Сто дней ожидания

      Геллерт только с виду казался равнодушным циником. Нет, вернее, нельзя было отрицать, что во многом он таким и был в действительности, вёл себя соответствующим образом и вообще всеми силами поддерживал образ.       Мало кто, однако, знал, что это — лишь часть правды.       Геллерт был увлекающимся. Не сказать, что прям азартным, но если находилось какое-то занятие, которое его интересовало, то он погружался в него с головой. Это было заметно ещё в юности, когда они с Альбусом только познакомились; странным образом это было заметно до сих пор, когда они вновь сошлись после долгой разлуки.       Самым странным и неожиданным способом, надо сказать. Но Альбус не собирался возмущаться по этому поводу.       Геллерт пыхтит и фырчит забавно, но морщится болезненно, придерживая себя за поясницу. Вторая беременность даётся ему ничуть не легче первой и, как и первая, становится настоящей неожиданностью. Однако в этот раз, собственно, она становится тем, что вынуждает их вновь сойтись благодаря стараниям неугомонных дам.       Альбус улыбается себе под нос от подобных мыслей. Склоняет голову чуть в сторону, наблюдая за тем, как Геллерт нравоучает стоящего рядом с ним Аврелия… просвещая его в правилах крокета.       Для Альбуса это стало настоящей неожиданностью ещё в те далёкие дни их знакомства. Холодный и равнодушный Геллерт, который взирал с презрением на маленькие радости и игры других, вдруг сам внезапно заинтересовался одной из них. Крокетом, спортом чопорной педантичной Британии, который у многих вызывал насмешку, а не желание приобщиться.       Но Геллерт — не многие. Ещё тогда Альбус усвоил это.       Ему вдруг вполне искренне стала интересна эта игра. Он видел, как Альбус играл в неё с братом и сестрой — это было одно из немногих развлечений, во время которых Ариана улыбалась и вновь становилась обычным жизнерадостным ребёнком. Геллерт наблюдал за ним, остро осознавая, что тоже хочет попробовать.       Крокет был странным — под стать англичанам, которые в него играли. Но в то же время он странным образом втянул в себя Геллерта. Который пусть и не был азартным, но был увлекающимся, а значит… Должен был как минимум превзойти в этой игре Альбуса.       После их ссоры и побега, Геллерт на долгие годы позабыл о крокете. Однако теперь, когда у него выдалась такая возможность, он мог снова вспомнить об этой игре и предаться старому увлечению, воскрешая его в памяти.       И заодно обучая ему старшего сына. — Ты не находишь это ироничным? — пока Аврелий отходит в сторону в поисках мячика, Альбус со спины подходит к Геллерту. Ухмыляется беззлобно, обнимая его и упираясь подбородком в чужое плечо. — Ты, немец, учишь нашего сына чисто британской игре. — Я австриец, — оскорблёно фыркает в ответ Геллерт и выдыхает шумно, расслабляясь в объятиях. — Если тебя это так уязвляет, можешь присоединиться к нам.       Альбус в ответ смеётся беззвучно, качая головой. Отстраняется, и лёгкая тревога мелькает в его глазах, когда он смотрит на своего супруга, готовящегося присоединиться к игре. — В твоём положении тебе не трудно играть? — он интересуется участливо, без малейшего злого умысла. Геллерт, уязвлённый, хмурится, но тут же вздыхает, молча признавая чужую правоту. — Но на тренировочную партию у меня сил хватит, — ворчит предупреждающе и гордо расправляется. — Чтоб после родов наконец-то уделать тебя, Дамблдор.       Альбус снова ухмыляется, на этот раз хитро. Слегка прищуривается и тихо посмеивается, прикрывая глаза. — Попробуй, мой дорогой, — легко целует недовольного мужа куда-то в щёку, прежде чем он возвращает всё своё внимание сыну и игре.