like you

Шастун открывает глаза. — Держись, Антон, слышишь? — дрожащим, срывающимся голосом тянет Арсений Сергеевич. Он настолько напуган, что готов умереть на месте ведь, если со студентом что-то случится, мужчина пропадёт окончательно, безвозвратно. — Телефон. — хрипит Шастун судорожно обыскивая карманы. Набирая службу спасения. Он поднимается с помощью Арсения, который пытается ему что-то внушить, но Антон не слушает. Девочка. Наедине с трупом и бухим мужчиной. Он в душе не ебёт, что наплёл диспетчеру, чтобы ему поверили. Но голос был настолько надломлен, что грех не верить. Антон сказал, что в соседней квартире слышит жуткие звуки ругательств, рыданий и ударов. Сказал, что женщине, кажется, нужна помощь. Сказал, что там маленькая девочка. Продиктовал мигающий в сознании адрес. Умолял, чтоб те поторопились. Когда бросил трубку, сам был наполнен решимостью добраться до места. Был остановлен, непонимающим «я с тобой» от Арсения, и добивающим сознание «на машине быстрее». Потом. Разберётся с шоком в глазах преподавателя позже. В данный момент главное успеть спасти ребёнка. — Где она?! — сразу как они подъехали к дому, Антон кинулся до врача скорой помощи, что ожидал у машины, тот рассеянно кивнул и Шастун начал нервно осматривать территорию. У подъезда собралась куча народу, взволнованно перешёптываясь. Любопытных прохожих стремился утихомирить молодой полицейский, а чуть поодаль были ещё двое, более матёрых, которые пытались усмирить невменяемого мужика, орущего на весь район. На секунду, подойти и сломать нос этому падле показалось Шастуну хорошей идеей, ибо неизвестно сколько времени этот мусор позволял себе распускать руки в квартире с ребёнком. Девочка, — напомнил себе Антон, — нужно найти её. — Мама! Нет! Пустите! Куда вы забрали маму?! — послышался тонкий срывающийся крик, и с лёгких будто горы кирпичей убрали. Шастун глубоко вздохнул наблюдая как из подъезда сначала выносят тело женщины, а после выбегает девочка лет десяти, которую пытается удержать ещё один полицейский. Она отбивается, рвется к маме. Худенькая такая, бледная, щеки красные в слезах и, боже, жива. Шастун как умалишенный застывает, дышит глубоко с перебоями, не доверяя глазам оглядывает ребёнка вновь и вновь, и борется с желанием подойти и обнять её, удостоверяясь в реальности происходящего. Когда он берёт себя в руки, то понимает, что девочка осталась одна. И это вновь ударяет под дых, заставляя скривиться от боли в груди. Он сожалеюще переводит взгляд на стоящего у машины скорой помощи знакомого призрака. Она смотрит в ответ. Холодом проникает под кожу, колит легкие, зажимает сердце. Знакомые руки вины впиваются в шею и душат. Из горла вырывается тихий всхлип. — Простите. Призрак внимательно смотрит, а как только слышит голос, немного наклоняет голову, прищурившись. Сквозь нее пробегает санитар, помогая погрузить тело, и в ту же секунду она возникает перед парнем, зачем-то протягивая руку к его мокрой щеке. Антон остаётся недвижим. Пусть. Что бы то ни было. Вспышка яркого света, заставляет зажмурить глаза, а после часто заморгать. Он может разделить несколько детских силуэтов. Которые будто прячутся от кого-то. — И где же мои милые девочки? — слышится глубокий мужской голос, шумно ударяющийся о стены. Антон приходит в ужас, когда опознает лицо того самого ублюдка, который сейчас в реальности рвётся из рук полицейских. Мужчина маленькими