Сто дней ожидания

      О том, что у Чарльза есть побочная мутация, они узнают совершенно случайно тогда, когда эта самая мутация проявляет себя во всей красе. Чарльз, бледный, словно смерть, с явным неверием смотрит на абсолютно растерянного Эрика, когда Хэнк оглашает свой приговор.       Профессор ждёт ребёнка. — Ты уверен? — Чарльз нервно посмеивается, с сомнением глядя на Зверя, но тот поправляет очки и смотрит с виноватым извинением. — Ошибки быть не может, — пожимает плечами, с опаской поглядывая сначала на телепата, а после на мастера магнетизма рядом с ним.       Эрик внезапно улыбается слегка нервозно, но вместе с тем как-то робко, а у Чарльза складывается такое впечатление, будто он сам вот-вот расплачется. Не то чтобы он был не рад этой новости и скрытому сюрпризу собственного тела, просто…       Это было слишком внезапно.       Они оба поначалу теряются. Понятия не имеют, что делать с этим неожиданным знанием, и медленно пытаются свыкнуться с новой, абсолютно чуждой для них мыслью: совсем скоро они станут родителями. Родителями собственного ребёнка.       Чарльз реагирует на это поначалу меланхоличной отстранённостью, на смену которой приходят слёзы — гормоны остро реагируют на смену в его организме, и у профессора впереди намечаются весёлые месяцы. Эрик же абсолютно отчётливо понимает, что ничего не понимает. Он, всю жизнь одинокое и асоциальное существо, банально не имеет понятия, что надо делать и как себя вести. Ему со взрослыми людьми было сложно налаживать контакт, а что уже говорить о несмышлёном младенце!       Рейвен переглядывается с Хэнком и вздыхает с ним синхронно. Это будет намного сложнее, чем они предполагали.       Более ли менее в себя будущие родители приходят только к концу второго месяца Чарльза. И это самое странное сочетание, которое только Зверь и Мистик могли себе представить.       На Чарльза беременность действует странным образом. Под её воздействием профессор становится излишне чувствительным, но ещё более — капризным и прожорливым. Эрик же, никогда и ни о ком не заботившийся, от незнания и переусердствования включает режим гиперопеки, отчего даже Хэнку, ведущему беременность врачу, добраться до Чарльза получается через раз и с боями. Магнето превращается в настоящего огнедышащего (ладно, в его случае подчиняющего металл) дракона, рьяно опекающего свою прекрасную хрупкую принцессу.       И наверно не было в этом ничего удивительного… если бы это не выглядело так странно.       Впрочем, ни Чарльзу, ни Эрику особого дела до того, как всё это выглядит со стороны, не было. Они постепенно готовились к тому, чтобы принять в своей семье ребёнка, и кроме этого учились также уживаться с необычными проявлениями этого деликатного периода ожидания. — Эрик, — Чарльз просыпается резко, прямо посреди ночи. Долгим сосредоточенным взглядом смотрит в ночной потолок, скрещивая запястья в замок на слегка округлившемся животе. Магнето рядом с ним что-то невнятно, сонно ворчит, но Ксавьер его игнорирует. — Эрик, я хочу рыбу. Сейчас. Жареную… Или лучше копчёную… Или… О-о-о, — синие глаза телепата блестят словно два сапфира во тьме комнаты, и он тянет с абсолютным блаженством: — Тушёную. Эрик, я хочу тушёную рыбу.       Леншерр что-то ворчит в ответ, но Чарльз не вслушивается, явно в красках представляя себе вкус, вид и запах тушёной рыбы, от которого Эрика мутит уже сейчас. Магнето вздыхает тяжело, однако ему не остаётся ничего другого, кроме как с трудом разлепить глаза и встать с кровати. Его природный инстинкт гиперопеки вкупе с подсознательным знанием о том, что терпение телепатов (тем более беременных) лучше не испытывать, вынуждают его, зевая и шаркая ногами, попереться на кухню.       И впервые в жизни поблагодарить судьбу за то, что превратила особняк Чарльза в школу, так как из-за этого, из-за необходимости держать в разнообразии рацион юных мутантов, такая желанная беременным директором тушёная рыба оказывается сиротливо стоящей на полочке и никем не тронутой.       Поморщившись от одного только запаха и вида этого специфического блюда, Эрик тем не менее понёс его в комнату своему прихотливому возлюбленному… Который успел уснуть крепким сном ещё до того, как Магнето вернулся со своей добычей.       Глядя на умилительную картину тихо сопящего во сне Чарльза, Эрик не смог сдержать улыбку. Потом перевёл взгляд на тарелку в своих руках и вздохнул. Идти обратно на кухню не хотелось вовсе, да и оставлять добро пропадать тоже желания не было, а потому…       Уплетая во тьме комнаты тушёную рыбу, Эрик думает о том, что всегда недооценивал это блюдо.