like you

— В Воронежской области, в результате взрыва бытового газа погибло три человека, среди которых был ребенок. Двое в тяжёлом состоянии. Полностью уничтожено шесть квартир девятиэтажного жилого дома. — читает Антон вслух новость двухлетней давности. На последнем этаже учебного заведения, как обычно, никого нет. Кроме этих троих, конечно. Шастун расслабленно восседает на холодном полу, прижавшись к стенке, Дима Позов свешивает ноги с подоконника, Алиса рядом, смотрит в окно. Шастун бессовестно прогуливает пары Арсения Сергеевича, а другие приглядывают за этим придурком, кидая на него ироничные взгляды, будто знают всё обо всём. А студент просто благодарит всех на свете за существование гугла. — Восьмилетний Андрей Хопин погиб на месте, его мать Лариса Хопина срочно госпитализирована. — находит парень нужные строчки. В следующей колонке новостей сообщают, что женщина скончалась. — Господи, — отчаянно вздыхает Попова. — Она думает, что мальчик жив. — А пацан ищет её. — добавляет Антон. — Ты видел его. — Да, Дим, я говорил тебе. — устало выдохнул Шаст, блокируя телефон. — Ларисе нужно понять, что они мертвы. Мы в любом случае встретимся, я обещал ей помочь. А вот мальчишка… Я попробую найти его среди всех голосов, но если не выйдет мне придётся рассчитывать на вашу помощь. — Конечно. — тут же поддержала Алиса, — Но я не совсем понимаю. Прошло ведь два года. Почему она сразу не пришла к тебе? — Призраки не замечают течения времени, без привязки к людям. — ответил ей Позов. — Вполне возможно после ЧП для жертвы не прошло и часа. Попова важно кивнула и собралась задаться новым вопросом, но Димка её перебил кивнув на группу студентов, которые решили расположиться неподалёку. Она заметила, как Шастун напряженно поднялся с пола и подобрал рюкзак, направляясь к выходу. Противный шёпот и смешки сопровождали каждый его шаг, и пройти мимо шайки грубиянов без инцидентов не удалось. Какой-то мудак сильно толкнул Антона в плечо. Но удержавшемуся на ногах парню стоило лишь холодно взглянуть на однокурсника, чтоб тот нервно сглотнул и отвернулся. А вот до других доходило медленнее и поэтому Поз слегка подсобил, зарядив ногой в спину главного в компании, который шокировано начал оглядываться в поиске ублюдка посмевшего тронуть его, а, в итоге, столкнулся взглядом со своим же челом из компашки и впеньдюрил ему в живот. — Не стоило. — шепнул Шаст подходя к лифту. — Давненько не развлекался. — весело пожал плечами Позов, прислушиваясь к матам и возне в коридоре за дверью. — Круто. — вставила своё слово восторженная девушка. На перерыве Антона отыскал Матвиенко, и под угрозой жестокой расправы послал его на занятия, ибо нехер пропускать, когда графская морда рычит на всё, что движется. Шаст правда надеялся, что разговор утром был забыт, но Арсения, к сожалению, в душе не ебали надежды студента. Он был очень зол. И как бы сжавшись не пытался пройти в аудиторию Шаст, он был замечен и окликнут. Арсений Сергеевич очень вежливо и красноречиво посоветовал Шастуну задержаться на несколько ласковых после окончания пары, и на нервный кивок студента, расплылся в улыбке. Антон пиздец как обосрался. На удивление, всё остальное время Попов его благополучно игнорировал. Даже слова не сказал, когда парень раскинулся на парте, утыкаясь лбом в локоть. Хотя иногда он чувствовал как холодные мурашки периодически касаются рук. Арсений рассматривал его, наблюдал, делал выводы, как обычно, впрочем, но теперь Антон не мог заставить себя взглянуть в ответ. Ничего особенного не произошло, но страх сковал его, а тревога сквозила по рёбрам и не отпускала. — Он не злится на самом деле, — подбадривала Алиса, — просто волнуется. Антон это знал. Антон это допустил. С закрытыми глазами вслушиваясь в глубокий голос преподавателя, он раскалывался на кусочки ибо то, что происходило между ними, как бы не отрицать, нормальным назвать было нельзя. Потому что Арсений — лектор в его универе, потому