like you

Арсений пропал. Исчез. Не найдёте. Он собрал недостающие пазлы и вылетел с окном ошибки перед глазами. Арсений боялся. Это не то что поддается расчету. Полностью иррационально. Научно необоснованно. Просто невозможно. Но правда в том, что Арсению это нужно. Очень. Так сильно, что он готов послать реальность к чертям. Потому что где-то там есть он...а ещё есть она. Это безумие. Поглощающее. Бесконтрольное. Сумасшествие. Но... Но. Шастун уверен в том, что говорит. Он дрожит. Антон цепляется, как за последнее, что есть в его жизни. Этому Арсений верит. Он это видит. Антон называет её имя. Он утверждает, что она здесь. Была всё это время. Перед глазами всплывает ошибка. Это невозможно. В это нереально поверить. Но разве Арсений не ожидал подобного? Разве он не надеялся? — Ты даже не представляешь... Антон туманно вглядывается, отмахивается от касаний, но держит сам крепко. Тело потряхивает нехило будто бы воздуха не хватает. Губы до крови закусывает и мужчине приходится провести по ним пальцем, чтобы тот прекратил. Кровь остаётся на костяшке. Ошибка перед глазами мигает красным. Арсений понимает, что Антон даже не надеется. Арсений понимает, что готов сделать всё что угодно лишь бы это исправить. Потому что человеку рядом больно. Потому что он сам на стены лезть готов. — Я хочу тебе верить, — хрипло сообщает Арсений, и не врёт ни секунды. Антону он доверяет. Начал слепо следовать за ним с самой первой минуты знакомства. И этот путь буквально вывел его из болота самобичевания и аутоагрессии. Шаст открыл для мужчины слишком многое всего лишь одной короткой фразой. Заставил в секунду сменится множеству эмоций, которые, казалось, просто иссякли. Антона Арсений хотел прогнать, уязвить, доказать как тот ошибается на его счёт. После: узнать о нём, задать вопросы, разгадать. Арс честно пропустил момент когда отвлекающая загадка стала человеком, которого хочешь понять, коснуться, любить. Он пропустил этот переход, и потому осознание своих чувств выбило почву из-под ног. Арсений действительно уже давно полностью вверил себя другому, и отчаянно желал ответа. Но вот он открыл глаза на пути к свету и понял, что больше его не ведут. Антон отдалялся на шаг, оставался в тени и беззвучно гнал мужчину от себя. Арсений грустно усмехался. Я остался теплом на твоей коже. Арсений приникает к чужим векам, собирая губами соль и чувствует, как льнет к нему вечно холодное тело. Он наконец видит ответ. И очень боится его признать. Ведь, если Алисия действительно здесь, то Арсений пропал. Исчез. Не найдёте. — Мы часто играли в прятки. — вдруг вздыхает мужчина, обжигая ещё мокрую щеку. Носом спускается по виску, утыкаясь подбородком в плечо. Расслабляется и аккуратно оседает на чужие колени: на стуле со спинкой жуть как неудобно, но сейчас по другому никак. Ни один не готов отпустить другого. — Ну, она, точнее, со своими друзьями. — Антон фыркает в ключицу, — Да, да, я напрашивался к ним, раскусил. — усмехается Арс, с трепетом оглаживая спину, порезы на которой недавно лично обрабатывал. Ответные узоры отдавались мурашками, окутывая спокойствием. Нервы действительно сдали у обоих, то ли дело ещё будет. Маленький перерыв они заслуживают. Арсений ощущает каждой клеточкой взаимность, но он понимает так же четко, что стоит лишь слегка отстраниться, и панический страх вернётся к Антону, скоро разрушая всё, что они успели создать за столь короткое время. — В доме была комнатка, маленькая каморка за шкафом. Я сам нашел её лет в семь, когда мы с родителями только переехали, а сестра ещё даже не родилась. Случайно вышло, но я был счастлив, что никто больше не знает о ней. Я расчистил эту комнатку, затащил пару одеял, ламп с батарейками, кучу книг, и прятался там, когда хотел побыть один. — Я думал, — тихонько проговорил Шаст во время паузы. Голос его уже не дрожал. Плечи поднимались ровно в такт. Сам он пришел в себя, убаюканный действиями мужчины. — ...