Всегда

Для Гермионы четвертый курс начался с трудностей. Инцидент с Драко в холле школы и потом в пустом классе оказался только началом. Она совершила ошибку, поцеловав его, и понимала это. Родные и друзья Малфоя никогда ее не примут, так зачем ломать жизнь ему, да и себе тоже? Гермиона тогда еще думала, что чувства легко подавить разумными доводами. Кто бы мог подумать, что храбрая гриффиндорка, не боящаяся отправиться с друзьями навстречу любым приключениям, даже встретиться лицом к лицу с оборотнем, будет бояться сердечных дел? Но она боялась. Боялась отпустить ситуацию и плыть по течению, доверившись Драко, к которому испытывала больше, чем просто дружеские чувства. Она старалась погрузиться в учебу, завалить себя книгами, чтобы думать о магии, а не о Малфое. Хотя получалось плохо. Любимая библиотека теперь казалась тюрьмой. А Драко, который демонстративно разгуливал по Хогвартсу за руку с Пэнси, причинял боль одним своим видом. Развеяться помогло неожиданное письмо от Перси Уизли. После болезненного расставания в конце прошлого учебного года они не общались. Конечно, Гермиона видела его в «Норе», когда гостила летом у Уизли, но Перси подчеркнуто ее избегал. И Грейнджер не могла его винить, она полностью заслужила такое отношение. Однако одним ветреным осенним вечером Гермес постучал Гермионе в окно спальни. Она открыла и с затаенной радостью погладила совиные перья. Гермес приветственно ухнул и прихватил клювом ее палец. Пернатый почтальон тоже был рад ее видеть. Давно они не встречались! Гермиона протянула Гермесу кусочек совиного печенья, и пока тот радостно расклевывал его на ее письменном столе, отвязала от лапки письмо. Руки дрожали от волнения. Интересно, что решил написать ей Перси? Так долго молчал и вдруг целое письмо! Безумно приятно и крайне неожиданно. А Перси писал как ни в чем ни бывало: о работе в министерстве, о любимом начальнике Барти Крауче, о новых знакомствах, переполохе в связи с испорченным финалом чемпионата мира, о подготовке к Турниру Трех Волшебников. Гермиона с радостью бежала глазами по ровным рядам острых букв Перси. Как же приятно, что они могут оставаться друзьями! Как тепло получить послание от хорошо знакомого человека. Среди всех сердечных метаний из-за Драко можно расслабиться и отпустить хотя бы чувство вины перед Перси. Однако в конце, после описания событий собственной жизни и вопросов о жизни Гермионы, был небольшой абзац, который заставил слезы выступить на глазах: «Гермиона, я скучаю. Сердился на тебя, а теперь так соскучился, что просто не могу обижаться. Мне безумно не хватает наших разговоров, наших посиделок, тебя не хватает! Я до сих пор не могу смотреть на девушек и тоскую по тебе, но я должен уважать твой выбор. Давай попробуем дружить, мне это очень нужно! По-прежнему только твой, Перси Уизли» Гермиона всхлипнула. Слишком большим было нервное напряжение, а тут еще подобный крик души! Лучше б Перси вообще об этом не писал. Она бы, конечно ответила ему, также просто, как другу, завязалась переписка, и все вошло бы в свою колею. Теперь же это стало моральной диллеммой: с одной стороны, намного гуманнее отказать Перси в дружбе, чтобы он быстрее забыл Гермиону и переключился на кого-то еще, с другой, ей самой сейчас безумно нужен такой вот друг, с которым можно многое обсудить и теперь вполне есть шанс продлить агонию их отношений. Люди неидеальны, поэтому в борьбе гуманности и эгоизма победил эгоизм. Гермиона почти до зари писала ответное письмо. Она выразила интерес ко всему, о чем рассказывал Перси, задала кучу вопросов об этом, потом подробно рассказала о том, что происходит в Хогвартсе и о своих впечатлениях от Грюма, гостей из Шармбатона и Дурмстранга и, конечно, от Барти Крауча, что должно было больше всего заинтересовать Перси. Естественно, о Драко и сердечных делах не было сказано ни слова. Гермиона как могла старалась выдержать письмо в оптимистических, жизнерадостных тонах. Однако в конце письма она тоже сделала приписку, чтобы выразить свои чувства: «Я тоже очень по тебе скучаю и рада, что ты мне написал. Меня все лето грызла совесть, что я незаслуженно тебя обидела. Мне интересно, что у тебя происходит и интересно твое мнение о происходящем в школе. Но я не хочу тебя обнадеживать. Перси, я не могу дать тебе большего, чем дружба. Как бы мне ни не хватало наших посиделок, мне не хватает