что Шастун, блять, видит мёртвых. Потому что Попов с какого-то хуя становится кем-то важным в жизни Антона, потерявшего всех, кто был ему дорог. — Прошу прощения, что перебиваю эту интереснейшую лекцию, но не делайте вид, что отныне не будете на меня молиться. — Павел Алексеевич вошел без стука, ибо имеет право, он директор. — Арсений Сергеевич, на минутку. «Воля в здании» — пронеслись смешки по аудитории, но стоило лишь математику опустить взглядом особо юморных, все заткнулись и уставились в конспект. Антон наконец посмотрел на Арсения и тут же замер, встретив в ответ бушующие океаны. Дыхание отчего-то прихватило, губы приоткрылись во вздохе. Сердце прекратило биться. Всё смазалось, потеряло значение, кроме того, что за грёбаными океанами скрывалось нечто необходимое Антону для возможности дышать. Это так глупо. Все вокруг пачкали чернилами тетради, теряли карандаши и шептались стереотипами, а Шастун, в очередной раз замечал невидимое для чужих глаз. Всегда замечал и отворачивался, притворяясь, а с Арсением не вышло. Попов может считать пульс, притягивая за запястье; может заставить не отводить взгляд; может обжечь и сгореть сам. Потому что Арсений жив. Антон не привык иметь дело с живыми. — Хэй, приятель? — Павел Алексеевич тихонько стучит по столу, привлекая внимание преподавателя. — Шаст? — Дима взволнованно осматривает друга. — Это паническая атака? — Нет. — слабо выдыхает Шастун, — Хуже. Оповещение о перерыве звучит как райская мелодия, с учётом того, что обещанная директором минута растянулась на добрых десять и мужчины всё ещё обсуждали свои вопросы, когда студент совершенно точно не хотел никому мешать. И поговорить можно в любое другое никогда, — не женственно вопила надежда. — Если выбирать умереть от рук Арса сегодня или завтра… — протянула Алиса, и они понимающе переглянулись. Короче, да, Антон свалил. Дмитрий лишь мирно покачал головой наблюдая за удаляющейся фигурой друга, как за ребёнком, который в силу своего возраста, не понимает, что творит всякую херню. Всему своё время, — думает он, улыбаясь появившейся из неоткуда Алисии. — Арса ещё ни разу так нагло не игнорили. — усмехнулась Попова. — Антон с живыми, как пицца с ананасами. — Брат часто заказывал её раньше, — поморщилась призрак, и Поз услышал голосом Шаста: ну, конечно, это же Арсений. Вообще отношения к математику у Дмитрия были достаточно однозначные, глядит на него и видит венценосного барана. А вот Антона что-то в нём цепляет. И Поз пытается понять, но в итоге оставляет это другу, тот в людях всегда неплохо разбирался. Это люди никогда не пытались разобраться в нём. Антон Шастун всегда был человеком закрытым. Он улыбался, шутил, дребезжал своими браслетами и получал пизды от дворовой шпаны. Он курил, бухал, гулял с девчонками, иногда с парнями, и получал пиздюлей от местных хулиганов. Он ровно рассказывал про кровь, кости, смерть и запирался в комнате, задыхаясь от неприязни к самому себе. Он сам нарывался на драки. Все те чувства, которые Шастун не мог позволить себе выразить, оставались синяками на его же теле, которые, впрочем, заживали быстрее, чем порезы оставленные словами близких. В какой-то момент Дима начал понимать малую часть того, что друг от него прятал. Он ощущал боль в разбитых костяшках на руках, пытаясь отгородить от парня всё, что могло навредить, а Антон злился, материл друга и позволял продолжаться школьным издёвкам. Просто люди бывают жестоки. К другим. К себе. Этот безумный период закончился три года назад. Двадцать седьмого декабря. Когда Дмитрия Позова сбил бухой водитель. После огласки Антон разбил кулаком зеркало в ванной и впервые взялся за лезвие. — Боль привилегия живых. — сказал он тогда, на полный ужаса взгляд мёртвого друга. — Ты не имеешь права меня осуждать. Больше нет. Умереть — просто, понял в ту же секунду Позов. Жить сложнее. И больше никто не мешал Антону найти единственный, на тот момент, способ выживания. Не мешал. Но рядом был.