Сто дней ожидания

      У всякого человека были свои слабости. У всякой страны были свои слабости. Они же были воплощениями стран, и как ни странно, но у них тоже были свои слабости. Вещи, которые они не переносили на дух.       У Франциска это были яблоки. Питал он к ним какую-то особую, личную неприязнь, наверно, потому, что на этот райский фрукт у него всегда была жуткая аллергия. Его всего обсыпало, а сам он целый день ходил чихая и глядел на мир слезящимися глазами.       Франция ненавидел яблоки. И те отвечали ему, по всей видимости, взаимностью. И разумеется, именно этот дьявольский фрукт сейчас Франциску хотелось больше всего.       Дуальность была у них в природе. Заложенная оболочка, но двойной набор внутри. Сейчас это уже проявлялось редко, но вот раньше было видно во всей красе, когда все они были молоды и полны сил и пространства их лишь заполнялись новыми городами.       Это была далеко не первая беременность Франциска. Уж тем более далеко не первая беременность от Артура. Подобное утверждение, в общем-то, было правдиво и в обратную сторону, но в этот раз бремя понёс именно он.       Англия, всегда ворчливый и строгий, сдержанный и холодный, как в самый первый, как и во все последующие разы, так и сейчас воспринимает новость не просто как данность, но как радость и как может разделяет с ним непростые мгновения.       Франциск, на самом деле, вовсе не против. В конце концов, Артур так редко бывает спокоен и нежен с ним.       Их отношения всегда были странными. Худшие друзья и лучшие враги, любовники, давшие друг другу столько, сколько никогда и никто не давал им извне. Отчасти это было даже иронично, и Англия до сих пор продолжал отрицать очевидное, а Франция как всегда с ним не спорил.       Смысла в этом всё равно не было, ведь результаты говорили сами за себя.       И вот теперь он снова должен был подарить Артуру ребёнка.       Беременность почти всегда делала Франциска капризным и крайне прихотливым. Англия, как ни странно, всегда сносил чужую невыносимость с нехарактерным себе спокойствием и терпением и старался в меру возможностей удовлетворять прихоти любовника. Однако сейчас…       Во Франции боролось две крайности. В общем-то, это не было новостью, на самом деле, но конкретно в данном случае действительно выглядело необычно. До чёрных точек перед глазами ему хотелось яблок, сочных спелых яблок… на которые у него была жуткая аллергия и которые он просто ненавидел.       Желание, однако, всё же побеждает, и Англия смотрит с настороженностью, скрещивая руки на груди. — У тебя же аллергия, — он хмурит густые брови и смотрит с лёгкой тревогой. — Кто знает, как она может сейчас отразиться на тебе и ребёнке. — Да, но, может, от одного кусочка ничего не будет? — Франциск смотрит с заискивающей мольбой, слегка прикусывая губу. — В противном случае, вряд ли бы мне так сильно хотелось съесть это чёртово яблоко… Да и… Никогда до этого мне их не хотелось, верно? Может, аллергия и вовсе прошла?       Артур смотрит всё с тем же скепсисом, а после скашивает глаза на яблоки, которые он закрыл от чужих загребущих рук собою. Ему эта идея ой как не нравилась, но пока он был в раздумьях, Франциск с нехарактерной своему положению ловкостью всё-таки умудрился сцапать один фрукт. Отрезать кусочек, положить себе в рот и… Тут же скривиться от кисло-сладкого яблочного сока, сплёвывая его вместе с остатками яблока в раковину. — И как вообще эту гадость можно есть? — Франция брезгливо поморщился, откладывая в сторону оставшееся яблоко, которое тут же с удовольствием надкусил Англия. — Ну, зато охоту тебе отбило, — Артур флегматично пожал плечами, ещё раз кусая спелый фрукт, и Франциск передёрнул плечами, наблюдая за ним.       Да… Всё-таки яблоки он ненавидел в любом состоянии и положении.