, у которого были довольно-таки сложные отношения с братьями, особенно с близнецами, которые любили над ним подшучивать. — Не знаю уж, что там близнецы чувствуют или нет, но как по мне, по Гарри просто видно, что он хмур и задумчив, — фыркнула Генриетта. — Может быть, — мне оставалось только пожать плечами. Сам я достаточно уверенно читал других людей и всегда считал, что это естественный навык. И в целом я до сих пор так считаю. Есть только маленький нюанс, у меня выявился талант в магии разума, неосознанное и поверхностное использование которой помогает мне. Ни о каком чтении мыслей или джедайских фокусах типа «это не те дроиды, которых вы ищете» не может быть и речи, по крайней мере на начальном уровне, который я сейчас осваиваю. Но в целом данный талант позволяет подмечать чуть больше деталей и с куда большей уверенностью строить предположения о мыслях и чувствах людей. Быть может, подобный талант есть и у Генриетты. А может быть дело действительно в нашей связи близнецов. Узнать это наверняка было бы весьма проблематично и почти полностью бесполезно. Сестра о магии разума знала, но никакого желания овладеть хотя бы основами не выразила. Вряд-ли сообщение о том, что у неё есть способности в этом направлении изменили бы хоть что-нибудь. — Так что там насчёт планов? — продолжала допытываться Генриетта. — Там что-то, что я предпочту держать в секрете, — слегка улыбаюсь, больше для того, чтобы показать сестре, что я не злюсь, чем от реального веселья. — Не люблю секреты, — буркнула сестра, пронзив своей вилкой желток у яичницы глазуньи. Это была довольно-таки странная манера есть глазунью, проткнуть её и потом собирать растекшийся желток булочкой, но так делала не одна только Генриетта, так что, быть может, это нормально. Хотя для меня смысл глазуньи всегда был именно в целых «глазках», к чему меня приучила тетя Петунья. — Ты не любишь чужие секреты, — хихикнула Гермиона, чей завтрак был самым лёгким и простым из всех четверокурсников. Чашка чая и несколько тостов с маслом и джемом. — Вот если бы пришлось раскрывать твой секрет, то уверена, ты заговорила бы по-другому. — Кто бы говорил, мисс «мне дали суперкрутой артефакт и попросили никому о нем не говорить», — Генриетта показала подруге язык. — Ещё и Гарри вместе с тобой во времени путешествовал. — Мантия и карта, — говорю как бы невзначай, и сестра тут же вжимает голову в плечи. — Ты о чём? — тут же заинтересовался Рон, своим друзьям про доставшиеся в наследство артефакты сестра ничего не говорила. — Секрет, — я тоже не собирался кому-либо рассказывать об этом. — Откуда ты вообще про них знаешь? — Почти шепотом спросила Генриетта. — Странный вопрос. Оттуда же, откуда и ты. Джеймс и Сириус действительно рассказывали мне про мантию-невидимку и карту Мародеров. Два очень и очень непростых артефакта, один из которых эти лоботрясы сделали своими руками. Наличие этих вещей у Генриетты объясняло некоторые странности, которые я замечал за сестрой на протяжении учебы, как например её способность легко находить тайные проходы и обходные пути. А также это объясняет все те случаи, когда Генриетта знала то, чего никак знать не могла. — Пикси, — буркнула сестра, насупившись. — Я хотела оставить их для себя. — Так оставь, — пусть её желание было несколько эгоистичным, но я не испытывал никакой потребности в наследстве от Поттеров. Мне главное дожить до совершеннолетия и свалить от них в самостоятельную жизнь. — Я не прошу тебя делиться, просто указываю на секрет, которым ты не хочешь ни с кем делиться, даже со мной. — Что-то я ничего не понял, — Рон переводил взгляд с меня на Генриетту и обратно. — Что за мантия и карта? — Это какой-то секрет Генриетты, Рон, и лезть в него было бы невежливо, — нравоучительные