что до появления Алисии ты в основном был один. Арсений вздрогнул на прозвучавшем имени и сразу же ощутил как руки на его спине напряжённо замерли. Он тут же прижался губами к изгибу шеи, показывая, что всё нормально, просто немного странно, но это ничего. — Да, это... — выдохнул Арсений, когда понял, что следует продолжить, — Я, на самом деле, не прятался от других людей, скорее... Мужчина мотнул головой не имея возможности подобрать подходящие слова, но Антон вдруг кивнул и на ушко произнёс: — Я понимаю. Снова настигла небольшая пауза для осмысления происходящего. Арсений прикрыл глаза, потому что в них начало колоть. Он ведь никогда не был силён в откровенных разговорах. С самого детства Арс привык держать свои чувства на замках. Сначала чтобы не волновать уставших родителей, потом, чтобы быть опорой для сестры. А в той комнатке за шкафом Арсений мог просто...быть. Таким какой он есть. Это никак и никому не вредило. Давало возможность успокоить сердце и мысли, а после вновь стать правильным; хорошим сыном, лучшим братом. — Когда я показал Алисии это место, победа в прятках ей была обеспечена пожизненно. — продолжает шепотом мужчина, не открывая глаз. Мысли рисуют картинки о веснушках, улыбке и небе; о солнце в окошке и потёртостей на ламинате от колёсиков массивного шкафа. — Только я мог её найти. Сестре там нравилось, хоть она и была слишком мелкой для книг на полке. Сказок не наблюдалось. — Она любила твои истории. — аккуратно добавляет Антон, — Засыпала только под них. Арсений резко открывает глаза и скользит взглядом по комнате. Здесь не только они с Антоном. Боже, если сестра действительно была с ним всё это время, то она видела худшее, что происходило с Арсением. Он потерял смысл. Поэтому после случившегося, каморка в стене сменилась алкоголем. Книги стали беспорядочными связями. Лампочки начали дымить ядом. Оказалось, что Алисия тоже во многом была опорой для брата. — Это она сейчас тебе сказала? — хрипло уточняет мужчина. — Нет, раньше. Ей только повод дай. — вздыхает студент. Говорит легко, слегка обречённо, но понимающе, так, что все сомнения улетучиваются. — Да, похоже на Алисию. — просто подтверждает Арсений, но Шаст чувствует как ритм его сердца вновь ускоряется. — А что она сейчас..? — Возмущается. Сообщает, что это мы унылые. С улыбкой. Арсений слегка отстраняется вглядываясь в глаза напротив. Антон смотрит в сторону, но ощущая движение собеседника останавливается взглядом в ответ. Растерянно как-то, неверующе, с вопросом на устах, но сам молчит. Мужчина думает, что подобная реакция была у него некоторое время назад, однако теперь он чувствует другое. — Ты её видишь. — проговаривает Арсений вновь для себя. Взгляд не отводит, наблюдает как Антон медленно кивает. Открыто, не намёка на ложь. И Арсений может поверить. — Но как? — Я не знаю. — нервно пожимает плечами парень, наклоняет голову, хмурится, метается по лицу собеседника. — Наверное что-то вроде врождённой аномалии. — Аномалия? — недоумевающе переспрашивает Арсений. Только спустя секунду преподаватель понимает, что именно насторожило его в этом слове. Видеть души, говорить с призраками - разве это не особенность? В смысле, Арсений почти уверен, что некто другой мог бы сказать...«дар». Но не Шастун. Антон говорит «аномалия». — Да, ошибка. — кивает Шаст уверенно, обыденно, что в дрожь бросает. Он ведь всегда о себе так думает. Арсений вспоминает их диалоги и во многом открывается новый смысл. «Не создавайте себе лишних проблем». «Ненормально, страшно, безумно?» «Не считаете меня сумасшедшим?» «Врождённая аномалия». Попов сжимает челюсть, раздраженный, осознавший, как искажали восприятие Антона себя, очевидно, с самого детства. Шаст считает себя ошибкой. Он, тот, кто рванул неизвестно куда, чтобы удостовериться, что с незнакомой девочкой всё в порядке. Он, кто терпел издевательства месяцами, но ни разу не указал на обидчиков пальцем. Он, кто тащил пьяного преподавателя на пятый этаж, чтобы тот не замёрз на улице. Кто режет себя, потому что не может попросить о помощи. Не имеет