шажками проходит по детской комнате, весело оглядывая всё помещение, а в итоге, вдруг громко охнув, заглядывает под стол, где дети спрятались, закрывая глазки подрагивающей ладонью. — Вот вы где. Шастун стал готовиться к ужасному, но девочки полезли к мужчине в объятья, звонко смеясь. Та, что поменьше тут же оказалась на ручках у груди, а старшая сдержано взяла отца за локоть, предъявляя, что тот подглядывал. Мужчина хохочет, глядя на женщину у дверей, которая тепло смотрит на своих детей и мужа. И тихоньким колокольчиком смеётся, когда все просят её присоединиться к объятиям. — Я не понимаю. — тянет Шастун, отступая. — Приглядись. — вдруг слышится сквозь смех четкий голос старшей девочки. Она оборачивается и глядит карими огоньками прямо на Антона, в знакомом жесте наклоняя голову. Парень отшатывается, резко открывая глаза. В суматохе реальности пытается вновь увидеть призрака, но облегченная усмешка вырывается раньше, чем он наконец находит. В машине скорой помощи находится женщина, чертами напоминающая призрака. И она дышит. Её руки устало тянутся к врачу, который сначала наклоняется к ней, а после жестом приглашает одного из полицейских. Тот, в свою очередь кивает другому, который тут же подводит к машине девочку. Ребёнок, отчаянно рвавшийся к матери на удивление очень аккуратно берёт её руку, ласково целует, и не отнимая от губ плачет, пытаясь говорить хотя бы шепотом. — Когда ты умерла? — спрашивает Шастун, оглядываясь на подошедшую девушку. Та незаметно утирает слёзы, но всё же спокойно проговаривает: — Несколько лет назад, я думаю. — она вдруг оборачивается и впивается взглядом во всё ещё отбивающегося от полицейских отца. Антон следует взглядом за ней и теперь может видеть, что у мужчины на глазах слёзы, и он отчаянно просит прощения, умоляя пустить к жене. Злоба на этого человека слегка утихает, но к ней прибавляется безмерная жалость. Ведь могло быть иначе. — Со смертью сложно смириться. — перебивает его мысли призрак, которая со вселенской печалью смотрит на мужчину, но после отводит взгляд на парня напротив. — Я долго блуждала, пытаясь найти единственную дорогу из тысячи. Терялась, вопила в страхе, звала на помощь. В густой беспросветной темноте ответом мне служила тишина. А потом я услышала голос. Настолько же отчаянный. И я узнала его. Мой папа. Это он звал меня. — она снова обернулась на стоящего на коленях мужчину, всё так же продолжающего умолять о встрече с женой, уже заметно отрезвевшего, скрученного по рукам, слёзно раскающегося. — Я бежала за образом так быстро как могла, вспоминая, осознавая всё, что происходит. И тот путь привёл к тебе. Девушка вдруг исчезла, заставляя Антона растерянно оглянуться. Он заметил её у полицейских, перед отцом. Она легко опустила свою руку на его плечо, и тот наконец присмирел, но продолжая шептать о прощении. После она вновь потерялась, возникла в машине около матери. Она успела сказать короткое спасибо, прежде, чем двери закрылись и скорая отъехала. Антон долго смотрел им вслед, а после осознал, что людей из экстренных служб было слишком много. Три полицейских машины и две скорой. Он мельком взглянул на съёженную на заднем сидении фигуру мужчины, и зачем-то проассоциировал его с собственным родителем. Тут же отмахнулся от мысли и перевёл взгляд на подошедшего Арсения Сергеевича, в чьих глазах читался бесконечный шок. Антон нервно усмехнулся. Безумно, не правда ли?