тоном заметила Гермиона. — У вас у всех какие-то секреты, которые вы тут обсуждаете, — Рон фыркнул и несколько приосанился. — Один я без секрета остался. — Так заведи себе один, или парочку, — моё собственное предложение показалось мне забавным. — Ага, и сразу после этого тебя пригласят в клуб секретников, — хихикнула Генриетта, несколько повеселевшая от новости, что любимыми игрушками не придется делиться. После этого замечания Генриетта и её друзья начали перешучиваться на тему ордена «секретников». Что быстро закончилось словесным избиением Рона. Рыжий неудачно пошутил на тему попыток Гермионы организовать движение за права домовиков. Первой вскинулась сама Гермиона, а Генриетта быстро заняла сторону подруги. Мне наблюдать за этим было не интересно, а потому я, закончив завтрак, поднялся из-за стола. — А, Гарри, ты куда? — отвлеклась от грызни своих друзей сестра. — На урок чар, — пожимаю плечами. — Точно, нам надо спешить, чтобы не опоздать на урок, — тут же всполошились Гермиона, за что заработала непонимающие взгляды от всех, кто мог расслышать её слова. До урока было ещё прилично времени, даже с учётом того пути, что нужно будет бежать до кабинета чар. Флитвик уже несколько недель преподаёт нам весьма объемный пласт манящих чар. Хотя «манящие» не совсем правильное определение, как по мне, но волшебникам виднее. Как по мне манящие чары были подтипами банального телекинеза, родственные примитивнейшей Левиоссе. Мы уже прошли Депульсо, что отталкивает объекты или противников от волшебника. Теперь пришла пора Акцио, что наоборот будет притягивать предметы или людей. Стоит ли удивляться, что Флитвик попросил нас прийти на урок в шляпах, которые хоть и входили в перечень формы академии, но обязательными для ношения не были. Но, надо сказать, что начал свой урок Флитвик весьма удивительно. — Итак, как вы должны помнить, на повестке дня у нас чары Акцио, — полугоблин хлопнул в ладоши. — Это заклинание может быть весьма полезно любому волшебнику, а может и серьезно навредить. Так что урок мы начнем с нескольких важных напоминаний. Это был чуть ли не первый раз, когда урок в Хогвартсе начинался с чего-то похожего на технику безопасности. Поэтому я, хоть и владел Акцио, приготовился внимательно слушать. — Во-первых, вам стоит учитывать, что Акцио может представлять опасность для волшебника, применившего его, — Флитвик говорил, помахивая перед собой палочкой, как будто дирижируя самому себе. — Например, в восемнадцатом веке в Великобритании появилась антимагловская группировка, называющая себя акционистами. Глава этой банды, Гидеон Флэтворфи, приказал своим подельникам никогда не поднимать и не носить вещи своей силой, как это делают обычные магглы. Он не признавал работу и считал единственным достойным себя занятием — призывать золото и еду к себе при помощи манящих чар. Флэтворфи попал в большие неприятности, когда, по его словам, случайно, с помощью акцио украл из ювелирного магазина гоблинские украшения. В конце концов, он попытался призвать еду и притянул к себе ферму и был раздавлен приземлившимися на него коровами и мешками с пшеницей. Я моргнул раз, потом ещё раз, пытаясь уложить в голове только что услышанный бред. Это как вообще нужно было умудриться, призвать на свою голову живую корову, а не кусок говядины, и мешок пшеницы, а не кусок хлеба? — Конечно, такие случаи крайне редки, но всегда стоит помнить о возможных опасностях, — продолжал Флитвик. — Так что, не забывайте, что Акцио может привлечь к вам не только нужный предмет, но и что-то ещё. Как минимум никогда не применяйте Акцио в библиотеке, особенно если вы не уверены, что именно ищете. Количество книг, которое к вам прилетит сможет сильно вас удивить. И я уверен, что мадам Пинс не