права. — Долго тебя убеждали. — тянет Арсений, замечая теперь в глазах парня затаенные далеко за очевидными осколками тени. Антон отворачивается понимая, что видим, но вспоминает нежные касания на запястье и отпускает себя невесёлой усмешкой. — Не без этого. Арс поджимает губы и наклоняется, лбом касается чужого плеча, привлекая внимание обратно. Как кот ластится, когда его игнорируют. Чуть ли не мурлычет, чувствуя, что Антон возвращается. Ищет взгляд, уверенный, что прочтут его правильно. Это же было очевидно с самого начала. Антон вздрагивает всем телом, будто бы его только что ударили и смотрит так печально, болезненно, что сердце на мелкие кусочки разрывается. Он ведёт рукой вверх у оголённых участков кожи, и замирает чуть выше губ, не решившись коснуться. Арсений сам поддался ближе и оставляет лёгкий поцелуй на ладони. Не отводя глаза ни на секунду, прижимается щекой и ощущает наконец то настоящее на двоих чувство. Они сейчас вместе, любят, готовы принять, чтобы не произошло. Обоим больно и страшно. Они прятались так долго, и в итоге нашли друг друга. Подобное к подобному, — обобщила бы Алисия. Арс готов признать это. Арсений Попов готов сказать правду вслух. Он делает пару успокаивающих вздохов перед тем как окончательно потерять себя. — Она беспокоится. — говорит тем временем Антон, пытается скрасить тишину в комнате или шум в мыслях. — Многое хочет сказать тебе, но не знает с чего начать и... — Я должен был спасти её. — хрипло бьётся о стены. — Арс... — Антон прерывается, на секунду метнувшись в сторону, и затихает. — Очень долгое время, я винил себя и ненавидел, потому что не смог умереть вместо неё...тебя, Алисия. — мужчина очерчивает периметр, не зная куда смотреть. Антон замечает это и указывает за своё плечо. — Я знаю, что это будет со мной и дальше... — Она говорит, что тоже чувствовала бы это, если бы ты погиб на её глазах. — своевременно сообщает Шастун, который вжимается в чужую грудь не прекращая вслушиваться в сердцебиение, пока мужчина не может решится поднять взгляд от пола. — И она понимает, что её слова не многое изменят, но Алисия благодарна за то, что ты сохранил свою жизнь, и за то, что позволил ей сохранить жизнь ребенка. Арсений дрожаще вздыхает и поднимается, делая несколько шагов вперёд, куда показал Шастун. Чужую руку не отпускает, чувствует как за ним следуют, направляя. Когда Антон его останавливает, Попов закрывает глаза и вновь рисует в голове знакомые черты. Алисия дрожит. И плачет. Произносит, что очень скучала. Алисия знает ответ брата, но не задать вопрос не может. — Я думал, что умру, если умрёшь ты. Но этого не произошло. Каждую секунду я мечтал, о том, чтобы быть на твоём месте, и сам не понял как начал медленно себя убивать. Я хотел уйти с тобой. — признаётся мужчина с битыми стёклами, давит ладонью на веки, а после тяжело опускается до губ, будто бы на время запрещая себе говорить. Он не видит как за спиной подобный жест повторяет Антон, сдерживая всхлип. — Теперь я понимаю: все те мелочи, которые вдруг ломались, исчезали, сходили с ума, – ты не позволяла мне. Теперь я понимаю. Солёные капли с подбородка капают на пол, в рёбрах рвётся безграничное: вина, правда, любовь, благодарность, любовь. Арсений ощущает призрачное касание губ на своих щеках, рук на плечах, объятие. Болезненный стон несдержанно вырывается с горла. — Я тебя чувствую, боже. Алисия? Это ты. Мурашки проходятся под веками и Арсений тут же вытирает рукавом слёзы. — Она хочет чтобы ты ответил. — слышится на перефирии голос Антона, и Арс догадывается, что тот даже не подозревает, что сестра имеет в виду. Попову мерещится родной шёпот, и он не уверен кто именно говорит. — Ты все ещё готов уйти? Вздох. — Прости меня. Мир покрывается трещинами. Мир рушится на глазах. В мире нет её. Вопрос: — Почему ты всё ещё здесь? Шастун передаёт слова, которые вспышкой проносятся в его памяти. Арсений видит крупицы осознания. — Я нашел причину, чтобы жить. Мир в руинах. Но Антон не отпускает его руку.