тебя как друга. Я очень надеюсь, что ты найдешь себе девушку, которая оценит тебя по достоинству, и сможешь по-настоящему простить меня. Твоя подруга, Гермиона Грейнджер» Она привязала пергамент к лапке Гермеса, который задремал, устроившись на спинке ее кровати, как на жердочке, и отправила пернатого почтальона в сереющее уже небо. Спустя пару дней пришел ответ. О том, что было между ними Перси больше не заговаривал. У них завязалась дружеская, местами суховатая переписка, которая не раз помогала Гермионе в течение года. Ведь Перси она могла высказать очень и очень многое. Параллельно с этим восстановлением дипломатических отношений Грейнджер обратила внимание на частые визиты в Хогвартсовскую библиотеку Виктора Крама. Ловец болгар, звезда квиддича, оказался замкнутым и нелюдимым, однако тянущимся к знаниям, что не могло Гермионе не импонировать. Она частенько ловила на себе взгляды Крама в библиотеке, но не придавала им особого значения. Не может же столь известный человек ею интересоваться! Однако спустя некоторое время таких случайных встреч Гермиона столкнулась с болгарином лицом к лицу между стеллажами с книгами. ‒ Ты не могла бы мне помочь? ‒ краснея и заикаясь от волнения пробормотал Крам. Гермиона дружелюбно ему улыбнулась. ‒ Конечно! Что я могу сделать? Ему нужна была книга об истории квиддичных правил в Англии. Грейнджер никогда не задумывалась о существовании такой книжки, но она знала систему расстановки томов в библиотеке. Помочь в поисках не составило труда. ‒ А квиддичные правила сильно менялись? Никогда об этом не задумывалась! ‒ сказала Гермиона, протягивая Краму пухлый том. ‒ Они менялись. И в других странах менялись. Правила могут не совпадать в разных странах. Нужно знать историю правил в стране. Это помогает угадывать уловки соперника, ‒ болгарин отвечал рубленными фразами, что выдавало трудности с английским языком. Да и произношение его оставляло желать лучшего. Однако Гермиону это не волновало, ведь Крам мог рассказать что-то новое и интересное. Однако ловец смутился своей неуклюжей тирады, покраснел и опустил глаза. ‒ Прости, мой английский. Я еще учу ваш язык. ‒ Ничего страшного! Ты хорошо говоришь, я тебя понимаю. Крам расплылся в радостной искренней улыбке. Сложно было ожидать подобной стеснительности от всемирно известного спортсмена. ‒ Меня зовут Виктор Крам, ‒ представился он, хотя в этом не было никакой нужды, и протянул руку. ‒ Гермиона Грейнджер, ‒ она ответила на рукопожатие. ‒ Гр… Герм… Грем… ‒ Крам был явно смущен. ‒ Гер-ми-о-на, ‒ медленно и отчетливо повторила Грейнджер. Но успеха они так и не достигли. Греческое имя, необычное и для Англии, было слишком сложным для произнесения болгарину. ‒ Можно присесть? ‒ спросил Виктор, указывая на стул рядом с Гермионой. ‒ Конечно. Обращайся, если что-то будет неясно в книжке. С тех пор они чуть ли ни каждый день занимались вместе. Имя Грейнджер Виктору по-прежнему не давалось, но в остальном они прекрасно общались. Гермиона помогала ему с языком и кое-что рассказывала, он всегда был благодарным слушателем, внимал намного охотнее, чем Гарри с Роном и даже Драко. Сам Крам тоже оказался интересным собеседником, он много знал о квиддиче, об истории европейской магии, о культуре Болгарии и Скандинавии, рассказывал о доме, Дурмстранге, тренировках. Это был мир, незнакомый Гермионе, и потому очень ей интересный. Конечно, Виктор был из команды соперников, но разве это может помешать дружбе? Гермиона постепенно начала понимать, что Виктор ведет себя похоже на Перси. Она нравилась ему. Это было странно и необычно, но приятно. Гермиона тоже ему симпатизировала, хотя это было просто попыткой не думать о Драко. Одним вечером Гермиона поднялась в спальню пораньше, когда там еще не было Парвати и Лаванды, и встала перед зеркалом. Что в ней такого, что привлекает парней? Перси, Драко, Виктор… Что они в ней нашли? Гермиона видела в зеркале угловатого подростка, с копной непослушных кудряшек, с длинноватыми передними зубами. Эти зубы особенно ее раздражали, Гермиона казалась себе похожей на грызуна, какую-нибудь морскую свинку или бобра. Это делало ее некрасивой, с ее точки зрения. Она повертелась перед зеркалом. Ей казалось, что все в ней оставляет желать лучшего, однако что-то в ней все-таки цепляло парней. Гермиона улыбнулась самой себе, чувствовать себя привлекательной было приятно.