оценит такой тяги к знаниям в своей библиотеке. Вот пример с библиотекой уже был прост и понятен. — Во-вторых, чтобы избежать хулиганства, перед изучением Акцио я научу вас контрзаклинанию. Его применяют в магазинах и даже в банке Гринготтс. А вы сможете защитить себя и свои вещи от… излишне веселых товарищей, — Флитвик немного сбился с мысли, но вскоре продолжил. — Так что повторяйте за мной, Диссипаре. — Диссипаре, — повторил весь класс в слух. — Замечательно, — радостно воскликнул Флитвик. — А теперь сделайте вот такое движение палочкой. Полугоблин сделал несколько коротких движений палочкой из стороны в сторону, как если бы пытался что-то стереть или размазать. И снова весь класс послушно повторил за профессором. — Просто прекрасно, — Флитвик, кажется, стал излучать ещё больше позитива чем обычно. — А теперь, пусть каждый из вас зачарует Диссипаре свои шляпы, а я попытаюсь призвать их к себе. Все стали колдовать над своими остроконечными шляпами и это была неожиданно сложная задача. Вообще наложение чар на себя, а не перед собой было чем-то вроде порога, границей между ребенком и реальным волшебником. Большинству учеников Хогвартса даже старших курсов, чтобы наложить на что-то чары нужно чуть ли не ткнуть кончиком палочки в предмет зачарования. Я же попытался направить чары на себя без того, чтобы прикоснуться палочкой к одной только шляпе. Так что не стоит даже удивляться, когда в первый раз большинство шляп, в том числе и моя, были призваны Флитвиком. Раздав наградные баллы всем, кто остался при головных уборах, Флитвик предложил остальным разобрать свои шляпы обратно. — Ну, друзья мои, давайте ещё раз, Диссипаре, и вот такое движение палочкой, — профессор ещё раз продемонстрировал, как это должно быть. Мне потребовалась ещё одна попытка, чтобы наложить на себя данные чары, но я все же смог это сделать, и моя шляпа осталась при мне с третьей попытки. Уже поэтому можно было считать, что этот урок не прошел зря. Флитвик продолжал объяснять нам различные аспекты Акцио и контрзаклинания к нему, и я слушал его с большим вниманием. Диссипаре я не знал и оно открывалось с неожиданной стороны. Смысл этих чар был в рассеивании, полном или частичном, других заклинаний, но в отличии от Фините, они действовали не на уже наложенные чары, а заранее. Крайне интересное и удобное заклятие. Даже жаль, что последующий после этого урок травологии не был даже близко столь полезен и интересен для меня. В любом случае, уроки прошли и время празднования приблизилось. Так как школьные мантии были черного цвета, как-то дополнительно мудрить с одеждой мне не пришлось. Разве что вместо той, в которой ходил на занятия, я взял чистую. Насчет маски я был уже не так уверен, нужна она или нет. Но решил не делать её заранее, а только несколько раз попробовал трансфигурировать в маску многострадальную шляпу и обратно. Так мне не придется мотаться по коридорам школы в жуткой маске, изображающей болезнь, но в то же время, если подобная маска потребуется, она будет у меня под рукой. Удобно. — Гарри, ты куда? — спросила Генриетта, когда я все же собрался покинуть гостиную. — До отбоя полтора часа. — Прогуляюсь, проветрю голову, — помня о своём желании поселить некоторое сомнение насчёт Дамблдора в родственников, я даю сестре весьма жирный намек. — Можешь меня не ждать, вернусь поздно. — Эй, подожди! — Генриетта даже опешила от такого ответа, но сделать что-либо не успела, я поспешным шагом вышел из гостиной Гриффиндора. Если я хоть что-то знаю о сестре, то стоит держать нос по ветру и думать, о чем говоришь. *** — Ах ты гад! — возмутилась Генриетта, когда Гарри буквально сбежал от неё. — Ты чего? — Удивилась Лаванда, что вместе с Парвати сидела неподалеку и рассматривали журналы с