Сто дней ожидания

      Чарльз не любил сырость. У него не то чтобы была аллергия, но сырость всегда странным образом давила на виски и вызывала мигрень, закладывала нос и заставляла слезиться глаза. Она была мерзкой, неприятной, гадкой, и от неё всегда хотелось убраться куда подальше.       Поэтому Чарльз ненавидел дожди и влажную погоду. Старался максимально проводить время в тепле и сухости возле камина, переживая нелюбимую непогоду. И сейчас был точно такой же случай. За одним маленьким исключением.       За окном царило жаркое сухое лето.       На самом деле для Чарльза это было настоящей загадкой. То есть, на улице стояла духота, от которой хотелось помереть, ну или по крайней мере создавалось впечатление, что ты вот-вот сгоришь заживо, но в доме при этом было невероятно сыро. Сыро той самой мерзкой сыростью, от которой Чарльза мутило почти в прямом смысле.       Его и без того сейчас мутило по малейшему поводу и без — беременность давалась профессору непросто, что, впрочем, было неудивительно. Ещё у него нещадно ломило поясницу (как назло её-то Чарльз со своими парализованными конечностями отлично чувствовал), и проклятая сырость, казалось, грозилась доломать её окончательно.       Беременность и без того давалась Чарльзу непросто — это уж точно. Мало того, что он был беременным мужчиной, что уже само по себе было нонсенсом, так ещё и наполовину парализованным инвалидом — это как-то тоже не облегчало его положение. А тут ещё и эта сырость, на которую у Чарльза была обострившаяся реакция, и духота на улице, от которой он едва ли не в прямом смысле задыхался. Со всех сторон была подстава, и Чарльзу на полном серьёзе казалось, что ещё немного и он помрёт.       С природой бороться было заведомо гиблым делом — это понятно. Но вот с сыростью в доме что-то всё же делать следовало, так как не только для беременного Чарльза она была неприятностью и потенциальной опасностью, но и для остальных жителей. Ведь сырость была предвестницей грибка, а с грибком бороться та ещё морока.       Эрик и Логан первые вооружаются инструментами. Обследуют весь дом не хуже ищеек, пытаясь выяснить причину аномальной сырости в доме, но… — Трубы, вроде, целые, — Логан задумчиво хмурится, внезапно профессиональным взглядом осматривая санузел дома. — Не текут, работают исправно… — Может, кто-то из детей чудит? — Эрик хмурится, мрачно взирая на работающего Росомаху, на что тот лишь пожал плечами.       Впрочем, дети тоже оказались не виноваты в спонтанной сырости особняка-школы. Которая не только портила жизнь бедному Чарльзу, но и порядком задолбала всех, к счастью, не успевая ещё разрастись грибком и плесенью.       Причину её, в итоге, удалось установить случайно и Рейвен, когда она спустилась в подвал за закрутками, сделанными ещё зимой на лето — на самом деле, Мистик давно и качественно увлекалась кулинарией, а потому хотела порадовать любимого, а как после выяснилось ещё и беременного брата консервацией… Которую затопило к чёрту прорвавшей трубой.       Не было края отчаянию Рейвен, а её горький вопль сотряс весь дом. Поставил на уши очумелые сантехнические ручки в лицах Логана и Эрика, которым в итоге и пришлось справляться с коварной пострадавшей трубой. А после вместе с Хэнком выносить застоявшуюся воду и всеми доступными силами сушить мокрые стены и пол. — Ну зато вы окончательно разобрались с этой мерзкой сыростью, — перебирая короткие волосы уставшего Эрика, улёгшегося рядом с возлюбленным супругом, мягко произнёс Чарльз. — Угу, — тот повернулся набок, сгребая телепата в свои объятия и аккуратно поглаживая его по круглому животу. — Больше вы не будете страдать из-за неё. — Никто не будет, — довольно кивнул Чарльз, в ответ прильнув к мужу. Эрик самодовольно улыбнулся, думая о том, что небольшие неудобства и тяжёлая работа явно стоили такой вечерней награды.