***

В университет они вернулись не обмолвившись ни словом. Только когда оба начали расходиться по своим аудиториям Арсений кинул в след короткий наказ: «зайди после последней пары», которому Антон совершенно не собирался следовать. Антон Шастун трус. С момента встречи взглядов на месте происшествия, он не поднял глаз выше чужого подбородка. Парень не уверен, что конкретно боялся увидеть, но...это сложно. Те двадцать минут, которые они провели в машине, казались адом. Антон тупо глядел в окно, стараясь принять наиболее расслабленную позу? Антон, блять, орал о помощи в душе и захлебывался в собственных мыслях. Арсений молчал. Шастун погружался в свое сознание всё глубже и хотел исчезнуть. Просчитывал все возможные варианты, реакции, и понимал, что из нормального там ноль. Ни одного положительного исхода. Антон Шастун трус. Он потерял слишком много и больше не желает терпеть эту боль. Он потерял слишком многих, понимая, какую боль может причинить сам. Его жизнь, – американские горки с недостроенной дорожкой. А смерть на соседнем сидении орёт в ухо всю поездку. Его сны – кошмары, в которых однажды можно потерять себя и не вернуться. Его чувства – страх. Иррациональный, давно засевший под коркой, заставляющий временами хватать в панике воздух. Его друзья –мертвецы. Его возлюбленный – самый несчастный человек в мире. Антона терпеть априори невозможно. Ненавидеть, бояться, избегать и только. Он, впрочем, этого заслуживает. Антон Шастун трус. Поэтому он уже час стоит у дверей универа и курит. Не скрываясь. Просто, блять, запомните и не лезьте. Запомните и травите из этого места. Шаст так заебался, правда. Он просчитал все реакции, но, конечно, не ту, где Арсений подходит и выхватывает из пальцев сигарету, втягивая ядовитую смесь в лёгкие. Антон завороженно наблюдает как изгибаются его губы, не в силах поднять взгляд выше. — Я ждал тебя в аудитории. — Я не ждал вас. Преподаватель усмехается, выдыхая дым в чужое лицо, и глаза Антона начинают слезиться. Парень сердится. На себя. На Арсения. Он рывком отбирает табак, тушит о стену и выкидывает в ближайшую урну. Думает, что Павел Алексеевич правильно сказал тогда о том, что порой Арс вообще не соображает, когда нужно остановиться. — Я подвезу тебя. — не желая слушать возражения говорит мужчина, придерживая желавшего сбежать студента за плечо. Тот морщится безудержно и Арсений тут же убирает руку. Ты трогаешь мои шрамы сквозь одежду. Шастун с минуту не решается ничего сделать, но замечая как мужчина отдаляется, не спуская с него глаз, делает шаг навстречу. В самом деле, какая уже разница. Продолжай. — Ничего не хотите спросить? — задаёт парень спустя минут десять молчания. В целом, для того чтобы отвлечься. В машине Арсения слишком жарко. К тому же по салону разносится аромат знакомого одеколона и, кажется, запах мандарин. Мужчина выглядит беззаботным, но руки его напряжены так, что по коже выступают вены и Шаст взволнованно сглатывает. Чужие пальцы впиваются в руль и Антон хочет, чтоб они с такой же силой держали его за волосы во время жарких поцелуев. Случай в коридоре перед видением всплывает в мыслях. Горящие кожа и дыхание, полный желания взгляд и вкус кофе на губах. Антон хотел больше. Поэтому, да, отвлечься следовало. Всё вышеперечисленное явно немножечко сводило с ума. — А ты мне расскажешь? — отвечает мигом мужчина. Голос спокойный, но фальшивый. А Антон всё ещё ждёт удара. Не может быть иначе просто. — Вы всегда такой понятливый? — ехидно замечает он. Ну же. О чём ты думаешь? — Антон, ты дорог мне. Шастун дёргается в сторону. Не это он ожидал услышать. Парень хочет заглянуть в чужие глаза, но в памяти возникает взгляд сломанной тени и он просто не может пошевелиться. «Я больше так не могу». «Если бы не ты...» — Мне жаль вас. Машина стояла у подъезда уже некоторое время, но никто не решался выйти. Шастун находился в своих мыслях, а Арсений отчаянно не желал отпускать Антона из виду из-за содрогающего страха возможной потери. Из всех ощущений именно его мужчина выделил точно. — Тогда, на месте ЧП... — начал он, но запнулся, нахмурился, а после