модными платьями и мантиями. — Чего-чего, — передразнила сокурсниц Генриетта. — Гарри собрался где-то шляться допоздна, а ведь скоро отбой. — И что? — Патил непонимающим склонила голову. — Можно подумать, что он в первый раз это делает. Или что ты так никогда не делала. Генриетта уже собиралась ответить, но на ум не приходило ничего умнее, чем неоднократно уже высмеяная фраза «это другое». И пока она мялась, с поисками ответов, в разговор вступил Дин Томас. — А я все же считаю, что у него есть подружка, — заметил парень, что с ленцой листал какую-то развлекательную литературу. — Готов даже поставить на это деньги. — Ты и в прошлый раз говорил это, а в итоге он просто был на Самайне у фейри, — огрызнулась Генриетта. — Просто? Поттер, у тебя с памятью все хорошо? — Дин выгнул бровь. — Ладно та девчонка, сатир, которую Гарри отшил, но он же пришел туда к той невероятной красавице, которую назвал Хозяйкой Ручьёв, которая сама, своей рукой, предлагала ему бессмертие. Что б ты знала, такие дары никогда не предлагают первому встречному. Я ещё, дурак, думал, что он за французской вейлой приударил, а наш ворон решил схватить птичку покрупнее. Генриетта аж рот раскрыла. С такой стороны она на события Самайна не смотрела вообще. — Как бы в итоге эта птичка не схватила нашего ворона, — Парвати покачала головой. — Волшебные народы могут быть опаснее иных монстров. — Ну да, ну да, — насмешливо проговорил Дин. — Но знаешь, может ты и права. Гарри никогда не сиделось на месте и он всегда попадал в приключения. Кто знает, может быть, он сейчас где-то там, в поисках новых впечатлений на очередном празднике фей. — Глупости всё это, — буркнула Генриетта и сорвалась с места. Вопреки собственным словам, она хотела проследить за Гарри при помощи карты мародеров, а то и вживую под мантией невидимкой. И каково же было недовольство дочери семейства Поттер, когда она увидела, что её брат спускается по главной лестнице вниз, судя по всему, на выход. Не желая отставать от брата, Генриетта тут же свернула карту и сунула её в карман. Следом была схвачена мантия невидимка, которую она спрятала под одеждой, благо волшебная ткань была удивительно тонкой и в сложенном состоянии много места не занимала. — Зря ты затеял этот разговор, Дин, — заметила Лаванда, когда Генриетта буквально выбежала из гостиной, лишь ненадолго заглянув перед этим в комнату девочек четвертого курса. — Если верить Патил, то я мог только что поспособствовать спасению одноклассника от очень опасной затеи, — Дин и сам уже мысленно проклял свой длинный язык. Не хотел ведь лезть во всё это болото вокруг девочки-которая-выжила и её брата, а глядишь ты, всего парой фраз похоже влез, и как бы не двумя ногами сразу. — Смотри как бы Гарри тебя потом за это не «спас», он хоть и тихий, а безбашенный похлеще Поттер, — Лаванда фыркнула. — И силы ему не занимать, — несколько мечтательно заметила Патил и добавила чуть тише, только для подруги. — Причем не только магической. — Ага. Помнишь, как он выглядел у фейри? — так же тихо и с заговорческой улыбкой поддакнула Лаванда. — Гадкий утенок сильно изменился за лето, став настоящим лебедем. — Скорее ястребом, — как бы невзначай заметила Анджелина Джонсон, что сидела недалеко от сплетничающих подружек и прекрасно все слышала. Зато Генриетта всего этого уже не слышала, так как спешила найти укромный уголок, где смогла бы накинуть мантию невидимку, чтобы незаметно следовать за братом. Когда же ей это удалось и она ещё раз проверила карту Мародеров, то увидела, что Гарри направляется не на выход, а свернул, на втором этаже в западное крыло замка. — Чего? — тихо спросила Генриетта, успев даже немного разочароваться в своих предположениях. В этом крыле располагалась библиотека и кабинеты