Сто дней ожидания

      Эрувэ с ужасом ждала этого дня. Она не сомневалась ни мгновения в том, что её деспотичный муж, действующий король, узнает обо всём произошедшем. О том, что у Эрувэ был роман на стороне. О том, что её смог кто-то полюбить. Самое главное — она смогла полюбить в ответ.       Эрувэ с ужасом ждала этого дня. Особенно теперь, когда осознала, что её связь с Аэлухелем не прошла бесследно.       На самом деле, она боялась того, как Эйладар отреагирует на новость о том, что его жена-игрушка беременна от другого. Она боялась тех мук, которым он предаст её тело и душу в качестве наказания за неповиновение и желание свободы. Она даже не могла себе представить, на что может извратиться его фантазия садиста. Что он с ней сделает? Медленно будет вспарывать ей живот и по кусочкам вынимать ещё не сформировавшегося ребёнка? Или даст ей родить, а после заставит её смотреть, как он истязает новорожденное дитя?..       Эрувэ не хотела даже думать об этом. Крепко жмуря глаза, она гнала прочь все мысли. Дрожала как лист на ветру, обнимая себя за пока ещё плоский живот, и хваталась отчаянно за последнюю надежду, последнюю веру в чудо.       Но Эйладар узнал. Он всё-таки узнал, хотя, к счастью Эрувэ, лишь часть правды. Он узнал лишь о её связи, о предательстве и настоящей любви, которой Эйладар никогда не давал Эрувэ и всячески пытался избавить её от неё от других.       Но Эрувэ оказалась сильнее. И до сих пор не сломалась под чужим давлением.       Она сжимает руки в кулаках, решительно смотрит в застланные яростной пеленой глаза своего мужа. Она должна быть сильной, должна оставаться сильной, ведь теперь у неё есть смысл и стимул делать это.       Аэлухель. И ребёнок, которого она ждёт.       Эйладар набрасывается как всегда резко и стремительно, но Эрувэ не позволяет себя схватить. Она, как и бесконечное множество времени назад, ввязывается в борьбу и словно пробуждается от долгого сна. С яростью набрасывается на ненавистного мужа, вкладывая в каждое своё движение всю ненависть, что копилась у неё внутри.       Она должна быть сильной. Она должна во что бы то ни стало защитить себя… Дитя в своей утробе, которое она не позволит тирану отнять у неё.       На шум борьбы в покои вбегает стража. Эрувэ оттаскивают от Эйладара, и она брыкается в сильной хватке стражника. Смотрит с яростью и ненавистью в такие же яростные холодные глаза напротив. Король сдерживается, чтобы не ударить её при всех, ибо опасается поколебать свой высокий авторитет. Эрувэ скалится, рычит утробно, и Эйладар не смотрит на неё, отворачиваясь. — В темницу её, — бросает небрежно, но Эрувэ слышит тихое продолжение чужой речи: — Там я сам разберусь с этой сукой.       В тюрьме, куда её приводят, холодно и сыро. Это самые страшные застенки, из которых ещё никто никогда не возвращался. Здесь король-садист даёт волю своей тьме и извращённой фантазии, и стены раз за разом пропитываются новыми криками, болью и кровью.       Эрувэ сжимает руки в кулаках — чего бы ей это ни стоило, она не станет их новой жертвой.       Мгновения ожидания кровавой расплаты длятся бесконечным холодом и темнотой. Эрувэ ждёт продолжения кровавого банкета с замирающим сердцем и страхом, сковывающим всё её естество. Лишь осознание, что внутри неё растёт новая жизнь, дитя любви, частичка её и Аэлухеля, придаёт ей сил не впасть в отчаяние и не сойти с ума.       Она вздрагивает от гулкого грохота открываемой решётки, ведущей в холодный коридор. Напрягается всем телом, отступая во мрак камеры, и словно кошка готовится к броску. Который не следует, ведь двери её тюрьмы распахиваются настежь резко, и на пороге она видит вовсе не своего мучителя. — Аэлухель? — голос дрожит, а слёзы сами застилают взор. Эрувэ не замечает, как оказывается в его сильных и надёжных объятиях, и возлюбленный прижимает к себе её дрожащее тело. — Ш-ш-ш, всё хорошо, — он успокаивающе гладит женскую спину, позволяя тем не менее выплеснуть слёзы и боль. — Я пришёл за тобой. Больше этот садист тебе не навредит.       Эрувэ отстраняется и смотрит на Аэлухеля с надеждой. Тот улыбается ласково, вытирая с бледных щёк слёзы, и целует ласково в лоб. Она расслабляется в чужих объятиях, выдыхая устало и шумно, но верит Аэлухелю до последнего слова.       Позволяет ему увести себя, навсегда забрать из ненавистной тюрьмы, где она знала только боль и страдания, навстречу мечте, что долгие годы казалась ей нереальной. Однако ласковые руки Аэлухеля, бережно прижимающие её к горячей груди, плавно скользящие по её ещё незаметному животу, делают эту мечту как никогда реальной.