махнул головой, мол, «не то». — Я видел порезы на твоих запястьях. Думаю, их следует лучше обработать, заражение крови... — Знаю. Не впервой. — просто отвечает парень, холодными мурашками проходясь по позвоночнику. Только тогда Арсений Сергеевич понимает, что ему вновь плевать на всё. На всё кроме Антона. Он вспоминает неприметную согнутую фигуру на последней парте. Вспоминает ледяной усмехающийся взгляд и следом взгляд нежный, ласкающий. Вспоминает кровь в уголке сухих губ и бархат этих же губ на собственных. Вспоминает слова колкие, слова поддерживающие что-то в нём. И понимает, что разобраться предстоит во многом, а его решение, уже давно принятое, после всего, ни капли не изменилось. Быть рядом. — Может, останешься сегодня у меня? Помогу тебе с ранами. Мы могли бы... — уже уверенней произносит мужчина. — Боишься, что снова порежу себя? Не стоит. Я справлюсь. — Шастун улавливает изменение ауры, поэтому наконец собирается и выходит. — Антон. — Арс пытается ухватиться за чужую руку, но тот не позволяет. — Не иди за мной. — резко проговаривает парень, и ускоряет шаг. — Серьёзно, Шаст, снова сбежишь? Ты нужен ему. — нагоняет его, на удивление, призрак. — Рядом со мной люди страдают, Алиса, а ты хочешь, чтобы я был с ним? Мне казалось что ты оберегаешь своего брата, а не наоборот. — шипит парень. Он всеми фибрами чувствует на себе взгляд Арсения, вышедшего из машины, будто бы ожидая чего-то. — Дело не только в брате. Ты стал мне другом. — кричит (хоть бы услышал) Алисия, загораживая путь. Тот немедля проходит сквозь и в его спину прилетает раздражённое: — И тебе Арсений нужен не меньше. — Перебьюсь. — плюёт Антон, открывая двери подъезда. Собирается войти, но их с громким звуком захлопывают прямо у парня перед носом. Если б тот не успел отскочить, пару синяков были бы обеспечены. — Какого черта?! — уже не сдерживаясь рычит Шастун на призрака. — Я не пущу тебя туда. — спокойно проговаривает Алиса, но в глазах обжигает огонь. Она знает. — Позов, сука, предатель. — Шаст пытается зайти снова, но всё повторяется. — Чёрт возьми, прекращай! — Нет. Антон шумно выдыхает и оборачивается к стоящему на том же месте мужчине. Арсений был достаточно далеко так что вряд ли расслышал весь разговор, но представление с дверьми и крик едва ли можно было не заметить. Антон и представить не мог, что чувствует мужчина. Растерянность, непонимание, разрушение привычных законов, попытки объяснить происходящее, страх, надежду? Сможет ли он смотреть так же тепло как раньше, зная правду? Сможет ли принять её... его? Или по первой возможности заставит пойти к психотерапевту? Он не станет. Шаст вновь проводит взглядом по мужской фигуре и понять не может, что тот сейчас ощущает. Множество тонких граней, переходы от одного к другому, стойкая смесь всего. Как это вообще можно понимать? Чувствовать и только. Но, главное, — осознаёт парень, — вопреки всему, Арсений ждёт. Ждёт пока Антон примет решение. — Я отравлю ему жизнь. — предпринимает Шастун ещё одну попытку побега. — Ты придашь ей смысл. — останавливает его Алиса. — Блять. — он с силой ударяет незажившими костяшками о железную дверь и с болезненным стоном оседает на землю, придерживая дрожащую руку на весу. Арсений тут же оказывается рядом. Смотрит на побитые пальцы и с той же болью вздыхает. — Антон, послушай, я не понимаю, что происходит в твоём мире. Я не понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Зато я точно знаю, что сам чувствую по отношению к тебе. Знаю, что от этого нет избавления. Знаю, что каждую секунду оно становится всё сильнее. Я уверен, слышишь, уверен, что, если бы не ты... — Антон вздрагивает, Арсений прижимает его ладонь к своим губам, успокаивая. —...я больше не смог бы жить. Понимаешь? В небе умирают звёзды, оставляя за собой яркие следы. Снежинки танцуют по ветру, опускаются на оголённые участки кожи и тают. Мигает фонарь у подъёзда. Шастун слышит тихий всхлип позади и обречённо усмехается своим мыслям. — Вы просто невыносимы. — хрипит Антон обоим, ждущим ответа. И берёт чужую ладонь, переплетая пальцы. Отныне, он не будет готов отпустить.