учителей ЗоТИ, Трансфигурации и Нумерологии. Как бы вряд ли Гарри потребовался бы пустующий на данный момент кабинет Защиты, а вот зайти в библиотеку этот ворон действительно мог. Вот только Гарри прошел и мимо библиотеки и мимо прочих кабинетов, направляясь дальше, в заброшенную часть крыла, где тусовались только призраки и… Луна Лавгуд. — Так, я что-то уже ничего не понимаю. Это он типа с ней, что ли собрался встретиться? — произнесла Генриетта. — Так, надо проверить, но знай, брат, это уже намного лучше, чем французская фифа. *** К некоторому моему удивлению, но никакой неправильности, как было в кабинете зельеварения с матерью я не чувствовал. Можно, конечно, предположить, что Генриетта прячется намного лучше Лили, но я сильно в этом сомневаюсь. От меня не смогли полностью спрятаться стоя не шевелясь, а сестре придется идти за мной. И если сначала я шел не спеша, давая сестре возможность нагнать меня, то позже даже ускорил шаг, в надежде заставить невидимого преследователя спешить и демаскировать себя хоть как-нибудь, но ничего не смог учуять. Неужели я ошибся в оценке личности сестры или просто чего-то не учел? На подходе к заброшенным кабинетам западного крыла меня уже ждали. Правда помимо Серой Дамы, в коридоре стояла Луна Лавгуд, что мечтательным взглядом рассматривала весьма примечательную картину. Я остановился перед ними и с явно демонстрируемым вопросом посмотрел на студентку Равенкло. — Здраствуй, Луна. Гуляешь? — спросил я. — Меня тоже пригласили на праздник, — Она улыбнулась, не переставая рассматривать картину. Мне на это оставалось только кивнуть. Но помимо странной девочки, здесь была ещё и баньши, которую не стоит игнорировать. — Добрый вечер, леди. Надеюсь я не заставил вас ждать? —вежливо кланяюсь. Она улыбнулась мне и протянула руку, как будто предлагая мне её для куртуазного поцелуя. Кто бы знал, как странно я чувствовал себя, целуя руку мертвой женщины. — Время ещё есть, — отозвалась Серая Дама. — К тому же юную Лавгуд очень заинтересовала эта картина. — Вы прекрасно на ней получились, — ответила Луна, что изрядно меня удивило. Картина, около которой они стояли была достаточно хорошо известна в Хогвартсе, особенно среди Воронов. Это был тетраптих, то есть ансамбль из четырех картин, в центре сюжета которых была прелестная белокурая особа в некой смеси платья и мантии. И всё бы ничего, если бы не достоверно известный факт, что это прелестное создание на картине было Еленой Равенкло, дочерью Равены Равенкло, одной из четырех основательниц. Как же сильно мне в этот момент хотелось уточнить, действительно ли на картине изображена Серая Дама или нет. Вот только я не уверен, как именно она отреагирует на данный вопрос. Как бы понятно, что на картине она изображена несколько моложе, чем на момент смерти, к тому же смерть в принципе не красит человека. Да и не исключено, что художник несколько польстил дочери Основательницы. Выжидаю некоторое время, как бы тоже рассматривая уже тысячу раз виденную картину, в ожидании, что Серая Дама хоть как-то прокомментирует слова Луны. Но баньши ничего не сказала и я решил не рисковать и не подвергать подобные суждения сомнениям. Вместо этого, лучше обратить внимание на другую деталь на картине. — Мне всегда было интересно, что это за особняк на заднем плане, — указываю на старинное строение, едва видимое вдалеке, но тщательно прорисованное художником и являющееся центральной частью одной из четырех картин ансамбля. — Это дом Блэквуд, — ответила Серая Дама, чуть прищурив глаза. — Он считается проклятым местом из-за одного склочного волшебника, что обитал там. — Вы были знакомы? — закидываю ещё одну удочку. — Он убил меня, — отозвалась баньши. — Пойдемте, дети, праздник чумы вот-вот начнется.